NEWS 2SWEET

Нина остановилась и оглянулась. Её догоняла та самая молодая женщина, что заглядывала в кабинет Алексея.
Нина пришла с работы, переоделась и выпила чаю. Ужин готовить ещё рано, успеет. Алексей придёт часа через два. Она взяла книгу, прилегла на диван и блаженно вытянула ноги. Находилась за день на каблуках.

Нина работала учителем начальной школы. Выглядела подтянутой, с аккуратной стрижкой. Одевалась в строгие костюмы и неброские платья. Это школьный дресс-код учителей. Ежедневно приходилось встречаться с кем-то из родителей учеников. А они разные, с разным достатком. Она старалась не выделяться на фоне небогатых из них, и не теряться среди более успешных. За время работы в школе научилась говорить чётко и правильно, не повышая голоса. Дети и родители её уважали.

Через несколько страниц глаза Нины начали слипаться. Она прикрыла их и незаметно задремала. Проснулась от звука упавшей на пол книги. Нина села и потёрла глаза. Наклонилась поднять книгу, и в это момент в дверь позвонили. У Алексея есть ключ, да и рано ему ещё. Звонок повторился, робкий, короткий.

Нина посмотрела в прихожей в зеркало, поправила сбившуюся причёску и открыла дверь.

На пороге стоял Николай, друг и коллега Алексея.

— Здравствуй, Нина.

— Здравствуй, Коля. А Алексей ещё не пришёл с работы, — сказала она.

— Знаю. Я, в общем-то, к тебе. – Николай переминался с ноги на ногу.

— Проходи. – Нина и отступила в сторону, впуская Николая.

Он снял пальто, повесил его на крючок вешалки, шарф сунул в рукав. Потом скинул ботинки. Нина смотрела на него, думая, что могло привести его к ней. Уж не случилось ли что с Алексеем?

Николай одёрнул пиджак и посмотрел на Нину, ожидая приглашения пройти в комнату.

— Проходи на кухню, — сказала Нина.

Как известно, лучше всего вести беседы на кухне.

Николай прошёл первым и сел за стол. Нина подошла к плите и включила конфорку под чайником. Он тут же зашумел.

— Чай или кофе? – спросила Нина, оглянувшись к Николаю.

— От чая не откажусь, — сказал он.

Нина достала из шкафа чашку. Вазочка с конфетами и печеньем уже стояла на столе. Неостывший чайник почти сразу закипел, предупредив об этом звонким свистом.

Нина налила в чашку чай и пододвинула к Николаю вазочку с конфетами. Села напротив.

— А ты не будешь за компанию? – спросил Николай, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

— Ты ведь не просто так пришёл. Что-то случилось? С Алексеем? – вместо ответа спросила Нина.

— Жив и здоров твой Алексей.- Николай опустил глаза, делая вид, что выбирает конфету.

— Рассказывай, — нетерпеливо попросила Нина.

— Давно хотел тебе сказать… — Николай взял конфету и стал разглядывать фантик. — Ты женщина видная, умная, хозяйка что надо… — начал Николай, разворачивая конфету. — Не хотел вмешиваться в вашу семью. Но вынужден открыть тебе глаза на Алексея, — Николай положил в рот конфету и стал жевать.

— Ну? Мне клещами из тебя тащить? – Нина теряла терпение.

— В общем, мне неприятно тебе говорить… — Николай с шумом отхлебнул из чашки.

— Говори, — с нажимом сказала Нина.

— У Алексея есть любовница, — выпалил Николай и закашлялся, подавившись конфетой.

Нина привстала, перегнулась через стол и постучала Николая по спине. Потом села и засмеялась.

— Ты не поняла, что я сказал? Не веришь? Или знала? – расстроенно спросил Николай.

— Уф, а я-то подумала, что что-то страшное случилось, — отсмеявшись, сказала Нина.

Теперь настала очередь Николая удивляться.

— Ну и что? Алексей мужик видный, в самом соку, — сказала Нина. — А тебе какая забота? Вы же вроде как друзья, а друзья не предают. Сам-то, сколько раз на сторону ходил? – Нина холодно смотрела на Николая.

— Свою семью просрал, так теперь пришёл мою разрушить? – возмущенно сказала Нина и даже встала из-за стола.

— Я пришёл открыть тебе глаза. Ты для него всё делаешь. Готовишь, стираешь, пироги печёшь. Сама – лучше не бывает. А он не ценит тебя, — пролепетал Николай, раскрасневшись то ли от смущения, то ли от горячего чая.

— Попил? А теперь уходи. Алексей вот-вот придёт, — резко сказала Нина.

— Я пойду, только ты подумай над моими словами. Хорошо подумай. Предупреждён, значит…

— Иди, иди, благодетель, — поторопила его Нина.

Николай быстро ретировался в прихожую. Завертел головой в поисках обувной ложки. Не найдя, с кряхтением наклонился и стал надевать ботинки. Нина стояла, скрестив на груди руки и прислонившись плечом к дверному косяку. Смотрела холодно и нетерпеливо.

Николай кое-как обулся, сорвал с вешалки пальто и подошёл к двери. Долго возился с замком, наконец, отпер дверь и вышел на площадку. За ним по полу тянулся шарф, свесившийся из рукава пальто. Он обернулся, хотел что-то сказать, но Нина захлопнула перед ним дверь.

Она вернулась на кухню, поставила чашку с недопитым чаем в мойку и тяжело опустилась на стул.

С Алексеем они познакомились в драмтеатре. В антракте в буфет выстроилась очередь. Нина с подругой пристроились в самом хвосте.

— Ужас, как пить хочется. Думаешь, успеем? – заволновалась подруга.

— Стой здесь, — сказала Нина и пошла в начало очереди.

Перед самым прилавком увидела двух парней. Нина подошла к ним и тихо просила купить ей бутылку воды.

Один из парней согласно кивнул. Он попросил воду у буфетчицы и отдал пластиковую бутылку Нине, отказавшись от предложенных ею денег. Нина поблагодарила его и отошла к подруге. Девушки встали у стены и по очереди пили прямо из бутылки.

Пробираясь на своё место в зале, Алексей вертел головой, высматривая Нину. Их взгляды встретились, и Нина смущённо опустила глаза. Весь второй акт Алексей то и дело оглядывался на неё.

Когда после спектакля Нина с подругой вышли на улицу, парни уже ждали их у выхода.

— Понравился спектакль? – спросил тот, что купил Нине воду.

— Да, — сказала она.

— Я Алексей, а это Сергей, мой друг.

Девушки тоже представились. Они шли по пустеющим улицам. Дневная жара спала, на город опустились прохладные сумерки. Сначала шли все вместе, обсуждая спектакль. Потом разделились по парам.

Алексей уже два года работал после окончания института, а Нина только что окончила педагогический.

Она не могла сказать, о чём они говорили в ту первую встречу. Но хорошо запомнила чувство радости, волнения и счастья, которые испытывала, идя по вечернему городу рядом с Алексеем.

У подружки с Сергеем ничего не получилось, а Алексей и Нина больше не расставались. Весной они сыграли свадьбу. Им дали комнату в семейном общежитии от предприятия, где работал Алексей. Через год у них родился сын, а ещё через два дочка. Руководство выделило им в этом же общежитии двухкомнатную квартиру с маленькой кухней. Это было счастье.

Очереди на получение бесплатных квартир ушли в прошлое, но зато разрешили приватизировать комнаты в общежитии. Что они и сделали. Потом продали жильё в общежитии, и не без помощи родителей купили большую квартиру. Они были молоды, легко преодолевали трудности, ссорились и мирились, и были счастливы. Казалось, так будет всегда.

Сын после института уехал работать в Москву. Строил карьеру, не спешил обзаводиться семьёй. А вот дочь вышла замуж рано, будучи студенткой. Не захотела жить с родителями, снимали с мужем квартиру, обзаводиться детьми не спешили.

Застывшим взглядом Нина смотрела в одну точку. Они с Алексеем давно притёрлись друг к другу, стали одним целым. Дети выросли, живут самостоятельно. Теперь жить и жить. Молодые ещё, пятидесяти нет.

Но пришёл Николай и всё разрушил. Позавидовал их счастью. Им многие завидовали. Друзья разводились, женились снова, а Нина с Алексеем были счастливы вместе.

Николай развёлся с женой лет десять назад. Раньше дружили семьями. Зоя, жена Николая, была бойкой и весёлой. Она нравилась Нине. Но после развода не захотела видеть в их доме Николая с разными женщинами. Он и к Нине подбивал клинья. Она раз и навсегда отшила его.

«Может, помнит обиду и мстит? А может, не было ничего? Откуда Николай знает? Свечку держал? Флирт, симпатия – это ещё не измена. А даже, если и было что? Ну увлёкся мужик кем-то, не факт, что серьёзно. Нет, нельзя рубить с плеча. Мне ведь тоже нравится внимание мужчин. А отец одной ученицы недавно признался в любви. Но это игра, флирт, а не измена. Нет, я не позволю разрушить нашу семью. А дети? Они любят отца. Я ведь не смогу без него жить. Не представляю как. Столько лет вместе…»

И Нина приняла решение не говорить ничего Алексею, не показывать вида, что что-то знает или подозревает. Пока. А дальше будет видно.

Нина приготовила ужин на скорую руку, как раз к приходу Алексея. Всё, как всегда, ничего необычного, кроме неприятного разговора с Николаем. Есть не хотелось. Нина поковыряла вилкой картошку и отставила тарелку в сторону.

— Ты в порядке? – спросил Алексей.

— Да, просто устала.

Алексей поблагодарил за ужин, ушёл в комнату. Вскоре до Нины донёсся звук работающего телевизора.

Она вымыла посуду, села за стол и окинула взглядом уютную кухню, стены которой за много лет видели слезы радости и печали, слышали крики ссор и слова примирения. А сколько детских секретов слышали эти стены? И всё? Разве можно всё это перечеркнуть, забыть, выбросить из жизни и заметь чем-то или кем-то другим?

Несколько дней Нина боролась с собой, пыталась убедить себя, что всё в их жизни по-прежнему. Алексей вёл себя, как обычно. Если и задерживался после работы, то ненадолго, всегда звонил и предупреждал.

Однажды она не выдержала и поехала к мужу. Зачем? И сама не знала. Дети ведут себя по-разному дома, в школе и на улице. Может, и мужчины так же? Тогда она всё поймёт или, наконец, успокоится. Отменила последний урок к радости учеников и поехала к Алексею на работу.

— Нина? Почему ты приехала? Что-то случилось? – беспокойно всполошился Алексей, когда увидел в офисе жену.

— Нет, просто отменили уроки. Ты уже обедал?

— Да. Только что, — ответил Алексей, всё ещё не оправившись от сюрприза.

— А я думала, что пообедаем вместе. Я заходила в магазин, тут недалеко. Хотела платье себе новое выбрать на день рождения. – На секунду в глазах Алексея мелькнуло чувство вины. Или Нине это только показалось? «Он забыл о моём дне рождения», — догадалась она.

— Вот и забежала к тебе. Что хочешь на ужин? – торопливо спросила, пытаясь скрыть за словами своё волнение.

Ответить Алексей не успел. В кабинет заглянула молодая невысокая женщина. На долю секунды их с Ниной взгляды встретились. «Это она», — промелькнуло в голове Нины.

— Вы заняты, Алексей Викторович? Я зайду позднее, — женщина закрыла за собой дверь.

Нина сразу сникла.

— Я пойду. Не буду тебе мешать, — сказала она и направилась к двери.

— Нина! — окликнул её Алексей, но она махнула ему рукой и вышла из кабинета.

