NEWS 2SWEET

День свадьбы для Оксаны стал самым счастливым днем в ее жизни. Все прошло так, как она и мечтала. Много гостей, красивый декор и, главное, счастливые молодожены.

С Димой Оксана познакомилась на работе. Вначале они просто общались, периодически пропуская вместе по стаканчику кофе. Затем Дмитрий позвал девушку на свидание, и та согласилась. На самом деле, Оксана не думала, что дело дойдет до свадьбы. Но Дима окружил ее такой заботой и нежностью, что девушка не заметила, как в него влюбилась.

Поженились они довольно быстро – через полгода после начала отношений. Многие подруги Оксаны удивлялись такой спешке и подозревали девушку в беременности. Но та лишь с улыбкой отвечала, что они счастливы и влюблены, поэтому не видят смысла откладывать.

Первые звоночки начались уже через месяц после свадьбы. Внезапно Дима резко стал недоволен подругами Оксаны. И если поначалу он просто сидел с хмурым лицом, когда она собиралась отдохнуть с подружками, то потом уже начал высказывать вслух свое недовольство.

Все чаще Оксана сталкивалась практически со скандалом, когда собиралась отправиться куда-то без него.

— Знаю я таких подруг, — возмущался он. – Небось, пойдете в клуб и будете там с мужиками флиртовать!

— Что за глупости, Дим, — искренне удивлялась Оксана, — мы просто посидим в кафе, поболтаем, посплетничаем и разойдемся.

Но разумные доводы девушки мужчина просто игнорировал. И постепенно, Оксана стала все реже и реже встречаться с подругами. Ей было неудобно говорить, что ее муж против их посиделок, поэтому она ссылалась то на занятость, то на усталость. Ну и подруги уже реже стали звать куда-то девушку, считая, что ей просто с ними неинтересно.

Следующим звоночком стало вечное недовольство Димы. По поводу всего. Не так приготовила, не постирала вещи, задержалась на работе. Позже эти недовольства начали высказываться в грубой форме.

Если бы Оксана могла посмотреть на эти отношения со стороны, то она бы сразу поняла, что столкнулась, как это сейчас модно говорить, с абьюзером. Но одно дело здраво оценивать слова и поступки, другое – когда ты все еще влюблена в человека и помнишь, как вам было вместе хорошо. Да и все эти события не произошли резко, чтобы Оксана поняла, что это не тот человек, что ей нужен. Дима постепенно и очень аккуратно ограничивал ее общение с другими людьми и занижал ее самооценку.

На людях они всегда были идеальной парой. Муж окружал свою любимую заботой, интересуясь ее мнением. И никто бы не мог заподозрить, что в семье у них не все гладко.

К тому же Дмитрий очень красиво чередовал унижение с похвалой, делая из Оксаны послушную жену.

Но все же девушка еще сохраняла какую-то разумность, потому что в какой-то момент начала задумываться, что все идет как-то не так. Не такой она представляла свою семейную жизнь. Но Дима об этих размышлениях не знал, и очень вовремя для Оксаны перешел черту.

В один из дней, когда Дмитрий отправлялся на какую-то важную встречу, он обнаружил, что его деловой костюм Оксана забыла сдать в химчистку. А на пиджак он посадил пятно, и его уже точно надевать нельзя было.

Вначале он накричал на свою жену, говоря, что она безответственная и ничего не может сделать, как надо. Но тут вдруг Оксана взбрыкнулась, сказав, что если ему так нужен был костюм, мог бы и сам отдать его в химчистку.

И тогда Дмитрий поднял на нее руку. Это был первый и последний раз, когда он ее ударил. Но обо всем по порядку.

Оксана схватилась за щеку, чувствуя, что ей не хватает воздуха от того ужаса, что она сейчас чувствовала. Мужчина же понял, что перегнул палку, и тут же начал извиняться, говорить, что ненавидит себя за такое, умолять ее о прощении. Он сладко пел о том, как ее любит, и что такое больше никогда не повториться.

Оксана повернулась к нему и улыбнулась.

— Я тебя прощаю, — сказала она, а затем, взяв костюм мужчины, отправилась с ним в химчистку.

Но такое девушка, конечно, простить не могла. По-хорошему, нужно было бы сразу собрать свои вещи и уехать, но Оксана затаила сильную обиду. Ей очень хотелось отомстить за этот удар и за те оскорбления, что она так долго терпела. Словно, у Оксаны резко открылись глаза на их совместную жизнь.

И она придумала план. Не зря говорят, что месть – это блюдо, которое подается холодным. Поэтому Оксана и уехала из дома, чтобы проветрить голову и ничего не сделать сгоряча. Именно сейчас она осознала, что этот человек чуть не разрушил ее жизнь, делая из нее послушную и забитую марионетку. Она вдруг поняла, что уже полгода ни с кем не общалась без него. Ни с подругами, ни с родителями, ни с коллегами. Все только в присутствии Димы и под его тотальным контролем.

— Господи, — прошептала она, сидя в своем автомобиле возле дома, — а что было бы дальше?

Она была уверена, что тот, кто ударил единожды, поднимет руку еще ни раз.

И тогда она твердо решила, что сделает все, чтобы этот человек никогда и думать не мог о том, чтобы кого-то обижать. Она покажет ему, что женщина не слабое существо, и может за себя постоять.

Вечером Дмитрий был как никогда ласков. Улыбался, обнимал Оксану, снова просил прощения. Девушке пришлось притвориться, что все хорошо, и тогда ее муж расслабился. Уже перед тем, как ложиться спать, он опять отругал Оксану за то, что она не помыла посуду перед сном.

— Ты так тараканов разведешь, — рявкнул он.

Оксане очень хотелось ответить, что тот мог бы и сам все убрать, но она не стала. Иначе ее план не сработает.

Сделав виноватое лицо, девушка отправилась на кухню. И пока она мыла посуду, на ее лице то и дело появлялась улыбка.

По пятницам Дима и Оксана работали дома. Оксана знала, что сейчас время отчетов, и что для Димы очень важно сделать все правильно. Ведь для окружающих он ответственный и честный работник.

Весь день Дима корпел над документами. И в какой-то момент, оставив включенным ноутбук, он отправился в туалет.

Оксана тут же подошла к его рабочему месту, а затем поменяла несколько цифр в отчете.

Когда Дима вернулся, он ничего не мог понять. До этого все сходилось, а теперь выходит ерунда. Оксана же делала вид, что она занята, и когда муж начал вслух ругаться, удивленно посмотрела на него.

— Что-то случилось? – невинно спросила она.

— Ничего! – буркнул Дима, снова погружаясь в отчет.

Он до середины ночи исправлял данные, потому что знал, что завтра ему все нужно показать.

Когда он заснул, Оксана подошла к ноутбуку, включила его и снова изменила несколько цифр. Но так как она работала в этой же компании и примерно в той же сфере, она прекрасно знала, что нужно поменять, чтобы Дима сходу не заметил.

Затем она достала его костюм, который забрала из химчистки и подрезала швы на брюках, прямо на пятой точке.

Ну а после отключила его будильник. Дима хотел встать пораньше, чтобы успеть еще раз все проверить, но в итоге проснулся вместе с Оксаной. Поэтому, времени на проверку не осталось и, надев по-быстрому костюм, он вместе с девушкой отправился на работу.

Когда Дима заходил к начальству, чтобы отчитаться за проделанную работу, брюки, наконец, разошлись по шву. Он извинился перед начальством, и тут же переключил их внимание на свою работу. И уже через десять минут его лицо горело, потому что он столько услышал в свой адрес! Он пытался объяснить, что в отчете что-то не так, но вчера все было в порядке. Но начальник ничего слушать не хотел, сказав лишь Диме, что тот остается без премии.

Дмитрий не был дураком и сложил все свои неприятности в голове. И тут же догадался, откуда растут руки.

Но Оксана и этот момент продумала, поэтому, сославшись на головную боль, уехала домой раньше. Уже дома она установила на кухне камеру, которую купила вчера. Она знала, что будет дальше, и потирала руки в ожидании скандала.

И, конечно, как только Дима вернулся домой, он тут же влетел на кухню и, схватив Оксану за волосы, начал орать.

Девушка слабо отбивалась, говорила, что не знает, что произошло, и умоляла не делать ей больно. Но под действием адреналина, Дима не заметил, что Оксана несколько переигрывает.

Отведя душу, тот ушел в комнату. А вскоре заснул, так и не приходя больше к жене.

Когда Дмитрий уснул крепко, Оксана достала собранный заранее чемодан и тихонько вышла из дома. Оказавшись уже у родителей, девушка просмотрела видео, а затем разослала его всем друзьям Дмитрия, их общим коллегами и даже его родителям. А после занесла его номер в черный список.

Забирать документы о разводе она пришла не одна, а с подругами. Дима, было, сунулся к ней, но девушки встали рядом, давая понять, что ни одна из них не спустит ему с рук хамство или, более того, рукоприкладство.

— Ты еще пожалеешь, — произнес он, зло смотря на свою бывшую жену.

— Ты мне ничего не сделаешь, — улыбнулась она, — после того видео, ты будешь первым подозреваемым. Поверь, у меня в запасе осталось еще несколько вариантов, как окончательно испортить тебе жизнь. Так что, мой совет, лучше забудь обо мне.

Либо Дима испугался, либо решил, что оно того не стоит, но он и впрямь исчез из жизни Оксаны. Он уволился с работы и даже, вроде, переехал в другой город.

А Оксана теперь поняла, что ты никогда не знаешь, что творится в чужих семьях. И если они выкладывают совместные фото в соцсети, на которых они счастливы, это совсем не значит, что так оно и есть.

-Здравствуй, Зоя.

-И тебе не хворать.

Зоя смотрела на Зинку, первую сплетницу и склочницу по деревне.

-Ну? Чего хотела?

-Да я это…Ваню твово хотела попросить, там моему подсобить надо, ну так ладно, раз его дома нет…

-С чего ты взяла что дома его нет? Спит он ещё, будить неохота, выходной.

-Как же спит? А это не он рази с Веркой — бобылкой в город поехали? На председательском «бобике»?

Зинка подпрыгивала на месте от нетерпения, так хотелось ей увидеть реакцию Зоину.

-Не он, с чего бы он с Веркой -то ехал куда -то, спит он.

-А, ну-ну, хорошо.

Зина уже отправилась было дальше по улице, да задержалась, окинула насмешливым взглядом худенькую Зоину фигуру, и пропела медовым голоском, что прижимал Иван к себе девчонку бобылкину, сказывают в больницу поехали, заболела.

— Пошла вон, спит Иван, нечего сплетни собирать…

-Ну спит, так спит, чего сердишься, я то уйду…Гляди, чтобы Иван -то твой, во сне кабы чего не наделал, детёныша нового, ха-ха-ха.

Кинула со злости в спину уходящей сплетницы пучок сорванной травы, плюнула от бессилия.

-Вот зараза, а…

Зашла в дом, села на скамейку, подскочила, прошла в комнату, посмотрела зеркало весящее на стене, опять вышла в огород.

Вот зараза, ну чтобы тебя.

Зоя прошла обратно в дом, села на лавку, стоящую на веранде, опустила руки…

Она тогда была молодая, с норовом, психанула и опять начала швырять вещи в чемодан, собираясь уезжать к матери, в соседнее село.

Иван раньше всегда останавливал Зою, она вырывалась, он успокаивал и уговаривал её, они мирились, а в тот раз…

В тот раз даже и не подумал, сказал только, что мол уедешь то езжай.

Ну она и уехала.

Ждала сначала что с дороги вернёт, не вернул.

Матери сказала что в гости приехала. Та удивилась, лето в самом разгаре, до гостей ли?

Зоя упорно ждала что Иван приедет, а он всё не ехал.

-Дура ты, Зойка, ну что ты выдумала? Езжай домой.

-Выгоняешь? Дочь единственную, ууууу?

-Да никто тебя не гонит, живи скока хошь, а вот мужика без присмотра ты зря оставила. Думашь на узелок завяжет и сидеть, тебя ждать красуню такую будет?

-Иван любит меня, — выпалила с вызовом, — любит! Он тоже переживает.

-А ты его, дочка?

-И я тоже.

— Глупая ты Зоенька, мужики по другому переживают. Да и странная любовь у вас, ты тут третий месяц сидишь, он тама…Ох, и глупая ты, ну глупая.

Однажды мать вернулась с работы и суровым взглядом окинула Зою.

-Что, мама?

-Долго сидеть собираешься? Люди в глаза тычут, мол, Варвара девку никчёмную воспитала, характер поганый, сама не работает, не учится, мужика проворонила.

Бабы говорят что хорошо, мол, за наших парней не вышла, а то зачем такая, никчёмная совсем.

-Мама!- выкрикнула Зоя.

-Не мамкай, а иди вон, в контору поломойка требуется, иди устраивайся, тридцать рублей всё же…

-Не пойду, у меня образование есть.

— Толку с твоего образования? Иди ко мне пояркой, будешь деньги зарабатывать.

-Да не пойду я я что зря отучилась что ли.

-А сидишь чего? Учёная?

Зоя отвернулась и надула губки, она ждала Ивана, ну не может он просто так оставить её, к тому же он виноват…или не он? Она уже забыла, но если она здесь столько времени живёт, значит он!

Он приедет, просто тоже с характером.

Зоя решила поехать вроде как за вещами, а сама разведать обстановку.

Приехала последним автобусом, чтобы значит в ночь остаться.

Ожидала увидеть грязь и запустение, но нет, дома было чисто.

Она села у окна на кухне, отодвинув белые занавески с вышивкой, бабушка дарила.

Не слышала как открылась дверь, бочком вошла старушка, соседка вспомнила зоя, бабушка Матрёна.

-Ой, а у Вани гости, а кто же ты, девица?

— Жена законная, — дёрнула плечиком Зоя.

-Жанааа, — протянула бабушка, ставя на стол чугунок с чем -то вкусно пахнущим и миску с румяными пирожками.

-А, где это видано, что жёны законные по три месяца где-то шлёрают, оставив мужиков одних? Ты девка по каким -то другим законам видно живёшь?

-Вам -то что?

-А ты не перечь мене, не перечь, я жизню прожила, с одним мужем между прочим. Всякая была, и клятая, и мятая, и зацаловная, дааа, а ты что девка думала? Что я всегда старухой морщинистой была?

Ишшо бабка моя говорила, как бы не обижалась на мужика, а ежели вы семья, то никогда не оставляй его голодом, молчи, не разговаривай с им, но накорми,и в постелю к мужику ложись.

Ежели не ты покормишь, он найдёт сначала поесть чего, а потом пойдёт туды, где покормють.

А ежели в постелю не лягешь, то какой бы хороший не был мужик твой, найдёт, где тепло, где ему рады будуть.

Слишком ты девка заиграласи.

-Он любит меня.

— Любит, — согласилась старуха,- оттого и не ушёл пока в примаки…Дома хучь ночуеть. Деревня, девка, ничё не скроешь, охохо…Ты поешь пирожков -то, поешь…Мой Сашко в вашу сторону поедеть, так заберёт тебя, на аптобус ты уже опоздала…

-Что? Куда? Нет, спасибо…Не поеду я никуда…И это заберите это…

-Угу, сейчас же, я заберу, а Ванька голодом останетси? Ить все знають девка, ни к чему тебя Варвара мать твоя не приучила, ни сварить, ни постирать, принчессу вырастила, а на что в деревне принчесса?

Поезжай в город девка, там глядишь и найдёшь себе какого прЫнца, будите вместе сидеть, сопли на кулак мотать…

Не такая Ваньке жена нужна, уж не обессудь…Сам -то он рукастый, да вот недотёпа, полюбил картинку красивую, себе на погибель.

-Это с чего бы?

-Да с того бы, не перечь мене, я тебе быстро всё скажу, сидишь, ничего не делаешь, да и честно сказать…ни кожи, ни рожи, чего Ванька в тебе нашёл? Ты ить и на бабу непохожа, так, пацанчишка какой-то.

Ни спереди, ни с заду, а туда же, гонориться.

Училась ба девка, пока не поздно, как по дому чего делается, готовить, в огороде опеть же, а не сидела книжечки, читала, готовить мужику, да стряпать.

А ты как хотела? Такая бабская доля, што потяжелее мужик делат, деньги приносит, а баба уют обеспечат, еду готовит, детей воспитыват.

Уж ежели назвался груздём, то полезай в кузов, зовёшь себя жаной, то и веди себя как жана, а не скакай што воша на гребешке.

Ладноть, пойду…

Вскоре пришёл Иван, удивился, но видно, что обрадовался, обнял Зою.

Поговорили, осталась жить у мужа.

Характер никуда не делся, чуть что вспылит, но к мамке уже не собирается убегать.

Готовить научилась, в хате порядок держать, в огороде у Зои всё колосится, другим на загляденье, цветы развела, да такие что все ходят специально этой дорогой, чтобы полюбоваться значит усадьбой Ивана с Зоей.

А поначалу смеялись, ково мол, цветы Ванька жрать по зиме будет, да замолчали потом, когда красоту -то эту увидали…А в огороде всего полно у Зои было, да ещё с избытком.

Пошла работать в библиотеку, всё наладилось у них.

Да деревня…

В ней шила в мешке не утаишь.

Стали поговаривать что Верка бобылка от Ивана девчонку родила.

Не верила поначалу Зоя, а потом прижала Ивана к стенке, а тот и не отпирался. Сказал что да мол, его девчонка, случилось это в то время, когда Зоя у матери жила.

Переживал Иван поначалу, пить пробовал, да не вышло забыться, да вот, Веру встретил, отогрела.

-Она же старуха!- кричит Зоя.

-Какая она старуха, — пожимает плечами, — молодая, красивая женщина, ребёнка хотела, вот я и подвернулся. Я уйти хотел, если бы ты не вернулась, ушёл бы…Она не принимала, да я упёртый, сдалась бы.

-Ты…ты…ты это мне? Мне говоришь? Своей жене?- прошептала Зоя, — ты подлец, Ваня.

-Я? Я Зоенька? Разве я тебя бросил? Разве я не реагировал ни на что? Капризничал, по пустяку собирал вещи и бежал к маме.

-Ты же говорил, что любишь меня!

