NEWS 2SWEET

В коридоре женской поликлиники на скамье сидела пожилая женщина. Рядом с ней сидела щуплая девочка, лет 15 – ти, в короткой юбке, из под которой торчали острые коленки. Бабушка привела внучку на аборт.
Бабушка всё время тяжело вздыхала. Внучка с испуганным взглядом озиралась по сторонам. Рядом с ней стоял пакет. Подошла девушка, лет 30, и присела рядом.
– Вы в этот кабинет?
– Да.. А скажите, это не больно?
– Неприятно, конечно, но там обезболят. Главное, что это быстро, минут 5 от силы, если срок маленький. Так говорят, я первый раз тут. Я и сама боюсь, если честно. И умом понимаю, ведь ребёнок ни в чём не виноват..
– Господи, вот же угораздило.. Понимаете, это моя внучка, учится в 9 – ом классе, и парень её обманул, бросил.. А она беременная. Он знать ничего не хочет про ребёнка. А нам что делать? Ей же школу надо закончить.. Родителей нет у неё, я сама её вырастила..Ох, горе – то какое..
– Ба, да хватит тебе уже, не рви мне сердце, и так тяжело.. Вон девушка сказала же, что не больно будет, раз, и всё..
– Ох, внуч, там же ребёнок у тебя, живой, а ты раз и всё..Дитё не виновато ни в чём, правильно девушка сказала. Знаешь что, вставай, пошли, ничего, вырастим. В войну вон рожали, и ничего. Справимся. И Петька твой не нужен, отец называется.. Вставай, бери пакет, пошли домой, нечего нам тут делать.
Девочка будто этого и ждала. Схватила пакет и пошла к выходу, бабушка вышла следом. Девушка, сидящая на скамье, улыбнулась, глядя им вслед, думая о чём – то своём..
Двадцать лет спустя
– Мама, я люблю его, у нас всё серьёзно, уж поверь! Дима хороший парень, у него большое будущее!
– Ну какое там будущее, если вы поженитесь.. Закончите универ, а там видно будет!
– Мам, нам по 20 лет уже, не маленькие. Свадьба учёбе не помешает, тем более, мы не будем тратить деньги, распишемся и всё, зачем нам эти условности. Поужинаем в ресторане с родителями Димы и его бабушкой и всё, с друзьями мы сами потом отметим. Дима бабушку очень любит, она его вырастила.
– Ох, Машка, ну чего не сделаешь ради любимой дочери! Надо же нам познакомиться с родителями Димы, сватами будем, как – никак..
– Пригласи их в гости, мам..
– Здравствуйте, проходите! Я Машина мама, Юлия. Садитесь за стол..
Глядя на Димину бабушку, Юле показалось, что она её где-то уже видела. Мама Димы, Аня, была очень молодой, выглядела чуть старше сына. В разговоре выяснилось, что родила она его в 16 лет, от одноклассника, который сначала отказывался от ребёнка, а потом вынужден был жениться на Ане, чтобы не сесть в тюрьму. На бумаге только они муж и жена были, не жили вместе, а потом и развелись.
– Вы знаете, Юля, стыдно признаться, но мы же хотели избавиться сначала от Димочки.. Анька ведь соплячка ещё была, какая с неё мать.. Родителей у неё не было, мать померла молодая ещё, а отец в тюрьме сгинул. Я её одна растила. И тут в подоле принесла.. Ну куда рожать, кому?
Когда пришли уже в больницу, ждали очереди на процедуру эту, девушка одна подошла. Тоже на аборт. Говорит, дети не виноваты ни в чём, и меня будто по лбу стукнули, разве ж можно дитя убивать невинного.. Это знак свыше был, чтобы остановились, и Димку сберегли.
Девушку ту сам Бог послал, видимо. Мы с Анькой ушли из больницы домой. До последнего она ходила в школу, закончила 9 классов, а больше нам и не надо было. Родился Дима, я с ним сидела, а Аня ходила в училище, выучилась на кондитера. Петька, отец Димкин, никак не помогал, и его родители тоже.
Ничего, справились. Анька потом за хорошего человека замуж вышла, дочку ещё родила. Печёт теперь торты на заказ, и неплохо зарабатывает. Вы не переживайте, если Дима с Машей поженятся, им есть где жить, квартиру им свою отдам, а сама к Ане переберусь. Вот такая история у нас.
Юля не верила своим ушам. Это были те самые бабушка с внучкой, которые ушли из больницы. Ведь благодаря им, она решилась оставить ребёнка, её любимую Машку..
После разговора с бабушкой тогда, ей вдруг стало спокойно, она поняла, что надо рожать, всё будет хорошо. Ребёнок был от женатого мужчины, который был её первой любовью. Жизнь развела их в разные стороны, и когда они вновь встретились, то он был уже женат. Только один раз у них была встреча, после которой она поняла, что беременна.
Семью ему она разбивать не хотела, о ребёнке ничего не сказала, решив, что не имеет права рожать, портить жизнь и себе и ребёнку.
Решившись на аборт, Юля уговаривала себя, что так будет лучше. Но бабушка с внучкой за 5 минут поменяли её мышление на эту тему. Если уж они справятся, то она и подавно. Она решила, что это знак свыше.
Юля ушла из больницы, вслед за ними. Беременность и роды прошли хорошо, родилась её единственная дочурка, самый любимый человек на Земле.
И вот их снова свела судьба. Только теперь по радостному поводу. Дети, которых могло не быть, собираются пожениться. Это-ли не знак судьбы?
Часто люди получают знаки свыше. Кто-то прислушивается, кто-то нет. Иногда бывает достаточно 5 минут, чтобы изменить свою жизнь. Например, решение оставить ребёнка, которого не хотели, не ждали. А потом жизни не представляют без этого ребёнка, и с ужасом думают, что его могло и не быть..
Всякое в жизни бывает, но если вы чувствуете, что совершаете ошибку, не спешите, ведь иногда 5 минут многое решают..

Десятилетний Гриша торопился домой из школы. Мама строго наказала не задерживаться. Ночью у них отелилась корова, и Людмила Сергеевна весь день провела возле Зорьки и новорождённого телёнка.

Грише предстояло разогреть обед, помыть посуду и заняться уроками. Но его гнала домой не забота о домашних делах, а желание увидеть малыша. Новорождённые бычки такие милые, нежные, так забавно пьют молоко из бутылочки – как можно пропустить такое чудо?
Он весело подпрыгивал, шагая вдоль реки, где лёд уже полностью сошёл, и молодая травка кудрявила берега. Подойдя ближе, мальчик заметил пожилую женщину, мокрую с головы до ног, дрожащую от холода и заливавшуюся слезами.

— Здравствуйте! Что случилось? — спросил он и увидел, что рядом валяется куча мокрых тряпок. — Вы что, в реку упали?

— Ох, милый! Не упала я, меня толкнули! Вот и рыдаю, узнав, на какие жестокости способны люди! — Бабушка всхлипнула, дрожа ещё сильнее. — Думала добраться до деревни, может, кто пустит согреться, но судорога скрутила так, что ни вздохнуть, ни двинуться не могу!

— Бабушка, подождите, я сейчас! — крикнул Гриша и побежал в село.

Людмила Сергеевна только что вернулась из коровника, умылась и прилегла отдохнуть. Зорька упрямо отказывалась давать молоко: видимо, боялась, что люди всё заберут, оставив ничего сыночку Майку — так они назвали телёнка, родившегося в мае.

Люда не хотела подпускать малыша к матери: потом будет трудно приучить его пить из ведра. Да и Зорька, покормив телёнка сама, больше не позволит себя доить.

Через открытую форточку Людмила слышала, как мать и сын переговариваются в коровнике. Её отдых прервал резкий хлопок входной двери.
— Гриша, это ты? — спросила она. — Что дверью хлопаешь, пожар, что ли?