Нина шла по коридору и ругала себя, что приехала.

— Подождите! – раздался голос за её спиной.

Нина остановилась и оглянулась. Её догоняла та самая молодая женщина, что заглядывала в кабинет Алексея.

— Вы же Нина, жена Алексея… Викторовича, — не спросила, а сказала она.

Нина молчала и ждала.

— Я хотела поговорить с вами. В соседнем доме есть кафе, мы часто там обедаем. Наши сотрудники, — поправилась женщина.

В кафе почти все столики был свободные. Обеденный перерыв давно закончился, а до вечерних свиданий было ещё далеко. Они сели за дальний столик в глубине зала.

Нина специально не разглядывала женщину, но заметила яркую помаду на губах, тщательно подведённые чёрным карандашом глаза. Вишнёвая кофта с глубоким вырезом красиво обтягивала пышную грудь. Полнота была ей к лицу.

— Заказать кофе? – спросила она.

— Нет. Я вас слушаю, — сказала Нина.

— Я представляла вас другой, — произнесла женщина.

— Какой?

— Вы же учительница? Думала, вы нервная, жёсткая. Сухарь, одним словом. А вы симпатичная. Вам неприятно будет услышать, но я люблю Алексея. Я как увидела его…

— А он вас? – перебила её Нина.

Она растерянно моргнула, не ожидала такого вопроса.

— Я знаю, у вас двое детей, вы двадцать пять лет вместе. Но дети уже взрослые, у дочери своя семья. Видите, я много знаю о вас. Со временем чувства остывают, мужчины ищут их на стороне. Отпустите его, — с отчаянием вдруг сказала женщина.

Нина не ожидала такого поворота.

— Я не держу. Но, как вы правильно заметили, у нас семья, дети, которые любят своего отца. Вы думаете, что можете прийти и забрать его, будто он вещь? А если он окажется не тем, кого вы себе придумали? Он храпит по ночам, любит вкусно поесть, чтобы к его приходу был готов обед или ужин. А когда болеет, становится капризным, как ребёнок, лежит и умирает при малейшем подъёме температуры и насморке.

Нина достала из сумочки несколько фотографий. Года три назад она попала в больницу с тяжёлой формой ковида. Болезнь не изученная, кто знает, как всё обернётся? Взяла с собой эти снимки, как напоминание, что её ждут, она нужна и должна обязательно поправиться. Так и получилось. С тех пор носила их всегда с собой, как талисман.

— Вот, посмотрите. Это мы на море. Разве Алексей выглядит несчастным? Смотрите, как дети обнимают его. И вы решили, что всё это он забудет, выбросит из своей жизни ради вашего пышного тела? Не все женатые мужчины уходят из семьи, а если и уходят, то часто возвращаются назад. Ничего у вас не выйдет. Счастье нужно заслужить, терпеливо вырастить, как капризный цветок. Не получится стать счастливой, отняв его у другой. – Нина встала из-за столика.

— Вы ошибаетесь. Я не держу его. Если захочет, пусть уходит к вам. Но он не уйдёт, – сказала Нина и направилась к выходу, чувствуя спиной взгляд соперницы.

Ей хотелось сорваться и скорее убежать отсюда, но она медленно, не оглядываясь, шла через весь зал.

«Я не смогу без него. Я не хочу жить без него. Просыпаться и засыпать одной, есть, пить и ходить на работу… Зачем? Я не смогу…» — повторяла она про себя всю дорогу до дома, глотая слёзы.

Дома, не раздеваясь, она подошла к шкафу и стала рыться в нём. Нашла помаду и чёрный карандаш. Перед зеркалом в прихожей накрасила губы и нарисовала неровные стрелки у глаз. Ужаснулась своему виду. Ей всё это не шло, как той, другой. Она даже не спросила, как её зовут. Какая разница? Нина вернулась в комнату, легла на диван и уставилась в потолок.

— Нина, почему ты лежишь в пальто? Ты заболела? – Алексей подошёл и склонился над ней. – Что ты сделала с собой? Тебе не идёт.

Он ушёл, но вскоре вернулся с мокрым полотенцем и стал стирать косметику с её лица.

— Не надо, отстань… Мне больно, — Нина села, замахала руками, отбиваясь от Алексея. Пару раз она ударила его по лицу.

Алексей отбросил полотенце, крепко прижал к себе упирающуюся Нину. Она обмякла. Словно прорвав плотину, из глаз её хлынули слёзы. Она вздрагивала от рыданий, прижималась к Алексею, повторяя снова и снова:

— Я не смогу без тебя. Не хочу… Не хочу жить…

Когда рыдания стихли, Алексей снял с неё пальто и полусапожки, уложил на диван, и накрыл пледом.

Несколько дней они оба избегали говорить об этом. А в воскресенье друг за другом приехали дети. С утра Нина и Алексей вместе готовили, накрывали на стол в большой комнате, в центре которого красовался огромный букет красных роз, подаренный ранним утром Алексеем.

Когда сели за стол, разлили вино, сын встал с бокалом вина.

— Мам, ты всегда спрашивала меня, когда я женюсь. Отвечаю сейчас — когда встречу такую, как ты. Ты лучшая мама и женщина на свете.

— Согласен, — поднялся с бокалом вина зять. – Я люблю Светлану, но решил жениться на ней, когда узнал вас, Нина Михайловна. За вас! Желаю вам здоровья и счастья на долге годы.

— Спасибо, мальчики, — Нина протянула к ним свой бокал.

Последней Нина чокнулась с Алексеем.

— Мам, мы не стали покупать всякую ерунду, сбросились и решили подарить вот это. — Сын поставил на стол пустой бокал, достал из кармана пиджака конверт и протянул Нине.

— Что это? – она осторожно открыла его и достала два авиабилета.

— Мы дарим вам с папой поездку на Канары. Там круглый год весна. Мы всё рассчитали. У тебя будут зимние каникулы, а отцу придётся договориться на счёт отпуска на работе. Отказы не принимаются. Хоть раз в жизни вы должны отдохнуть по-человечески.

Алексей пожал плечами и невинно улыбнулся, мол, для него это тоже сюрприз.

Потом, проводив гостей, Алексей с Ниной убирали со стола, мыли посуду.

— Я знаю про ваш разговор с Надеждой, — неожиданно сказал Алексей.

Нина замерла с салатником в руках.

Между нами ничего не было. Я давно замечал, что она ко мне неравнодушна. Однажды она попросила починить ей дверь. Я пришёл к ней, но с дверью оказалось всё в порядке. Тогда она сказала, что давно любит меня, стала раздеваться… Я уже стар для таких игр. Не увольняться же мне из-за неё. И никуда я не собираюсь от тебя уходить.

— Правда? – Нина внимательно посмотрела на мужа.

— Николай только и ждёт, чтобы я оставил тебя. Ничего у них не выйдет. Сын прав, ты самая лучшая.

Алексей забрал у неё салатник, поставил его на стол и обнял Нину…

«Жена не шкаф, подвинется», — говорит вероятная любовница, пытаясь втиснуться между каменной стеной и полной семейных ценностей стенкой» Елена Ермолова

«- Знаете, каков единственный способ понять, насколько вы любите человека? — Нет. — Потерять его» Жоэль Диккер «Правда о деле Гарри Квеберта»

После окончания института я какое-то время работала в своем провинциальном городе. Но потом мне по наследству досталась квартира в центре столицы от тетки. Я не могла поверить своей удаче.

Сразу же я переехала и нашла работу в большом городе. Я стала устраивать свою жизнь, строить планы.

На работе я познакомилась с Мишей. Он работал в другой фирме, которая сотрудничала с нашей. Мы стали встречаться, у нас завязался роман. Уже через полгода после его начала Миша сделал мне предложение.

Я его приняла, мы стали готовиться к свадьбе. Настроение у меня было хорошее до тех пор, пока не произошло знакомство с Верой Сергеевной, матерью Миши.

Она все время ко мне придиралась. Она меня критиковала, говорила, что я не так одеваюсь, не так стою, не так сижу.

После свадьбы Вера Сергеевна стала еще активнее меня атаковать.
— Ты бы научилась суп нормальный варить, а то так мой сын скоро дистрофиком станет.

Я молчала, терпела все это. Иногда свекровь меня доводила, я начинала жаловаться мужу. Но он не видел проблемы в происходящем.

Когда я забеременела, я расслабилась, у меня появилось ощущение, что с появлением малыша свекровь смягчится. Но этого не случилось.

Вера Сергеевна, когда Оля родилась, буквально поселилась у нас. Она помогала мне с ребенком, но при этом она не оставляла свою манеру меня поучать.

— Ты не так держишь ребенка. Я тебе покажу, как надо, дай сюда.

С кормлением, одеванием была такая же ситуация. Нервы у меня постепенно начинали сдавать. Но Миша не видел никакой проблемы.

Окончательно я разозлилась, когда Оле было 2 года. Тогда Вера Сергеевна стала мне говорить, что я не так воспитываю дочь, поэтому она капризничает.

Хватит! – сказала я. – Не надо со мной так разговаривать в моем доме. Я тут сама буду устанавливать порядки. И я буду решать, как мне воспитывать дочку.

— Не забывай, что половина квартиры принадлежит моему сыну, — сказала Вера Сергеевна. – И я найду способы, чтобы доказать, что он вложил много денег в эту квартиру.

— Я покупала эту квартиру до брака, поэтому она принадлежит мне.

— Это суд решит, — сказала свекровь, после чего ушла.

— У вас не выйдет ничего, — сказала я свекрови.
Вечером я решила поговорить с Мишей. Я сразу ему рассказала о том, что у меня произошло с его матерью. И он стал прятать глаза. Я стала настаивать на том, чтобы муж сказал мне правду.

— Понимаешь, мне надо с юристом посоветоваться. Мама считает, что имущество у нас общее, потому что мы женаты. Мама меня убедила, что я должен отстоять свои интересы.

У меня на глаза навернулись слезы. Я не могла поверить, что слышу все это от Миши, которому еще недавно верила безоговорочно.

Я не стала вечером продолжать разговор, а пошла спать. Утром же я проснулась от того, что услышала голоса. Говорили муж и свекровь.

— Ты должен подать на развод и попробовать отсудить часть квартиры. Не будет это лишним. Твоя жена – не пара тебе.

— Мама, но квартира же Жанне принадлежит. Как у меня получится ее отсудить?

— Я тебе помогу, — сказала Вера Сергеевна.

Не знаю, что мною руководила, но это я записала на диктофон. И оказалось, что не напрасно.
В тот же день Миша ушел от меня, сказал, что будет подавать на развод. А через несколько часов после его ухода в дверь позвонили. Пришла Вера Сергеевна и какой-то мужчина, который представился риелтором. Я не пустила их в квартиру. И тогда свекровь стала мне грозить судом.

Я не испугалась, сказала, чтобы она подавала иск. Через некоторое время мне пришли бумаги на развод.

В суде свекровь пыталась меня очернить. Она говорила, что я – плохая мать, что я кричу на ребенка. А Миша все это подтверждал. Хорошо, что я пришла не одна, а с адвокатом. И Марина Викторовна помогла мне отстоять мои права. Она и запись с диктофона представила в качестве доказательства того, что свекровь просто настроила против меня мужа, и документы на квартиру показала.

Суд вынес решение в мою пользу. После заседания я отправилась домой. Там меня ждала дочка.

Через несколько месяцев после развода мне стал звонить Миша. Он вымаливал у меня прощения, говорил, что все осознал, что с матерью вообще не общается. Но только я не готова ему поверить. Не думаю, что он смог измениться и оторваться от Веры Сергеевны так быстро.