-Конечно люблю, стал бы иначе жить? Ты моя самая любимая, вся жизнь, а там дочь, Зоя. К Вере нет чувств кроме уважения, я ей не нужен, да и она мне, дитё у нас.

Тебе либо смириться придётся, либо…езжай к маме.

Проплакала три дня Зоя, как тут смириться?

Побежала к «подружке» своей и советчице, бабушке Матрёне, рассказала всё захлёбываясь слезами.

Та выслушала, губами пожевала.

-Нуууу, что девка я тебе скажу, смирись, либо разведись и живи спокойно . Ванька, он, сиротой вырос, ты же знаешь бабка его вырастила, подружка моя, за дитё своё он горло перегрызёт…Сама виновата, зачем так надолго оставила мужика?

-УУУУУ, ну глупая была…Проучить хотела…

— Проучила? Глупая, вот и расхлёбываешь теперь. Что делать будешь? Иван к Верке как?

-Говорит не нужна, и он ей тоже, мол ребёнка не брошу, уууууу.

-Не бросить, Зоя, не бросить. Выбор за тобой, дети энто на всю жизню.

Долго думала Зоя, и так, и так прикидывала.

Видел Иван её мучения, себя ругал конечно, что не сдержался, но молодому мужику, три месяца одному, когда жена уехала и ничего не хочет знать, пока муж на коленях по всей улице наверное не проползёт…

Да виноват, с себя вины не снимает…Но доченька там, кровиночка, цветочек маленький.

Сам без отца и матери вырос, отец бросил когда мать беременная была, а мать в горячке умерла, в послеродовой, так и не сказала чей он Ванька, так и рос без рода и племени…

Сколько ни пытал бабку, не знала она, никто не знал…

Поговорили с Зоей, пришлось.

Всё обсудили…

Сказал что пересуды будут, побрешут, да успокоятся.

Вера приходила к Зое на работу.

Красивая, с таких картины пишут, она, Зоя против той Веры воробышек.

Сказала что не претендует на Ивана, пусть не боится Зоя.

-Хороший он у тебя, Зоя, тебя любит, ты уж прости что так получилось, очень ребёнка хотела, твой Ваня, он такой…умный, надёжный. Думаешь не могла найти другого отца ребёнку?

Не могла, зачем мне они?

Бабы их крепко сторожат, а семью разбивать, ну для чего? Да мужики -то, что кобели, побегут по селу хвостом мести, да брехать, я вон мол, у Верки — бобылки был…

Я уехать же хотела, Зоя.

Ваня твой запретил, не я ему нужна, а Наташа, дочка.

Я вот что думаю, не обижайся только. Может родишь Ване, так и забудет про Наталочку?

-Не забудет, Вера, — тихо сказал Зоя, не забудет, сам без родителей вырос…Я вот тоже без отца, — сказала вдруг и заплакала, — он ушёл на соседнюю улицу, там троих ещё родил, я мимо шла, хоть бы пряник какой вынес, ходил, отворачивался…

-Ах ты девочка моя, голубушка, — прижала Зою к себе Вера, — ты что милая, всё прошло, всё в прошлом, бог с ним. Мама есть?

Зоя кивнула.

-Ну вот, мама любит тебя…

-Не увозите Наталочку, — подняла заплаканое лицо, — и это…давайте Ване её, на выходные, учиться мамой буду…

На том и порешили.

А сейчас Зоя пеерживала очень, нет, не за то что Иван с Верой вместе в район поехали.

Наталочка заболела сильно.

Вот и нервничала, а нервничать ей никак нельзя, братика или сестричку носит Наталочкину.

Зинка эта, чёртова шкындра, всё узнает, всё увидит.

Приехал Иван, сказал что всё хорошо лекарства выписали.

Вечерм сбегала к Вере, Наталочка бледная, ручонки тянет.

-Мама Зоечка, мне уколы делали, больноооо.

-Да ты моя девочка, да ты моя куколка. Выздравливай скорее…

***

-Ой, бабоньки, идуть в клуб, на концерт. Ванька коляску везёть, а эта
Зойка — то за руку девчонкчишку Веркину ведёть, ну прямо счастливое семейство,- тараторит Зинка.

-А говорят за Веркой приезжий ухлёстываеть, вроде в город собралась перезжать.

-Да вы чёёё хоть?

-Ну…

-А девку куды?

-Ну куды, Ванька видно заберуть с Зойкой. Вот гооврила я тогда, гворила, не спроста сдружились, Ванькина девка, Ванькина…

-Да не, бабоньки, Верка не отдасть ребёнка, хучь Ванькина, хучь чия…

— Ну поглядим.

Зоя, Ваня и Вера всё уже обсудили давно, Наталочка пока у них побудет, пока мама на новом месте обживётся, а там видно будет…

Доброе утро, мои хорошие!

Мама мне гворила, не вздумай уходить от имужа туда- сюда, только раз, всё. И плохого не говри по пустякам, ты его простишь, ая буду накручивать себя, а потом возненавижу его…

-Всем привет! — в квартиру ввалился старший брат Насти, Андрей. — Знакомьтесь, а вот и моя Светочка!

Настя повернула голову в ее сторону и натянула улыбку на лицо, хотя в очередной раз ей хотелось закричать:

-Да где ты их находишь? Этих Светочек, Анечек, Тамарочек и Вик?!

Ее брат был шикарным молодым человеком: высоким, красивым, весёлым, компанейским. За ним всегда бегала толпа девчонок. Иногда попадались такие красавицы, от которых невозможно было отвести глаз. А этот товарищ всегда выбирал страшненьких и неказистых. Вот зачем?! Этого Настя понять не могла.

Однажды она спросила у брата напрямую, но брат только щёлкнул ее по носу и заявил, что она ничего не понимает. Потом она спросила у мамы, а мама помялась, помялась и заявила, что это вкус у него такой. Но Настя только усмехнулась про себя. Ага, ага….вкус такой. Неееет. Тут другое……Она ведь видит, как он смотрит на других девушек и знает какие ему нравятся — красотки. Но выбирает он других…… Самоутверждается он за счёт них что-ли?

-А что тут непонятного? — пожала плечами Настина подруга, когда та поделилась с ней своими мыслями. — Страшненькие все для него делать будут и прощать все. Он и гулять сможет направо и налево — они проглотят и это. Будут верно сидеть дома и ждать его с первым, вторым, третьим и компотом, да ещё и со свежевыглаженной рубашкой.

Настя задумалась.

-Допустим. А почему тогда они у него периодически меняются? Почему он не выбрал одну и не остановился на этом?

-А вот тут я не знаю, — развела руками подруга.

И Настя тогда подумала, что наверное ей не понять своего брата.

…………………

К удивлению Насти Света ей понравилась. Она не была как все остальные девушки брата. Она была очаровательна, а еще имела шикарное чувство юмора.

«Наконец-то нормальная девчонка!» — подумала Настя. -«Вот на ней-то он точно женится!»

Потом мама позвала всех на обед, а ещё чуть позже брат и Света ушли. Насте захотелось поделиться с мамой, что Света -отличная девчонка и что она бы хотела, чтобы у нее и в брата все сложилось и она направилась на кухню. Но до кухни она не дошла.

-Надеюсь, что он наконец-то на ней женится и слезет с нашей шеи, — услышала она голос отца. — Нет, ну надо же, парню столько лет, а он совершенно не желает работать! Да живёт только за счёт женщин. И где же мы совершили ошибку в его воспитании?

-Я не знаю ….., — ответила мать. — Он вроде сказал, что у нее родители при деньгах, а у нее свою квартира, да работа хорошая. Было бы неплохо, если бы она пристроила его куда-нибудь.

Мать помолчала, а потом добавила:

-Я тоже уже хочу, чтобы он определился и женился и съехал от нас насовсем и больше не требовал деньги….

В этот момент Настя все поняла. Это же так просто…..очень просто…..Ее брат выбирал не только тех девушек, которые радовались, что он обратил на них внимание, но и таких, у родителей которых были деньги и кошелек родителей для них был открыт. И каждая последующая девушка была круче предыдущей. А Света видимо перещеголяла всех, потому что у нее ещё и должность была хорошая.

Как же это …… неправильно! Как же это несправедливо! Как же это противно!

Насте сразу стало жаль Свету и она по-настоящему расстроилась.

…………………..

Роман Андрея и Светы набирал обороты. Андрей задаривал ее подарками, дорогими подарками, деньги на которые брал у своих родителей. Родители возмущались и пытались перекрыть этот денежный поток, но раз за разом, Андрей каким-то волшебным образом уговаривал их не делать этого и они вновь и вновь давали ему деньги. Страсти накалялись. Время от времени в их квартире бушевали скандалы и Настя, чтобы не слышать всего этого уходила к подруге.

-Слушай, Насть, а что это твой брат все никак не сделает предложение своей Свете? — спрашивала подруга.

Настя только пожимала плечами.

-Ну откуда я знаю? Может он считает, что рано ещё…..

-Ой, не знаю….. Ой, не знаю …… Я бы на его месте не медлила. А то вдруг она узнает какой он в действительности и не захочет выходить за него. А твои родоки столько денег вложили в это дело. Жуть!

Настя была согласна с подругой.

«А действительно, почему Андрей тянет?» — думала она.

…………………..

Однажды это все же случилось. Андрей сделал Свете предложение и она приняла его. Все были счастливы, особенно родители. Но это ничего не изменило. Потому что свадьбу назначили на весну, а до весны ещё надо было жить и жить. И опять Андрей тянул и тянул деньги из родителей. И опять они ссорились и ругались. Потом свадьбу перенесли на лето, а летом на осень.

-Интересно, женится ли твой брат на этой Свете или нет? — в глубокой задумчивости спрашивала подруга Настю. — Мне кажется, что что-то здесь не чисто. Тебе так не кажется?

Настя пожимала плечами и молчала.

Она устала. Безумно устала от этого подвешенного состояния. Настя понимала, что все на пределе. Даже она, которая в принципе никакого отношения к этой ситуации не имела. Но даже ей хотелось, чтобы этот вопрос был закрыт. Да пусть этот Андрей уже или женится или бросит эту Свету!

………………….

Настя открыла дверь квартиры и снова услышала крики. Но в этот раз она не захотела никуда уходить и возникла на пороге комнаты, где и происходило очередное выяснение отношений.

Как только она появилась там, все крики стихли.

-Настенька, ты уже пришла? — попыталась спокойным тоном спросить мама.

Настя кивнула. Она не смотрела ни на мать, ни на отца. Она буравила взглядом брата.

-Ты уже всех достал! — громко сказала она. — Вместо того, чтобы начать работать и самому покупать все эти подарки своей Светочке, ты вгоняешь родителей в долги!

-Так я отдам….

-Как ты отдашь? Как? Ну поженитесь вы и что, думаешь, что она будет терпеть это твое ничего неделание?! Да она тебя сразу пинком обратно вышвырнет в родителям.

-Она без ума от меня. Много ты понимаешь в женщинах!

-В отличие от тебя понимаю. Я же сама женщина! И вообще, родители, как вы его терпите? Гоните его в шею!

-Дочка….но…, — вступилась мать.

-Никаких «но»! Неужели вы до сих пор не поняли, что он только пользуется вами!

Настя вошла в раж и говорила и говорила и говорила…..

Краем глаза она заметила, что отец встал и куда -то пошел. Вернулся он минут через 5 и в его руках был какой-то конверт.

-Настя! Настя! — кое-как он перекричал ее и заставил обратить на себя внимание.

Настя перевела взгляд на отца.

-Вот. Это тебе. Принес курьер.

Настя на автомате подошла к отцу, взяла из его рук конверт и направилась в свою комнату.

-Спасибо, — сказала она и грозно посмотрела на Андрея. На самом деле она ещё много чего хотела ему сказать, но запал пропал.

……………………..

Настя в растерянности крутила в руках конверт. Он был запечатан и на нем ничего не было написано.

«Интересно, а это точно мне?» — подумала Настя.

Ну конечно, отец сказал, что ей….А вдруг не ей?

Настя вздохнула и вскрыла конверт.

Внутри оказался билет в театр на сегодня. И всего один.

Настя в растерянности покрутила и его в руках.

«Странно….Интересно, от кого это?»

Настя прошлась по комнате туда и обратно. Обычно это ей помогало и приходила какая-то идея. Но в этот раз никаких идей так и не возникло.

«Да кто же может пригласить меня в театр?!»

Настя действительно не могла понять кто же это мог быть.

Она снова прошлась по комнате и так ничего и не придумала.

Тогда ей ничего не осталось, как начать собираться на это представление.

……………………

Настя подошла к театру раньше, чем начался спектакль. Она сделала вид, что кого-то ждёт и стала вглядываться в лица, проходящих мимо людей.

-Это новый спектакль к этом сезоне! — неслось отовсюду.

Они были радостные и беззаботные, но все абсолютно незнакомые.

Настя услышала, как прозвенел первый звонок, потом второй и зашла внутрь театра, сдала свою одежду в гардероб и пошла в зал на свое место. Она села, посмотрела направо, налево, но так ни с одной, ни с другой стороны не увидела знакомых лиц.

«Интересно, кто же мне прислал этот билет. А главное — зачем?» — недоумевала Настя.

А дальше начался спектакль.

Настя краем глаза смотрела на сцену и все чего-то ждала и оглядывалась.

А потом, когда в очередной раз бросила взгляд на актеров, ее лицо вытянулось от удивления. На сцене появилась девушку, очень похожая на Свету. А когда она начала говорить, то Настя точно поняла, что это именно она и есть.

Так пролетел первый акт, потом второй.

Спектакль закончился, люди сперва долго хлопали и вызывали на бис, затем стали потихоньку расходиться.

«Ну и что мне делать?»- подумала Настя.

В зале почти никого не осталось и Настя решила, что ей тоже нужно выбираться отсюда. Она встала и направилась к выходу из зала и тут к ней подошла какая-то женщина:

-Девушка, Оксана Владимировна хотела с вами поговорить. Пойдете, я вас провожу.

Настя кивнула и направилась за женщиной.

……………………

-Настя, привет! — раздался веселый голос

Это действительно была она, вроде как девушка ее брата. Но и не она одновременно. Она совсем не казалась страшненькой, как показалось тогда, в первый раз Насте. Она была красивой.

-Привет, — отозвалась Настя. — Света? Или Оксана?

-На самом деле Оксана, — девушка улыбнулась.

-А как же так? Андрей думает, что у тебя крутая должность в банке и родители при деньгах…..Так что, ничего этого нет?

-Получается, что нет, — снова улыбнулась Оксана.

-А к чему тогда весь этот фарс? — непонимающе спросила Настя.

-Понимаешь, он обидел мою подругу и она попросила меня сыграть вот такую роль. Что я скромная, забитая, страшная, но с деньгами. Большими деньгами. Он клюнул. Бросил свою девушку и переключился на меня. Ну а я его поводила за нос. В общем и все…..

-Мда… в общем и все….., — усмехнулась Настя. Она вспомнила сколько денег потратили ее родители и ей стало плохо. — Так значит свадьбы не будет? Получается, эта твоя подруга просто отмстила ему за то, что он ее бросил?

Новоиспечённая Оксана отрицательно покачала головой:

— Конечно не будет. Я с ним расстанусь на днях. Это будет урок для него. А подругу мою он не только бросил. Он ей жестко понизил самооценку, сказав, что она ему никогда не нравилась и что ему нужны были только ее деньги.

Настю охватил ужас.

«Маму точно хватит удар,» — подумала она.

-Я надеюсь, что твои родители как-то прореагирует на все это и попытаются вставить мозги Андрею.

Настя молчала. Оксана замолчала тоже.

-Кх, кх, — закашлялась Настя. — А я-то тут при чем? — спросила она. — К чему эта вся таинственность? Билет, театр? Зачем ты меня сюда позвала?

-Да просто вот хотела сразу передать тебе деньги, чтобы ты их сразу вернула родителям. Ну после того, как я с Андреем расстанусь. Просто если я отдам их им, то они так и ничего с ним не сделают. Ну максимум пальчиком погрозят.

-Какие деньги? — непонимающе уставилась на Оксану Настя.

-За подарки мои. Я сразу Андрею сказала, что мне нравится и в каком магазине и он покупал только там, а директор того магазина — мой знакомый и у нас с ним были свои договоренности.

Оксана всучила Насте увесистый свёрток.

-Вот перечень того, что он дарил и стоимость. Проверять будешь?

Настя покачала головой:

-Нет….Я тебе верю. А как тебе удалось перевоплотиться в такую неказистую девушку?

Оксана рассмеялась:

-Да легко! Я же актриса!

………………………

Оксана сдержала свое слово и бросила Андрея. Наверное для него это был удар. Но это не точно. Наверняка Настя не знала.

Конечно же он снова пришел к родителям и снова стал просить у них денег. Мама хваталась за сердце, папа кипел.

-Посмотри до чего ты довел мать! — кричал отец. — Уходи! Уходи, слышишь! Снимай квартиру и живи своей жизнью!

Андрей оправдывался, что-то лепетал, что-то обещал, но отец был непреклонен: уходи и все! И даже мать его не защищала и не останавливала.

Андрей вскипел, позвонил кому-то, покидал свою одежду в сумку и действительно ушел. Возможно, он думал, что его будут останавливать, но ни отец, ни мать так ничего ему и не сказали.

А когда Андрей ушел, отец пробормотал:

-Надо сменить замок.

Потом посмотрел на Настю и грозно заявил:

-И не жалей его! И не смей его впускать обратно!

Конечно, чуть позже Настя отдала родителям деньги, которые ей дала Оксана.

Обрадовало их это или нет — она не знала, но была уверена, что на сердце стало легче.

Андрей порывался несколько раз наладить отношения с родителями, но они не шли на контакт. А Настя иногда с ним общалась, но редко, потому что он всегда был недоволен своей жизнью. Она смотрела на него и думала: получилось ли у Оксаны повлиять на него или нет? Понял ли он, что такая его жизнь отвратительна или нет? А главное, изменился ли он под давлением обстоятельств? И вообще, может ли вообще человек измениться или как бы его жизнь не будет бить, он останется таким же, как и был?

— Коля, в этом месяце дни рождения у Леночки и тети Гали, скидываемся по 2000 рублей, не забудь! – первый день июля начался неизменно.