— Нет, мам, не пожар, хуже! Там у реки человек умирает!

— Какой человек? — Людмила моментально вскочила.

— Бабушка какая-то, вся мокрая, говорит, её в реку толкнули, она замёрзла и не может идти! Я ей что-нибудь тёплое отнесу!

— Господи, вот беда! — Мать начала лихорадочно рыться в шкафу. — На, возьми батькину старую дублёнку и шаль. Погоди! — вдруг воскликнула она. — Давай возьмём тележку для бидонов, может, пригодится!

Гриша метнулся в сарай и выкатил четырёхколёсную тележку, на которой Людмила обычно возила молоко на трассу. Она застелила её овечьей шкурой, сверху бросила дублёнку покойного мужа и почти бегом направилась к реке.

Бабушка больше не сидела возле своих вещей, а лежала на траве, скрючившись от холода. Людмила быстро накинула на неё одежду, затем осторожно подняла и переложила на тележку. Женщина была невесомой, как ребёнок. Она очнулась, посмотрела вокруг невидящим взглядом и попыталась улыбнуться.

— Не бойтесь, бабушка, всё будет хорошо, — сказала Людмила, и они с сыном повезли её домой.

Когда Ксению Петровну согрели в тёплой ванне, накормили и напоили горячим чаем, она не знала, как благодарить своих спасителей.

— Ох, деточки, дай Бог вам здоровья, счастья и благополучия за ваши добрые сердца! Спасибо тебе, Людочка, что вырастила такого правильного сына!

— Да что вы, Ксения Петровна, на нашем месте так поступил бы любой, — ответила хозяйка, но баба Ася, как она просила себя называть, возразила:

— Не скажи, кто-то же меня в эту реку толкнул!

Людмиле не терпелось узнать историю, поэтому она отправила Гришу играть с бычком, а сама села поближе к Петровне, чтобы поговорить.

— Жила я, Людочка, в доме старшего сына, в богатом доме. Пока жива была его первая жена Леночка, жили мы дружно. Она медик была, ухаживала за мной, следила за моими лекарствами. Когда Леночка заболела, Виталик нанял ей сиделку, а потом отвёз в хоспис.

После похорон через полгода сын привёл новую жену, Милу — молодую, красивую модель. И эта невестка сразу невзлюбила меня! Всё следила за мной:
— Мама, куда вы всё ходите? Только пыль в дом тащите!

Я объясняла, что мне двигаться нужно, а она фыркала:
— Вы что, до ста лет жить собрались?

Я плакала, нервничала, принимала успокоительные, а она кричала:
— Мама, какой старческий запах в доме! Опять вы своими пилюлями воздух отравляете!

Однажды она выбросила все мои лекарства. Я терпела, не хотела ссор между ними.

Когда сын уехал на экономический форум, невестка совсем осатанела. Запретила мне выходить из комнаты. Хорошо, что у меня есть своя ванная. Потом я попросила:
— Дочка, отвези меня к младшему сыну в деревню.

Она сначала раскричалась, а потом согласилась. Я уложила вещи в чемодан, но она принесла большую бумажную сумку:
— Вот сюда всё складывайте, я ваш чемодан таскать не буду.

Подъехали мы к мосту через реку, она остановилась:
— Смотрите туда! Мы приехали.

Я вышла, встала на берегу:
— Наша деревня за рекой.

И тут она меня толкнула! Я упала в воду вместе с сумкой. А она развернула машину и уехала.

Как я выбралась — не помню. Повезло, что у берега было мелко. А сумка размокла и развалилась. Вот так невестка от меня избавилась…

Бабушка расплакалась, вытирая глаза платочком.

Людмила была потрясена. Нужно сообщить в полицию! Но как только она высказала идею, баба Ася тут же отказалась:
— Бог ей судья. Я против неё свидетельствовать не буду.

— А где же вы теперь жить будете?

— Почти доехали мы. Ваша деревня как называется?

— Рубцы.

— А следующая — Лозовая. Там мой младший сын фермерствует, сады и поля держит.

— Так вы мама нашего знаменитого Рудковского? Он же известный спонсор и меценат!

— Да, Рудковский. Мы с мужем родом из Лозовой. Виталик уехал в город, а когда отец умер, забрал меня к себе. Говорил, что в доме Вити женщин нет, как он будет за матерью ухаживать. А тогда его женой была Леночка.

Вдруг Гриша вернулся, и его лицо, раскрасневшееся от беготни, было усыпано травинками.

— Что это с тобой, Гриш? В сене кувыркался? — удивилась мать, вытаскивая из его волос сухие стебельки.

— Нет, я к Майку ходил. Залез в стойло, лежал рядом, а он меня в лицо лизнул! Ух, какой шершавый язык!

Мама улыбнулась: — Гришенька, помнишь, в субботу у нас гости будут?

— Конечно помню! Мы же всё отрепетировали, так что я готов.

— Вот и славно! — обрадовалась Людмила. — Ксения Петровна, поживите у нас до субботы, а потом мы вас передадим сыну.

— Да что ж я буду вас лишние три дня стеснять? Может, как-нибудь сама доберусь до Лозовой?

— Нет-нет-нет! — решительно возразила Люда. — Поживёте, отдохнёте, вещи постираете. А мы вам чистые пакеты дадим.

— Ох, как неудобно, что я вам ещё и стирку добавила…

— Не переживайте, машинка уже стирает, на солнышке быстро высохнет.

Баба Ася поднялась, прошлась по комнате: — Ну вот, немного отпустило. Теперь, может, и я чем-то помогу. Могу Грише с уроками заняться — я ведь в Лозовой учительницей работала.

Гриша провёл её в свою комнату, разложил учебники и тетради. Когда она спросила о преподавателях, выяснилось, что почти половина учителей в Рубцах — её бывшие ученики. Она помнила всех и рассказывала забавные истории. Гриша удивлялся: — Бабушка Ася, как вы столько людей запомнили? Это же больше сотни!

— Любила свою работу и детей, — вздохнула она. — Жаль только, Виталик внуками не радует.

Через три дня бабушка Ася надела выходное платье, достала «концертные» туфли и причесалась. Людмила, войдя в дом, её не узнала.

— Ксения Петровна, да вы красавица!

— Эх, только сильно поседела, — улыбнулась бабуля. — Столько хороших девушек у нас, а Виталик в город за счастьем поехал.

У школы играла музыка. Ксения Петровна тихонько прошла вслед за Людмилой и села на скамью.

Праздник был посвящён десятилетию школы. После речи директора подъехал внедорожник, из которого вышел Виктор Рудковский. Он поздравил всех и подарил букеты учителям. Вдруг одна преподавательница громко объявила: — Сегодня с нами первая учительница многих наших педагогов, заслуженная Ксения Петровна Рудковская!

Баба Ася удивлённо посмотрела на Люду, которая аплодировала и звала её на сцену. Прихрамывая, она подошла к микрофону: — Какая радость видеть столько своих учеников среди учителей!

К ней подбежал Виктор, вручил букет и чуть ли не унёс со сцены. За углом школы они крепко обнялись.

— Сюрприз! Мне сказали взять дополнительный букет. Но что это будешь ты, я не ожидал! Какими судьбами?

— Ох, Витенька, дома расскажу. Если бы не Гриша с Людой…

На следующее утро, едва Люда подоила Зорьку, к воротам подъехал Виктор. Он вытащил огромный букет и постучал в калитку.

— Людмила, здравствуйте! Мы с мамой приглашаем вас с Гришей на ужин, к семи часам. Как вы на это смотрите? — протянул он букет.

— Спасибо, Виктор! Я бы с радостью, но только что родила и не могу отлучиться.

— Тогда отложим. А почему вы вручную доите?

— У нас одна корова, зачем механизация?

— Сегодня привезу аппарат, — пообещал фермер.