Сашка терпеть не могла дни, когда в детский дом приходили потенциальные усыновители! Потому что за семь лет, что она прожила здесь, её ни разу так и не выбрали.

Раньше, когда она была совсем маленькой, она ждала этих дней. Как завороженная смотрела на красивых тётенек и дяденек. Они казались ей волшебниками, которые заберут её к себе в замок! И новая мама будет целовать её на ночь. А новый папа будет катать её на плечах. И ещё у неё будет своя комната. И не нужно будет каждый день видеть этого противного Витьку. Он всё время норовил подергать её за косичку и обзывал Зябликом.
Сашка не знала, что значит это слово. Но оно казалось ей очень обидным. А Витька знай твердит:
-Зяблик! Зяблик! —
Ей было пять лет, когда она попала в детский дом. Родители её погибли в аварии. Сашка всё никак не могла понять, почему мама и папа не приходят. И почему они её оставили.

С годами она осознала, что их больше нет. И постепенно стала забывать их лица. Они стёрлись из памяти. Забылись их голоса. Забылись запахи. Забылся дом, в котором они жили вместе.
Сашке так хотелось, чтобы однажды её выбрали! Но чуда не случалось, а она росла и начала понимать, что её никогда не выберут. Просто девочка была дурнушкой. А выбирали всегда красивых девочек с бантиками в роскошных волосах и с милыми улыбками на лицах.
Витька продолжал её доставать. Только теперь Сашка знала, что зяблик это птичка.
В этот день снова пришли усыновители. Всех девочек нарядили, заплели банты в косы. А Сашка взяла и обкорнала себя под мальчишку. Ей больше не хотелось , чтобы её кто-то выбрал. Она решила, что в своей жизни всё и всех будет выбирать сама!
Увидев её с короткой стрижкой, воспитатели ахнули, а Витька, как обычно бросил ей в спину :
-Зяблик!

Сашке исполнилось двенадцать. Витька же был старше её на три года.
В тот день её не выбрали. Уж очень устрашающе выглядели её неровно остриженные волосы, да и глаза девочки метали громы и молнии.
Через три года из детдома выпустился её заклятый враг Витька. Попрощавшись со всеми, он вдруг подошёл к Сашке.
-Пока что ли, Зяблик? —
-Пока — пока, — равнодушно ответила Сашка.
-Ты тут держись! Недолго осталось! Три года всего! А потом я тебя к себе заберу! — твёрдо сказал Витька.
— Ещё чего! Кто тебе сказал, что я тебя выберу? Дyрак ты! — нагрубила она в ответ.
Витька посмотрел на неё долгим странным взглядом и ушёл, ни разу не обернувшись.
***

Зaкрыв за собой дверь детдома, Сашка вышла на улицу и вдохнула воздух свободы и взрослой жизни. За эти годы она из гадкого утёнка превратилась в прекрасного лебедя. Роскошные волосы по пояс, огромные зелёные глаза, точеная фигурка. Она направилась в родительскую квартиру. И вдруг услышала :
-Здравствуй, Зяблик! —

Обернувшись, она увидела перед собой Витьку.
-Чего припёрся? — спросила она.
-Я же обещал тебя забрать. Вот и пришёл, — Витька подошёл вплотную.
-А я тебе сказала, что сама буду выбирать! — Сашка посмотрела на него снизу вверх. Витька за это время сильно вытянулся и раздался в плечах.
-А ты выбери меня, Сашка! — попросил он.
-Я подумаю, — и Сашка зашагала к своему новому дому.
Витька шёл за ней до самого подъезда. Подождал, когда она войдёт внутрь, и ушёл. С того дня приходил он под её окна каждый вечер. На скамейке у дома сядет и сидит, пока Сашка свет в квартире не погасит.
Лето красное сменилось дождливой осенью. За осенью пришла зима. А Витька всё ходил и ходил. Однажды Сашка подошла к нему. Присела рядом, спросила :
-Не надоело тебе? Холодно наверно сидеть?
-Ничего. Я потерплю. Ты только выбери меня, пожалуйста! — снова попросил он и посмотрел на Сашку долгим, нежным взглядом.
Сашка подскочила со скамейки, как ошпаренная и убежала к себе. Смотрела через тюль, как Витька глядит на её окна.
***

31 декабря Сашка торопилась домой после работы. Нужно ещё стол накрыть, новое платье надеть, скоро Новый год! Витьки на скамейке не было. Сeрдце пропустило удар…Может случилось что?
Через час Сашка закончила все праздничные хлопоты и налила себе шампанского. Подошла к окну, Витьки не было. В грyди противно заныло от дурных предчувствий… Страх начал закручиваться в животе в тугую спираль…
-Что делать? Искать? Но где? Я же не знаю ни адреса, ни телефона! Дyра! Какая же я дyра! — ругала себя Сашка.
И в это мгновение за окном что — то вспыхнуло!
-Уже cтрeляют, — подумала девушка и подошла к окну, посмотреть на салют.
На снегу огромными огненными буквами полыхала надпись :

-ВЫБЕРИ МЕНЯ, САШКА!!! —
А Витька сидел на скамейке, смотрел на её окна и махал ей рукой…
ИНЕТ.

На столе грязь и посуда, возле чайника лужа чая, в раковине тоже не пойми что… Из спальни слышны звуки «эпичной» битвы. Это муж так ищет новую работу. Он всегда так ищет новую работу. За четыре года совместной жизни это уже пятые поиски. Вера заглянула в холодильник, а там как всегда пусто. Она открыла морозилку, вынула пакет со самосборным овощным набором, кинула его на сковородку и начала убирать кухню. ………… О, Веруньчик, а что у нас на ужин? — Степан судя по его хорошему настроению всё же победил в своей «эпичной» битве.

-На ужин были котлеты с рисом, которые ты съел единолично. Больше ничего на ужин нет.
-А это что? — Степан открыл крышку сковородки.
-А это мой ужин. Ты свой уже съел.
-Тебе для меня еды жалко? Права была мама. — Степан сделал обиженное лицо, но Веру это уже больше не трогало.
-Если она была права, то и езжай к ней ужинать.
-Ну и поеду! — Степан громко лопнул дверью.
На это Вера и рассчитывала. Она достала из сумки контейнер из местной кулинарии. Шикарные куриные оладьи. Но с этим нужно что-то делать.

В субботу у Веры с подругам была назначена посиделка. Идти туда не хотелось. Но они и так редко встречаются. Обязательный один раз в месяц. Чаще не получалось. У одной дети, у другой дача родителей и прочие женские дела. Так что обязательно раз в месяц для успокоения души.
Все уже собрались, когда пришла Тома.
-Это невыносимо. Нормальные мужики кончились. Этот болван оказался маменькиным сынком и нюней. — Тома своим присутствием заполнила всё пространство.
Вера не любила Тому. Точнее в вопросах, касающихся мужчин, у них были серьёзные разногласия. Тома была беспринципной женщиной. Её не останавливало ни наличие законных супруг, ни детей. Если она хотела заполучить мужчину, то не останавливалась ни перед чем.
Тома не прекращала свой монолог, не давая никому ни слова сказать. Вера смотрела на неё и в голове возникла идея. Когда Тома наконец выговорилась, то Вера решила начать свою игру.

-Ой Томочка, что же тебе не везёт с мужиками. Послушаю тебя и так рада, что у меня есть Стёпа. Для него дом прежде всего. Ни друзья не нужны, ни кабаки, даже к маменьке бегает редко.
-Верка, не трави душу.
С этого дня Вера стала приглашать Тому встретиться где-нибудь, или зайти к Вере в гости. А главное мужа при Томе то нахваливала, то жаловалась.
-Ну понимаешь Том, он у меня заботливый. Сейчас работу меняет. Ушёл со старого места, потому что там платили мало.
-Ну и правильно, чего за копейки работать.
-Вот. Он специалист серьёзный, ему нормальная работа нужна.
При следующей встрече жалуется, что Стёпа достал её. Она с работы приходит, ей полежать хочется, а Степан её то кино смотреть тянет, то ещё какой романтик.
И главное, чтобы Тома со Степаном встречались почаще.

Подруги всё чаще намекали Вере, что зря она так активно с Томой общается. Добром это не закончится. Только Вера отмахивалась, то мужу доверяет, а с Томой ей весело. Сейчас она женщина свободная и у неё есть время на подругу.
Расчёт оказался верным. Через три месяца Стёпа заявил, что нашёл себе более достойную женщину и уходит от Веры. Надо отдать Вере должное, она не побежала сразу открывать припасённую бутылочку. Вера позвонила всем подругам, поплакала им, что Стёпа и Тома предатели, рaзбили сeрдце, разрушили доверие к дружбе. А на следующий день побежала на развод подавать, ну чтобы уж точно — с глаз долой, из сeрдца вон.
И только когда свидетельство о разводе на руках было, она открылась подругам.
-Ну не ушёл бы он от меня сам. Со мной ему удобно. Зарабатываю хорошо, квартира своя, по дому всё делаю, потому что сама не смогу в грязи жить. Да и куда он пойдёт? К матери в её малогабаритную однушку? Не смешите. А Томка сама виновата. Зачем на мужа подруги позарилась?
Подруги. отмечали развод Веры. Под этим предлогом все перестали общаться с Томой. Её и так не очень любили, за характер и поведение, но уводить мужа подруги как-то низко.
Прошло пол года. Вера жила новой жизнью. У неё появился ухажер. Жизнь обретала новые горизонты. Эта была суббота. Вера готовилась к свиданию, поэтому гостей не ждала. Особенно Тому.
-Здравствуй Тома. — Вера смотрела на бывшую подругу, которая стояла в дверях.

-Забери своего мужа назад. — Тома была раздражена. — Он пол года сидит дома и даже не собирается искать работу. А ещё он постоянно разбрасывает вещи по квартире и опустошает холодильник.
-Тома, ты сама его решила у меня увести. Вот и радуйся.
-Но ты говорила, что он самый лучший, ты обманула меня! — Тома уже понимала, что Вера бывшего мужа не заберет.
-Это для меня он был самым лучшим. Но ты это не я. Какой он у тебя оказался меня уже не касается. Ты сама чужого мужа увести из семьи решила. Ко мне какие претензии? Я с уходом мужа смирилась. Даже тебя простила, но теперь то ко мне какие вопросы?
-Ты это специально сделала? Да? Специально? Он же не уходит! Обвиняет меня, что я его семью разрушила и не уходит. — Тома сорвалась на истерику.
-Тома, это теперь не моя проблема. И не беспокой меня больше. У меня новая жизнь. — Вера зaкрыла перед Томой дверь.
Та ещё какое-то время звонила в дверь, потом по ней стучала, что-то кричaла и успокоилась, когда вышел сосед и разогнал её. А Вере не стыдно. Тома сама захотела чужого мужа. Вот и получила что хотела.

Ведь то, что хорошо для одной, для другой не всегда счастье…

Пряхин приехал с работы домой трезвым и голодным. Жены, обычно возвращавшейся из своего офиса на час раньше и успевавшей к появлению Стаса разогреть ужин, дома в этот раз почему-то не оказалось.
Пряхин включил телевизор и, меланхолично жуя кусок копченой колбасы, который нашел в холодильнике, бездумно уставился на экран. Там шло очередное постановочное судебное заседание с неискренними переживаниями участников процесса, на которых сердито стучал деревянным молоточком тучный брюзгливый судья в траурной мантии.