Каждый месяц Лариса Егоровна обзванивала своих детей и напоминала за дни рождения и годовщины свадьбы всех родственников. Близких и не очень далеких. А еще она строго следила, чтобы все члены ее семьи обязательно скидывались на подарки тем самым родственникам. Даже если они не общаются. Даже если их на торжество никто не приглашал…

— Мама, хватит пускать пыль в глаза родне! Почему мы должны сдавать деньги на подарки малознакомым лично мне людям? – Коле давно уже надоела вся эта благотворительная деятельность, но расстраивать мать очень не хотелось.

— Сынок, наша семья всегда дарит достойные подарки своим близким, это уже стало традицией. Будь добр уважать ее! – Лариса Егоровна и правда начинала расстраиваться.

— Ладно, я скину тебе на карту…

— Вот и отлично! В следующем месяце Катя, твоя троюродная сестра выходит замуж. Мы с папой приглашены на свадьбу. Рассчитывай, что скидываться будем тысяч по 5…

— Коля, почему при планировании нашего семейного бюджета, я должна включать туда не нужные ни тебе, ни мне траты? — жена Коли тоже не была в восторге от семейной традиции, внедренной Ларисой Егоровной.

Они были женаты уже три года. Большинство людей, которых их семья ежегодно одаривает деньгами, она видела всего один раз: на своей свадьбе. Некоторых вообще не видела никогда в жизни.

— Я тоже не горю желанием их поздравлять, Ань, но маму не переубедить…

— Возможно, ей нужно просто отказать? – предположила Аня.

И правда, если Лариса Егоровна считает нужным одаривать всю родню – пусть будет так. Если она так оберегает собственноручно созданную «семейную традицию», пусть сама ей и следует. Навязывать свою щедрость другим не нужно.

— Хорошо, когда придет время скидываться на подарок в честь свадьбы Кати, я скажу, что мы не будем этого делать! – воодушевился Коля.

И сделал именно так, как задумал ровно через месяц:

— Мама, у нас нет возможности поздравить Катю с этим знаменательным событием… — прямо заявил он Ларисе Егоровне.

— Ничего страшного, сынок, я что-нибудь придумаю… — спокойно ответила она.

Оказывается, все было так просто! Коле нужно было просто сказать, что у них с Аней нет возможности участвовать в поборах на благо своих родственников. Оказывается, такая опция была предусмотрена, как он раньше об этом не подумал?

Через несколько недель в гости к Коле и Ане приехали родители, воодушевленные своим посещением свадьбы той самой Катеньки. Судя по фотографиям, торжество было и правда шикарным.

— Наша Катенька просто сияла, такая красавица! – восхищалась Лариса Егоровна.

— А столы как были накрыты! Вечером я еле докатился до машины… — подхватывал Сергей Павлович.

— Классно, что вы хорошо отдохнули! – порадовался за родителей Коля.

— Сынок, я понимаю, что у вас не получилось скинуться на подарок, поэтому я доложила 5000 рублей за вас сама. Как будет возможность, можешь перевести мне на карту! – аккуратно сообщила Лариса Егоровна.

Зря Коля радовался, формулировка отказа оказалась двусмысленной…

— Зачем ты это сделала, мам? Мы не собирались скидываться на подарок троюродной сестре, которую в последний раз я видел лет в 10…

— Сынок, мы уже разговаривали на эту тему! Родственники — самые близкие наши люди, нужно поддерживать с ними отношения! Ты сильно ошибаешься… — завела свою шарманку Лариса Егоровна.

— По-моему, сильно ошибаетесь вы! – не выдержала Аня – Поддерживать близкие отношения с родственниками не равно одаривать их дорогими подарками по любым поводам!

— Наша семья всегда делала дорогие подарки своим родным, Аня! Не вам эту традицию нарушать и, тем более, отменять! – свекровь начинала выходить из себя.

Донести до Ларисы Егоровны суровую правду жизни было практически невозможно. Никакие аргументы о том, что на день рождения Коли (не то, что Ани) его поздравляют только тетки со стороны матери и бабушка. Никакие двоюродные или троюродные сестры не считают нужным даже написать смс, не то, что озадачиться подарком. Коля готов был поспорить на крупную сумму о том, что все они вообще не знали, когда он родился.

Вечер окончился большим скандалом, по итогу которого Коля и Аня были признаны самыми жадными членами большой и щедрой семьи Пастуховых. Лариса Егоровна выглядела очень расстроенной. Коля уже сто раз пожалел о том, что вообще начал свое восстание. Ну и сдавал бы по несколько тысяч в месяц, разве стал бы он от этого беднее?

— Держи! – протянул он пятитысячную купюру матери.

— Не нужно, сынок! Теперь я знаю, какого «благородного» мужчину я воспитала! – обиженно ответила та, специально сделав акцент на «благородного».

Аня была в шоке от всего услышанного. Почему свекровь не понимает, что большинство их родственников приглашают их на свои торжества только по одной причине, чтобы заполучить солидный подарок. В остальное время они не поддерживают общение. Она даже не была уверенна, что они вообще поздравляют с праздниками Ларису Егоровну.

Эта мысль не давала ей покоя не зря. В итоге она переросла в отличную идею. Теперь Аня знала, как убедить свекровь в том, что ее сын абсолютно прав, наладить их отношения и, наконец, прекратить эти вечные поборы для благородных целей.

— Коля, я знаю, как переубедить твою маму! – заявила она мужу на следующий день.

— Ань, твоя прошлая идея не имела большого успеха. Может, не стоит? – скептически отнесся к ее слова супруг.

— В этот раз у нас все получится, не переживай! – успокоила она его в ответ.

Аня придумала гениальный, по ее мнению план. Через месяц у свекрови был день рождения. Точнее, не просто день рождения, а юбилей – ей исполнялось 60 лет. Сноха решила отметить этот праздник с большим размахом и пригласить на него всех тех, для кого Лариса Егоровна регулярно собирала мзду со всех членов семьи.

— Коля, в этом месяце дни рождения у Леночки и тети Гали, скидываемся по 2000 рублей, не забудь! – первый день июля начался неизменно.-2
— Коля, мне нужен список с номерами телефонов! – скомандовала она мужу.

— Аня, это плохая задумка. Вот увидишь, мы останемся в невыгодном положении…

— Ничего не знаю, найди номера телефонов и положись на меня! – Аню, как и Ларису Егоровну, было трудно переубедить.

Список, составленный Колей, оказался весьма внушительным – почти 40 человек. Целая свадьба, а не юбилей. Торжество выходило на кругленькую сумму, но что поделать? Оно могло окупиться для семьи меньше, чем за один год.

— Света, мы решили сделать матери сюрприз и заодно открыть ей глаза на всех ваших родственников, которым регулярно скидываемся на подарки. Ты с нами? – Аня позвонила золовке.

— Конечно, Ань! Я уже устала ругаться с ней первого числа каждого месяца…

Света с мужем были «в деле». Стало гораздо легче. Дело осталось за малым – обзвонить всех родных и близких и пригласить их на юбилей свекрови. На эту затею у Ани ушло почти полдня. Сначала она долго пыталась объяснить, кто она вообще такая (не все близкие и родные могли припомнить даже Колю), а потом и что она хочет от них. В конце разговора почти каждый родственник пообещал, что обязательно посетит запланированное мероприятие. Сразу отказалась только та самая Катя:

— Извините, но у нас другие планы! – сухо ответила она.

После обзвона список приглашенных включал в себя 45 человек. Если они не придут – Аня добьется своего, если придет – свекровь будет несказанно счастлива. В любом случае что-то да получится.

Почти за месяц до предполагаемой даты найти банкетный зал не составило труда. Спасибо Свете, она взяла эту задачу на себя.

— Алло, Лариса Егоровна, ничего не планируйте на 23 число, у нас для вас сюрприз! – позвонила Аня свекрови, как только вся подготовка к торжеству была окончена.

— Не нужно мне от вас никаких сюрпризов, Аня! Приходите к нам, я стол накрою, да несколько друзей приглашу…

— Не нужно ничего накрывать и никого приглашать, доверьтесь нам, пожалуйста!

В этот раз уговорить свекровь оказалось гораздо проще. В назначенную дату она была готова к заранее обговоренному времени. Коля и Аня заехали за ней и отцом.

— Что за сюрпризы, к чему это все? – непонимающе заявила Лариса Егоровна по дороге в ресторан.

— Так нужно, мам! Мы очень тебя любим и хотим, чтобы ты отпраздновала свой юбилей в компании самых родных людей.

В банкетный зал Лариса Егоровна заходила в отличном настроении, она уже догадалась, что придумали ее дети. Однако улыбка быстро сползла с ее лица. За шикарно накрытыми столами сидело всего человек 10 из 45. Три ее родные сестры с мужьями и Света с мужем и маленьким Богданом. Вид был очень печальный.

— Зачем столько еды заказали? – растерянно спросила Лариса Егоровна.

— Как это, зачем? Мы пригласили на ваш юбилей всех ваших родственников, которых вы регулярно поздравляете со всеми праздниками, составили список и запланировали место для каждого, кто пообещал прийти… — попыталась объяснить Аня.

Она и сама уже была не в восторге от собственной идеи. Ей было очень жалко расстроенную свекровь. Но этот урок был ей просто необходим.

— Вы заранее предупредили их о моем дне рождении? – растерянно спросила она.

Торжество началось так себе. Сначала все растерянно уселись за стол поближе друг к другу. Потом примерно час каждый присутствующий прикладывал все усилия, чтобы разрядить обстановку.

— Знаешь, Аня, вы зря так сильно потратились! – наклонилась свекровь.

— Ничего не зря, Лариса Егоровна! – ответила Аня, как в раз в тот момент, когда в зал начала заходить оживленная компания с шарами и огромным тортом.

Счастью свекрови не было предела. Аня и Света пригласили всех близких друзей родителей, коллег, с которыми они хорошо общаются и родителей Ани и Павлика, мужа Светы. Все они пришли, как и обещали. Даже несмотря на то, что им на дни рождения никто денег не собирал. Они просто были рады стать участниками такого важного для Ларисы Егоровны события.

— Коля, Аня, мне нужно с вами поговорить! – робко произнесла свекровь вечером, когда все гости начали потихоньку расходиться.

— Ничего не нужно говорить, мам! – засмущался Коля – Ты заслужила такой праздник – он не сразу понял, о чем хочет поговорить мать.

— Я, конечно, очень рада такому торжеству, но я не об этом… — перебила его мать — я поняла, что была не права.

— Извините, Лариса Егоровна, что подпортили вам настроение в самом начале, но это было нужно… — начала оправдываться Аня.

— Ты права, Анюта. Мне это было нужно. Когда я вошла в пустой зал, я не поняла, зачем столько места для такой компании. Когда ты мне все объяснила, я очень расстроилась. Не потому, что практически никто не пришел, а потому… — глаза Ларисы Егоровны наполнились слезами, продолжать разговор она уже не могла.

Оказалось, что большинство из тех самых 45 человек не удосужились даже отправить поздравительное сообщение. Куда там. Они даже не нашли времени, чтобы скачать картинку с интернета и отправить женщине, которая всегда помнила обо всех важных для них событиях.

— Зато теперь вы знаете, кого одаряете своим вниманием… (и деньгами)- хотела закончить Аня, но не решилась.

— Больше никаких подарков, обещаю! – с улыбкой ответила Лариса Егоровна.

— Знаешь, мне хотелось тебя ущипнуть, когда я наблюдал за лицом мамы на протяжении первого часа. Мне было так ее жалко… — начал разговор Коля уде в машине.

— Я поняла, что этот урок будет для нее слишком жестоким, поэтому подстраховалась и только вчера все же решилась пригласить всех друзей на час позже. Хорошо, что Света успела выписать все номера из телефонной книги матери. Если честно, я очень сомневалась, что хотя бы половина из них отменит свои планы и явится сегодня…

— Да, родственники у нас так себе, зато друзья самые лучшие! – с улыбкой ответил Коля.

-Ты прости меня, Эль, но я еще молодой, здоровый мужчина. Со своими потребностями, — Виктор прятал глаза в пол, — мне нужна нормальная полноценная женщина. А ты, уж извини, теперь никогда не будешь такой. Прости! Квартиру я тебе оставляю, я ж не какой-то там мерзавец!
С этими словами Виктор накинул на плечи огромный туристический рюкзак, подхватил два больших увесистых чемодана и вышел.
Эльвира молча проводила мужа взглядом. В голове была пустота. Да и что она могла ему ответить? Насильно мил не будешь.
Виктор очень красиво ухаживал. Дарил цветы и плюшевые игрушки, пел песни под окном, целовал под луной и клялся в вечной любви. Их свадьба была самой романтичной из всех свадеб их знакомых. А семейная жизнь казалась сказкой. Купили машину. Затем квартиру. Мечтали о ребенке.

По выходным ездили на дачу к друзьям. В одну из таких поездок все и произошло.

Виктор выпил и засобирался домой. На уговоры Эльвиры и друзей оправдывался:

-Завтра хочу поработать — нужно сдать важный проект, а пока я здесь проснусь, пока соберусь, пока доеду до дома — будет уже полдень, а мне бы хотелось в понедельник на совещании уже показать готовый проект.

-Но ты выпил! — Эля привела главный довод.

-Элечка, я поеду очень тихо, не больше 40 километров в час. Зато мы уже сегодня будем дома. Я отосплюсь и завтра с утра со свежей головой сяду за работу! — Виктор был непреклонен.

Попрощавшись с друзьями, супруги сели в машину. По началу, Виктор действительно ехал очень медленно, но потом алкоголь дал о себе знать и он начал увеличивать скорость.

-Витя! — пыталась утихомирить его Эля. — Не гони! Ты обещал! Ты пьян!

-Не боись! У меня стаж вождения пять лет! — весело кричал муж и давил на педаль газа. Эля вцепилась в ремень безопасности, молясь только об одном: встретить по дороге сотрудников ГИБДД. Пусть хоть прав лишают, но лишь бы они остались живы! Но, как назло, гаишников не было.

Впереди показался крутой поворот.

-Витенька, милый, притормози!- взмолилась Эля. Но муж ее не слушал.

-Че тут тормозить-то? Да увидишь как я сейчас этот поворот пройду!

Все прошло слишком быстро. Удар, звон разбившегося стекла, оглушающая боль и … беспамятство.

Очнулась Эля уже в больнице. Она попыталась встать, но тело ее не слушалось. Попыталась что-то сказать, но горло не могло выдать ни одного звука. Эля обреченно вздохнула и тут же с боку заметила какое-то движение. Мама.

-Элечка, доченька! Наконец-то! Евгений Николаевич! Евгений Николаевич!

Послышался топот шагов и вот уже на Элю смотрит встревоженно-радостное лицо мамы и внимательные глаза молодого мужчины в зеленом медицинском костюме.

-Эльвира, вы что-нибудь чувствуете? — спросил мужчина.

Девушка снова попыталась ответить, но у нее ничего не вышло. На глазах у матери показались слезы. Молодой человек подошел к кровати и, присев на нее, взял Элю за запястье. Что-то прикинув, положил ей ладонь на лоб, а затем раздвинул глаза и внимательно их осмотрел.

-Не беспокойтесь, Лидия Матвеевна, это просто последствия операции и последующей комы. Скоро речь вашей дочери восстановится и вы сможете поговорить.

Мужчина кивнув обеим женщинам, вышел из палаты.

-Это Евгений Николаевич! — Лидия Михайловна взяла дочь за руку. — Когда вы попали в аварию, за тебя никто не хотел браться. Говорили: все равно не жилец. А Евгений Николаевич, дай ему Бог здоровья, взял и вытащил тебя с того света. Десять часов оперировал. Затем ввел в искусственную кому. И сегодня вот велел выводить.

«Что с Виктором?» — хотелось спросить Эле, но, словно почувствовав ее вопрос, в палату влетел муж.

-Элечка! Любимая! Ты очнулась! Я так рад! — Эля видела как мать поджала губы и даже бровью не повела, когда зять с ней поздоровался. — Прости меня! Я не знал, что все так выйдет! Но я обязательно помогу тебе встать на ноги! Я выхожу тебя чего бы мне это ни стоило! Я все сделаю ради тебя!

Домой Эля возвращалась в инвалидном кресле. Речь полностью восстановилась в отличии от всего остального. Женщина не могла ни двинуть рукой ни пошевелить ногой. Перед тем как ее выписать, Евгений Николаевич пришел к ней в палату и сказал:

-Я знаю, что то, что я сейчас скажу, вам будет нелегко принять, но вы должны знать, что с вами произошло и7 дальше будет происходить, — он внимательно посмотрел на Элю и, дождавшись ее кивка, продолжил, — вы попали в страшную аварию, которая вас полностью обездвижила. Более того, вы потеряли ребенка и то лечение, которое я к вам применил, чтобы спасти вас, скорее всего не позволит вам в будущем стать матерью. Но у меня просто не было выбора, потому что в противном случае вы бы погибли. Шанс вернуть вам прежнее состояние очень мал, но он есть. Я разработал собственную методику и она уже помогла нескольким моим пациентам. Если вы будете выполнять все рекомендации, то перспектива встать на ноги у вас повысится.

Евгений Николаевич внимательно смотрел на Эльвиру. В его глазах читалась тревога и невысказанный вопрос. Не дождавшись от нее ответа, он переспросил:

-Ну так что? Будем продолжать лечение?

-Да, — выдохнула женщина, — конечно!

Поначалу Виктор с энтузиазмом занимался супругой: кормил ее с ложки, выполнял все ее пожелания, мыл, одевал, выполнял упражнения, предписанные врачом. Но через пару месяцев его пыл угас. Он все чаще стал ссылаться на усталость, а затем и вовсе переехал в гостиную, оправдывая это тем, что Эля допоздна смотрит телевизор, из-за чего он не высыпается.

Однажды приехавшая Лидия Матвеевна застала дочь в плачевном состоянии, в прямом и переносном смысле. Виктора не было дома — в последнее время он все чаще задерживался с работы. Эля сидела вся мокрая, губы ее тряслись, из глаз лились слезы.