К вечеру у Люды появился доильный аппарат. Виктор привёз его и попросил показать коровник.

— Ой, зачем такие подарки?

— Вам нужно беречь здоровье. У вас сын растёт, может, ещё дети будут.

Вечером он привёз фрукты и подарил Грише велосипед. Мальчик не поверил: — Это мне, насовсем?

— Конечно! Для мальчишеских дел, — улыбнулся Виктор.

Гриша бросился его обнимать. Раньше Рудковский помогал семьям продуктами или канцтоварами, но такой подарок был особенным. Бабушка Ася привезла пирог: — Людочка, решила испечь, как раньше. Давай чайку попьём, я соскучилась!

Визиты Виктора стали обычным делом. Каждый раз Ксения Петровна старалась приготовить что-нибудь вкусное. Иногда он приезжал один, интересовался хозяйством, предлагал помощь. Однажды тепло сказал: — Людочка, за это время так привязался. Вы стали настоящим утешением.

— Я тоже… Но вы, наверное, заметили, — призналась Людмила.

В конце июня они поженились. Виктор перевёз всё хозяйство в Лозовую, дом сдали дачникам, Гришу перевели в новую школу. В июле следующего года отмечали юбилей Виктора, но Люда не могла присутствовать — только родила второго сына, Стёпку.

А брат Виктора Виталий появился в Лозовой через неделю после спасения матери. Его молодая жена попала в аварию — её машину выбросило в реку. Она получила травму позвоночника и оказалась прикована к постели.

Когда Ксения Петровна спросила сына, не удивился ли он её исчезновению, тот без смущения ответил: — Мила сказала, что вы уехали к Вите, так что я не волновался.

Тем временем Гриша наслаждался велосипедом. Он ездил к друзьям, в магазин, за лекарствами для бабушки. Мальчик чувствовал себя нужным и счастливым.

Девушка изо всех сил пыталась вырваться, но Артём и ещё несколько парней крепко держали её за руки и ноги. Её крики эхом разносились по лесу, но никто не слышал.

— Отпустите меня, ну пожалуйста! Что я вам сделала? Я уйду, обещаю! Никому не скажу, честно! — её голос дрожал от страха и отчаяния.

Но парни молчали. Их лица были лишены эмоций, словно они выполняли заранее продуманный план. Когда она увидела, как Артём начал расстёгивать джинсы, её сердце сжалось от ужаса. Она поняла: её не отпустят. Только в этот момент до неё дошло, где она допустила ошибку и какой ценой придётся заплатить за свою наивность.

Арина встретила Артёма спустя некоторое время после трагедии, которая перевернула её жизнь. Взрыв бытового газа унёс жизни её родителей. Специалисты потом говорили, что всё произошло из-за несвоевременной проверки оборудования. Но для Арины это уже не имело значения. Главное, что она осталась одна.

Семья жила в малосемейке — длинный коридор, крошечная прихожая, ещё более миниатюрный санузел и одна комната, где ютились втроём. Родители всю жизнь трудились на местной фабрике, денег хватало только на самое необходимое. Они убеждали себя и дочь, что счастье не измеряется богатством.

Но Арина всегда думала иначе. Она помнила, как в детстве завидовала одноклассницам и подружкам во дворе, которые красовались в модных нарядах, пока её мать перешивала старые платья, чтобы смастерить хоть что-то подходящее для дочери. Помнила слипшиеся макароны, которые часто становились единственным блюдом на столе.

После трагедии Арина получила конверт с деньгами, собранными сотрудниками фабрики на памятник. Она поспешила сделать всё необходимое на кладбище и покинуть квартиру, где каждый угол напоминал ей о родителях. Квартира была быстро продана за бесценок, и девушка уехала в большой город, надеясь начать новую жизнь.

Она приезжала на могилы родителей дважды в год, чтобы убрать их и вспомнить детство. Как отец брал её на рыбалку и разрешал искупаться в речке, несмотря на последующие простуды. Как мама покупала ей платье мечты — голубое с белыми горошками и широким поясом. Оно стало символом любви и заботы, и Арина хранила его как часть своей памяти.

Однажды, сидя на кладбищенской скамейке, она услышала голос:
— Здравствуйте.

Арина вздрогнула. Перед ней стоял красивый парень с тёмными волосами и небесно-голубыми глазами. Он смотрел на неё так, будто изучал каждую черточку её лица. Его улыбка казалась обманчиво добродушной, но в глазах читался холодный расчёт.

Мать часто повторяла ей: «Не вешайся на мужчин! Пусть заслужат твоё внимание. Имей гордость и знай себе цену». Эти слова теперь звучали в её голове, как эхо. Арина не хотела знакомиться на кладбище, но парень, казалось, не собирался уходить.

— Меня зовут Артём, — представился он, словно не замечая её нежелания общаться.

Арина кивнула, надеясь, что он поймёт намёк и уйдёт. Но Артём продолжал стоять рядом, наблюдая за ней.

В колледже Арина всегда отличалась от других студенток. Она не стремилась быть в центре внимания, предпочитая тихую и спокойную жизнь. Её однокурсницы, наоборот, делали всё, чтобы привлечь взгляды парней: яркий макияж, откровенная одежда, шумные вечеринки. Арина же работала уборщицей в торговом центре, училась и мечтала о лучшей жизни.

Однажды хозяйка бутика заметила её скромный внешний вид и настояла, чтобы девушка примерила одежду из новой коллекции.

— Бог ты мой! Что за жалкое зрелище! — воскликнула она, указывая на старую одежду Арины. — Ты даже швабру пугаешь своим видом. Вот, примерь что-нибудь из этого.

Арина неуверенно взяла несколько вещей и зашла в примерочную. Когда она вышла, все замерли. Костюм сидел идеально, подчёркивая её стройную фигуру и естественную красоту.

— Ну вот, другое дело! Ты просто красавица! — восхищалась хозяйка.

Консультантка добавила:
— Да вы модель! Почему раньше не замечали?

Арина смутилась, но комплименты грели душу. Она впервые почувствовала себя особенной. Хозяйка предложила ей стать лицом промо-кампании бутика, и девушка согласилась.

— Но я не могу. У меня учёба, — возразила Арина, хотя внутри уже теплилась надежда.

— Это займёт не больше времени, чем швабра. Кстати, забудь про неё. Уборщицу мы найдём, а ты с завтрашнего дня приходи на съёмки, — хозяйка бутика говорила уверенно, словно решение уже было принято.

Арина до сих пор не могла поверить в происходящее. Её жизнь резко изменилась: от уборщицы до модели всего за один день. Такого просто не бывает. Больше никакой швабры — только красивые наряды, вспышки камер и восхищённые взгляды. Мечта любой девушки.

Новая работа занимала немного больше времени, чем она ожидала, но Арина всё успевала. Она продолжала учиться на бухгалтера, а по вечерам, пока общежитие гудело от очередного праздника, уходила на съёмки.

Так прошёл год. С каждым гонораром она преображалась. Тихоня в сером балахоне осталась в прошлом. Теперь она была яркой, уверенной в себе девушкой. Работала моделью для многих бутиков, а агенты закидывали её предложениями о сотрудничестве.

Несмотря на успех, Арина никогда не забывала о родителях. Она регулярно приезжала на кладбище, благоустраивала могилы и рассказывала им новости.

В один из дней Арина снова приехала в родной городок. Купила цветы и ждала маршрутку, чтобы доехать до кладбища. Погружённая в свои мысли, она не замечала, что за ней наблюдают.

Артём только что приехал в город. Он сидел в машине, ожидая друга Сергея, и скучал, наблюдая за прохожими. Его внимание привлекла девушка в строгом костюме. Она купила цветы и присела на остановке. Её осанка, аккуратно уложенные волосы и грустный взгляд выделяли её среди остальных. Она была невероятно красива.