А Вика все не возвращалась. Странно. Такого за ней не водилось. Никогда. Прождав еще с полчаса и сломив таки мужескую гордыню, Пряхин сначала набрал Викин мобильник. Тот молчал. Потом он позвонил в офис, в котором Вика числилась каким-то там менеджером. Кажется, рекламным. Трубку никто не брал. Наконец, в ней послышался раздраженный старушечий голос:
— Ну и чего ты все звОнишь да звОнишь? Нет тут никого.
— Как нет? А где все? – тупо переспросил Пряхин.
— По домам разбежались. Еще пару часов назад. Пятница же, святое дело, — глумливо прохихикала бабуля. – Ладно, не мешай мне, я пошла дальше убираться.

Пряхин растерянно положил трубку на рычаг. Выходит, рабочий день жены закончился уже три с лишним часа назад. Куда же девалась Вика? Может, к матери своей зачем-то заехала? Но тогда бы она позвонила обязательно! А вдруг с ней что случилось? Машина там сбила или хулиганы напали?

Пряхин, забыв даже о том, что он голоден, стал нервно накручивать диск телефона. Он все же позвонил сначала к теще, но та обеспокоено сказала, что Вики у нее нет. Пряхин как мог успокоил ее, пообещав незамедлительно сообщить, как только Вика обнаружится. Потом обзвонил все больницы их, в общем-то, немаленького областного города, все морги, страшно оскорбился на милицию, когда ему ехидно посоветовали: «Сидите и ждите. Нагуляется и сама придет. А не придет – тогда к нам. Но не раньше через три дня». Был у Стаса еще номер подруги Вики, но та сказала, что не знает, где Вика. Пряхин растерянно посмотрел на время. Шел уже второй час ночи. А жена, его тихая и верная жена, все не объявлялась, ни под каким видом. Ни живая, ни мертвая. Ни трезвая, ни…И тут Пряхин даже сквозь бормотание телевизора расслышал чью- то неуверенную возню ключом в замке в двери прихожей. Дверь явно кто-то пытался отпереть, но у него это не получалось.

Пряхин щелкнул внутренним запором и дверь, наконец, распахнулась. А за ней оказалась она, жена Стаса, Вика Пряхина, нерожавшая еще красавица тридцати лет от роду. Но в каком виде! Разлохмаченная, растрепанная, пошатывающаяся, с идущим от нее сильным запахом алкоголя и табака…

Скорее растерянный, чем разгневанный, Пряхин посторонился, пропуская жену в дом. Вика процокала на подламывающихся каблуках, оставляя за собой грязные следы на полу, в гостиную и плюхнулась на диван.
— Н-ну и что, п-подумаешь, жена немного задержалась на работе! – развязно выговорила она заплетающимся языком, предвосхищая вопрос начинающего багроветь от злости Стаса. – И… ик! Имею право!
— Ты где была? Я все телефоны оборвал! – неожиданно даже для себя противным фальцетом взвизгнул Пряхин.
— Г-где была, т-там меня уже нет! – все еще явно напрашиваясь на скандал, захохотала Вика.

— Я тебя сейчас убью, дрянь! – затрясся от злости Стас и даже подскочил к дивану и замахнулся на жену.
— Ну, бей, бей пьяную беззащитную женщину! – вызывающе подалась грудью навстречу разгневанному и, похоже, обманутому мужу Вика. – И нечего т-так орать! Я всего лишь к подружке зашла. Н-ну, выпили мы с ней немного, покурили, поболтали о том, о сем. А что, н-нелья? Могут я разок посидеть с друзьями после на… напряженного трудового дня.
— Это у какой же подружки ты была? – смутно улавливая в происходящем между ним и Викой диалоге до боли знакомые нотки, повороты и даже целые фразы, но еще толком не осмысливая их, с подозрением прищурился Стас. – Небось, у Наташки?
— Н-ну да, у Наташки, — тут же попала Вика в ловушку. – Слушай, И.. Игорек, кончай задавать дурацкие вопросы. Пойдем лучше, вы…выпьем, да в постельку.
-К-как ты меня назвала? – теперь заикаться начал уже Стас.- Какой еще Игорек?! А чей это рыжий волос у тебя на плече, а?!! Игорька, да?

— Д-да какой там еще Игорек! – пренебрежительно махнула рукой Вика. – Он никакой. И ты никакой. Все вы, мужики, ни…никакие! А Игорек, между прочим, лы… лысый. И вообще, помоги лучше жене раздеться. Я так устала, и спать хочу. А все расспросы за…завтра!
Поняв, что от Вики сегодня ничего добиться не удастся – такой она была пьяной, — Пряхин, скрипя зубами, помог ей раздеться и уложил на диване. Потом принес подушку и сердито подсунул ее жене под голову, набросил плед.
— Ну, спи, спи! – пробормотал он, удивленно разглядывая открывшуюся ему сегодня совершенно с неожиданной и далеко не самой приятной стороны, негромко посапывающую под пледом жену. – Завтра поговорим. Еще как поговорим!

Потом он ушел на кухню, поставил чайник, закурил и погрузился в тягостные размышления. Черт, неужели Вике так надоели его последние нередкие загулы с друзьями, постоянные задержки на работе с его невразумительными потом объяснениями, ее слезами и увещеваниями насчет «когда же ты угомонишься?», что она решила ответить ему той же монетой? И как ее вразумить не поступать так дальше, если он сам-то совершенно отбился от Викиных рук.
Вика и рожать-то от него не хочет – говорит, не желает оставаться одна с ребенком на руках. Дескать, при таком образе жизни Стаса они все равно рано или поздно разведутся. А тут впору самому подавать на развод, после такого Викиного финта. Если она войдет во вкус, ее же потом будет просто не остановить.

Ну, не бить же ее? При всем своем нигилистичном отношению к семейным обязанностям Стас все же продолжал любить жену и руки на нее никогда не поднимал. И не поднимет. Тогда что остается?
Тяжко вздохнув, Пряхин сходил за мобильником, вернулся с ним на кухню, прикрыл за собой дверь и набрал номер своего закадычного дружка Вована Кутышева. Телефон долго молчал. Наконец в трубке послышалось недовольное:
— Стас, у тебя, что крыша съехала? Ты посмотри, который час!
— Это, Вован… ты вот что, — негромко сказал Пряхин. – Ты меня извини. Но в сауну завтра сходи без меня, ладно?
— Как это без тебя, как без тебя? – растерянно зашептал Вован. – Все же было решено. Нас двое, и бабцов две штуки заказано. Ты что, кайф мне обломать хочешь, да?
— Наоборот, — сказал Пряхин. – Все же тебе одному достанется.
— Нет, я не понял, — не сдавался Вован. – Ты почему это соскочить хочешь, а? Так дружбаны не поступают. Я вот, например, уже подготовил свою, что мы с тобой на рыбалку завтра едем. Вернее, уже сегодня. А ты что, а?
— Не хочу я больше на такую рыбалку, — буркнул Стас. – Мы с Викой завтра идем в этот… как его… в зоопарк. Или нет, в кино… Да какая разница, на фиг! Я выходные решил с женой провести, и все тут. Имею право!
— А я? – жалобно спросил Вован. – Мне что, тоже свой выходной испортить, что ли?
— Как хочешь, — жестко сказал Пряхин. – Пока!

И он захлопнул мобильник.
Вика в это время, накрывшись пледом с головой, думала: «А не переиграла ли я?». Но тут она вспомнила ошеломленное и даже испуганное лицо Стаса, и решила: «Нет, в самый раз. Должно сработать!». И заснула по-настоящему…

Вера не сводила глаз с вывески «Операционная». Буквы расплывались в глазах от многочасового ожидания, сердце бешено колотилось. Вера непрерывно теребила в руках любимую машинку Ванечки, её четырёхлетнего младшего сына: пластмассовый красный трактор с ковшом. Ванечка, конечно, сначала хотел синий трактор, как в мультике, но со временем прикипел всем своим пoкaлeчeнным природой сердечком к этой, подаренной любимым папой игрушке.
Наконец за мутными стеклами показался мужской силуэт, двери распахнулись, и в коридоре показался уставший врач. Вера вскочила с места и бросилась к нему:
— Доктор, ну как? Как всё прошло? Как Ванечка?
Врач виновато опустил голову, сняв маску с лица:
— Вера Павловна, я сожалению… Мы сделали всё, что смогли…

***
Вера лежала на кровати сына, свернувшись калачиком. Подушка ещё хранила запах Ванечки. На зеркале напротив ещё был виден отпечаток его испачканной в печенье ладошки. Как же хорошо,
что она не успела вытереть зеркало! Ведь он больше никогда не испачкает его. И никогда не склонит свою уставшую головку на подушку.
По обветренной щеке Веры скатилась очередная солёная слеза. Горе выжгло её сердце изнутри. Здоровое сердце. То, чего не было у Ванечки, её младшего ребёнка. Старший, Матвей, был здоров
и уже относительно самостоятелен — ему было 18 лет и он учился в университете . А Ванечка… Её нечаянная поздняя радость, которая обернулась огромным горем. Всю бepeмeннocть обследования показывали, что всё хорошо, и лишь перед родами абсолютно случайно обнаружили сложный порок сердца… Именно при радикальной коррекции что-то пошло не так и теперь больше нет её Ванечки…

***
Вера закрыла глаза, забывшись тревожным, беспокойным сном. И вот снова, как и все последние дни, она очутилась на солнечной полянке, усеянной разноцветными, ароматными цветами всех форм и размеров. Вдалеке стоял её Ванечка, улыбающийся своей неизменной улыбкой, в его любимой рубашке с машинками. В руках у Ванечки был большой букет из ромашек.
— Ванечка! Сынок! — воскликнула Вера, но Ванечка словно не слышал её, задумчиво перебирая лепестки ромашек.
Вера бежала по цветущему полю, раскинув руки для объятий. Но сколько бы она не бежала, Ванечка не становился ближе. Более того, он всё отдалялся и отдалялся от неё. Вера кричала от отчаяния, тянула руки, но достичь цели не могла. Вдруг Ванечка поднял на неё свои глазки, улыбнулся и растворился в воздухе. И только облако из лепестков ромашек медленно опускалось на землю…
Вера добежала до места, куда опустились лепестки и посмотрела себе под ноги.
Какой -то адрес был выложен аккуратными, ровными буквами из белых лепестков на зелёной траве.

***
Проснулась Вера от телефонного звонка. Она посмотрела на экран смартфона: Матвей.
— Да, сынок, — хрипло ответила Вера.
— Мамочка, я сегодня приеду, приготовь мне что-нибудь!
Вера натянуто улыбнулась. Хватит. Прошло почти три месяца с тех пор, как не стало Ванечки, но ведь у неё есть ещё старший сын! Пора хотя бы попробовать взять себя в руки и жить дальше.
— Конечно, сынок, что ты хочешь? Испечь блинчиков?
— Было бы круто, мам! Жди, я уже в автобусе, скоро буду!
Матвей старался приезжать каждый выходной, чтобы отвлечь мать и отца. Он понимал, каково им, ведь и у него самого всё болело внутри при мысли о младшем братике. Но жизнь продолжалась, и они должны были пережить горе все вместе. На то они и семья.
Вера через силу поднялась на ноги и побрела на кухню. Она открыла холодильник, пошарила по полкам, и, обнаружила, что дома нет молока. Её муж Виталий сидел на кухне и паял какую-то микросхему в ноутбуке. Он поднял на Веру глаза и спросил:
— Ты что-то хотела? Сходить в магазин?
— Матвей позвонил. Он едет, просил блинчики, — спокойно сказала Вера, — Молоко закончилось. Но я лучше сама схожу, развеюсь немного.
Виталий удивленно приподнял очки с переносицы. «Оживает потихоньку!» — подумал он.
Вера неспеша оделась и вышла из дома. Лёгкий весенний ветер приятно дул в лицо. Пели птицы, ветви деревьев приобрели салатовый оттенок, готовые вскоре покрыться молодой, сочной листвой. Природа оживала после зимней спячки. Вера вздохнула: «Эх, не увидел Ванечка своей пятой весны!».
Она тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли, и пошла в сторону магазина.