Проклиная на чем свет стоит непутевого безответственного зятя, Лидия Матвеевна, вымыла и переодела дочь, приготовила поесть и покормила ее, а затем позвонила мужу.

-Лешенька! Дорогой! Собирай вещи и приезжай к Элечке! Поживем пока у нее!

Пришедшему с работы Виктору была тут же устроена выволочка.

-Ты совсем обнаглел? Почему ты оставил жену в таком виде? Понимаю, что тебе нужно работать, но и подготовить -то ее к твоему отсутствию тоже нужно было! А ты, мало того, что сделал ее инвалидом, так даже не можешь о ней позаботиться! Бессовестный! Где твой стыд? Где твое раскаяние? Где желание исправить все, что натворил? Мало того, так ты еще и с работы не торопишься! Тебе наплевать на жену, которую ты же и угробил!

Спустя два месяца Виктор собрал вещи и ушел. Лидия Матвеевна как могла поддерживала дочь. Она выполняла все процедуры, предписанные доктором, но лучше не становилось. Эля словно не желала поправляться. В отчаянии Лидия Матвеевна позвонила врачу.

-Евгений Николаевич! Христом Богом молю, помогите!

Доктор не заставил себя упрашивать и вечером того же дня с двумя букетами цветов и тортом был в квартире Эльвиры.

-Что ж вы так, Эльвира Алексеевна? Такая молодая, красивая женщина и не хотите бороться за свое счастье и здоровье? Не порядок! Я вынужден буду взять над вами шефство!

Эльвира даже не улыбнулась. Но это не смутило молодого доктора. На следующий же вечер он снова был у нее дома и начал с ней заниматься. Эльвира безучастно следила за его манипуляциями с ее телом и мечтала, чтобы он поскорее ушел. Но Евгений Николаевич словно не замечал настроя своей пациентки. Он стал приходить к ним каждый день и заниматься с девушкой. А по выходным вывозил ее на прогулку в парк и заставлял есть мороженое.

-Оставьте уже меня! — взмолилась однажды Эля. — Неужели вы не понимаете, что это все бесполезно?!

-Кто вам такое сказал? — Евгений Николаевич опустился на ближайшую скамейку и развернул Эльвиру к себе.

-Я знаю! — упрямо воскликнула девушка. Евгений усмехнулся и протянул к ее губам мороженое. На автомате она его лизнула, оставив ванильные «усики» над губой. И тут произошло то, что она никак не ожидала: доктор наклонился к ней и, слизнув усики, поцеловал ее долгим нежным поцелуем.

-Что вы себе позволяете? — воскликнула пораженная Эля, придя в себя и … дала ему пощечину. Оба уставились на руку, которая только что сделал невероятное. Спустя несколько секунд, Евгений притянул девушку к себе и снова поцеловал теперь уже страстным, полным желания поцелуем. У Эльвиры закружилась голова и, не отдавая себе отчета, она отдалась этому поцелую.

Прошло немало времени прежде чем молодые люди оторвались друг от друга. Тоненькие пальчики продолжали перебирать волосы на затылке Евгения.

-Я же говорил, что вылечу тебя! — прошептал он, глядя ей прямо в глаза.

Лидия Матвеевна была на седьмом небе от счастья: верхняя половинка тела дочери восстановилась! Теперь Эля сама могла есть, пить, умываться, передвигаться на инвалидной коляске.

-Женечка! Вы наш ангел-хранитель! — встречала она каждый раз доктора этими словами. Евгений улыбался, отдавал женщине цветы и сладости и устремлялся к Эльвире.

Спустя два месяца Эльвира впервые встала на ноги и, придерживаемая Евгением, сделал первый шаг. Затем, упав на диван, заплакала.

-Ну что ты плачешь? — целовал ее лицо Евгений, стараясь осушить слезы. — Радоваться надо, а не плакать!

В эту ночь он остался у нее.

Через неделю Лидия Матвеевна с супругом вернулись к себе домой, оставив дочь в надежных руках заботливого доктора.

-Эля, я давно хочу тебе сказать, — Евгений замолчал, подбирая слова, — я … люблю тебя! Ты выйдешь за меня?

Эля посмотрела в глаза мужчине.

-Это …. п-правда? — спросила она шепотом.

-Да! С того момента, как я увидел тебя, ты не выходишь у меня из головы! Я хочу всегда быть с тобой!

-Но… Женя… Ты же знаешь…

-Конечно знаю! Я же твой личный доктор! Мне все равно! Я сделаю все, чтобы ты была счастлива!

_____________________________________________________

Прошел год. Эля открыла духовку, чтобы посмотреть, как там себя чувствует мясо. Сегодня был их маленький юбилей и она решила организовать романтический ужин для супруга, который вот-вот должен был прийти с работы. Раздался звонок в дверь. Скинув фартук и поправив прическу, Эльвира с улыбкой бросилась открывать двери. На пороге стоял … Виктор.

-Э-э… Здравствуйте! А … Вы, наверное, новая сиделка? — он не мог поверить, что красивая беременная женщина, стоящая перед ним, его бывшая жена.

-Что тебе нужно, Виктор? — Эля встала в дверях, не давая войти мужчине вовнутрь.

-Дело в том … Эль… у меня тут форс мажор … на личном фронте… Мне жить негде… Думаю, будет честно, если мы эту квартиру поделим? Она же в браке куплена….

-Да не вопрос, Витя! Только я сначала напишу на тебя заявление в полицию о неоказании помощи пострадавшему, а потом сразу будем делиться!

-О чем ты? Какой пострадавший? Кто тебе сейчас поверит?

-А вот я подниму все документы по этой аварии, — раздался голос Евгения, — и сразу найдется масса людей, который поверят!

Глаза Виктора забегали. Он хотел что-то сказать, но ничего не шло на ум. Топнув от бессилия ногой, он помчался вниз по лестнице.

-Ну, как там наш Тимофей Евгеньевич? — Евгений наклонился к животу супруги. — Сильно хулиганил?

-Сильно, — улыбнулась Эля и поцеловала поднявшегося мужа, — думаю, всю ночь будет спать!

-Значит я не зря взял на завтра выходной? — многозначительно спросил Евгений и наклонился, чтобы снова поцеловать супругу.

— Ну, конечно: он меня стукнул, а я должна пошутить на эту тему! Как там: бей сильней, дорогой – мягче буду? Так, что ли? Может, его еще и похвалить за это следовало?

По ту сторону экрана помолчали. А потом свекровь произнесла:

— Ну, не знаю. Но вам нужно помириться!

— Ну сколько раз можно тебе повторять, что я не знаю! – раздраженно ответил Сеня.

— Что значит – сколько раз? Я тебя, вообще-то, первый раз спросила! – удивилась Ксюша.

Но удивилась не слишком сильно: муж очень сильно изменился за последнее время. И началось это с того неудачного падения с лестницы.

Ладно бы, упал во время работы или какого-то нужного дела. Так нет: навернулся с лестницы, будучи на даче в нетрезвом состоянии.

Что-то там хотел показать друзьям: а вот так, как я, никто не сможет повторить!

Никто и не смог.

Это была то ли стойка на руках на одной из ступенек, то ли попытка скатиться на перилах: муж потом не любил об этом вспоминать.

Да и не до этого было: к Арсению пришлось вызывать скорую – какие уж тут повторы!

Как результат – перелом двух поясничных позвонков. К счастью, спинной мозг оказался неповрежденным.

Из больницы муж вернулся другим человеком: милый, спокойный и улыбчивый Сенечка уступил место злобному, раздражительному и мелочному Арсению.

Как будто злой волшебник решил наказать симпатичную Ксюшу и маленькую десятимесячную Ирочку.

И устроил проверку присутствием в их жизни этого неприятного человека: по другому объяснить происходящее никак не получалось.

Да, неприятного: общение с мужем теперь ничего кроме дискомфорта и отрицательных эмоций не вызывало.

И произошло все очень быстро и неожиданно: Ксюша была к этому совершенно не готова.

Да и как можно быть готовой к грубости, жестокости и хамству от вчера еще любящего и любимого человека? Причем, возникшим внезапно.

С трудовой деятельностью было покончено, но никто на этом и не настаивал: муж до травмы работал на фирме у собственного папы и тогда уже особо не напрягался.

А сейчас-то и сам Бог велел бросить эту затею: на карту безработного Сени постоянно поступали от родителей существенные суммы.

Да и когда было работать, братцы вы мои? То поход на физиотерапию, то массаж, то отдых после массажа: лечение травмы спины это вам не хухры-мухры!

Но это все были цветочки. Ягодками оказалось изменение характера Арсения до неузнаваемости.

И Ксюша все чаще думала, что вскоре она услышит от любимого некогда мужа что-нибудь в духе всем известного Полиграфа Полиграфовича Шарикова: отлезь, гн…да! Все, собственно, к этому и шло.

Вот и сейчас он разозлился совершенно на ровном месте: жена только спросила, что он думает об их летнем отдыхе.

— Хорошо, тогда давай будем молчать! – не сдержалась девушка, которой стало надоедать поведение Севы.

— Да, лучше заткнись! А то ты мне весь мозг вынесла своей болтовней!
И, хлопнув дверью, муж ушел.

А Ксюша обняла дочку и заплакала. Господи, что же теперь будет?

Сначала свекровью Адой Борисовной все списывалось на болезненное состояние Арсения:

— Ах, мой милый мальчик – у него все так болит!

Потом, когда боль поутихла, на ее последствия:

— Мой дорогой – еще бы не нервничать: это же такая психическая травма – у тебя же все так болело!

А когда все вменяемые аргументы закончились, начались нападки на невестку:

— Вот если бы тебе так – я бы на тебя посмотрела! У мальчика чуть-чуть оказался не задетым спинной мозг!

«Елы-палы! – думала изумленная хорошенькая Ксюша, глядя на суетящуюся вокруг любимого сыночка маму. – Да если бы нечто подобное произошло со мной – падение с лестницы в нетрезвом виде – вы бы меня в асфальт закатали!»

К тому же, девушку стали терзать смутные сомнения, что кое-какой мозг, все-таки, пострадал.

Но на это, почему-то, тогда никто не обратил внимание. А башка-то тоже стучала по ступенькам в момент падения с лестницы.

Дома с каждым днем становилось все хуже: злоба у мужа перла изо всех щелей. Свекровь, которой девушка рискнула пожаловаться, вроде, все поняла: ну не слепая же она! И обещала поговорить с сыном с целью послать его к семейному психологу.

И поговорила. В результате чего была послана сама. И отнюдь не к психологу, а по хорошо известному и конкретному адресу. Да, нецензурному, но с точным указанием направления.

— И что мне теперь делать? – убивалась Ксюша, который муж устроил очередной «бэмс» после разговора с мамой: Нажаловалась, S…чка? Урою!

— Подожди немного Ксения, — уговаривала свекровь. — Он придет в себя!

— А, может, вы пока поможете нам с Ирочкой пожить отдельно? – несмело предложила девушка: почему бы на время всего этого не снять им хотя бы комнату – деньги-то у свекров были.

А идти ей было некуда: вместе с ее мамой в крохотной двушке жил брат с семьей и двумя детьми. И родители мужа это прекрасно знали.

— Как это – отдельно? – удивилась Ада Борисовна. – Ты должна заботиться о муже, а не бежать, как крыса с тонущего корабля!

Да, было видно, что корабль идет ко дну. А это происходит в одном случае: когда вода не снаружи – тогда он находится на плаву — а внутри.

И этой водой уже были заполнены не только все трюмы, но и тайники Ксюшиной души: она начала тонуть вместе с этим семейным кораблем.

Разговор ничем не кончился, как, впрочем, и все остальные разговоры за последнее время. И настал день, когда произошло то, что должно было произойти: муж поднял руку на девушку. И не один раз.

И тогда она, покидав в сумку на скорую руку кое-какие вещи, схватила плачущую Ирку и выбежала из дома: хорошо, что на улице стояло лето.

Идти, точнее, бежать было некуда. Она прошла с уже тяжелой девочкой несколько соседних дворов и села на лавочку у подъезда.

— Доченька, ты что? – перед ней стояла старая бабулька. – Ты же вся трясешься! Обидел кто?

— Муж, бабушка! – всхлипнула Ксения. – Ударил, вот! – и она показала синяк на руке.

— А почему к маме не побежала? Поздно уже!

— Да места там для меня нет!

Старушка на секунду задумалась. А потом решительно произнесла:

— А знаешь, что? Идем ко мне! Сын уехал в командировку на неделю. А за это время мы что-нибудь придумаем.

И шмыгающая носом девушка пошла вместе со старушкой: у нее оказалась трехкомнатная хрущевка – баба Наташа отвела им с Иркой целую комнату.

Через полчаса пришло СМС от мужа:

— Возвращайся, др… янь.

А чуть позже, когда накормленная манной кашей девочка уже спала, позвонила свекровь.

Девушка к тому времени уже успокоилась. К тому же, приняла единственное разумное для себя решение.

— Ксения, что ты там натворила? Ты же знаешь, что Сенечке нельзя волноваться!

«Ну, конечно — валите все на меня! – возмущенно подумала Ксюша. – А мне, значит, кормящей матери – она, к счастью, еще докармливала Ирку грудным молоком — можно волноваться?»

И, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, сказала:

— Поэтому я и ушла, чтобы не раздражать Вашего дорогого сыночка. Надеюсь, что теперь у него все наладится.

— Нужно было как-то сгладить ситуацию, шуткой, что ли: ты же должна быть умной и гибкой!

— Ну, конечно: он меня стукнул, а я должна пошутить на эту тему! Как там: бей сильней, дорогой – мягче буду? Так, что ли? Может, его еще и похвалить за это следовало?

По ту сторону экрана помолчали. А потом свекровь произнесла:

— Ну, не знаю. Но вам нужно помириться!

— Кому нужно, Ада Борисовна? Арсению это давно не нужно, мне уже тоже. Если вам нужно, делайте какие-то телодвижения в эту сторону – лечите его, вразумляйте, наставляйте на путь истинный. А мне надоело.

Невестка впервые разговаривала со свекровью таким тоном, и та это почувствовала.

— Ксюша, девочка, не делай ничего такого, о чем потом будешь жалеть!

— Я уже жалею, — сказала Ксения и отключилась.

Назавтра брат съездил к ним домой и привез кроватку и вещи девочки: при нем бузить зять побаивался и даже немного заискивал.

Как там в шутке-то говорится: я сумасшедший, но не д…ак. А мама перевела немного денег ей на карту.

Потом, по совету родни, девушка сняла побои. И сфотографировала себя с синяком: она жестко решила подавать на развод. Что, собственно, и сделала.

И они стали жить втроем с бабушкой Наташей – Натальей Петровной: она согласилась сдать комнату за символическую плату – ей очень понравилась молодая мама, похожая на встревоженного воробушка, сама еще девочка. И о чем только думает современная молодежь?

Регулярно звонил Севка и приходили СМС. На звонки она не отвечала. А СМС содержали все: от угроз и требований до слез и извинений.

Муж был уверен, что она покочевряжится и вернется – идти-то жене с дочкой было некуда: ни собственного жилья, ни денег. Он даже съездил к теще, надеясь застать жену там, и очень удивился, когда ее там не оказалось.

Кстати, его СМС после этого визита уже не содержали угроз: несмотря на полученную травму, мозг, видимо, стал понемногу шурупить.

Через неделю вернулся сын бабули — сорокалетний разведенный Александр – и оба л дел: в прихожей стояла детская коляска, на кухне симпатичная девчонка в коротком халатике мыла посуду, в его комнате спала хорошенькая кукла…

Всего неделю его не было, а какие произошла метаморфозы! Ай, да маман! Вот у кого пропеллер в одном месте – Карлсон рядом не стоял! Действительно, старость меня дома не застанет…

Ксюша застыдилась своего не очень нового халата, который ей шел, и спряталась. А обрадованная возвращением любимого сына мама за ужином рассказывала ему историю несчастной девочки, убежавшей от ужасного мужа.

Назавтра они познакомились. И Саша, как джентльмен, предложил стесняющейся раскрасневшейся Ксюше свою помощь.

А она ее неожиданно приняла: ей очень понравился этот обстоятельный и спокойный мужчина, источавший уверенность каждым своим жестом. А ей очень этого не хватало.

Несколько раз звонила мама мужа и пыталась давить и взывать к совести:

— Как ты можешь бросать больного человека? Потом локти будешь кусать! И алиментов не получишь!

Но Ксюша стояла на своем, как стойкий оловянный солдатик: у нее к тому времени уже появилась надежная опора в лице Александра – их отношения потихоньку стали выходить за рамки производственных…

Кстати, Александр в переводе с греческого означает защитник, скафандр.
А для больного человека нужен врач, нужна аптека! – так говорится в одном замечательном детском стишке, который Ксюша уже читала своей Ирке.

Поэтому именно для лечения головы, а не спины, и посоветовала в последнем разговоре со свекровью отвести к психиатру любимого сыночка невестка.

Когда любящая мама в сотый раз уже не попросила, а потребовала вернуться: самой возиться с ним в ее планы, видимо, не входило.

— Ты на что это намекаешь? – заорала Ада Борисовна, услышавшая такое непотребство: ее сын – сумасшедший?

— Да я не намекаю – я кричу об этом! Вы же — мама! Разве вы не видите?

— Ах ты, га…дина! Пригрели мы на свою голову! – и отключилась.

Ксюша облегченно вздохнула: разговор был закончен – назавтра был назначен их развод.

А потом они с Сашей пойдут подавать заявление: с Иркой согласилась посидеть баба Наташа, которая очень привязалась к девочке.

Спасибо тебе, теперь уже добрый волшебник! Ты очень вовремя одумался. А иначе объяснить происходящее опять не получалось.

К тому же, не надо с лестницы падать, когда не надо… Смотрите, как я могу! Смотрите, как я могу!

Да ничего ты не можешь, ду…я твоя башка! Даже скатиться на перилах не вышло. А это сегодня умеет каждый школьник: это же не ОГЭ и не ЕГЭ. Да, дети?

— Сходил бы куда-нибудь, с отцом на рыбалку съездил, что целыми днями дома валяться?

— Я не валяюсь, вчера окна помыл.