Когда она села в маршрутку, Артём не смог удержаться и поехал за ней. Увидев, как она вышла у кладбища, он припарковался неподалёку. Прождав почти час, он не выдержал и отправился её искать.

— Серый, чего тебе? — ответил Артём на звонок друга.

— Ну что, ты где? Я уже в твою сторону двигаюсь.

— Подожди меня. Я тут в одно место заехал. Я скоро.

Положив трубку, Артём перевёл телефон в беззвучный режим и зашёл на кладбище. Он быстро нашёл её — она сидела на скамейке, погружённая в свои мысли.

— Здравствуйте, — произнёс он, подходя ближе.

По реакции девушки Артём понял, что общение с противоположным полом даётся ей нелегко. Это только раззадорило его интерес. После короткой беседы они вместе вышли к воротам кладбища. Арина попрощалась и направилась к остановке.

Артём быстро сел в машину и подъехал к ней.

— И снова здравствуйте! — улыбнулся он.

Арина удивлённо повернулась.

— Вы не думайте, что я какой-нибудь маньяк. Давайте ещё немного пообщаемся. Может, вас подвезти? Маршрутка тут ходит раз в три часа. Ждать будете долго.

Уставшая после долгого дня, Арина согласилась. Артём открыл ей дверь, и она села на переднее сиденье.

— Да, так разговаривать будет намного удобнее, — заметил он, не сводя с неё восхищённого взгляда.

Арина выглядела так, будто сошла с обложки модного журнала. Её утончённость, матовая кожа и грациозность действовали на Артёма опьяняюще. Даже её парфюм волновал его, вызывая желание прикоснуться к её волосам или щеке.

— Куда едем? — спросил он, стараясь скрыть волнение.

— В город.

— Чувствую себя таксистом.

— Для таксиста у тебя пузико маловато, — улыбнулась Арина.

— Смешно. Кстати, спасибо за комплимент.

Парень болтал всю дорогу, словно знал её всю жизнь. Когда он подъехал к остановке, где она садилась на маршрутку, он остановился.

— Ну что, приехали? — томно произнёс он и положил руку на её колено.

Арина вздрогнула, и её лицо слегка исказилось.

«Ух! Недотрога какая! Ничего, не таких ломали. Так даже интереснее», — подумал Артём.

Арина вышла из машины, а Артём позвонил другу. Сергей подошёл и сел в машину.

— Ты где болтался? Я тут уже час стою.

— Прикинь, я тут такую чикулю встретил. С ней покатался.

— Что за тёлка?

— Арина. Она такая ничего, только на конкретном тормозе. Знаешь такую?

— Не, не знаю. Ты лучше в магаз гони. Ключи от дачки я уже взял. С тебя выпивон, закусон и тёлочки. Сообразишь?

— Бухлишко с меня, сто проц! Ты мне локацию скинь, я же хз, куда ехать.

— Бухло без тёлочек – бабки на ветер.

— Ладно, что-нибудь придумаю.

Сергей уехал, а Артём, тронувшись с места, снова увидел её. Арина шла с пакетом из продуктового магазина. Она не заметила его и зашла в гостиницу. Артём не задумываясь достал ключи, взял кепку и направился следом.

— Добрый день, красавица, — сказал он администратору.

— Что вы хотели?

— Я девушку только что высадил у вашей гостиницы. Так вот, пассажирка телефон забыла. Передадите?

— Мы ценные вещи не храним. Она в номере 206. Передайте сами.

Артём поднялся на этаж и постучал в дверь.

— Кто там? — отозвалась Арина.

— Угадай!

Девушка открыла дверь и явно не ожидала снова его увидеть. На её лице читалось неприятное удивление.

— Что вы здесь делаете? Откуда узнали, где я? Следите за мной?

— Я вас увидел, когда вы заходили в гостиницу. Девушка на ресепшене увидела мои влюблённые глаза и сказала, в каком вы номере. Тут такое дело. Я приехал к другу на день рождения. Только мне не сказали, что там все будут с девушками. Только я один. Может, вы составите мне компанию?

Арине вроде бы нравился Артём, но что-то внутри неё протестовало. Она решила, что это её неопытность в общении с парнями так влияет. Он стоял и делал жалобные глаза, пока она не согласилась.

— Только недолго. Мне завтра рано утром уезжать.

— Да, конечно. Мы немного посидим и отвезу вас обратно в гостиницу.

— Мне нужно привести себя в порядок, переодеться…

— Не проблема. Жду внизу.

Парень вышел, а Арина направилась в ванную. Вода обжигала кожу, словно пытаясь смыть не только физическую усталость, но и тревоги, которые накопились за день. Она уложила волосы, переоделась в лёгкое платье, взяла сумочку и спустилась в холл. Там её ждал Артём — с огромным букетом цветов, который казался слишком ярким для её настроения.

— Это вам, — сказал он, протягивая букет.

— Зачем? День рождения не у меня, — ответила Арина, хотя внутри шевельнулось что-то похожее на радость.

— Это чтобы подчеркнуть вашу красоту!

Арина приняла букет, отнесла его в номер и вернулась. Артём легко обнял её за плечи, словно они были старыми друзьями, и повёл к машине. Через пятнадцать минут они приехали в загородный дом Сергея.

Дымок от костра, музыка и голоса создавали ощущение праздника. Арина думала, что вечеринка уже в разгаре. Но когда она вошла во двор, её сердце сжалось: там не было ни одной девушки. Только она и семь парней, которые смотрели на неё так, будто она была главным событием вечера.

Незнакомцы уже были изрядно подвыпившими. Их взгляды прожигали её насквозь, и Арина невольно сжалась.

— Я хочу уйти! — попыталась она вырваться.

— Куда так быстро?! — Артём и Сергей схватили её за руки и потащили в дом.

Она кричала, звала на помощь, но те, кто остался у костра, только одобрительно подбадривали:

— Давай, братан! Покажи класс!

Девушку завели в комнату наверху. Артём и Сергей остались внутри, а остальные столпились под дверью, словно караульные, готовые предотвратить побег. «Лучше умереть…», — пронеслось в её голове.

Сознание то терялось, то возвращалось туманными волнами.

— Чё теперь? Куда её? — доносился чей-то голос.

— Тут недалеко речка и крутой спуск. Там бросим. Сама подохнет, — ответил другой.

Арина очнулась, но сил открыть глаза не было. Её тело болело так, будто её раздавило горной породой. Сознание снова покинуло её.

Когда она пришла в себя, её тащили через плечо. Голова болталась, как у куклы, а каждый шаг причинял невыносимую боль. Потом был гул мотора, скрип тормозов и издевательский смех.

— Вот так. Жаль, ничё такая была. Рано вырубилась.

— Всё, поехали. Пиво греется!

Темнота снова накрыла её.

Её разбудило прикосновение прохладной руки к щеке.

— Ох ты, бедная… Сейчас, потерпи. Дай я ещё немного…

Арина попыталась открыть глаза, но смогла лишь чуть приподнять один. Она лежала на кровати в незнакомом помещении. Полумрак, низкий потолок, слабый свет из маленького окна. Где она? Кто этот человек?

«А я кто?» — промелькнула мысль.

Рядом сидел старик с длинной бородой и седыми волосами до плеч. В руках он держал свёрнутую марлю, а на столе стоял таз с водой.

— Ну вот, очнулась? Значит, жить будешь. Ничего, мы тебя подлечим.

Арина пыталась сосредоточиться, но память словно выключили. Она не помнила ни своего имени, ни того, как оказалась здесь.

— Как же ты так попала? Да, не повезло тебе, — сказал старик, качая головой. — Ну ничего, ничего… Тебя как звать-то?

Молчание.

— У меня дочка была. Она погибла вместе с женой. С тех пор я живу один. Так вот, дочку звали Олей. Можно я тебя так буду звать?

— Да, зовите, — еле слышно прошептала она.