***
Взяв с полки молоко, любимые конфеты Матвея, хлеб и курицу, Вера направилась к кассе. Внезапно из параллельного ряда, за полками, послышался знакомый смех. В груди у Веры всё сжалось от тоски: так смеялся её Ванечка. Она бросилась в ту сторону, откуда услышала смех, но успела заметить только скрывшуюся за полками детскую фигурку. Вера, прекрасно понимая, что этого не может быть, всё же направилась вслед за скрывшейся фигуркой ребёнка, по дороге сбив картонную вывеску с рекламой какого-то акционного товара.
Она наклонилась, чтобы поднять вывеску и обомлела: на вывеске, на белом фоне красными буквами красовалась надпись с тем самым адресом из её сна.
— Ванечка, что же ты хочешь мне сказать? — прошептала Вера.
Домой Вера вернулась с мыслями о том, что всё это неспроста. Ванечка что-то хочет донести до неё, но что? Нужно посмотреть этот адрес в интернете. Но не сегодня. Сегодня приедет её единственный теперь сын, нужно встретить его как следует, и постараться держать себя в руках.

***
Вечер прошёл на удивление тепло и приятно, Вера даже находила в себе силы улыбаться, слушая студенческие истории сына. Матвей аппетитно уплетал домашнюю стряпню, а Вера и Виталий с умилением смотрели на него: ведь он их перевенец, и теперь единственный ребёнок. Наконец все разошлись по комнатам, ночь полностью вступила в свои права.
Утомленная насыщенным днём, Вера очень быстро уснула. Проснулась она среди ночи от того, что отчётливо услышала, как из ванной комнаты раздаётся приглушенное пение. Сердце заколотилось, дыхание перехватило: она никогда и ни с чем не перепутает голос Ванечки. Он напевал свою любимую песенку из мультфильма про синий трактор…
Вера судорожно сглотнула слюну, встала с кровати и потопала в направлении ванной, стараясь идти тихо, чтобы не спугнуть «Ванечку». Как можно тише она открыла дверь, но, как и следовало ожидать, в ванной никого не оказалось. Слёзы покатились из её глаз.
«А чего я ждала? То, что Ванечка окажется в ванной? Ванечки больше нет! Это всё моё больное воображение!» — разозлилась на себя Вера.
Она подошла к раковине и включила воду, чтобы умыться и привести себя в чувство. Нет, пора прекращать мучить себя! Ради Виталика, ради Матвея! Вера умылась и взглянула на себя в зеркало: на неё смотрело её осунувшееся, бледное лицо с синяками под глазами.
Со злости Вера намылила руку и провела мыльной пеной по зеркалу, сама не зная, для чего. Вера смотрела на струйки пены, которые стекали вниз, совершенно неведомым образом принимая очертания букв с адресом… За спиной повеяло холодком. Вера отчётливо услышала тонкий, детский голосок:
— Я жду тебя, мама…

***
— Ты чего не спишь? — Виталий приподнялся в кровати, разбуженный светом от экрана ноутбука.
Вера сидела в кресле, держа на коленях ноутбук и пялилась в экран.
— Виталик, подойди… Если ты почувствуешь то же, что и я, значит всё, что со мной в последние дни происходит, не бред…
Виталий, кряхтя, встал с кровати и подошёл к жене. Сердце его гулко забилось, он почувствовал невероятное тепло, когда взгляд его скользнул по фотографии маленького мальчика примерно четырёх лет.
Зиновьев Егор, 4 года — гласила надпись над фотографией. Родители Егора погибли в результате ДТП три года назад, воспитывался бабушкой. Полгода находится в детском доме, так как бабушка умерла.
— Этот адрес преследует меня в последние дни, — пояснила Вера, — его передает мне наш Ванечка…
Вера рассказала мужу о сегодняшнем сне, происшествии в магазине и в ванной комнате. Виталий после недолгих раздумий твёрдо сказал:
— Вера, мы едем …

***
Екатерина Алексеевна, директор детского дома , вела Веру и Виталия по длинному, светлому коридору учреждения, непрерывно оборачиваясь и без умолку пытаясь объяснить ситуацию:
— Когда Егорка к нам попал, мы думали, что ненадолго. Он мальчик социализированный, развитый, воспитывался в благополучной семье, хоть и бабушкой. Его трижды пытались усыновить, но он при виде потенциальных усыновителей замыкается в себе и не идёт на контакт. Я не знаю, как в других детских домах, но у меня совесть не позволяет насильно отдавать ребёнка туда, куда он ни в какую не хочет. Он говорит, что за ним придут его мама и папа и он их узнает. А в последние месяца три у него появился воображаемый друг, Егор называет его Ванечка. И вот этот Ванечка будто бы недавно ему сказал, что мама и папа скоро придут за ним.
Вера и Виталий переглянулись. Неужели их умерший сын решил помочь несчастному сироте?
— В общем, не знаю. Посмотрите, познакомьтесь. Может, вы растопите его сердечко, — резюмировала Екатерина Алексеевна, распахнув дверь в игровую комнату.
Вера сразу узнала его. Маленький, худенький, он сидел на коленках в окружении других детишек и собирал башню из кубиков, напевая любимую песню Ванечки… Егорка обернулся, бросил кубики, вскочил на ножки и бросился к Вере и Виталию с криком:
— Мама, папа!!! Я знал, что вы придёте!!!

***
Ускорению процесса усыновления поспособствовала сама Екатерина Алексеевна. Она была искренне рада тому, что Егорка наконец пошёл на контакт с семьёй Веры и Виталия. К тому же
когда она узнала о смерти их сына, она ещё сильнее растрогалась. Уже через месяц Вера, Виталий
и Матвей приехали за Егоркой, чтобы забрать его навсегда. Перед выходом Егорка внезапно выдернул свою ладошку из рук Веры и сказал:

— Мама, подожди! — мальчик оглянулся куда-то вдаль, в конец коридора, — Там Ванечка, он хочет с нами попрощаться!
Сердце Веры в очередной раз сжалось от грусти. Но теперь это была светлая грусть, с пониманием, что ничего изменить нельзя, но нужно жить дальше. Тем более, теперь от неё зависит судьба маленького Егорки, который пустил их с Виталием в своё хрупкое, ранимое сердечко. Она никогда не забудет своего Ванечку, всегда будет его любить — но сейчас у неё появился ещё один человечек, ради которого она должна быть сильной.
Егорка побежал в конец коридора, к окну, постоял там немного, обернулся и побежал обратно, к своим маме, папе и старшему брату. А за тем окном, где стоял Егорка, с широкого оцинкованного отлива откуда ни возьмись взвился красивый белый голубь. Он облетел здание, покружился над головами Егорки, Веры, Виталия и Матвея у улетел ввысь, растворившись в облаках.

― Кто отец твоего ребенка? Я тебя спрашиваю! От кого ты залетела? ― отец сурово смотрел на восемнадцатилетнюю Варю.
Девушка сидела на диване, опустив голову, и вытирала слезы. Папа ничего ей не делал, только кричал, но и этого хватило, чтобы расплакаться.

― Пап, я его люблю, ― проговорила она, всхлипывая.
― Да что ты знаешь о любви! Ты еще жизни не видела! Ты школу только в прошлом месяце закончила, что ты дальше делать будешь? На что жить с ребенком?
Варвара упрямо мотнула головой и сглотнула слезы. Она знала, что отец не любит, когда она плачет, поэтому как можно более спокойным тоном произнесла:

― Папа, мы с Лешей все решили. Он пойдет работать, а я буду ребенка воспитывать. В три года его в сад отдам и буду учиться.
― А Леша твой на себе все будет тащить? Его родители-то в курсе «счастья» такого?
Варя слегка покраснела, но потом дернула плечом.
― У него только бабушка, она уже все знает. Мы с Лешкой ей вчера все рассказали. Она поплакала сначала, потом сказала, что делать уже нечего и чтобы мы сами разбирались со своей жизнью.
― Права его бабушка. Делать уже точно нечего…

Константин Олегович тяжело вздохнул, глядя на дочь. Когда она сказала, что у нее есть новость, которую им надо обсудить, он даже не думал, что весть окажется такой ужасной. Нет, конечно, в рождении ребенка не было ничего плохого, но и Варя, и ее парень были еще такими молодыми.
Варя была уже на пятом месяце, поэтому какие-то меры принимать было поздно. Оставалось только рожать. Она специально протянула так долго. А сам Константин Олегович ничего и не замечал. Он почти и не видел дочку ― много работал.

«Была бы моя жена здесь, ― горестно подумал Константин Олегович, рассматривая дочь и думая, что с ней делать. ― Лидочка бы все решила, да и не допустила бы такого ужаса».
Он еще раз вздохнул, затем произнес:
― Вы жениться будете?
― Да, конечно!

Константин Олегович опять прошелся по комнате, потом бросил:
― Варя, вот что вы наделали, а? Вам обоим учиться надо, а вы жизнь свою губите! Вы же оба без образования останетесь! Всю жизнь потом мучиться.
― Пап, не говори так! У нас с Лешей все будет хорошо!
― И где твой Леша? Уж хотелось бы с ним познакомиться!
Варя улыбнулась сквозь слезы. Это было хорошим знаком. Значит, отец постепенно привыкает к мысли, что у нее будет ребенок. Конечно, он покричал, но Варя знала, что так все и будет, поэтому не сильно расстроилась.
― Если хочешь, он придет к нам вечером. И мы все втроем спокойно поговорим.
― Насчет «спокойно» обещать не буду!

― Пап, он мой будущий муж, так что не ссорься с ним, пожалуйста!
Константин Олегович сердито посмотрел на дочь. Ему даже не хотелось думать о том, что его маленькая девочка уже выросла настолько, что скоро сама родит ему внука или внучку. Он этой мысли он неожиданно растрогался и вышел из комнаты, чтобы не показывать своих чувств.
Варя проводила его взглядом, потом быстро принялась писать сообщение Леше.
«Папа все знает, жду тебя сегодня вечером. Будет важный разговор, но бояться нечего. Люблю тебя».
Она отправила сообщение и принялась ждать ответа. Прождала весь день, но его все не было, и Варя разволновалась. К тому же папа уже дважды спрашивал, во сколько придет жених. А она даже не знала, что ответить.

― Пап, я пойду прогуляюсь, ― наконец, решилась Варвара.
Быстро собралась и отправилась к дому Леши. Сначала дверь никто не открывал, и Варя уже хотела уходить, но потом послышались шаги, и на пороге возник ее парень. Он сердито посмотрел на Варю и буркнул:
― Чего ты пришла? Что тебе от меня надо?
Варя пошатнулась, эти слова как будто ударили ее.
― Леш, ты, что такое говоришь?
Парень поморщился, ему не хотелось устраивать сцены в подъезде, поэтому он мотнул головой в сторону двери:
― Зайди, я тебе кое-что объясню.
― Ты почему на сообщения не отвечаешь? Что с тобой случилось?
Леша до этого не спал всю ночь и долго думал. Бабушка, которая накануне узнала про беременность, не ругала их, но только спросила, когда Варя уже ушла:
― Лешка, и зачем оно тебе надо? Ты молодой парень, а жизнь свою сейчас погубишь. Образования не будет, работы нормальной тоже. Только здоровье потеряешь и время. А с Варей все равно разбежитесь, я же вижу, что ты не особо ее любишь. И зачем тебе из-за нее себя губить?