— Вижу. Я уже давно хотела тебе шторы постирать, да окна помыть, а ты сам. Это, правда, сыночек, хорошо. Но и в четырёх стенах себя закрывать не нужно. Тебе сорок пять! — мать открыла холодильник и поставила на полку контейнеры с малосольными огурцами и холодцом.

— Сорок пять! — повторил с грустью сын.

— Ещё и жениться можно, детей нарожать. Внуков хочу.

— У Жанны же есть дети.

— А я от тебя хочу внуков, а не от твоей сестры.

Мать мельком взглянула на сына и, отвернувшись, спросила:

— На могилке был?

— Да. Вчера.

— Уже пять лет, как Лены нет. Артём! Жизнь пройдёт и не заметишь! Уже седые волосы появились.

— Мам, не начинай. Мне неприятен этот разговор.

— Ты же знаешь, что я хочу тебе только хорошего. Кстати, ты вещи Лены перебрал? Нужно освободить всё, место только занимают.

— Не могу я, мам, рука не поднимается.

— Давай я, в выходные зайду и переберу. Хорошие вещи можно отдать нуждающимся, что-то и выкинуть уже надо. И тебе легче станет.

Артём кивнул в знак согласия. Мать тоже облегчённо вздохнула.

Провожая её, уже у двери, Артём приобнял мать.

За последние пять лет сын сильно похудел, появились первые седые волосы. И теперь перед матерью стоял высокий, тощий мальчишка, больше напоминающий нескладного подростка с взрослым лицом, чем мужчину.

Мать всё чаще заглядывала к сыну, приносила домашнюю еду, баловала стряпнёй и всячески оберегала. Внезапный уход жены буквально через месяц изменил сына до неузнаваемости. Некогда весёлый и энергичный мужчина, казалось, угасал день за днём.

Свой старый гардероб Артём отнёс к мусорным бакам не задумываясь, почти все вещи висели на нём, были широки, смотрелись несуразно, и только занимали место, а вот прикоснуться к вещам жены не смог. Что-то забрала сестра, но с её округлыми формами и высоким ростом выбирать было не из чего.

Наступила суббота, и мать пришла выполнить то, что и обещала. Она распахнула дверцы платяного шкафа и, уперев руки в бока, долго стояла, разглядывая содержимое. Открыла второе отделение с полками и опять задумалась.

Потом обернулась и увидела Артёма, потерянного и обречённо смотревшего на происходящее.

Сердце матери бешено заколотилось, она быстро взяла пару домашних кофт и халатов и сложила в небольшой пакет.

— Так, это отнеси к мусорным бакам, повесь на боковушку.

Мать осознанно отправила сына, чтобы разобрать вещи без него. Артём обулся и открыл входную дверь.

— Ещё молока возьми в магазине, я блинчиков испеку тебе.

Артём вышел во двор и достал пачку сигарет. Прохладный осенний воздух забрался за ворот и остановил мужчину. Артём поёжился и убрал пачку в карман. У мусорных баков он остановился и, вспомнив, что мать сказала не выбросить, а повесить пакет, так и сделал. До магазина было идти минут пять.

Возвращаясь домой, Артём остановился у подъезда, вновь достал пачку из кармана и стал искать зажигалку. Повернулся. У мусорных баков стояла женщина. Она раскрыла пакет, который оставил Артём, и принялась доставать из него вещи. Одну кофточку расправила и осмотрела.

Артёма внезапно одолел кашель, а в перерывах, когда отпускало, он стал жадно глотать воздух. Женщина же, услышав звуки позади себя, быстро свернула вещь и оглянулась, словно боясь, что её кто-то увидит, отошла от бака.

Когда Артём поднялся к себе, всё уже было сделано: в коридоре стояли пакеты и мешки. Мать улыбнулась, и забрала у сына бутылку молока.

— Я договорилась с одной женщиной, она заберёт хорошие вещи, а те, что попроще отправим в деревню, может, кому пригодятся.

Артём вновь кивнул в знак согласия.

Прошла неделя, а пакеты так и стояли в коридоре, словно не желая покидать квартиру. Артём обулся, сунул пачку сигарет в карман, и пошёл во двор. Жена не переносила запаха табака, поэтому Артём всегда подымить выходил на улицу, временами бросал, но пять лет назад вновь начал.

У подъезда было тихо и не многолюдно. Прошёл сосед с собакой из соседнего подъезда, потом старушка из квартиры этажом ниже. И стало удивительно тихо. Артём затушил окурок и бросил в урну.

Тут же краем глаза он заметил проходящую мимо женщину, а на ней кофту жены. Она не любила выбрасывать удобные вещи и придумывала для их починки оригинальные способы. Эта кофта не стала исключением. На спине, где была заметная зацепка, Лена вышила маки. На чёрном фоне маки смотрелись прекрасно.

Женщина замедлила шаг, когда проходила мимо мусорных баков. Хрупкая, тоненькая — со спины она напоминала Артёму жену. Только волосы короткие, тёмные. Артём не отводил от неё взгляда. Незнакомка сделал круг и повернула назад. Артём ждал. Посмотрел на ноги. Ножка тоже миниатюрная, как у Лены.

— Здравствуйте, — поздоровался он и перегородил ей путь.

— Здравствуйте, — ответила женщина и отвела взгляд.

— У меня вещи есть хорошие, заберите.

Лицо женщины тут же вспыхнуло красным, она хотела обойти мужчину, но он не дал.

— Вы видели меня у помойки?

— На вас кофта моей жены, — ответил Артём.

Женщина стояла и не поднимала головы, всё ещё не зная, как ей поступить.

— Квартира пятьдесят три, можете прийти с кем-нибудь, если боитесь.

Тут же стало заметно, что женщина растерялась ещё больше, но сразу ответила.

— Я вас не боюсь.

— Вот и отлично, — больше Артём ни о чём не стал спрашивать, а развернулся и пошёл к подъезду. Женщина отправилась за ним.

На пороге квартиры она встала, не зная, что ей делать.

— Вы рядом живёте? — поинтересовался Артём, раздумывая как ему отдать ей все вещи.

— Да, … тут, в соседнем доме.

Артём взял один большой мешок и закинул на плечо, второй меньше подмышку. Идёмте, сходим два раза. Вы не волнуйтесь, я всё перенесу.

Женщина схватила небольшой пакет и отправилась за Артёмом.

— Я Марина, — улыбнулась она и открыла дверь подъезда.

— Артём, — ответил он.

В коридоре квартиры, куда привела его Марина, было темно.

— Тут лампочки нет, перегорела, — извинилась она и прошла к дальней комнате. — Я снимаю.

Артём растерялся, поставить мешки было некуда. Крохотная комната со старыми пёстрыми обоями. Раскладной диван у стены, письменный стол советских времён и один стул. В дальнем углу двустворчатый шкаф.

— Сюда, — Марина указала на место у стенки.

Артём заметил детские вещи и перед выходом из комнаты спросил:

— У вас есть дети?

— Да, дочка, устроила её в детский сад, а сама там мою пол.

— Ясно.

— Мы неделю назад сюда переехали. На прошлой квартире нас обокрали, пришлось съехать. Вот добрые люди пустили без предоплаты, тоже женщина с ребёнком.

— Понятно, — Артём посмотрел в её серые грустные глаза и сам загрустил.

Когда стали забирать мешки и пакеты во второй раз, Марина сказала.

— Спасибо скажите и жене, вы мне очень помогли!

— Жены не стало пять лет назад, болела, — спокойно ответил он.

Марина замолчала. Неприятная тишина повисла в воздухе. Вышли молча, потом всю дорогу до подъезда молчали и только у себя в квартире Марина выдавила:

— Спасибо!

— Пустяки, я всё равно бы выбросил вещи, а вам пригодятся, носите, есть почти новые. Какой размер ноги у вас?

— Тридцать шестой, — она вновь смотрела куда-то вниз, словно ей было неловко.

— Отлично. Зайдите завтра, нужно будет примерить, я приготовлю обувь. В три вас устроит?

— Да, Артём, конечно, — ответила она.

Артём ушёл, а сам всю дорогу думал: «С чего это вдруг он так поступил? Никогда не замечал за собой ничего подобного». Сначала ему показалось, что он просто заметил некоторое сходство этой женщины со своей женой. Но кроме невысокого роста и хрупкой фигуры больше ничего не напоминало ему Лену. Особенно характер. Лена была бойкая, живая и целеустремлённая. Марина же — меланхолична и рассеяна. Но вдруг захотелось сделать для этой женщины что-то простое, доброе, не требующее усилий, но полезное.

На следующий день в обед к Артёму пришла мама. Она долго ходила по коридору, отчитывая сына.

— Мог бы и позвонить, предупредить, что вещей нет. Вот как я людям в глаза смотреть буду?

— Позвони им и скажи, что вещей нет. Они загораживали мне проход целую неделю, я их… выбросил, — соврал Артём.

— Зачем? Вот зачем? Там были ещё вполне хорошие вещи! Ну да ладно. Я не сержусь. Хочешь, приготовлю что-нибудь вкусное? — спросила мать, сменив тон на ласковый.

— Нет, спасибо, — и Артём посмотрел на часы. — Мам, я скоро ухожу.

Мать согласилась, ей пора было уходить. Она долго стояла в пороге, рассказывая последние новости, и когда открыла дверь, чтобы уйти, перед ней возникла женщина. Марина. У неё в руках был противень, заботливо завёрнутый в полотенце.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — ответила мать и посмотрела на Артёма.

Тот в свою очередь посмотрел на мать, потом на Марину.

— Я принесла пирог, чтобы угостить вас.

Мать вновь посмотрела на сына и решила, что уходить ей ещё рано.

За кухонным столом почти десять минут висела тишина.

— А где вы с Артёмом познакомились? — сразу спросила мать, обращаясь к женщине.

— Около подъезда, напротив помойки, — ответил Артём сам, а потом добавил. — У Марины есть дочь, их обокрали, поэтому они будут жить у меня… сегодня переезжают.

Марина и мать одновременно раскрыли рты, услышав такую новость. Впрочем, для Артёма то, что он только что сказал — тоже было не совсем продуманным шагом.

— Жена с помойки? — переспросила мать.

— Да, — ответил Артём.

Мать всё ждала хоть какого-то объяснения, но сын молчал, молчала и Марина, уткнувшись в кружку с чаем.

И вновь тишина повисла над столом.

— Мам, ты домой? — спросил Артём.

— Да-да, — засобиралась мать в надежде, что в коридоре ей удастся разузнать ещё хоть какие-нибудь подробности. Но Артём молчал.

— Мам, этой женщине нужна помощь, я и помогу, что тут такого.

— Да ничего сынок. Главное, чтобы она была порядочной.

Мать ушла. Марина тут же засобиралась домой.

— Я, надеюсь, с переездом ты придумал, это шутка?

— А почему нет? — спросил он.

— Мать давит на тебя, чтобы ты женился на второй раз? — сразу догадалась Марина.

— Угадала. Но… мне тут ещё… мне просто захотелось тебе помочь.

— Спасибо, я сама, — Марина открыла входную дверь. — Спасибо, Артём тебе за всё.

Всю следующую неделю Артём ходил сам не свой. Вроде бы и не произошло ничего плохого, но стойкое чувство вины не покидало его. И Артём решил извиниться.

В ближайшем цветочном магазине он выбрал прекрасный букет цветов, потом зашёл в супермаркет и купил фруктов, сладостей. Перед дверью квартиры, в которой жила Марина, Артём долго стоял и не решался позвонить, всё обдумывал, что скажет.

— Нет её, выгнала я квартирантку свою, — услышал Артём за спиной голос.

Женщина лет пятидесяти подошла к квартире и стала открывать входную дверь.

— Как выгнали?

— А так, Людка за два месяца не заплатила. Вот и выгнала. И ухажёров слишком много ходило, нечего порожек топтать.

— Марину? Вы не путаете?

— А. Ты к Маринке. Я уж думала к Людке. Тогда проходи, она вернётся скоро, в магазине она.

Артём прошёл. В коридоре всё так же было темно.

— А у вас табуретка имеется в доме?

Женщина посмотрела на Артёма и, ничего не ответив, принесла из кухни табуретку.

— Я вот, лампочку принёс, — и показав коробочку, Артём встал на табуретку.

— Ишь, хозяйственный. В первый раз ко мне домой мужчина приходит и по собственной инициативе лампочку меняет. Чай будешь?

— Буду, — согласился Артём и поставил на стол пакет с продуктами.

Женщина выглянула в окно на кухне, открыла форточку и закричала:

— Де-воч-ки, до-мой, пить чай.

Через несколько минут двери распахнулись и на кухню влетели две девочки. Одной было лет пять, вторая была намного старше и крупнее — явно дочь хозяйки квартиры.

— Угощайтесь, — Артём достал сладости из пакета.

Девочки похватали немного со стола и убежали.

— А спасибо? — прокричала женщина им вслед.

— Спасибо, дяденька! — ответили хором девочки.

Скажите, сколько Марина вам должна за комнату?

— А что это тебя так интересует?

— Хочу оплатить.

— Не из налоговой?

— Нет, — улыбнулся Артём.

— Пять всего, я же понимаю, что у неё денег нет. И дочь.

— Держите, — Артём положил на стол пятитысячную купюру.

— Понравилась тебе Маринка?

Артём пожал плечами.

— Я её толком не знаю, но обидел при своей матери, неудобно мне.

— Это что же ты такое сделал, что за квартиру заплатил?

— Сказал, что она будет жить у меня и познакомились мы у помойки.

Хозяйка рассмеялась. Громко, заливисто.

— Вот это ты даёшь! Прямо с места в карьер.

— Хорошая Маринка баба, настоящая. И жена такая же будет. Муж её лупил почём зря, она и сбежала от него. А теперь скитается вот уже год. Если несерьёзно к ней, то забери деньги и иди, пусть она сама живёт, ей ещё оклематься от старого мужика надо, а не новые отношения заводить.

Артём кивнул.

— Я всё понимаю. У меня жены не стало пять лет назад. Я тоже до этого момента на серьёзные отношения и не рассчитывал, на других женщин не смотрел, а тут что-то как привело к ней.

— А-а-а-а, ну тогда ладно. Ухаживай, я не против.

Скоро и Марина вернулась из магазина.

— Галина Сергеевна, девочки дома? Я им сок купила.

— Гуляют, Марин, ты проходи, к тебе тут гости. А я пойду с девчонками посижу, воздухом подышу.

Испуганная Марина прошла на кухню.

— Артём, — выдохнула она.

— Привет, это тебе, — он протянул ей цветы.

— Красивые, спасибо. Я хотел извиниться за то, что было при последней нашей встрече.

— Прощаю, — улыбнулась она.

— Отлично. Я тут ещё принёс, девочки прибегали…, — Артём смущенно показал на стол.

— Ты садись, садись, пей чай, я сейчас.

Марина вернулась, переодевшись в голубое платье, которое ей невероятно шло. Набрала в вазу воды и поставила в неё букет.

— Пахнут изумительно.

— Ага, — поддержал разговор Артём. — Я хочу тебя пригласить завтра на свидание.

— На настоящее? — спросила Марина.

— Да, — ответил он.

— Тогда встречаемся у помойки в восемь.

Артём с недоумением посмотрел на Марину.

— Мне там удобнее, я с работы пойду.

Артём улыбнулся в ответ.

— Завтра в восемь у помойки.

Домик был хорош. Небольшой, но крепкий, с палисадником из свежего штакетника, покрашенного голубой краской. Такого же голубого цвета ставни – широко распахнуты, словно смотрит дом на всех, кто проходит мимо.

— Ну, что, берете? – спрашивает хозяин.

Люба набирает воздуха в легкие и, выдохнув, соглашается: — Беру. Если уступите.

— Маленько уступлю. А много не могу.

Она кивает и цепляется взглядом за подворье, уже представляя, как переедет сюда.

Любе тридцать два. Два года, как похоронила мужа, не ожидая, что так внезапно остановится его сердце в той аварии. А еще три года до его гибели их единственный новорожденный мальчик умер в первый же день, как появился на свет. С того времени беременности не было. Врачи разводили руками, поясняя, что так тоже бывает.

Вся совместная жизнь с мужем прошла в коммуналке. Район был неплохим, но мечтали о собственной квартире, надеясь получить от города жилье.

Оставшись одна, Люба поинтересовалась очередью, и, узнав, что впереди вереница таких же желающих, и прикинув, что ей, таким образом, еще лет пять, а то и больше, ждать, решилась переехать.

В городке, где жила Люба, домика за ее деньги не найти. Они с мужем копили, конечно, но этой суммы было мало. И тогда она заинтересовалась близлежащими поселениями, пусть даже где-нибудь деревне, но зато свое жилье. К тому же в городе родственников не осталось.

Это оказалось село, где с одной стороны поля, засеянные рожью, а с другой — речка и перелески. Небольшое, компактно расположенное село Брадево показалось ей местом тихим, уютным и к тому же не так далеко от города.

Первой заглянула к ней женщина лет семидесяти, что жила в доме напротив. – Катерина Кондратьевна, — назвала она себя, — соседями будем.

— Люба.

— А по батюшке?

— Любовь Григорьевна.

Соседка развернула полотенце, где лежала круглая булка. – Я нонче хлеб пекла, вот, думаю, угощу, — и она оставила булку на столе, тем самым растрогав и удивив новую хозяйку дома.

— Можешь бабой Катей меня звать, — сказала гостья.

Работать Люба Сошникова устроилась на птичник. Рано утром бежала на работу, где открывала все засовы и квохчущая орава высыпала на волю, ковыряясь в земле и, ожидая, когда им насыплют корм.

Подруг завести не успела, так только — познакомилась, благодушно одаривая улыбкой всех встречных. Водитель грузовика, что привез корм для птиц, увидев новенькую, долго наблюдал за ней, потом подошел и заговорил.

— Новенькая что ли?

— Ага, переехала недавно.

— Одна переехала?

— Одна. А что? Разве не может человек один переехать на новое место?

— Да почему же? Может. – Водитель, лет под сорок на вид, смотрел женщине в глаза, хотя сразу заметил ее ладную фигуру. Не было в ней того, что могло бы в жар мужика бросить и сказать вслед: «Хороша»! Но было что-то притягательное в ней, отчего становилось спокойно рядом, тепло что ли.