Иваныч, как представился старик, стал заботиться о ней, словно о родной дочери. Он кормил её ягодами, поил травяными отварами, приносил добычу с охоты. А пока он бродил по лесу, девушка следила за домом, стирала на речке, готовила еду. Но каждый шаг давался ей с трудом.

— У тебя вывих был. Я вправил, перевязал. А то бы ты вообще хромой осталась. Не переживай, всё заживёт.

Раны затягивались медленно. Она обрабатывала их отварами из трав, которые Иваныч собирал в лесу. С каждым днём силы возвращались, но в голове по-прежнему царила пустота. Она понимала, что её зовут не Оля. У неё было красивое, звучное имя. Но какое? Что с ней произошло? Почему она оказалась в лесу?

Иваныч радовался, что она ничего не помнила. Следы жестокости, покрывавшие её тело, были ужасающими. Он двое суток ходил к реке, меняя воду, пока не смыл всю кровь. Такие воспоминания лучше оставить позади.

Девушка прожила с лесником почти год. Он иногда выезжал в город, привозил ей вещи — великоватые, но тёплые. Все раны затянулись. Кроме одной — раны в душе. Она не знала, кто она, и это тяготило её. Большую часть времени она молчала, глядя перед собой пустым взглядом.

Однажды Иваныч не вернулся вовремя. Она услышала его голос, вышла из домика и увидела его ползущим по земле. Его ноги были в крови, руки исцарапаны.

Она бежала по лесу, потом по полю, пока не добежала до больницы. Запыхавшись, она объяснила дежурному врачу, что случилось. Скорая помощь с трудом добралась до избушки. Иваныча забрали в больницу, а она поехала с ним.

Врачи сказали, что жизнь вне опасности, но ему потребуется несколько операций, чтобы снова ходить.

— Ты чего тут? — прошептал Иваныч, когда очнулся после операции.

— Куда я сама? Что там одна сделаю? Я тут, с вами. Врач сказал, что вам пока ходить нельзя. Так что я поухаживаю за вами.

Девушка кормила его, умывала, читала книги. Санитарки удивлялись её ловкости. Он быстро шёл на поправку.

Каждое утро Иваныча увозили на перевязку. Однажды ему разрешили ходить, и он, опираясь на ходунки, поплёлся по коридору. Девушка стояла возле палаты, готовая помочь.

В соседнюю палату заходила женщина с мальчиком лет семи. Он не хотел туда идти, отпустил её руку и побежал по коридору.

— Артём! — закричала женщина и побежала за ним.

Девушка замерла. Где-то глубоко внутри что-то щёлкнуло. Это имя… Она слышала его раньше. Но где? Когда?

Женщина догнала мальчика и повела его в палату, что-то шепча. А девушка продолжала стоять, чувствуя, как воспоминания, словно тени, начинают пробиваться сквозь туман её памяти.

Артём!

Имя ударило по ней, словно молния. Память вспыхнула ярким пламенем, выжигая последние остатки тумана. Она всё вспомнила: то проклятое знакомство на кладбище, фальшивый день рождения, предательство, боль и весь кошмар, который Артём и его друг устроили ей.

Иваныча проводили обратно в палату. Он был бледным, но старался улыбаться.

— Олюшка, дай мне водички. Я нагулялся, полежу чуть-чуть.

— Я Арина. Я всё вспомнила. Меня Ариной зовут, — произнесла она, и голос её дрогнул от переполнявших чувств.

— Ох, деточка. Это же хорошо! — ответил старик, но в его глазах читалась тревога.

— Что же хорошего? Я ВСЁ помню. Как я вообще выжила?

— Конечно ты выжила. Ты молодая. У тебя вся жизнь впереди!

— Когда вы поправитесь, я обязательно найду их и отомщу. Я не смогу это так оставить.

— Милая, не нужно. Не трави душу злобой. Им за всё воздастся. Поверь.

Арина не стала спорить. «Воздастся, конечно. С моей помощью,» — подумала она.

Однажды она вышла в магазин всего на десять минут. Когда вернулась, её встретила санитарка, которая снимала постельное бельё с кровати Иваныча.

— Зачем? Я же утром только меняла.

— Дорогая. Он умер. Тромб. Мы даже сделать ничего не успели. Нет его больше.

Сердце Арины сжалось. Она снова осталась одна.

Зная, где лесник хранил свои сбережения, она похоронила его достойно. На следующий день заперла избушку и ушла в город. Её прежняя жизнь казалась далёкой и чужой. Она не собиралась возвращаться к модельной карьере. Теперь она была другим человеком.

Шла она по улице после очередного собеседования, когда её внимание привлёк маленький мальчик. Он смотрел на неё через прутья ограды. Худой, с печальными глазами. Сердце сжалось. Надпись на здании гласила: «Дом-интернат для сирот и детей, оставшихся без попечения родителей».

Ноги сами понесли её туда. Через полчаса сотрудники уже жали ей руку, желая терпения и успехов. Желающих работать в таком учреждении было мало, поэтому Арину приняли без опыта работы и документов.

Дети быстро полюбили её. Она находила подход к каждому, будто сама знала, что значит быть одиноким. Однажды заведующий, Владимир Александрович, пригласил её в свой кабинет.

— Ариш. У меня никаких претензий к тебе и к твоей работе.

— Но…

— Да, есть одно «но». Если придёт проверка, а у тебя нет документов… Шапки полетят. Я сделал пару звонков. Тебе нужно сходить в администрацию. Они восстановят все бумаги.

Арина не стала откладывать. По пути она заметила знакомую фигуру в тени дерева. Артём. Разговор с ним был коротким и холодным.

— Это всё, что ты хотел мне сказать?

— Только попробуй накатать заяву! Я с тобой такое сделаю, что уже не очухаешься!

Арина развернулась и пошла прочь, а он дрожащими руками достал телефон.

Пока Артём договаривался с Сергеем, она вышла и направилась к машине. Ей нужно было забрать остатки своего паспорта из домика лесника.

Они последовали за ней. Когда машина Артёма поравнялась с её авто, Арина надавила на газ. Они не заметили встречную фуру.

Финал был неизбежен. Машина Артёма перевернулась в овраге.

Арина остановилась. Фура затормозила. Пыль оседала медленно, как будто время замерло.

Когда она вошла в больницу, её встретила женщина, сидящая у постели Артёма.

— Вы знакомая Тёмушки?

— Тёмушка? Я пришла убедиться, что вся его злость и жестокость к нему вернулись.

— Да как вы можете? Он парализован ниже шеи. Он до конца дней будет лежать!

— Так даже лучше! В таком состоянии он больше никому не причинит вреда.

Женщина смотрела на неё с ужасом, но Арина уже вышла из палаты.

Вернувшись в интернат, она нашла Владимира Александровича.

— Ариш… Я уж думал, что ты ушла…

— Пока ты скажешь, я на пенсию выйду! И так всё понятно.

Они прожили долгую и счастливую жизнь. Своих детей у них не могло быть, но они воспитали девять детей, усыновлённых из интерната, и до глубокой старости нянчили внуков.

Эта страница жизни была перевёрнута. Навсегда.

— Знак? Знак того, что ты после родов не в себе. У нас ипотека, Лен. Квартира однокомнатная. Я один работаю.

— Лен, ты с ума сошла? У нас своя только родилась! — Алексей раздраженно захлопнул дверцу шкафа. — Какое еще усыновление?

Елена стояла у окна, разглядывая серый февральский день. Роддом находился на окраине их небольшого городка, и из окна палаты открывался вид на унылые пятиэтажки и голые ветви деревьев.

— Ты не видел его, Леш. Такой маленький… Три месяца всего, а уже никому не нужен, — она обхватила плечи руками, словно пытаясь согреться.

Это случилось неделю назад. Елена уже готовилась к выписке с маленькой Дашей, когда услышала детский плач из соседней палаты. Плач был какой-то особенный — надрывный, безнадежный. Словно ребенок уже знал, что его никто не услышит.