― Баб, ты что такое говоришь? Я люблю Варю.
― Я же вижу все. Ты не любишь ее. Ты с ней просто из злости встречаться стал, что тебя твоя Наташка бросила. И себе все загубишь, и девочку обманешь. Вспомни папку! Что он тебе говорил?
Тогда Алексей промолчал, но он помнил слова отца: «Никогда не делай того, о чем пожалеешь потом. Жизнь ― она только один раз дается человеку, и прожить ее надо с умом».
Леша всю ночь мучился и думал, что делать. С одной стороны, Варю было жаль, она же тоже не виновата, что у них будет ребенок. Они оба сглупили, понадеялись на удачу. Но, с другой стороны, Лешка знал, что никогда себе не простит, если сейчас заберет документы из университета и пойдет работать грузчиком.
Теперь, стоя перед Варей, Леша твердо смотрел на нее и знал, что не предаст свою мечту быть летчиком. Его уже приняли в университет, и ребенок от Вари его не остановит.

― И чего ты молчишь? ― в голосе Варвары послышались слезы. ― Придешь сегодня вечером или нет? Папа ждет тебя!
― Я не приду! ― голос Леши звучал глухо.
― Почему? ― Варя отшатнулась. ― Ты испугался? Но мой папа тебе ничего не сделает. Он уже смирился!
Леша поморщился и пояснил:
― Я не боюсь твоего отца, но жениться на тебе я не буду. Я поступил в университет и буду учиться. Мне сейчас не о детях нужно думать, а о своем будущем!
Варя как будто не поняла с первого раза, что говорит ее уже бывший жених, и переспросила:
― Не женишься?..
― Нет! Я тебя не люблю! Уходи отсюда и больше не появляйся! Я уезжаю и не вернусь.
Варино лицо побледнело, а по щекам побежали слезы. Она с трудом осознала слова Леши, который на миг даже пожалел о своей грубости. Потом Варвара отвесила парню звонкую пощечину, развернулась и выбежала из квартиры.

Алексей сначала дернулся за ней, но потом тихо пробормотал: «Поделом мне! Сам заслужил!», захлопнул дверь и с печалью посмотрел куда-то в пустоту. Он не хотел, чтобы все так вышло, и даже жалел Варю, но остаться с ней и воспитывать ребенка не мог. Леша знал, что отец Вари поможет ей, так что не беспокоился по этому поводу.
А Варя медленно шла по улице. Одной рукой она медленно поглаживала живот, как будто защищала малыша. Почему-то Варя была твердо уверена, что там мальчик. Она даже хотела назвать его Олегом ― в честь дедушки, которого очень любила. Другой рукой Варвара смахивала быстро бегущие слезы.
― Какая я дура! ― прошептала она сама себе. ― Знала же, что Леша любит другую.
Она купилась на красивые слова парня, который не любил ее, а просто хотел поразвлечься. Когда Леша узнал, что она беременна, он очень испугался, но денег на аборт не дал. Видимо, это шло вразрез с его совестью.

― Зато бросить меня ему совесть прекрасно позволила, ― печально сказала Варя.
Она не хотела идти домой. Понимала, что отец увидит ее и поймет, что что-то случилось. Выслушивать нравоучения и крики Варе совсем не хотелось.
Она долго гуляла по улицам города и очень устала. Телефон оставила дома, так что никто ей не мешал думать. Правда, мысли в голову не шли, зато упрямо лезли Лешины слова о любви и воспоминания, как они вместе проводили время.
Домой Варвара пришла затемно. Константин Олегович встретил ее сердитыми словами:
― Я так понимаю, вам с Лешей тогда не хватило времени? Решили опять развлечься? И где он? Испугался меня? Когда я познакомлюсь с зятем?
― Пап, Леша не придет, ― Варвара старалась говорить спокойным тоном, но понимала, что у нее плохо получается и ее голос дрожит.

― Почему? ― Константин Олегович внимательно посмотрел на дочь и понял, что она плакала. ― Что случилось, Варь? Он обидел тебя?
Варя покачала головой и хотела что-то сказать, но потом опять расплакалась. Константин Олегович тихо выругался, подошел к дочери и обнял ее, как когда-то в детстве. Варвара благодарно уткнулась в его плечо и какое-то время тихо плакала, а отец поглаживал ее по спине и ласково что-то шептал.
Наконец, Варька притихла и немного отступила от папы. Тот уже все понял, но все-таки сказал:
― Теперь пойдем на кухню, выпьем чаю, ты, наверное, голодная. И спокойно поговорим. Ты мне все расскажешь, и мы подумаем, что будем делать дальше.
Через полчаса они сидели за столом и молчали. Константин Олегович даже не знал, что делать. За этот день жизнь перевернулась, и мужчина растерялся. Варя неправильно расценила его молчание и тихо сказала:
― Пап, я знаю, что ты сердишься. Но, пожалуйста, не прогоняй меня. Малыш не сделал ничего плохого! Не надо злиться на него. Я буду много работать, буду мыть полы, буду нянечкой или сиделкой. Я все…
― Ты что такое говоришь, дочка? ― перебил Константин Олегович. ― Кто же тебя выгоняет? Как ты могла такое подумать? Я же тебя люблю! И малышу буду рад! Просто это все неожиданно для меня.

― Правда?
― Конечно! Ты, может, свою жизнь и подпортила, но как будто моя любовь от этого меньше стала! Просто надо будет немного побольше поработать, приготовить детскую. Слушай, я тебя столько лет воспитывал и кормил, неужели еще с одним не справимся с тобой вместе?
― Пап, спасибо! ― Варины глаза впервые за день радостно засияли.
― Дочка, ты, главное, не переживай, больше отдыхай и роди мне здорового внука.
Константин Олегович знал, что впереди будет еще много проблем и хлопот, но бросать дочь и внука он не собирался.
― Пап, я малыша хотела Олегом назвать, ― призналась Варя.
― Да? Это же круто! Будем надеяться, что он будет похож на своего прадеда!
― Или деда, ― Варя благодарно смотрела на папу.
Тот улыбнулся дочери и внезапно почувствовал прилив сил. Он знал, что ради своей принцессы сделает все. Пускай она и наделала ошибок, но все когда-то оступаются. Главное, что они есть друг у друга, и скоро в их семье будет пополнение.

― Надо будет выбрать цвета для детской и кроватку купить с коляской, ― пробормотал Константин Олегович, пытаясь отделаться от сентиментальных мыслей.
― Да, а еще пеленки, и распашонки, и памперсы, и еще кучу всего!
Константин Олегович покачал головой и усмехнулся:
― А я-то думал, что мне на пенсии скучно будет!
― Тебе на пенсию еще рано! И соскучиться я тебе не дам!
― Да я в этом и не сомневаюсь уже!

Кухню наполнил смех отца и дочери, которые знали, что смогут выстоять в трудностях и будут держаться вместе, ведь они одна семья и любят друг друга.

Ей было тридцать. Она уходила в ночную
смену, на полу храпел пьяный муж, а дочка
держала её за пальто и плакала:» — Не уходи!»
Сын провожал молча — он старше, взрослее сестры на целых 1,5 года. Через два дня
узнала, что в соседнем городке, в одно из
отделений, нужна медсестра. Её взяли.

Удалось купить старенький домишко на
окраине. В кредит. Всё это время она была
словно танк, бульдозер: нельзя сворачивать,
только вперед, не думай о трудностях.

Пришла в себя, когда уехал грузовик,
оставляя за собой быстро оседающую пыль,
а в комнатке с низкими потолками — башню
из вещей. Когда подняла из колодца ведро
чистой вкусной воды. Когда затопила печку
и дом наполнился теплом. В этом
маленьком старом домике они должны быть
счастливы!

Счастья было много: солнце в маленькие
оконца, утренние купания в реке, тёплое
крылечко, на котором приятно стоять
босыми ногами, первые всходы укропа и
морковки на грядке, кофе на завтрак. И
ничего, что кофе был самый дешевый,
растворимый, а на ужин были пустые
макароны. Зато на душе было спокойно. Она
оберегала их маленький мир от
пытавшегося вернуть семью мужа,
вспоминая плачущую дочь. Никогда!

После ежемесячных платежей в банк, денег
оставалось немного, но через пару месяцев
«вошла в колею», стала планировать
остатки зарплаты и на еду и на вещи. Она
училась надеяться на себя, не хныкать,
просто идти вперёд. А дети притащили
бездомную собаку.
Щенок-подросток, он еле стоял на лапах,
качался от слабости и смотрел на неё
гноящимися глазами. Сделал два глотка
тёплого молока и упал. Через 10 минут,
набрался сил и ещё несколько глотков.

Выжил. Потом появился котёнок. С дыркой в
умирающем тельце, с обугленными
пеньками от усов. Тоже выжил. Все выжили.
Почти сразу, как только поняла, что они
твердо стоят на ногах, что осенью у них
будут свои овощи, посадила яблоню. Всегда
считала, что если есть свой дом и клочок
земли, обязательно должна быть и яблоня.
— Вам какую? — спрашивала женщина в
питомнике.

— Не знаю, — ответила она и улыбнулась.
— Возьмите эту. Она несла домой веточку и
даже не представляла, что через несколько
лет все будут изумляться медовым до
прозрачности яблокам из которых
получается необыкновенно вкусная
шарлотка и удивительное ароматное
варенье.

Один из уголочков участка оказался
заколдованным: он, не смотря на
солнечность и открытость, был покрыт
зеленым мхом. Ветки малины здесь
становились рахитичными и засыхали,
словно их посадили в пески Сахары, а не в
удобряемо-поливаемую землю. Саженец
кедра три года стоял там в состоянии
глубокой комы, потом отрастил на тонком
стволике огромную опухоль и скончался.

Она плакала над ним, словно над близким
человеком, а потом посадила сливу. Веточка
сливы, придя в себя после шумной и
многолюдной площади, где её выставляли
на всеобщее обозрение, выпила много
вкусной колодезной воды, огляделась,
увидела вокруг зелёный моховой коврик и
воскликнула, — То, что надо! На третий год
жизни слива порадовала десятком первых
плодов, а морозной малоснежной зимой
замёрзла. Но не умерла. Последующим
летом отрастила на оставшемся в живых
остатке ствола толстые ветки, а на второй
год так обвесилась сливами, что все
удивлялись, не забывая при этом набивать
свои карманы огромными плотными плодами.

А ещё ей отдали саженец вишни: если не
возьмёшь — выбросим. Посадила. За три
года вишня превратилась в дерево, но
плодоносила мало. Она подошла к нему
ранней весной с топором, постояла… —

Ладно, живи.
В августе дерево было так обвешано
крупными, матово-блестящими на солнце
свекольного цвета боками ягодами, что
снова все удивлялись и изумлялись, не
забывая сплевывать косточки.
В её жизни больше не было мужчин. Всю
мужскую работу по дому взял на себя
взрослеющий сын. И никогда, как бы трудно
не приходилось, не сожалела о прошлой
жизни. Мир, счастье и покой в маленьком
старом домике лучше, чем жизнь с
алкоголиком в квартире с удобствами. Она
это знает, как никто другой.