— А дрова? А уголь? – спросил водитель. – Заказала уже?

— Нет еще. А как это лучше сделать?

— Я помогу. Частенько местных выручаю…

— Дорого, наверное.

— Для тебя только за уголь и за дрова, а за привоз — можно сказать, от души… бесплатно.

— Привози. Только я все равно буду платить, не люблю быть должной.

— Ишь, ты, какая, — удивился водитель и протянул ей широкую ладонь. – Леонид. Фамилия моя Лукин. Я тут рядом живу, в соседнем селе. В Лужках. Слышала?

— Знаю, и, правда, рядом.

Лукин на неделе еще пару раз заезжал на птичник, и, увидев Любу, говорил: — Я помню. Привезу обязательно.

И привез на следующей неделе. Попросил открыть ворота и въехал прямо во двор, высыпав чурки, перекрыл ими почти весь проход.

Потом достал из грузовика топор и стал лихо колоть дрова. – У нас только чурками покупают, остальное – сами. А ты раз уж одна, так я немного помогу.

Люба хотела возразить. Но мужская сила в ее дворе явно нужна была. К тому же мужчина был радушен к ней, за дело брался с желанием, и было видно, что хочет помочь.

— Ну, вот остальное в другой раз, — пообещал он.

— Ну, так, обед готов, прошли бы, угостились, — предложила хозяйка.

— Угощусь, — ответил помощник.

Потом они сидели в просторной комнате, которую можно назвать и кухней и столовой. В доме всего две комнаты – одна для хозяйственных нужд, другая – как зал и спальня.

— Ну, расскажи хоть про себя, — попросил Леонид, угостившись, — смотрю на тебя, солнечная ты как будто.

Женщина засмущалась.- Да вот веснушки – спасу от них нет.

— А мне нравятся, — сказал гость и вздохнул, явно не хотелось ему уходить.

Рассказ Любы был коротким, но правдивым. Она посмотрела на гостя. – Ну, а вы, Леонид, как поживаете? – спросила она в ответ на свою откровенность.

— Плохо, — ответил он.

В карих глазах женщины появилась печаль.

— Не подумай, что жалуюсь, просто правду сказал. Женат я, детей двое, старшей восемнадцать исполнилось, младшему сыну – двенадцать. Живем с женой как кошка с собакой, только и думаю… уйти или сбежать куда-нибудь… да вот дети.

— А что же так? Всё ведь есть. – Спросила она.

— Всё есть, мира нет, счастья, как говорится, нет. – Он снова внимательно посмотрел на нее. – А ты хорошая, спокойная такая… как увидел первый раз, захотелось подойти, поговорить… Любаша, а может, я еще приеду?

— Зачем? – испугалась она.

— Уголь привезу, на зиму-то нужен будет уголь.

— Ну, привози. Только я за деньги…

— Да знаю, понял, совестливая ты…

____________

Она и сама не поняла. Как Леонид очутился в ее доме. Прошел месяц, как увиделись. А потом то дрова, то уголь, то разговоры… заметно, что Леонида тянуло к этой женщине. Да и Люба, испытав на себе тоску и одиночество, потянулась к мужскому плечу, не из железа ведь она сделана, молодая еще.

А потом, оставшись одна, испугалась и ругала себя за опрометчивый поступок. – Хоть и говорит, что плохо живет, а все равно – женатый ведь он, — устыдилась Люба. И дав себе зарок больше не пускать Леонида, также рано утром побежала на работу.

Вечером, когда уже стемнело, считай что уже ночь наступила, постучали в ворота. Одевшись, вышла, и услышала знакомый голос. – Люба, открой.

— Лёня, ну я же просила не приезжать больше, — сказала она и открыла калитку, чтобы раз и навсегда расстаться.

А он стоит со старым чемоданом, перевязанным какой-т веревкой, и чуть не плачет. Проскользнул быстро в калитку и, прикрыв ее, упал на колени. – Ушел я. Не могу больше, не хочу с ней жить… Если выгонишь, идти мне некуда…

— Леня, ну как же так… ты ведь женат…

— Разведусь, Любаша, разведусь, не хочу больше с Томкой жить, сыт по горло… а ты мне нравишься, прикипел я, с тобой и дышать-то рядом за счастье.

— А дети как же?

— Да уж большие, дочка почти невеста. Да ведь и не бросаю их, помогать буду.

Слезно упросил в ту ночь Леонид пустить его, а на утро, клятвенно заверив, что разведется и что сама судьба свела их, остался жить у Любы.

Соседка баба Катя, узнав, что Люба сошлась с Леонидом, только вздохнула, но продолжала общаться с ней. А вот сельчане ополчились, и всё благодаря Людмиле — двоюродной сестре Тамары Лукиной, что жила здесь же, в Брадево.

Сначала стали шептаться на работе, потом и в магазине, кто не встретит, с любопытством смотрят на нее, старушки на скамейках судачили, а то и плевали вслед. Хоть и в соседнем селе жил Лукин до этого, а все равно знали их семью — рядом ведь.

— Лёня, люди на меня искоса смотрят, за глаза костерят всяко, ты уж реши, как дальше, развестись ведь хотел. А то ведь мне жить с чужим мужем… тяжко как-то…

— Это, наверное, Людка сплетни распускает, — сказал Леонид.- Вот ведь бабы… они ведь в ссоре были, а как я ушел к тебе, так сразу Людка с Томкой спелись. Не обращай внимания, поговорят и забудут.

Прошло еще две недели, и Леонид о разводе не заикался. Потом как-то за ужином признался. – Томка из вредности отказывается разводиться…

— А как же теперь?

— Ничего, куда она денется…

На другой день возле дома Любы появилась девушка, и хозяйка, открыв калитку, не поняла сразу, кто она.

— Папку позови, — небрежно сказала девчонка.

— Так проходи, — догадалась Люба, что это дочка Леонида.

– Не пойду, пусть выйдет.

Леонид, не ожидая увидеть дочь, вышел и на лице появился легкий румянец. – Здорово, Аленка, чего стряслось?

— Да так, ничего, просто ты нас оставил, — ответила дочка.

— Ну, ты большая, понять должна…

— Это ты должен! – Девушка оборвала отца на полуслове. – Осень скоро, а у меня сапоги старые.

— Как так? Весной тебе купили…

-Весной туфли купили! До снега в туфлях что ли ходить?

— Ладно, ладно, дам тебе денег.- Он вынес деньги и вручил дочери. – Я на днях заезжал, тебя дома не было, Сережке обещал велик новый, так что скажи, со следующей получки будет, не накопил еще…

— Ну да, где же теперь накопить, у тебя новая жена, — усмехнувшись, язвительно заметила дочь.

— Я вам помогал и буду помогать, — сказал Леонид.

— Сережка обидится, что ты велик ему не купил.

— Ну, так тот еще хороший, пусть катается пока.

_____________

Два месяца пролетели быстро, и ничего не поменялось. Людмила с Любой не здоровалась, а только посылала ей вслед проклятия по наущению Тамары. Да еще подружки Людмилины присоединились, которые без мужей стались, видно обида охватила., что приезжая чужого мужика приняла. И еще пожилая мать Людмилы всех знакомых пенсионерок подговорила, и те также язвили про нее.

Домой Люба пришла уставшая, она ведь уже в райцентр съездила, убедилась, что не обмануло ее предчувствие, хоть сразу и поверить не могла.

— Лёня, радость у меня, может и ты обрадуешься, — начала она осторожно, — беременная я, буду надеяться, что выношу ребеночка.

Леонид побледнел. – Как так? Ты же говорила столько лет детей не было…

— И это правда, а у нас с тобой будет, очень надеюсь…

— Ну-ууу… как-то удивила ты меня. Вроде не заикалась про детей, разве нам плохо…

— Леня, ну как же, мы же вместе живем…

Леонид поднялся, почесал затылок, он явно был озадачен. – Слушай, а вдруг сложности какие, ты же не девка давно, не молоденькая, да и сама говорила, помер ребенок у тебя… вдруг и с этим чего…

Душно стало Любе от его слов. – Ну что же заранее говорить, кто знает, надеюсь я.

— Да-ааа, Любаша, не договаривались мы так, — сказал Леонид.

— Ты же сам пришел ко мне, сам просился…

— Ну, сам, так что же сразу дитем меня привязывать…

— Зачем ты так?

— Ну вот, уже не нравятся мои слова, я а я ведь правду сказал.

Ночью Люба так и не уснула. А утром Леонид собрал вещи в тот же старый чемодан, перевязав его веревкой, чтобы не раскрылся по дороге. – Ты это, не обижайся, но не готов я к пополнению. Так что думай сама, как дальше быть, нужен ли тебе этот ребенок.

— Ты куда, Леня?

— К матери поеду, у нее поживу.

Люба смотрела на его спину, он так и не оглянулся.

Мать Леонида тоже жила в соседнем селе, в Лужках, значит. И Лукин остановился у нее. Но всего на два дня. Пришли сын с дочкой и слезно упросили вернуться домой. Тамара, его жена, от природы женщина властная, осмыслив случившееся, стала сговорчивее, и встретила мужа без единого упрека. Меньше стала ворчать и командовать, почти не упрекала его, а старалась вкусно накормить.

И казалось, всё утряслось. Но осенью беременность Любы стала заметна настолько, что вся женская половина села судачили о ней. Теперь ей, оставшись одной, пройти мимо людей тяжело было. Одни улыбались в глаза, а за спиной шептались, другие даже не здоровались.

А еще в огороде яблоньку позднюю обобрали, хотя до этого никто по чужим огородам не лазал. Поговаривали, что это младший сын Леонида на велике с дружками приезжал и напакостил. Любе трудно было поверить, мал ведь еще, всего тринадцатый год пошел. Да и за что?

Но вся семья Лукиных к тому времени уже знала о беременности Любы, и даже Тамара явилась как-то к ней, попросив подождать попутку. – Я на минуту, — сказала она свояку, что подвез ее.

— Даже не вздумай своего нагулянного на моего Лёньку повесить, мало ли с кем ты якшалась, так что не его это ребенок, — сказала она опешившей Любе. – И скажи спасибо, что я тебе лохмы не выдрала, — сказала она на прощанье.

В общем, для Любы небо в овчинку показалось – такая жизнь настала. И решилась она увидеться с Леонидом, узнать, как же быть, когда ребенок родиться, ведь записать надо. А он, как на зло, и на птичник перестал ездить, на другой теперь машине чужой шофер приезжает.

Но узнав, что должен Людмиле дрова привезти, специально вечером караулила на развилке, почти за селом. Вот уже его машина едет – она сразу узнала. Люба уже замерзла к тому времени, ветер прохладный подул. Стоит она – живот уже вовсю заметен, да и саму ее как не узнать, должен остановиться.

А он мчится, в руль вцепился, на Любу старается не смотреть, хотя сразу узнал ее. Машет она рукой: — Лёня, остановись…

А Лёня промчался, не сбавив скорости и оставил Любу в клубах пыли. Пошла она домой, впервые за это время разрыдавшись. – Ох, зачем? – спрашивала саму себя. – Что же я наделала?

И только ребенок не давал опустить руки. Сжала плотно губы и также шла на работу. Кто с добром заговорит – также по-доброму ответит. А кто со злом – отвернется, мимо пройдет.

Зная, что в городе сохранилась церковь, решила поехать и исповедаться. Вспомнила, что бабушка у нее верующей была, да и сама крещена в детстве. Подошла она к батюшке, а слезы сами катятся. – Грешница я великая, — сказала она.

Батюшка выслушал ее внимательно, а потом успокоил, как мог. И так ей хорошо на душе стало, спокойно… с таким чувством и поехала домой. В автобусе место оказалось рядом с продавщицей Натальей из ее села. Женщина она спокойная, в чужие дела не вмешивалась, и даже к Любе относилась с сочувствием, потому и поинтересовалась искренне, куда ездила.

Люба и рассказала, Наталье-то можно, она ведь хорошая. А Наталья дома с матерью поделилась, что Любу Сошникову встретила, что в храм ездила, что грешницей себя называет…

А матушка у Натальи вечером за ворота вышла, с такими же пенсионерками посидеть, да и проболталась. И вскоре все знали, что птичница Любка грехами обросла… так и прозвали ее «грешницей».

Даже дети Людмилы, будучи подростками, иной раз кричали вслед: «грешница».

Люба и это старалась пережить.

_______________

Родила она девочку весной и будто ожила. «Ну, может, отстанут, сплетники, подумала она». Ведь ничего она от Леонида не требовала, его семьи не касалась, его не караулила больше, жила надеждой, что забудут про нее, да и сама история забудется.

Но рождение ребенка еще больше подстегнуло злые языки. Упрямая Людмила, кого не встретит, разговор на Любу Сошникову переведет. – Слыхали? Родила… да думаю, не Лёнькин это ребенок, сразу же видно по ней…

А потом ей окна разбили, и видела она мальчишек убегавших. – Да что же они ко мне прицепились? – думала она.

Год Люба сидела дома, спасибо бабе Кате, не оставила ее. Приходила часто, если надо и с ребенком посидит. Люба уже тысячу раз пожалела, что связалась с Леонидом. Но взглянет на дочку – и от сердца отлегло.

Когда на работу вышла, снова баба Катя помогала.- Я вам денег дам, — пообещала Люба.

— Не надо мне твоих денег, я не за деньги помогаю.

Услышав ее слова, Люба снова заплакала – нет в селе добрее человека, чем баба Катя. Только непонятно, почему же другие не могут простить ей этот грех?

______________

Однажды летом, когда дочка Надя уже своими ножками научилась ходить, остановилась у ворот машина. Услышав звук, вышла Люба и ахнула. Безмолвно обняла статного военного, по годам явно старше ее. Так и вошли они вместе в дом. Сняв фуражку и китель, на котором были погоны полковника, он умылся, пригладил усы и сел за стол. А Люба привела девочку, и он бережно потянулся к ней.

Баба Катя видела, что гости у Любы, и соседи с обеих сторон заметили. Но даже Катерина Кондратьевна не решилась прийти, кто его знает, кто к ней приехал, чего мешать. Ближе к обеду вышли за ворота оба, мужчина девочку на руках держит.

— Пойдем вместе до магазина прогуляемся, очень уже хочется взглянуть на это село, людям в глаза посмотреть, — сказал он. – Где, говоришь, Людмила живет, что донимает тебя? Ага, этот дом? Это вон там, где мужичок пошатывается…

— Муж это ее, выпивает он, — сказала Люба.

— Понятно.

В магазине собралось уже прилично народу, все ждали хлебовозку, машина из районной хлебопекарни приезжает в одно время.

Увидев рядом с Любой военного, совершенно незнакомого им мужчину, расступились. Хлеб уже к тому времени привезли, и, уложив в сумку, Люба и военный с девочкой на руках, вышли. Поставив малышку на землю, остановился перед любопытными – собралось человек семь или десять. Стоят, будто нужда какая-то, делают вид, что чего-то ждут.

— Здравия желаю, народ честной! – Задорно крикнул военный.

— И вам здравия, — послышались осторожные голоса, с любопытством разглядывая его.

— А вот скажите мне, люди добрые, а все ли у вас тут честные-пречестные? Все ли без греха живут?

Людмила тоже была среди любопытствующих, и поняла сразу, к чему вопрос – фыркнула недовольно.

— Мы-то честные, — сказала она, — мужиков из чужой семьи не уводим…

— А в остальном, значит, безгрешные? – спросил военный. – И никого не осуждаем, и окна по ночам не бьем, и комбикорм совхозный по ночам не продаем, а деньги себе в карман не кладем, — он оглядел всех, и кто-то даже опустил глаза.

— Ну, скажите, что я не прав! А лучше бросьте в меня камень… каждый, кто считает, что я не прав, каменюкой в меня…

— Ага, кто же бросит, военный же, — сказал кто-то из толпы.

— Не потому что военный, а потому что вам собственные грехи камень в меня бросить не дадут. Попробуйте для интереса, даже наклониться не сможете, потому как сами погрязли в грехах… нет среди вас праведников, а значит и других осуждать права нет. На себя в зеркало гляньте, прежде чем окна по ночам бить, ребенка пугать… если еще раз, так с милицией приеду, спуску не дам.

Он снова взял девочку на руки. – Пойдем, сестренка, — сказал он Любе, и они пошли домой мимо толпы, и все проводили их взглядом.

— Это чё, брат что ли ее? – тихо спросил кто-то.

— Ну, получается так, кто бы знал… генерал что ли…

— Да какой генерал, капитан…

— Дура, какой капитан, — подвыпивший муж Людмилы присоединился к толпе и одернул жену, — полковник, — сказал он, показав свои познания.

— Ох, Лёша, приструнил ты их, — сказала Люба, когда пришли домой.

Алексей, сняв китель, повесил его на спинку стула и сел у окна. Глаза у него такие же карие, как у младшей сестры, а вот волосы уже поседевшие на висках. Помотало его по стране, в разные уголки забрасывали, и он со своей верной женой Галей служил там, куда направят. И даже в Афганистане был.

А теперь, выбравшись, приехал к младшей сестре и, узнав ее историю, сидел задумавшись. – Вот что, Люба, уезжать тебе надо отсюда, — сказал он. И было заметно, что это обдуманное предложение.

Люба окинула взглядом комнату, где уютно висели занавески, а стол был накрыт любимой клеенкой в голубой цветочек.

— Понимаю, душу вложила, — сказал Алексей, — но уехать придется. Не приструнишь их, не твое это село, понимаешь, не твое, так и будут мстить, а за что… и сами не понимают.

— Знаю, виновата я, — сказала Люба.

— То, что ты этого, как его, Леонида приняла – не одобряю. Совсем не одобряю, — он посмотрел на дочку Любы, — но и судить тебя не берусь. Кто я такой, чтобы судить? Ну, старший брат, ну и что… мое дело – помочь тебе.

— Да я уж думала об этом, да кто же теперь купит домик, желающих переехать в село мало.

— Ничего, объявление по всей области дадим, найдутся покупатели. А ты в город переедешь, мы с Галкой тоже там осядем, хватит нам, помотались по стране.

— Галя-то как? Так давно ее не видела, — сказала Люба, — хоть бы приехала.