— От него мать отказалась прямо в роддоме, — тихо сказала пожилая медсестра Надежда Петровна, заметив интерес Елены. — Ванечка. Здоровенький, просто никому не нужный.

С того дня что-то надломилось в душе у Елены. Она не могла спокойно смотреть на свою спящую Дашеньку, представляя, как в соседней палате лежит такой же малыш, только без мамы. Без ласковых слов, без нежных прикосновений, без любви.

— Леш, давай хотя бы узнаем про документы? Просто узнаем, — Елена повернулась к мужу. — Может, это знак какой-то? Что мы можем помочь…

— Знак? — Алексей невесело усмехнулся. — Знак того, что ты после родов не в себе. У нас ипотека, Лен. Квартира однокомнатная. Я один работаю. Какой еще ребенок?

— Мы справимся, — упрямо сказала Елена. — Я через полгода в школу вернусь, у меня высшая категория…

— Ага, — перебил Алексей. — А пока что будешь сидеть с двумя младенцами. Одновременно. Ты представляешь, что это такое?

В коридоре послышались шаги, и в палату заглянула Виктория — школьная подруга Елены, пришедшая проведать роженицу.

— О, семейный совет? — она окинула взглядом напряженные лица супругов. — Что случилось?

— Лена с ума сошла, — буркнул Алексей. — Хочет взять второго ребенка. Прямо сейчас.

— Какого второго? — не поняла Вика, присаживаясь на край кровати.

— Тут мальчик есть… отказной, — Елена почувствовала, как предательски дрожит голос. — Ванечка. Три месяца ему.

Виктория присвистнула: — Вот это поворот! А что врачи говорят?

— Да ничего пока, — Елена покосилась на мужа. — Мы еще не узнавали. Леша против.

— Естественно против! — взорвался Алексей. — Потому что хоть один человек в этой семье должен мыслить здраво! У нас своя дочь новорожденная, мы с ней-то толком не разобрались, куда еще одного?

В его голосе звучала не только злость, но и страх. Страх перед огромной ответственностью, перед неизвестностью, перед возможными проблемами.

— Леш, ты присядь, — мягко сказала Виктория. — Давайте спокойно поговорим.

Он опустился на стул, провел рукой по лицу: — О чем тут говорить? Это же безумие.

— Почему безумие? — Вика пожала плечами. — Люди и не такое преодолевают. Вон у моей коллеги трое приемных, и ничего — живут, радуются.

— У твоей коллеги муж бизнесмен, если я не ошибаюсь, — желчно заметил Алексей. — А я простой инженер. И квартира у нас не трешка, а однушка в хрущевке.

— Квартирный вопрос решаемый, — задумчиво протянула Вика. — Можно материнский капитал использовать…

— Вик, ты тоже с ума сошла? — Алексей встал. — Какой материнский капитал? Какие приемные дети? У нас своя дочь только родилась! Мы должны все силы ей отдавать, а не распыляться!

В этот момент заплакала Даша. Елена бросилась к кроватке, осторожно взяла дочку на руки. Малышка почти сразу успокоилась, уткнувшись носиком в мамино плечо.

— Вот! — Алексей показал на них рукой. — Вот твоя главная забота, Лен. А ты о каких-то чужих детях думаешь…

— Они не чужие, — тихо сказала Елена, покачивая дочку. — Они ничьи. В этом вся разница.

В палате повисла тяжелая тишина. Было слышно только сопение маленькой Даши и приглушенные голоса в коридоре.

— Леш, — наконец произнесла Виктория. — А давай просто сходим, посмотрим на мальчика? Ты же даже не видел его.

— Зачем? — устало спросил Алексей. — Чтобы потом еще тяжелее было отказаться от этой безумной идеи?

— Затем, что твоя жена уже увидела, — спокойно ответила Вика. — И ты должен понять, что она чувствует. Иначе этот разговор будет вечно вас мучить.

Алексей долго молчал, глядя в окно. Потом медленно кивнул: — Ладно. Давайте посмотрим. Но это ничего не значит, слышишь, Лен? Это не обещание.

— Конечно, — быстро согласилась Елена. — Просто посмотрим.

Они оставили Дашу с Викторией и пошли в соседнее отделение. Пожилая медсестра Надежда Петровна, увидев их, понимающе улыбнулась: — К Ванечке? Сейчас, минутку.

Она скрылась за дверью и вскоре вынесла сверток. Маленький, беспомощный комочек с едва заметными темными волосиками на макушке.

— Вот он, наш отказничок, — ласково проговорила медсестра. — Хотите подержать?

Елена взглянула на мужа. Тот стоял, как окаменевший, глядя на младенца широко раскрытыми глазами.

— Давайте я, — решительно сказала Елена и протянула руки.

Ванечка оказался неожиданно тяжеленьким. Он сонно причмокнул губами и приоткрыл глаза — темно-карие, почти черные.

— Ну, здравствуй, — прошептала Елена.

Она не заметила, как по щеке скатилась слеза.

— Лен… — хрипло произнес Алексей. — Дай и мне…

Он неловко принял малыша, неуверенно поддерживая головку. Ванечка смотрел на него серьезно и внимательно.

— Похож на моего младшего брата, — вдруг сказал Алексей. — Такой же взгляд… Серьезный не по годам.

— У вас есть брат? — удивилась Елена. За пять лет брака она ни разу не слышала о брате мужа.

Алексей помолчал, осторожно покачивая малыша. — Был. Он умер в детстве. Ему было всего четыре…

Что-то надломилось в его голосе. Елена осторожно положила руку ему на плечо: — Почему ты никогда не рассказывал?

— Не хотел бередить… — он запнулся. — Мама после его смерти… В общем, она немного повредилась рассудком. Все твердила, что это она виновата, что недоглядела. А потом… потом появился я. Поздний, нежеланный ребенок. Она так и не смогла меня полюбить по-настоящему.

Теперь многое становилось понятным — и его вечная замкнутость, и натянутые отношения с матерью, и этот страх перед появлением второго ребенка…

— Простите, — деликатно кашлянула Надежда Петровна. — Но мне пора его кормить.

Алексей с явной неохотой отдал малыша. — А… можно нам еще прийти? — спросил он неуверенно.

— Конечно, — улыбнулась медсестра. — Приходите. Ему нужно привыкать к людям.

Они молча вернулись в палату. Вика с любопытством взглянула на них: — Ну как?

— Не знаю, — Алексей потер висок. — Все сложно.

— А по-моему, все просто, — сказала Вика. — Вы же видите — мальчик здоровый, красивый. И вы ему явно понравились.

— Дело не в этом, — Алексей покачал головой. — Дело в ответственности. В готовности. В возможностях, наконец.

— А когда рожают незапланированного ребенка — там что, все заранее просчитано? — хмыкнула Вика. — Жизнь вообще штука непредсказуемая. Главное — желание и любовь. Остальное приложится.

В ее словах была своя правда. Елена посмотрела на спящую дочку, потом на мужа: — Леш, давай хотя бы узнаем про документы? Ничего страшного не случится, если мы просто узнаем.

Алексей долго молчал. Потом тяжело вздохнул: — Ладно. Давай узнаем. Но учти — это не значит…

— Конечно-конечно, — быстро согласилась Елена. — Просто узнаем.

Следующие недели превратились в бесконечную череду разговоров, консультаций и сбора документов. Пока Елена приходила в себя после родов и привыкала к материнству, Алексей, к ее удивлению, взял на себя большую часть бумажной работы.

— Знаешь, — сказал он однажды вечером, укачивая заходящуюся в плаче Дашу, — я тут подумал… Может, нам действительно стоит рискнуть?

Елена замерла с бутылочкой смеси в руках: — Ты серьезно?