Сегодня она варит себе по утрам дорогой
кофе. Самый лучший. Это ей дети покупают.
А с чашкой в руках любит стоять у большого
окна. Уже нет тех маленьких окошек, как нет
и самого старенького домика с низкими
потолками. Потому что дом теперь другой:
новый, с большими окнами.
Другая собака лежит теперь на теплом
крылечке, а в кресле — другой кот…

Но всё те же деревья зацветут этой весной,
порадуют всех сладкими яблоками,
огромными сливами и россыпью бордовой
вишни. А она будет варить варенье и печь
шарлотку. И в доме будет сладко пахнуть
ванилью, корицей и счастьем…

— Ты что творишь-то, сынок? Опомнись, Стёпка! Как только тебя угораздило? Ты в своём уме, сынок? Бабу брюхатую себе нашёл! Даже не вздумай с ней больше встречаться! Слушай, что мать тебе говорит, Стёпа! Мать плохого никогда не посоветует. Ты парень у меня видный: и на лицо красавец, и роста двухметрового!
— Не дорос я до двух метров, мам, — усмехнулся Стёпа. — Метр девяносто три во мне.

— Всё равно, не для того я тебя рожала, ночами не спала, воспитывала, растила, чтобы ты с какой-то никчёмной брошенкой связался. Одумайся, Стёпка! За тебя любая девка пойдёт. Светка Кравцова глаз с тебя не сводит, хоть завтра свадьбу сыграть с тобой готова. Светка мне нравится, хорошая девка, хозяйственная, воспитанная, вежливая. Женой тебе хорошей будет – не прогадаешь, сынок. А семья у неё какая! В нашем посёлке богаче Кравцовых никто не живёт. Да что там наша Светка местная? Ты в райцентре работаешь, вот там и надо невесту искать, городскую.
— Мам, спасибо тебе за всё, что ты дала мне в жизни, но извини, невесту я сам себе выберу. Я женюсь на той, которая сердцу моему мила. А Светку Кравцову я не люблю и вряд ли полюблю когда-то, не будет у нас с ней счастья. И городская невеста мне тоже не нужна…
— А баба с довеском нужна, значит, да? Кто-то её уже попользовал и бросил. А сыночек мой добренький, подобрать решил. Что ты вообще нашёл в этой Шурке? Была бы писаной красавицей – хоть можно было бы понять.
— Мам, я люблю Шуру. Люблю и только о ней и думаю. Для меня она самая лучшая и самая красивая девушка на свете…
Шура была второй по старшинству в многодетной семье. Был у неё старший брат, четыре младшие сестры и два младших брата. Шуре пришлось рано повзрослеть, девушкой она была серьёзной и ответственной. Ей приходилось часто заботиться о младших братьях и сёстрах. Родители Шуры были непьющими, но чтобы содержать такую большую семью, им приходилось много работать, времени на воспитание детей не оставалось. Шура братьям и сёстрам фактически заменяла мать.
Несмотря на то, что Шуре приходилось много времени уделять заботе о младших детях, в школе училась она хорошо. У неё была цель – поступить в техникум, на бухгалтера. О высшем образовании девушка даже не мечтала, не в её ситуации об институтах мечтать.

Успешно окончив техникум, Шура отправилась работать по специальности в шахтёрский посёлок в ста тридцати километрах от родного дома. В деревушке, откуда она была родом, работы для бухгалтера «с корочкой» не нашлось.
На работе произошло роковое знакомство Шуры с Аристархом Петровичем. Аристарх Петрович был вдвое старше Шуры и занимал солидную должность при шахтоуправлении.
Шура не была первой красавицей, обладала самой обычной внешностью, зато её точёной фигуре можно было позавидовать. Молодостью и фигурой она и привлекла опытного Аристарха Петровича, который за плечами имел два неудачных брака.
Аристарх Петрович был невысокого роста, красотой не отличался, имел глубокие залысины и выглядел старше своих лет. Зато какие красивые слова он говорил Шуре! Одурачить такую чистую, доверчивую и наивную девушку ему не составило труда, Шура влюбилась в него без оглядки. Её любовь была такой же чистой, как и она сама.
Конечно, отношения Шуры и Аристарха Петровича, явно выходящие за рамки деловых, не могли остаться незамеченными. Некоторые коллеги были уверены, что Шура имеет корыстные мотивы, хочет с помощью Аристарха Петровича продвинуться по карьерной лестнице, но это было не так. Шуре ничего от любимого было не надо, она даже мыслей таких не имела.
Работала Шура очень ответственно, за работу держалась, жила она скромно, лишних денег не тратила, всё, что оставалось в конце месяца от зарплаты – отсылала родителям. Аристарх Петрович подарками Шуру не баловал, он вообще не делал ей подарков, а она и не просила.

Спустя пять месяцев знакомства Шура радостно сообщила любимому, что ждёт ребёнка. Когда она несла ему эту новость, то мысленно представляла себя в красивом белом платье с фатой. Шура всем сердцем желала стать женой Аристарха и матерью его детей. Только он отнюдь был не рад известию и настаивал на том, чтобы Шура как можно быстрее решила «проблему».
— Прости, Шурочка, — холодно заявил он. – Ты знаешь, что я дважды был женат и дважды разведён. Третий раз жениться я не собираюсь, да и ребёнок мне больше не нужен, у меня от каждого брака по двое детей, сумма алиментов, сама понимаешь, выходит немалая. Через три года старшему сыну восемнадцать лет исполнится, я жду-не дождусь, хоть на него платить не надо будет.
— Что ты предлагаешь, Аристарх? – Шура стояла ни жива ни мертва.
— Зачем спрашиваешь, Шура? Ты же всё поняла. Жениться на тебе я не собираюсь, платить алименты на пятого ребёнка не стану…
— Аристарх, милый, как ты можешь такое говорить? Я не верю, я не верю, что это говоришь мне ты… — растерянно качала головой Шура. – Как такое только можно предложить – избавиться от малыша? Это ведь и твоё дитя!

— Шурочка, если я ещё тебе буду алименты платить, то жить я на что буду? А жить я хочу хорошо, я обязательно раз в год езжу на три недели в санаторий для поправки здоровья. За своим здоровьем я очень слежу.
— Я не стану избавляться от ребёнка! Никогда! – зарыдала Шура и опустилась в кресло.
— Ну-ну, только давай без слёз. Не люблю я эти слёзы ваши… —равнодушно сказал Аристарх. – Я предложил тебе выход, решай сама, как поступить. Только от меня помощи не жди, на меня этого ребёнка не надо вешать. Договорились? Подумай хорошенько, сможешь ли ты его поднять? А если всё-таки в больницу надумаешь ехать – скажи, я отвезу.
— Не надумаю… Я твёрдо решила: буду рожать.
— Дело твоё… — Аристарх прошёл по коридору и распахнул входную дверь, давая Шуре понять, что разговор окончен и ей пора покинуть его квартиру.
Шура прекрасно понимала, что на помощь родных рассчитывать ей не приходится, знала, что будет невероятно тяжело одной с ребёнком, но поступить иначе она не могла.
Степан работал на заводе в райцентре, жил в заводском общежитии, а на выходные приезжал к родителям в посёлок, по хозяйству помогал. Парню приглянулась Шура, как только он увидел её в посёлке. Однажды встретив Шуру на улице, Стёпа влюбился с первого взгляда и не мог не думать о ней.

Парень пытался ухаживать за Шурой, но шансов у него не было, девушка к тому моменту уже была увлечена красноречивым Аристархом Петровичем и никого кроме него не замечала. Узнав про отношения Шуры и Аристарха, Степан перестал приходить к Шуре, только время шло, а забыть её он так и не смог.
В небольшом посёлке от людей ничего не утаишь, вся жизнь на виду. Когда стало известно об окончательном разрыве между Шурой и Аристархом, Степан пришёл к ней в тот же вечер.
— Стёпа, ты разве не знаешь о моём положении? – удивилась Шура.
— Положении? Нет, не знаю…
— Секретов делать не буду, всё равно скоро весь посёлок будет знать… Я жду ребёнка, Стёпа. От Аристарха… не ходи ко мне больше.
— Ребёнок – это не помеха, — уверенно заявил парень, хотя он был ошеломлён новостью.
Степан стал каждый вечер наведываться к Шуре, которая квартировала у одной пожилой жительницы села. Шура категорически отвергала ухаживания Стёпы, в дом не пускала, разговаривала с ним на крылечке, да и то всего несколько минут. Но парень настойчиво приходил вновь и вновь. Увидеть Шуру, услышать её голос для него было сродни глотку свежего воздуха.

— Стёпа, не приходи больше, прошу тебя, — сказала однажды Шура, встретив парня на крылечке.
— Шурочка, дай мне хотя бы шанс, хоть маленькую надежду. Неужели я так неприятен тебе, что ты гонишь меня? Скажи мне правду: я противен тебе? Не мучай меня.
— Ты очень хороший, Стёпа, добрый. Но не выйдет ничего у нас.
— Только не гони, Шурочка, прошу. Я не буду тебе сильно досаждать. Ничего у тебя не прошу, хотя бы на пару минуточек появляйся на крылечке…
— О моём положении уже все знают, Стёпа. Разговоры нехорошие ходить стали, что отец ребёнка меня бросил, а я теперь тебя привечаю. Гулящей меня называют, Стёпа.
— Как только смеют! – сжал кулаки парень. – Люди ведь тебя совсем не знают, ты не так давно в нашем посёлке живёшь.
— Не ходи, Стёпа. И про тебя говорить начнут. Лучше я один на один со своим позором останусь…
— Я готов! – резко выпалил парень.
— Готов? К чему, Стёпа? – удивилась Шура.

— Шура… — растерялся Стёпа. – Я не знаю, какие слова надо говорить… Я готов взять тебя в жены. Выходи за меня, Шурочка…
— Не могу я так, Стёпа. Не хочу тебя обманывать, я ведь до сих пор Аристарха люблю…
— Выходи за меня, Шурочка, не пожалеешь, — с надеждой смотрел в её глаза парень. – Я тебя на руках носить буду. Всю жизнь. А ребёночка приму, как родного… Я не тороплю тебя, я буду ждать ответа, сколько нужно.
Шура не смогла дать в тот вечер ответа. Ей казалось, что это неправильно – вот так…
Вскоре слухи о том, что Стёпа повадился ходить к «брошенке», дошли до его матери, и она устроила сыну страшный скандал. Но парень не отступал, слишком дорога была ему Шура.
Для Шуры было не секрет, что мать Стёпы настроена против неё, ссорить семью она не хотела, поэтому с ответом не спешила. Не дала Шура ответ и через неделю. Наконец, спустя месяц Стёпа объявил родителям, что свадьбе быть!
— Ноги её в моём доме не будет! — до срыва голоса орала мать. – Толик, а ты что молчишь? Твой единственный сын собрался на брюхатой бабе жениться. Не любит она Стёпку нашего, за счёт него позор свой собирается прикрыть.
— Нина, Ниночка, успокойся, не нервничай так, а то давление подскочит… Стёпка, а ты подумай хорошо, — мямлил отец. – Зачем тебе чужого ребёнка воспитывать?..
Отец Степана был человеком ведомым, он привык во всём полагаться на мнение жены, как она сказала – так и будет. К счастью, Стёпа в отца не пошёл, своё собственное мнение отстаивать умел.
Стёпа и Шура тихо расписались в ЗАГСе, свадьбу устраивать не стали, беременность невесты к тому времени уже была сильно заметна. Поселились молодожёны в райцентре, где работал Стёпа, комнату в семейном общежитии им выделили.
Через четыре с половиной месяца после свадьбы Шура родила сына, которого назвали Игорем, это имя предложил Стёпа. Степан был искренне счастлив, он действительно принял малыша, как своего, вставал к нему по ночам, мог и пелёнки постирать.