— Порывалась Галка приехать, но ты же знаешь, внук у нас родился, вот она и помогает Ирке, к тому же зять у нас в «пожарку» устроился… в общем, готовься к переезду.

Алексей мотнул головой, словно вспомнил что-то. — Надо же, в грешницы себя записала. И ведь молчала столько времени, а потом, видно, допекло тебя, всё написала. Мы с Галкой как получили твое письмо, прочитали – ну хоть падай и рыдай! Как только приехали, Галя говорит: — Езжай, выручай сестру, а то пропадет там. – Он посмотрел на Любу. – А ты, и правда, плечи опустила, улыбаться разучилась…

-Ты, Леша, молодец, высказал им, — вспомнила Люба, — а я бы не решилась, молчала все время. Вот только не могу понять, откуда ты про ворованный комбикорм знаешь, я ведь ничего не рассказывала.

Алексей рассмеялся, даже усы подергивались от смеха. – Где только я не служил, каких историй не наслушался. А тут сказал наугад, да видно, в яблочко попал.

___________

Из всех, кого Люба знала хорошо, и кто по-доброму к ней относился, — больше всего сожалела о соседке бабе Кате. Свой любимый сервиз, который понравился, когда баба Катя пила у нее чай, Люба отнесла ей.

— Да что ты?! – удивилась соседка. – Вещь дорогая.

— Ваша доброта дороже. Она вообще бесценна, — сказала Люба и вместе с сервизом подала цветной платок с кистями.

— А может, передумаешь? – спросила баба Катя. — Утрясется все, забудется.

— Нет, Катерина Кондратьевна, я уже решила, хочу к брату поближе. Он мне и деньгами поможет, а то ведь мне на домик в городе не хватит. Да и на дочку смотрят так, будто она в чем-то виновата. Так что уезжаю я.

— Ну, гляди, в добрый путь.

Дорога у Любы, и в самом, деле была доброй. Алексей приехал с грузчиками, и сам был одет в простые брюки и клетчатую рубашку, а сверху легкая куртка, так что и не узнаешь в нем бывшего военного.

Огородик Любы был уже к тому времени убран, так что урожай тоже взяли. Погрузив вещи, Люба еще раз обошла домик, потом вздохнула и села в кабину грузовой машины.

Еще когда вещи носили, Леонид промчался на своем грузовике мимо, и увидел, что Люба съезжает. Он давно уже не видел ее и ничего не знал.

Разгрузившись у магазина, поехал той же дорогой, а навстречу машина, груженая вещами Любы. И проехал он мимо и посмотрел на машину, увидел в кабине детское личико (ведь еще ни разу не видел своего ребенка) – впервые увидел такие же светлые волосики с рыжиной, как у Любы.

А сама Люба не взглянула в его сторону. Она смотрела на дорогу и думала о том, какие шторы повесит в новом доме. А еще о том, что брат с семьей будет рядом теперь, ведь они вдвоем остались на белом свете – две самых родных души. Да вот еще дочка Надюшка.

Когда Леонид проехал последний дом, съехал на обочину, прошел к двум березам, отшумевшим своей листвой, и присел на подгнившее бревно, опустив голову. Вытер лицо рукавом, избавляясь от непрошенной слезы, и подумал: «Хорошо, что никто не видит мокрое лицо».

Было больно внутри и было пусто на душе. Пусто от того, что понимал, не хватило у него сил уйти от властной Тамары, и что поверил он ей, когда дети уговорили вернуться. Только хватило ее ненадолго – все началось снова. Снова он терпит упреки, снова он злится, мается… а ничего сделать не может. И никогда уже не сделает, будет подчиняться жене и потакать детям. Единственный его поступок – это побег от Тамары к Любе… да и тот не удался.

___________

А машина с вещами Любы ехала в город. Рядом сидел старший брат, а на руках дочка и лепетала что-то, обняв маму. И не чувствовала Люба на себе никакого греха, выпила она эту чашу полностью. И одно теперь знала: женатого мужчину на порог не пустит, даже если он будет также падать на колени, как Леонид.

Оксана еле стояла на ногах, но продолжала подавать еду на стол. Всё плыло перед глазами, температура явно была за 38, в висках пульсировало и тело знобило..

Но муж, как всегда, требовал идеального обслуживания. Она тяжело опустила кастрюлю с кашей на стол, глубоко вдохнула и попыталась улыбнуться Денису, который уже начинал косо смотреть в её сторону.

— Что это за фигню ты сегодня сварила? — пробурчал Денис, не дожидаясь, пока она сядет. — Пахнет как будто бездомный тут сидел. И выглядишь ты мягко говорят ак себе. — Он смерил её взглядом, красноречиво задержавшись на заметном животе. — отрастила себе телеса, и лицо раздулось. Тебе что, совсем в лом себя в порядок привести?

Оксана опустила глаза, ощущая, как щеки горят от стыда. Она знала, что и правда поправилась в последние месяцы, да и с волосами давно пора было что-то делать, но сил хватило только на то, чтобы их пару раз расчесать. Денис продолжал гнуть свою линию, словно не замечая её слабость.

— Ты на себя-то глянь, расплылась как слон, а на лице ничего кроме щёк и не видно. Думаешь, я на такое смотреть буду? Это же просто стыд и позор.

— Папа… — вдруг мягко вмешалась Полина, сидевшая за столом. Её светлые волосы блестели в свете лампы, лицо было спокойным и сдержанным, несмотря на напряжение в воздухе. — Может, не надо? Мама сегодня неважно себя чувствует…

— А ты помалкивай! — рыкнул Денис, резко повернувшись к ней. — Хочешь учить взрослых жизни? Не выросла еще училка. В школе будешь вякать! А здесь я главный, понятно? Мать твоя сама виновата, что довела себя до такого вида. Пусть лучше подумает, как влезть в нормальную одежду, а не в этот заляпанный цыганский халат.

Полина побледнела, но не сказала ни слова. Она только перевела взгляд на мать, которая еле сдерживала слёзы, пытаясь не показывать дочери, как ей больно. Тяжёлая тишина нависла над кухней.

Денис восседал за столом с важным видом, словно был хозяином всего мира. Он смачно почесал свой, кстати, тоже выпирающий живот и, не дожидаясь, пока Оксана закончит сервировку, взял ложку и начал жадно черпать кашу. Не обращая внимания на разлетевшиеся вокруг брызги, он чавкал, словно назло, громко и демонстративно. Рядом с ним Полина аккуратно как птичка подносила ложку к своим губам, но периодически морщилась от звуков, что издавал её отец.

Оксана, едва стоявшая на ногах, осела напротив и осторожно поглядывала на него, ожидая очередного комментария. Она догадывалась — сейчас полетит очередная порция оскорблений.

— Слушай, мил моя, — начал он, не отрываясь от тарелки, — ты же и сама знаешь, что совсем распустилась. Ну не надо тут рожи корчить обиженные, что думаешь я не понимаю? Давай я тебе на пальцах объясню: ты даже толком постель не можешь заправить нормально, не говоря уже о доме. На кухне бардак, везде пыль — не удивительно, что ты успела так разъесться. — Он усмехнулся, загребая ложкой остатки каши и закусывая бутербродом.

— Сидишь в своем пыльном офисе целыми днями, и дома толком не шевелишься. Так ещё и наела себе жира, как свиньи. Посмотри на себя! Не можешь в дверь впихнуться.

Оксана молча выдержала удар, чувствовала, как щёки снова загорелись. Она не отвечала — сил на это просто не было, её бил озноб. Муж вдруг откинулся назад и бросил ложку в тарелку, словно она его обожгла.

— Господи, как же ты могла такую гадость сварить, а? — Он смерил её недовольным взглядом, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Каша как вода из-под крана. Масла жалко что ли? Или руки не из того места выросли?

Оксана вновь стиснула зубы и промолчала. Она знала — ответить означало получить ещё больше упрёков. Она бросила взгляд на бледную дочь, которая морщилась, но пыталась не показывать, как ей неприятно слушать этот бесконечный поток унижений.

Денис откинулся на стуле, поглаживая свой живот и снисходительно усмехаясь:

— Хорошо хоть я в этой семье мужик, а то бы все на паперти сидели. Я деньги в дом приношу, а ты что? Зарабатываешь какие-то копейки в своей шараге. Раньше хоть женщиной была, а сейчас — баба стала запущенная, да ещё и дом превратила в сарай.

Он громко хмыкнул, наклонившись ближе:

— Тебе повезло, что я ещё с тобой, понимаешь? Любой другой давно бы сбежал. А я терплю, потому что порядочный. Не то что ты, распустила себя и дом, неблагодарная

Оксана, закрыв за мужем дверь, на мгновение опёрлась о косяк, чувствуя, как вся её сила ушла вместе с ним. Тихие шаги дочери эхом разносились по коридору. Поля спешила в школу, бросив последнее ободряющее «пока, мам» через плечо. Когда она захлопнула дверь, Оксана рухнула на кровать, едва успев сдёрнуть покрывало. Тяжёлые слёзы хлынули из её глаз, как давно накопившийся поток боли и отчаяния.

Её рыдания глушились в подушке, и она вспоминала о лучших временах, когда всё ещё казалось возможным. Когда Денис смотрел на неё с любовью, а не с презрением

Оксана тихо всхлипнула, чувствуя, как боль от слов мужа прожигает её изнутри. «Жир… свинья… распустила себя…» — словно ножи в её сердце. Он ведь был прав. Да, она уже не та стройная девушка с тонкой талией, которую он когда-то встретил. Она больше не та звонкоголосая Оксанка, которая могла позволить себе тратить время на косметические процедуры, модные платья и утренние пробежки. Теперь она застряла в собственном теле, в этом затхлом, тусклом доме, где всё словно пропитано отчаянием и серостью.

— Может, я и правда такая, как он говорит… ленивая, никчёмная… — подумала Оксана.

Слёзы продолжали течь, пока перед глазами вновь не всплыли образы прошлого. Ей стало горько оттого, что когда-то жизнь казалась ей полной возможностей. Она строила карьеру и мечтала быть лучшей матерью, женой, женщиной. Но всё пошло не так. После тяжёлых родов она еле восстановилась, а Денис не помогал ни в чём — пропадал на работе, а дома — только требовал. Малышка Полина, такая беспокойная, кричала по ночам, и Оксана из последних сил справлялась с ней, хоть и задыхалась от усталости.

Она сдавила виски пальцами, вспоминая, как в первые месяцы после родов пыталась взять себя в руки, но всё сложилось против неё. Спину сорвала, когда таскала дочку на руках. Потом на нервах стала заедать свои страхи и тревоги — это казалось единственным утешением. Как только Полю отправили в детский сад, начались простуды, воспаления, бесконечные больничные… На производстве, где она работала мастером, её терпели какое-то время, но однажды начальник подошёл к ней с тяжёлым взглядом и сказал: «Оксаночка, не можем больше тебя прикрывать. Или работай нормально, или уходи.»

Она ушла. Её место заняли быстро, и вернуться не было шансов. Оксана устроилась в маленькую конторку бухгалтером, где хотя бы сквозь пальцы смотрели на частые больничные. Но зарплата была смехотворной, и каждый месяц Денис напоминал ей, что она не приносит в дом ничего, кроме разочарований.

Теперь уже взрослая дочка уже ходила в седьмой класс, но восстановить прежнюю карьеру Оксана так и не смогла. Всё, что у неё осталось, — это воспоминания о потерянных возможностях, подорванное здоровье и горькие упрёки мужа.

Она зарылась лицом в подушку, чувствуя, как по щекам стекают последние слёзы. Тело крутило, и горло саднило от кашля. Градусник показывал 38,3.

«Может, я и правда ленивая… Может, он прав…» — промелькнула предательская мысль. Оксана натянула одеяло на голову, прячась от мира. Она проваливалась в забытье, сбегая от стыда за свою слабость, за то, что не может быть сильной, успешной и красивой.

***

Неделю спустя Оксана была уже вся в делах. С трудом протиснулась через скрипучую дверь подъезда, неуклюже балансируя пакеты с продуктами в руках. Она только-только успела захлопнуть её локтем, как один из пакетов зацепился за ручку, и она едва не потеряла всё содержимое. Хлеб, масло, коробка сока чуть не вылетели наружу. Тяжёлое дыхание и боль в спине сделали своё дело — она остановилась перед лестницей, чтобы передохнуть.

Сегодня в магазине была толкучка и истерика. Мужик перед ней в очереди устроил визгливую истерику кассирше из-за какого-то мелкого косяка сотрудницы. Словно это было жизненно важное дело — полчаса торчать на кассе и выяснять отношения из-за разницы в несколько рублей! И всё это время Оксана мысленно считала минуты, понимая, что Денис скоро придёт с работы, а ужин ещё не готов.

Когда она наконец добрела до кухни, в квартире было тихо. На миг ей показалось, что может быть сегодня обойдётся без скандала. Но стоило ей услышать звук ключа в замке и резкое открытие двери, как надежда испарилась.

Денис влетел в квартиру, хлопнув дверью. Его ботинки громко топали по полу, а лицо было перекошено злостью.

— И долго тебя ждать? — начал он сразу с порога, оглядывая её и обводя взглядом кухню. — Где ужин, мать вашу за ногу?

Оксана вздрогнула и быстро принялась выкладывать продукты из пакетов, но руки не слушались, словно сами по себе дрожали.

— Прости, Денис, я застряла в магазине. Там этот… покупатель начал спорить с кассиршей, я не могла быстрее…

— А мне какое дело до твоего магазина?! — перебил он, подойдя к столу и резко стянув скатерть с поверхности. Скатерть вместе с едой, тарелками и салфетками отправилась на пол.

— Вечно ты оправдываешься, как малолетка! Живот своё тянешь, а на нормальные дела времени нет. Уже сколько раз говорил — или ты хоть как-то будешь за этим следить, или разбежимся к чёртовой матери!

— Денис, не нужно так… Я постараюсь…

— Постараешься? — хмыкнул он, вздымая кулачище над столом. — Постараешься, как и всегда постараешься! Ага, через одно место всё у тебя! Я прихожу с работы, деньги зарабатываю, а ты даже поесть нормально не можешь приготовить! Ну разве это жизнь?

Её глаза наполнились слезами, но она сдерживалась, стараясь не поддаваться эмоциям. Ещё одно слово, и он взорвётся окончательно.

— Денис… ну хватит уже, ты меня постоянно ругаешь, а может я заболела…

— Заболела? О чём ты говоришь? Это просто отговорки! — перебил её Денис. — Я вот смотрю на тебя и не понимаю, как можно так опуститься. Корова, обабилась, лицо бледное, волосы эти… серые, как у мышки шкура. А раньше ведь была ничего так… хотя бы. Но сейчас… — Он резко выдохнул и развернулся к выходу.

— Ладно. Может, правда развестись надо. Может, только так ты начнёшь хоть что-то понимать!

Грохнув снова дверью, он вышел, оставив Оксану стоять в оцепенении. Она замерла на месте, ни на что не способная, кроме как стоять и смотреть на грязные пятна на полу и осколки разбившихся тарелок. Вокруг неё всё будто затихло, погрузилось в вязкое молчание.

Полина тихо подошла к матери и взяла её за руку, молча. Они сели за стол, куда Оксана с трудом достала из холодильника холодные остатки обеда. Они ели молча, каждая погружённая в свои мысли. Мама и дочь делили между собой не только трапезу, но и боль.

На следующее утро, когда в доме уже светало, Оксана почувствовала, что должна что-то изменить. Как-то автоматически она схватила свой старый кошелёк, проверила наличные и отправилась в ближайшую парикмахерскую.

Женщина вплыла туда как в тумане. Парикмахерский зал был наполнен запахом лака для волос и отражениями зеркал. Молодая мастер, увидев её, приветливо улыбнулась.

— Что будем делать? — спросила девушка, оценивающе разглядывая её волосы.

Оксана вздохнула, проведя пальцами по редким и тусклым прядям некогда роскошных светлых волос.

— Обрежьте их вот так. И покрасьте в рыжий… ярко-рыжий. Как у… этой, ну их Голливуда, у Эми Адамс, — с трудом выдавила она, стараясь не думать о том, что сейчас происходит. — И покрасьте ресницы и брови в чёрный. Хорошо?

Оксана сидела в кресле, и с тревогой смотрела в зеркало. Тёмные круги под глазами, серый оттенок лица, пустой взгляд. Когда же она стала такой?

Когда работа закончилась, отражение в зеркале преобразилась — перед ней сидела уверенная в себе женщина с огненными волосами, подчеркнутыми бровями и ресницами. Впервые за долгое время Оксана улыбнулась.

***

Вечером женщина с нетерпением ждала возвращения мужа. Всё утро и день она проработала в квартире, словно пытаясь стереть все следы старой себя. Подмела полы, перемыла всю посуду, даже занялась сортировкой старого барахла, что давно копилось в шкафах.

А главное — она выглядела и чувствовала себя совсем по-другому. Гладкие, рыжие волосы, ухоженные брови и ресницы, чуть больше уверенности в движениях, даже в походке. Она не была уже той серой мышью, как ругал её супруг.

Когда дверь хлопнула, Оксана вздрогнула. Она стояла у плиты, раскладывая по тарелкам пюре с гуляшом. Запах чеснока, лаврового листа и укропа наполнил кухню. Нервно она поставила тарелку на стол, надеясь наконец заслужить одобрение. Но как только Денис вошёл на кухню, всё её волнение словно смыло потоком его раздражённого голоса.

— Боже, ну и денек! — с порога заговорил он, стаскивая пальто и небрежно бросая его на ближайший стул. — Был у мамки, так вот там человек живёт! Готовит, как всегда, отменно! Не то что ты… Ну что тут у тебя? Опять что-то несъедобное сварганила? — Он недовольно покосился на кастрюлю с борщом.

— Даже возвращаться домой не хотелось, у матери-то хоть еда нормальная. Ты хоть бы у неё поучилась, что ли.

Оксана почувствовала, как сжалось сердце. Она молча поставила свою тарелку на стол и села напротив, ожидая хоть какого-то признания её усилий. Но вместо этого его взгляд остановился на её новой причёске.