— Более чем, — он невесело усмехнулся. — Я много думал последнее время. О своем детстве, о брате… Знаешь, чего я больше всего боялся? Что не справлюсь. Что буду плохим отцом. Что наделаю таких же ошибок, как моя мать.

— Леша…

— Нет, дай договорить, — он покачал головой. — Когда я впервые взял на руки Дашку, я понял — все эти страхи полная ерунда. Потому что любовь… она или есть, или нет. Ее нельзя рассчитать или запланировать. И когда я увидел Ваньку… — он запнулся. — В общем, я понял, что уже не смогу просто так от него отказаться. Забыть. Вычеркнуть.

Елена осторожно подошла к мужу, обняла его сзади: — Я так тебя люблю.

— И я тебя, — он повернулся к ней. — Только учти — будет очень тяжело. Временами просто невыносимо.

— Справимся, — уверенно сказала она. — Вместе справимся.

Они действительно справились. Несмотря на все трудности, бессонные ночи, финансовые проблемы и косые взгляды некоторых родственников. Ванечка оказался удивительно спокойным малышом. Словно чувствовал, как важно сейчас не добавлять хлопот своим новым родителям.

— Повезло вам с характером, — говорила Надежда Петровна, навещая их уже дома. — Не каждый отказник такой. Видно, что родная душа.

Труднее всего было с Алексеевой матерью. Марина Николаевна, узнав о решении сына, устроила настоящую истерику:

— Да вы с ума сошли! — кричала она, размахивая руками. — Чужого ребенка в дом! А вдруг у него наследственность плохая? Вдруг болезни какие? А своя дочь как же?

— Мама, — тихо сказал Алексей. — Ты же помнишь Сашу?

Марина Николаевна осеклась на полуслове. Лицо ее болезненно искривилось: — При чем тут Саша?

— При том, что любой ребенок может умереть. И любой может выжить. Дело не в генах, мама. Дело в любви.

После этого разговора что-то надломилось в их отношениях. Но Алексей, кажется, только вздохнул с облегчением: — Знаешь, — сказал он Елене, — я всю жизнь пытался ей соответствовать. Быть правильным. Удобным. А теперь… теперь я просто хочу быть счастливым. И сделать счастливыми вас.

Время летело незаметно. Дети росли, радуя родителей каждым новым достижением. Даша оказалась живой и бойкой девочкой, настоящей папиной дочкой. А Ваня… Ваня рос удивительно чутким и понимающим мальчиком. Словно та ранняя боль одиночества наделила его особой мудростью.

— Мам, — спросил он однажды вечером, когда ему было уже пять. — А правда, что ты меня в больнице нашла?

Елена замерла. Они не скрывали от детей правду об усыновлении, но и не акцентировали на этом внимание.

— Правда, солнышко, — осторожно ответила она. — А почему ты спрашиваешь?

— Дашка во дворе хвасталась, что она в животике у тебя жила, — серьезно сказал Ваня. — А я вот думаю — может, это я самый счастливый? Ведь меня ты сама выбрала. По любви.

Елена почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Она крепко обняла сына, зарываясь носом в его темные волосы, все такие же густые и непослушные, как в младенчестве: — Конечно по любви, родной. С первого взгляда.

Прошло десять лет. Их маленькая однушка превратилась в уютную трешку на окраине города — пришлось влезть в новую ипотеку, но они справились. Елена вернулась в школу, да не просто учителем — завучем по воспитательной работе. Алексей получил повышение на заводе. Дети росли.

Конечно, не все было гладко. Случались и ссоры, и обиды, и минуты отчаяния. Но они справлялись — вместе, поддерживая друг друга, находя силы в любви и верности своему выбору.

А потом случилось то, что перевернуло их жизнь еще раз.

— Представляешь, — сказала как-то Виктория, забежав к ним на чай, — у нас в школе девочка есть, сирота. Четырнадцать лет, умница, отличница… Детдом расформировывают, а ее никто не берет — большая уже.

— И что с ней будет? — встревожилась Елена.

— В другой детдом переведут, — Вика вздохнула. — А жаль. Она у меня в математическом классе, такие способности…

Елена переглянулась с мужем. И по его глазам поняла — он думает о том же, о чем и она.

— Вик, — осторожно начала она. — А можно с ней познакомиться?

Так в их семье появилась Настя. Худенькая девочка с серьезными серыми глазами и косичками цвета спелой пшеницы. Она долго привыкала к мысли, что у нее может быть семья. Настоящая, любящая, готовая принять ее такой, какая она есть.

— Знаете, — сказала она однажды за ужином, — я ведь никогда не верила в чудеса. А теперь… теперь верю.

Алексей притянул ее к себе, поцеловал в макушку: — И правильно веришь, дочка. Потому что настоящая любовь — это всегда чудо.

Их история не была простой. Но она была настоящей — со всеми трудностями, сомнениями, победами и поражениями. История о том, как один случайный взгляд может изменить не только твою жизнь, но и жизни других людей. О том, что любовь не измеряется генами или кровным родством. О том, что иногда нужно просто довериться своему сердцу и сделать шаг навстречу неизвестности.

— Маргарита, ты опять не помыла чашки? — резкий голос Елены Николаевны разрезал тишину кухни, словно нож масло.

Невестка вздрогнула, едва не порезав палец. Она медленно подняла взгляд от разделочной доски, где аккуратными рядами лежали нарезанные овощи. Её тёмно-карие глаза встретились с холодным взором свекрови.

— Я их вымыла с утра, — тихо ответила Маргарита, стараясь сохранять спокойствие.

Елена Николаевна сидела за столом, выпрямив спину, словно проглотила палку. Её седые волосы были собраны в строгий пучок, а тонкие губы поджаты в выражении вечного недовольства. Рядом с ней устроилась её подруга Зоя — полная женщина с крашеными в рыжий цвет волосами и любопытным взглядом маленьких глаз.

— Ты называешь это чистотой? Взгляни, на них же разводы! — возмутилась свекровь, брезгливо указывая на стоящие на столе чашки.

Зоя покачала головой и шепнула подруге:

— Бедный Тимур, и зачем только он женился на этой неряхе?

Елена Николаевна тяжело вздохнула, словно неся на плечах всю тяжесть мира:

— Ума не приложу. Пришла в наш дом с одним пакетом, приживалка.

Маргарита сжала губы, чувствуя, как к горлу подкатывает комок обиды. Она вспомнила, как впервые переступила порог этого дома — молодая, влюблённая, полная надежд на счастливую семейную жизнь. Тогда она и представить не могла, что ждёт её за этими стенами.

— Маргарита, завари нам чай, да смотри, в чистые кружки налей! — приказала свекровь тоном, не терпящим возражений.

— Хорошо, — покорно ответила невестка, ставя чайник.

За окном шелестели листвой высокие тополя, словно перешёптываясь о чём-то своём. Тёплый летний ветерок доносил аромат цветущих в палисаднике роз. Но Маргарите было не до красот природы — она механически выполняла привычные действия, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.

Через несколько минут она разлила ароматный чай по кружкам и осторожно поставила их на стол перед женщинами.

— А молоко где? — недовольно поинтересовалась Елена Николаевна, окидывая невестку презрительным взглядом.

— Тимур всё выпил утром, — виновато пояснила Маргарита, опуская глаза.

— Ну так сходи и купи! — рявкнула свекровь. — Что за хозяйка без молока в доме?

— Но лифт не работает, а я на седьмом месяце… — попыталась объяснить невестка, машинально положив руку на округлившийся живот.

— Ничего, прогуляешься заодно. Давай, шевелись! — безапелляционно заявила Елена Николаевна.

Маргарита тяжело вздохнула и, сняв фартук, отправилась в магазин. Она уже привыкла к постоянным придиркам и унижениям со стороны свекрови, но сейчас, будучи беременной, всё воспринималось особенно болезненно.