Родители Стёпы Игоря не приняли, бабушкой и дедушкой себя не ощущали, что было ожидаемо. К родителям Стёпа стал ездить нечасто, а если ездил, то один. Мать категорично заявила, что Шура в их доме гостья нежеланная.
Когда Игорьку было два с половиной года, у него появился братик, Алексей.
— Ну, что, Толик? – сказала Нина. – Вот мы и стали с тобой бабушкой с дедушкой. Хоть и не терплю я сноху, но поедем, познакомимся с внучком. Всё-таки Лёшенька – кровиночка наша.
Родители Степана стали наведываться раз в неделю, нянчились с Лёшей, при этом полностью игнорировали Игоря. Отношение к Шуре, по-прежнему, было резко негативное, для матери Степана она вообще словно не существовала.
Время шло, детишки подрастали. Лёше исполнилось два годика. Приехали родители Степана, привезли внуку кучу подарков и гостинцев, не поскупились. При этом Игорьку за всё время они ни разу ничего не подарили.
— Ты смотри, Толик, внучок-то наш, Лёшенька, богатырь какой! – не могла нарадоваться бабушка. – Скоро уже этого перерастёт… — кивнула она на Игоря.
Игорь в свои четыре с половиной года начинал понимать, как по-разному относятся бабушка с дедушкой к нему и младшему брату.
— Бабушка, а почему вы со мной не играете, а с Лёшей играете? Лёше дарите подарки, а мне нет? – спросил мальчик.
Нину всегда передёргивало, когда Игорёк называл её бабушкой.

— А всё потому, что… — начала говорить она со злостью.
— Мама, не вздумай! Молчи! – подлетел Степан и приложил палец к губам. – Только попробуй ему что-нибудь сказать, — прошипел он на ухо матери. – Я тебе этого не прощу.
— Ладно, — натянуто улыбнулась мать. – Иди, Игорёк, тебя, кажется, мама звала.
— Я не слышал, — пожал плечами мальчик.
— Иди, иди, сынок, звала… — погладил его по голове Стёпа. – Я тоже слышал.
— Сынок… — сквозь зубы процедила Нина.
Ничего не менялось, Игорёк был мальчишкой ласковым, он очень огорчался, что бабушка с дедушкой, особенно бабушка, относятся к нему не так, как к младшему братику, и попросту не замечают его.
Степан пытался поговорить с матерью, даже пригрозил, что не пустит их с отцом к себе домой, если они продолжат так относится к Игорю.

— Нет, Толик, ты слышал? – оторопела мать. – Из-за какого-то подкидыша Стёпка готов родителей на порог не пускать! Это твоя жёнушка тебе так мозги промыла, сынок? Её наука?
— Шура здесь ни при чём, мама! Это я так решил.
— Нет уж, дорогой мой, с родным внуком ты нам видеться не запретишь! Мы как ездили к нему, так и будем ездить! И точка!
Родители Степана продолжили приезжать, они стали брать Лёшу и уходили с ним на прогулку. Игорь всё так же не понимал: почему с Лёшей гуляют, а с ним нет? Прогулки на свежем воздухе Игорёк очень любил.
Игорю исполнилось шесть лет, и Стёпа не выдержал.
— Шурочка, я всё решил, — твёрдо заявил он. – Мы уезжаем.
— Уезжаем? Но куда, Стёпа?
— Страна у нас большая. Строек всесоюзных полно. Найдём своё место. Отработаем пять лет – квартиру свою получим. Тем более, нас здесь ничего не держит, даже своего угла нет, так и будем всю жизнь в общежитии жить…
Стёпа с семьёй уехали далеко от родных краёв, но достаточно быстро освоились на новом месте. Стёпа, как и положено главе семьи, был главным добытчиком и вполне неплохо зарабатывал, правда, работа у него была тяжёлая. Шура устроилась на работу по специальности, бухгалтером, работу свою она любила.

Когда Лёша пошёл в первый класс, ростом он уже был выше старшего брата. Гены отцов сказывались: Аристарх уступал Стёпе в росте добрых двадцать сантиметров.
Прошло чуть больше года, и Игорь услышал возле школы разговор двух родительниц, которые знали, что Игорь и Лёша – братья.
— Ты смотри, младшенький-то насколько старшего перерос!
— Да, и не похожи они совсем. Явно отцы у них разные.
— Я тоже так думаю!
Одиннадцатилетний Игорь не мог дождаться вечера, чтобы задать маме с папой вопросы. Мальчиком он был смышлёным, он вспомнил, как его сторонились бабушка с дедушкой, родители Степана.
Стёпа с Шурой, переглянувшись, решили не скрывать от Игоря правду, ведь мальчик растёт и дальше вопросов будет ещё больше.
Игорь, узнав, что Степан не родной ему отец, проплакал минут двадцать, а потом вытер слёзы и бросился обнимать Степана.
— Всё равно ты мой папка, самый родной и самый любимый! – сказал он.

— И я люблю тебя, сынок! – прижал его к себе Стёпа.
Больше к этому вопросу никто не возвращался, жизнь продолжилась прежняя. Точнее, не совсем прежняя, в семье предстояли важнейшие перемены: вскоре Шура вышла в декрет, а через два месяца после рождения дочки семья получила долгожданную квартиру. Трёхкомнатную!
Счастливые многодетные родители жили душа в душу. Для Шуры муж стал самым близким и родным человеком, она полюбила его всем сердцем и жалела только о том, что не встретила его раньше…

«Форд» мужа остановился у ворот коттеджа. Дарья выбежала навстречу, вопросительно кивнула. Тот отрицательно покачал головой. Они не произнесли ни одного слова. С тех пор, как год назад пропал их сын, о чём-либо другом Дарья говорить не могла. И ведь по её вине!

Тогда она вышла погулять в парк возле коттеджей. Да какой это парк? Так, участок двадцать на двадцать метров, заросший ельником, с беседкой и двумя лавочками. Но какой там воздух. Вот и приводили туда мамаши из посёлка своих чад.
И Дарья год назад привезла на коляске своего Глеба, которому всего полтора исполнилось, подышать свежим воздухом. Подошла к лавочке и тут вспомнила, что телефон дома оставила, а её мама должна позвонить. Сунула ему конфетку и побежала. До дома-то сто метров всего, а он пока конфетку развернёт.
Прибежала обратно, а того… нет. Крепление на коляске расстегнуто. Может, сам расстегнул, такое уже бывало. Заглянула за соседние ёлочки – нет. Стала бегать, кричать – не отзывается.
Позвонила мужу. Затем в полицию.

***
Муж уехал, а Даша пошла в парк. Уже год каждый день она приходит сюда. Вдруг всё это страшный сон. И её Глеб ждёт на лавочке. Нет! Присела на краешек и заплакала:
— Сыночек, родной, где ты?

***
Зигфрид истерично стал бросать в сумку, стоящую на кровати, свои вещи.
— Где моя бритва?
— Вот, забирай! – на постель полетел футляр с бритвой, за ним все мужские вещи, принадлежащие сожителю. – И чтобы духу твоего здесь не было.
— Как я мог с такой, как ты, связаться? Живи одна в этой глуши.
— У меня сын есть.
— Ой, Жанна, не смеши! Какой он тебе сын? Он тебя даже мамой не называет, — Зигфрид злорадно улыбнулся. – Подожди, узнают, что ты его украла, ещё в тюрьме посидишь.
— Для тебя старалась – ты же хотел сына.
— Да что с тобой говорить. Вот и воспитывай его сама.
Он схватил сумку и вышел. Жанна подбежала к окну, взглядом проводила своего сожителя до калитки, села на пол и заревела.

***
Кроха вышел из другой комнаты, в нерешительности остановился, глядя на плачущую женщину. В его маленькой голове всё смешалось. Мелькал образ другой женщины, её ласковые руки. Он звал это видение мамой. Но с каждым днем этот образ понемногу стирался. Перед глазами всё время была вот эта тётя, которая постоянно шлёпала по попе и ругалась. Сейчас она почему-то плачет.
Мальчик стал осторожно подходить. Встал рядом, стараясь заглянуть в глаза. Женщина подняла голову и зло крикнула:
— Тебя только здесь не хватало!?
Кроха заморгал глазами и стал отступать в другую комнату.

***
«Что делать? Что делать? – мысли лихорадочно метались в голове женщины. – Мне двадцать три. Продам дом. Правда, в эту глушь едва ли, кто поедет. Машину – тоже. Какая машина? Одно название. Можно и не продавать – она ещё бегает. Уеду в город. А этого куда девать? Не с ним же ехать? Ох, и дура я. Зачем его своровала? Любимому хотела угодить».

***
Жанна с какой-то злорадной улыбкой вспоминала события годичной давности. Тогда он жила в другом поселке, огромном по сравнению с этим. Там даже своя поликлиника была, в которой она и работала медсестрой. И конечно, знала, что сама пустоцвет. Уже и смерилась с этим. Но появился этот Зигфрид. И деньги у него водились. Какая у них любовь была! А он сына хотел.
Как раз тогда несколько событий произошло. Умерла бабушка и оставила ей этот дом. А в их поликлинику стала приходить женщина с ребёнком, которому всего годик был. Таким красивым!
И тогда у неё созрел план. Адрес той женщины она, конечно, знала. Сама им медицинскую карту оформляла. Когда любовник уехал в очередной раз на заработок, она стала следить за коттеджем той женщины. Приезжала на своём старом «жигуленке», который оставляла на опушке леса за кустами.
Дарья, как звали ту женщину, часто гуляла с сыном в небольшом парке, возле самого дома, от которого до леса метров сто всего-то. Мальчик сам бегал по траве, заглядывая за каждую елочку, но далеко не забегал.
Жанна приезжала каждый день в ожидании случая, и тот представился. Мама сунула сыну конфету и зачем-то пошла в дом. Жанна бегом преодолела эти сто метров, схватила мальчика, прижала к груди, чтобы не кричал, и побежала обратно.

***
Привезла она кроху в, ставший её, бабушкин дом. Малочисленные соседи сразу поняли, что это её родной сын.
Вернувшийся с заработка любовник только покачал головой и рассмеялся.
Мальчик для него был просто игрушкой, с которым можно поиграть вечерами. Вскоре игрушкой он стал и для неё, к тому же с каждым днём всё более и более надоедавшей.
Нужно, что-то делать. И первым делом, избавиться от этого «сыночка».
«Что же с ним делать? В детский дом не сдашь – слишком много вопросов появится. В лес его, что ли оттащить? Нет, живой всё же. А чего я думаю-то? Отвезу его обратно, где взяла».

***
Муж уехал. Дарья убрала посуду, выглянула в окно:
«Кажется, дождь собирается. Надо скорее в парк сходить, посмотреть. Сейчас ему уже два с половиной. Интересно, каким он стал? Неужели я никогда не увижу тебя, сыночек?»
Упала на кровать, заревела. Поплакав, стала торопливо собираться.

***
Кроха сидел на лавочки, под мелким дождём. Его маленькое тельце вздрагивала от бьющих по нему капелек. Он не знал, что делать. Тётенька сказала: «Сиди и жди, когда придёт мама». Но кто она эта мама? Почему его оставили одного под этим холодным дождём?
— Гле-буш-ка-а! Сы-но-чек!!! – раздался пронзительный крик.
К нему бежала тётенька. Что-то родное в её облике… Кто это? Не отрывая взгляда, сполз с лавочки. Сделал шаг, другой…
— Ма-ма-а!!! – и бросился навстречу.