— А это что за ерунда? — выпалил он, заметив рыжий цвет волос. Его лицо исказилось в удивленной ухмылке, как будто он увидел не свою жену, а какую-то смешную куклу. — Ты чего, с ума сошла? Выглядишь как бабища цыганка с рынка вещевого!

Оксана напряглась, не зная, как ответить. Она так надеялась, что он оценит перемены, но его хохот словно окатил её ледяным душем.

— Слушай, ну ты и потешная стала! — Денис продолжал смеяться, облокотившись на спинку стула. — Вот честное слово, лучше бы не малевалась вовсе, чем вот это… рыжая пародия.

— Денис, я просто… — начала было Оксана, но его пренебрежительный взгляд заставил её замолчать.

— Просто? Да что просто, Оксана? Что ты пытаешься из себя строить? У тебя вообще мозги есть?

Она сжала ложку в руке так, что костяшки побелели. Слова мужа резали по сердцу с каждым ударом. Он говорил всё громче и грубее, словно наслаждаясь её беспомощностью.

— А знаешь что, милая моя. Ты перепиши-ка на меня квартиру свою, а то давно уже пора, — серьёзно проговорил он. — Ибо если ты хочешь, чтобы были вместе, должна быть и от тебя какая-то польза. И давай без фокусов, смой всю эту фигню с лица, смотреть противно.

Оксана замерла в ужасе. Она поняла — ей надо что-то срочно делать.***

Следующим утром Оксана с Полей ехали в старом семейном Фольксвагене, который Денис отдал им. Салон до сих пор не выветрился от запаха курева, тогда еще муж курил и ездил на этой машине. Запах бензина, смешанные с едва заметным ароматом освежителя воздуха, не добавлял приятных ощущений. Полина сидела тихо, глядя в окно, задумчивая и хмурая.

— Мам, а ты правда хочешь квартиру папе подарить? — внезапно спросила Полина, не отрывая взгляд от пролетающих мимо домов.

Оксана вздохнула, нервно крутя руль.

— Умная ты стала, дочка, вопросы конечно задаешь… — она на секунду задумалась. — Ну, не знаю. Если не сделаю, может вообще уйдёт…

— Пусть уходит, — вдруг сказала Поля, в её голосе прорезалась неожиданная твёрдость. — Мне даже лучше без него. Он ведь всегда на нас орёт.

Оксана молчала. Ей было очень грустно оттого, что дочь вынуждена быть свидетелем её унижения. Но в сердце оставался страх. Ведь муж был главным кормильцем в семье. Без него как они справятся? Она не могла дать ответ. И от этого было особенно тяжело.

Наконец, машина свернула к старенькому дому, где жила её мать. Оксана заметила, как уже с крыльца Татьяна Исааковна машет им, закутавшись в толстый старый пуховик. Её лицо, чуть помятое временем, но всё ещё тёплое и доброжелательное, светилось заботой.

— Ой, девочки, ну как вы там? — с улыбкой спросила она, открывая дверь. — Заходите, чай-то готов! Я тут пирожков напекла, налетайте. Ой, Оксана, ты какая нынче яркая, красоточка ты моя!

Дом пах пылью, давно выстиранными, но не до конца высохшими вещами и пирогами с яблоками. Вдохнув запах детства, Оксана немного расслабилась, чувствуя, как с плеч слетает часть накопившегося стресса.

Они сели за стол, устеленный выцветшей клетчатой скатертью, и Оксана уже не могла больше сдерживаться. Вскинув глаза на мать, она с тихой грустью начала:

— Мам, ты не поверишь… Денис совсем… — она вздохнула, пытаясь найти слова. — На днях устроил скандал, потому что я в магазин опоздала, ну и ужин поздно приготовила. А потом сказал… что я должна переписать на него квартиру, если хочу, чтобы он и дальше со мной жил.

— Чего?! — Татьяна Исааковна чуть не выронила чашку из рук. Её седые брови поднялись так высоко, что почти исчезли под линией волос. — Ему отдать? Переписать? На этого дурака старого? — Она фыркнула, и на её лице появилось такое презрение, какого Оксана раньше не видела. — Да ты с ума сошла, Оксана! Ни в коем случае!

Полина тихо кивнула, поддерживая бабушку, но Татьяна Исааковна не остановилась. Она подалась вперёд, положив руки на стол.

— Ты хоть понимаешь, что он делает? — начала она резко, с нотками материнской строгости в голосе. — Он тебя до нитки обчистить хочет! Да ты что, Оксан? Он ведь всегда с гнильцой был! Ты такая яркая была девочка, звонкая, жизнерадостная, пока этого грубияна не полюбила. Он столько лет тобой помыкал, а теперь еще и хочет квартиру под себя подмять?

Оксана чувствовала, как в горле встал ком. Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Но её мать продолжала.

— Вот что ты сделай, — Татьяна Исааковна подалась вперёд ещё больше. — Ты ему прямо скажи, что квартиру не отдашь. И вообще больше хамить не позволишь. А если он продолжит тебя оскорблять и шантажировать — то скатертью дорожка.

— Но, мам, а если он действительно уйдёт?

— Пусть уходит! — резко оборвала её мать. — Ты хоть жить нормально начнёшь! Сколько лет ты терпишь эти унижения, а? И с работой у тебя проблемы из-за здоровья, и дочка на тебе, а этот тиран доморощенный только ноги об тебя вытирает. Ты ведь и дочь к таком обращению приучила! Думаешь, у неё потом получится нормальную семью выстроить?

Оксана сжала губы, чувствуя, как по щекам начинают течь слёзы.

***

Оксана стояла у окна, нервно поглаживая занавеску, когда муж влетел в квартиру, как обычно, с порога начав орать. Она чувствовала, как её сердце колотится где-то в горле, но всё-таки нашла в себе силы выдавить:

— Денис… я хотела тебе сказать. Квартиру я не стану на тебя переписывать. И оскорблений в своём доме больше терпеть не буду. Я хочу, чтобы Полина росла в любви и доброте. Она уже боится твоего ора.

Денис замер на месте, как будто его только что огрели чем-то тяжелым по голове. Он на секунду растерялся, а потом заорал так, что стены затряслись:

— Что-о?! Ты сдурела, что ли? Доброты видите ли нету! Да я эту квартиру на свои деньги ремонтировал! Это мой дом! А ну-ка встала ноги в руки и бегом к нотариусу!

— Нет, Денис, — спокойно сказала Оксана, её голос был холодным и твёрдым, хотя внутри всё дрожало. — Я не стану ничего переписывать. Эта квартира — моя. А ты можешь хоть до утра кричать.

Денис сорвался с места, размахивая руками и выплёвывая оскорбления. Его лицо налилось яростью, как раздутое красное яблоко, готовое вот-вот лопнуть.

— Ты безмозглая истеричка! Ты вообще знаешь, что говоришь, а? Я тебя до нитки раздену через суд! Ты будешь жить на улице, понимаешь?! — он орал, выпячивая грудь, как будто пытался показать своё доминирование.

Оксана, не обращая внимания на его угрозы, молча развернулась и пошла в спальню. В голове звучали слова матери «Он тебя использовал. Он просто тебя использовал, а ты — глупая — верила, что это любовь».

Схватив старые, выцветшие сумки, которые когда-то использовали для поездок на дачу, Оксана открыла шкаф и, не колеблясь, начала закидывать туда одежду мужа. Рубашки, брюки, носки, его несвежие футболки с облезшими логотипами футбольных команд — всё летело в сумки без сожаления. Ботинки, резиновые сапоги и инструменты полетели туда же.

Денис, заметив, что она делает, на секунду замер, будто не веря своим глазам.

— Эй, неадекватная! Ты чё там творишь?! — он подскочил к ней, пытаясь выдернуть одну из сумок из её рук, но Оксана, не отвечая, уверенно продолжала своё дело. Она не позволила себе сорваться, не позволила дрожи в руках выдать её страх.

Когда все вещи были собраны, она без всяких церемоний выпихнула их в коридор. Сумки с грохотом приземлились у двери, но Денис всё ещё стоял, поражённый её хладнокровием.

— Ты что, серьёзно? Ты меня выгоняешь? — голос его был полон удивления и негодования, словно он не мог понять, как такое возможно.

— Да, — спокойно ответила Оксана, подняв глаза на него. — Уходи. Тебе здесь больше не место.

Он хмыкнул, будто не веря, и снова начал размахивать руками, пускаясь в новый поток ругани. Но Оксана уже не слушала. Она подошла к двери, открыла её и, бросив на него последний холодный взгляд, выдохнула:

— Все, иди, мне надоело. Пока.

И прежде чем он успел хоть что-то ещё сказать, она захлопнула дверь перед его лицом. Щелчок замка прозвучал так глухо и громко, что в ушах ещё долго звенел этот звук.

Оксана стояла у двери, чувствуя, как из её сердца медленно уходит напряжение. На площадке был слышал грохот его удаляющихся шагов и ругательства, пока Денис не спустился по лестнице. Она перевела дыхание и, наконец, позволила себе улыбнуться.

— Мам, — раздался тихий голос Поли из комнаты. — Ты правда его выгнала?

Оксана закрыла глаза, чувствуя тепло дочери, которая стояла рядом. Она обняла её за плечи и выдохнула:

— Да, Полина. Теперь всё будет по-другому.

***

Развели супругов на удивление быстро. Делить было нечего, квартира досталась Оксане в наследство от покойной бабушки еще до свадьбы, ну а машину отдали мужу. Первое время женщина переживала, что её зарплаты не хватит на жизнь, но оказалось, что им с дочерью её вполне достаточно. Они вдвоём обходились без больших кусков мяса, элитных сыров и дорогих нарезок.

Спустя полгода Оксана обнаружила, что старая одежда на ней болтается. И удивительное дело, но за это время она ни разу не заболела. Чудеса да и только.

Осталось только добиться алиментов, и Оксана с Полей смогут даже иногда выбираться на море. Они давно об этом мечтали.

Марина любила своих мужа и пацанов. А все трое были рослыми, крепкими, и совсем не дураками пожрать. Супруг работал в охране. Старший сын занимался борьбой. Младший с первого класса таскался на хоккей. Три богатыря и Марина. Вполне себе сказочное семейство.
Так что, деваться некуда. Наша героиня умела быстро и вкусно готовить. Чего только не освоит настоящая женщина, ради счастья в личной жизни.
История началась самым обычным осенним утром.

Привычно проснувшись в пять утра, а дело было в пятницу Марина вышла на кухню и взялась за дело. Яйца, вода, молоко и мука. Взбила тесто. Расставила четыре сковородки. Добавила в готовую жидкую основу мытый изюм, сыпанула немного корицы, чуть-чуть коричневого сахара. И капельку соды.
Горячие сковородки дождались. Зашипели на чугуне первые будущие блинчики. Только успевай переворачивать. А в редких промежутках – себе кофе налить, зубы почистить.
Марина жарила, думала о своем. Разумеется, на кухне стало жарко – хоть и форточка нараспашку. Ее сыновья и муж еще спали. Тут сверху и донесся капризный громкий голос мальчика. Новые соседи приехали пару месяцев назад. Но ни с кем не общались. Не здоровались. И Марина их не знала, хотя и видела сколько-то раз.
-Папа, закрой окно! Я щас слюнями захлебнусь. Ну, пожалуйста.

Марина прислушалась. Мальчик повторил свою просьбу громче. Бабахнула форточка. Настала тишина.
Но Марине наоборот стало громко на душе. Внутренний голос завел песнь о том, что блинов на столе много. А соседского мальчика, хоть она и не знакома, вполне можно угостить. Что там ест этот ребенок, живущий – если Марине не изменила наблюдательность, с очень старой бабушкой и отцом? А?
Она решительно наложила десяток блинов на яркую тарелку, завернулась в длинный махровый халат, опоясала обширную талию, влезла в короткие теплые чуни, как раз, чтобы за почтой в подъезд выйти их и держала в прихожей. И потопала наверх. Позвонила в дверь.
Взъерошенный высокий узкоплечий сосед покраснел. Стал извиняться и отказываться. Но тут под рукой у него стремительным маленьким хорьком прошмыгнул бледный мальчик – сын. Схватил угощение, пробурчал что-то издалека уже с набитым ртом. Жевать начал еще по дороге на кухню.
Марина пожелала доброго утра и ушла. Сосед переминался с ноги на ногу на пороге и бубнил, что ему неловко… И как же можно… И он не должен… Но…

— Никаких но! – отрезала Марина. И ушла к себе.
Вечером сосед пришел вместе с сыном, принес плохо отмытую скользкую от масла тарелку. Поблагодарил. Марина не поняла как, но за их семейным поздним ужином оказались и отец, и пацан.
Стали заходить пару раз в неделю. Носатый тощий Игорь – так звали папу, приносил с собой разные бананы, апельсины. Ел мало, было видно, что стеснялся. Норовил оставить сына поужинать одного. А потом возвращался за ним. Вскоре Марина выяснила, что Игорь вдовец. Готовить не умеет. И старая бабушка его покойной жены, и ее сын от первого брака перебиваются самой простой едой. Творог, яйца вареные, каша из пакетиков.

Марина вдумалась в ситуацию не сразу. Бабушка покойной жены, и ее сын от первого брака. А где родной батя? Где другие родственники. Исчезли с горизонта, как только Галя слегла. Она болела около трех лет. Им всем тогда пришлось несладко.
Игорь не был размазней. Хотя и не призвал на выручку никого ни со своей стороны, ни с Галиной. Не вышло. Но не смог бросить старушку и пацана, который уже давно звал его отцом. В этой ситуации Игорь жил с напряжением, общей усталостью и подступающей готовностью слететь с катушек. Красные от недосыпа глаза как бы намекали, что ему несладко. Да и голос срывался в разговорах…

Бабушка много плакала. Пацан дерзил и плохо учился. Скверно жилось всей этой странной компании. Три человека под одной крышей. Три разных фамилии.
Марина решила помочь просто от щедрости натуры. Предложила готовить на обе семьи. Игоря и его подопечных она сразу и громко стала называть семьей. Ваша семья. Наша семья.

Итак, Марина постановила считать деньги за продукты и питаться сообща. Треть суммы вносит Игорь, две трети вкладывает в кормовой бюджет семья Марины. И всем в этой ситуации норм. Ей разницы почти нет. А старушка, у которой все из рук валится, и пацан хоть есть будут нормально. Поначалу Игорь пыхтел и сопротивлялся, ворчал, пытался доплачивать за труд, был филигранно послан, угомонился. При этом дружить с мужем Марины он не умел. Мужчины друг друга не очень воспринимали. Но хоть не ссорились. Уже хлеб.

Да, нагрузка на Марину увеличилась. Но не в два раза. Хорошие хозяйки поймут. Зато старушку и пацана через месяц было не узнать. Оба с румянцем на щеках. Подобревшие. Повеселевшие. Бабушка стала меньше пыхтеть. Муж Марины отремонтировал ей радио. Нашел какую-то подходящую волну. Бабушка взялась слушать музыку и анекдоты. Читать она не могла, глаза видели очень плохо. Но градус ворчания сильно притушила.

Потом Марина научила Васю мыть посуду, полы, протирать плиту. Он пытался фыркать, что мол не девчонка. Но Марина это пресекла. Куда деваться, если папе некогда, а бабуся старая? Не развалишься. И вообще, лучшие повара в мире – мужчины. Вася не поверил. Марина сказала, что это факт. Легко проверяемый. И вообще.

Вася поискал в школьной библиотеке. Интернета и компьютера у них дома не было. Чуть позже появились. Вася сомлел. То ли его картинки изысканных блюд в кулинарных книгах вдохновили. То ли он уже и сам втянулся. Но Марина скоро получила поваренка.
Не просто помощника, а шустрого, деятельного, толкового. С хорошей памятью и умными руками.
Игорь в первый раз не поверил, что ест борщ, приготовленный сыном. Коряво похвалил. Поцеловал в макушку. Сказал, мол, спасибо, сынок.

Васю прорвало. Он громко, даже очень громко заревел.
Сыновья Марины утекли из-за стола. Муж ушел курить на балкон. Вася давился слезами. Игорь пытался понять, что случилось. Разобрались. Мальчик сказал, что Игорь его сыном не называл ни разу. А он… он ждал. И уже отчаялся.
Игорь развел руками. Мол, ну… так вышло. Что же теперь. Прости. Вася кивал. Марина сунула ребенку платок. Постучала кулаком по лбу Игорю. Не больно, не обидно, но вдохновляюще и отрезвляюще. Отправила мальчика умываться.
Чуть позже все пили чай. Ели блины с вареньем. Их тоже Вася напек. Игорь неумело хвалил ребенка. И активно жевал. Блины и правда получились вкусные.

Семья Марины за представлением наблюдала с полным восторгом. Мальчики и муж даже съели меньше обычного.
У младшего сына глаза горели. Марина еще подумала, надо же, сколько любопытства с интересом. Будто журналист какой — добычу почуял. И вот-вот вопросы задавать начнет. Погрозила ему. Медвежонок – семейное прозвище Мишки — покивал. Маму послушал. Согласился не отсвечивать.
У Игоря, Васи и бабушки, на самом деле, конечно, прабабушки, но кому какое дело до таких точностей? — с того вечера все окончательно стало налаживаться. Не сказать, что пацан вышел в отличники. Но вызывать в школу Игоря перестали. Бумаги он через некоторое время переоформил
с опеки на полноценное усыновление. Количество фамилий в семье сократилось с трех – до двух.

Сияющий Вася сгоряча пообещал папе пятерки. Никто не поверил. Ну и ничего страшного.
Бабушка жила еще довольно долго. Но до последнего двигалась. Не слегла. Машинку для белья Игорь прикупил. Так что стирка тоже перестала быть проблемой.
Несколько разведенных подруг Марины на Игоря поглядывали. Но не складывалось. Он в итоге женился на медсестре из поликлиники. Которая к ним забегала делать старушке уколы.
Только тогда совместное питание семей и прекратилось. Но меньше общаться не стали.
Младший сын Марины и Вася дружат до сих пор. Один почти вышел в шеф-повара. Вот-вот.
Еще шаг и все сложится. Второй тренер в спортшколе.
Игорь со своей медсестрой родили еще пару девчонок. На одной из них Мишка скоро женится.

Традиционные пятничные блины на две семьи пекут по очереди: то Вася, то Марина…