Спускаясь по лестнице, она размышляла о своей жизни. Красивая брюнетка с выразительными тёмно-карими глазами, Маргарита всегда привлекала внимание мужчин. Но её сердце навсегда покорил Тимур — высокий светловолосый красавец с пронзительными голубыми глазами. Их любовь вспыхнула ярко и стремительно, как пламя. Вот только Маргарита не учла одного — между ней и её счастьем встала властная и деспотичная свекровь.

«За что она меня так ненавидит? — думала Маргарита, осторожно ступая по обшарпанным ступенькам. — Неужели я настолько плохая жена для её сына?»

Слёзы обиды катились по её щекам, но она упрямо шла вперёд, зная, что дома ждёт очередная порция оскорблений. Она любила Тимура и ради него была готова терпеть всё, но иногда так хотелось сбежать куда глаза глядят…

Вернувшись с молоком, Маргарита застала свекровь и Зою за оживлённой беседой. Они даже не заметили её появления, увлечённые обсуждением последних сплетен.

— Представляешь, Танька своего муженька застукала с любовницей! — делилась новостями Зоя, возбуждённо размахивая руками.

— Да ну? И что теперь? — жадно спросила Елена Николаевна, подавшись вперёд.

— Да что… Поставила вещички и выставила за дверь, — хихикнула Зоя. — Правильно, нечего всяким проходимцам потакать.

Маргарита молча поставила молоко на стол и вышла, не желая слушать сплетни. Она знала, что Тимур любит только её, и никогда не променяет жену на какую-то любовницу. В отличие от своей свекрови, готовой поверить любой грязной сплетне.

За год до событий.
Сумерки окутывали комнату, когда раздался взволнованный голос Тимура:

— Мама, ты опять за своё? Маргарита — моя жена, и я её люблю! — возмутился он, сжимая кулаки.

Елена Николаевна поджала губы, её взгляд стал острым, как лезвие:

— Сынок, она тебе не пара. Загубит твою жизнь, вот увидишь, — процедила она сквозь зубы.

За дверью застыла Маргарита, брюнетка с тёмно-карими глазами, полными тревоги. Её сердце сжалось, словно его стиснула ледяная рука.

Позже, когда тени сгустились ещё больше, она шепнула мужу:

— Тимур, твоя мать опять меня ругает, — её голос дрожал, как осенний лист.

Голубые глаза Тимура оставались холодными, как зимнее небо:

— Ты сама виновата. Не умеешь с ней ладить, — отрезал он.

Дни тянулись, словно густая патока. Когда Тимура не было дома, Елена Николаевна не стеснялась в выражениях:

— Убирайся из моего дома, приживалка! — её крики эхом отдавались в пустых комнатах.

Маргарита чувствовала себя птицей в золотой клетке. Однажды, собрав всю свою храбрость, она предложила мужу съехать.

— Нет! И не смей так говорить о моей матери! — взорвался Тимур.

— Но она меня гнобит, когда тебя нет рядом, — пыталась объяснить Маргарита, её голос дрожал, как струна.

— Не наговаривай. Моя мать — святая женщина, — отрезал муж.

А в это время Елена Николаевна изливала душу подруге Зое:

— Эта неполноценная невестка — настоящая царица драмы. Бедный мой сынок!

— Ох, свекровь, свекровь… — вздыхала темно-рыжая Зоя. — Может, познакомишь Тимура с моей дочерью?

Маргарита чувствовала себя в ловушке, словно муха в паутине. Ни мужа, ни свекровь она не могла переубедить. Оставалось лишь терпеть и надеяться, что однажды лёд растает. Ведь у них с Тимуром ещё будут дети — внуки и внучки Елены Николаевны. Может, тогда сердце свекрови смягчится?

Солнечные лучи едва пробивались сквозь тяжёлые шторы, когда воздух в комнате сотряс пронзительный крик:
— Ах ты, неполноценная! Только и знаешь, что по дому слоняться! — Елена Николаевна, словно разъярённая фурия, обрушилась на невестку.

Маргарита, сжавшись, как испуганный зверёк, пыталась оправдаться:

— Мама, прекратите! Я вот только получила диплом, скоро найду работу, — её голос дрожал, как осенний лист.

— Какая я тебе мама? Приживалка! Убирайся из моего дома! — слова свекрови хлестали, будто удары кнута.

Маргарита вылетела из квартиры, словно подхваченная ураганом. На улице её встретила подруга Юрка, чьи рыжие кудри пламенели в лучах заходящего солнца.

— Что случилось? — спросила Юлька, тревожно вглядываясь в заплаканное лицо подруги.

— Свекровь опять… Не могу больше это терпеть, — всхлипнула Маргарита.

— Пойдём, проветришься, — Юлька взяла подругу под руку.

Внезапно Маргариту скрутил приступ тошноты.

— Тебе плохо? — встревожилась Юлька. — Давай в больницу сходим.

В больничном кабинете, пахнущем лекарствами, врач осмотрел Маргариту и произнёс волшебные слова:

— Поздравляю, вы беременны!

— Я стану мамой? — прошептала Маргарита, не веря своим ушам.

Дома её ждал Тимур, чьи голубые глаза светились любовью.

— Тимур, у меня новость… Я беременна! — выдохнула Маргарита.

— Это правда? Как я рад! — Тимур заключил жену в объятия.

Их счастье было прервано появлением Елены Николаевны:

— Что я слышу? Ты беременна? — её голос звенел от злости. — Нет, только не это! Избавься от ребёнка немедленно!

— Мама, что вы такое говорите? — возмутился её сын. — Мы с Ритой давно хотели ребёнка.

— Сынок, ты не понимаешь! Эта женщина не достойна быть матерью твоего ребёнка! — глаза свекрови метали молнии.

— Хватит, мама! Рита будет прекрасной матерью, — твёрдо заявил Тимур.

— Ты ещё пожалеешь об этом! — прошипела Елена Николаевна и исчезла, словно призрак.

— Не слушай её, любимая, — Тимур нежно гладил жену по волосам. — Скоро у нас будет малыш, мы станем настоящей семьёй.

— Спасибо, что поддержал меня, — улыбнулась сквозь слёзы Маргарита.

— Я всегда буду на твоей стороне. Ты моя царица, — прошептал Тимур, заключая жену в объятия, словно оберегая от всех невзгод.

Прошло несколько месяцев, и осень снова окрасила город в золото и багрянец.
В квартире Елены Николаевны вновь разразилась буря:

— Ты опять забыла купить молоко, неполноценная! — голос свекрови резал воздух, словно острый нож.

Маргарита, чей округлившийся живот напоминал спелый плод, тихо ответила, поглаживая его:

— Простите, я сейчас схожу.

— Убирайся с глаз моих, приживалка! — не унималась Елена Николаевна, её слова жалили, как рой разъярённых ос.

Маргарита вышла из дома, вздохнув с облегчением. На седьмом месяце беременности каждый шаг давался с трудом, но свежий воздух был бальзамом для измученной души.

В магазине мир вдруг закружился перед глазами Маргариты, словно карусель.

— Девушка, вам нехорошо? — донёсся до неё чей-то встревоженный голос.

Ответ застыл на губах Маргариты, когда тьма поглотила её сознание.

— Вызовите скорую! — прорезал воздух чей-то крик.

В больнице, пропахшей антисептиками, врач осмотрел Маргариту и вынес вердикт:

— Вам нужно лежать на сохранении.

Тем временем в квартире Елена Николаевна, словно коршун, нашла медицинские документы невестки.

— Тимур, иди ко мне! — приказала она сына, и в её голосе звучало торжество.

— Что случилось, мама? — отозвался Тимур.

— Твоя жена родит инвалида! Вот, смотри, — она протянула бумаги, как улику на суде.

— Как такое возможно? — Тимур побледнел, словно полотно.

— Сынок, тебе нужно срочно расстаться с ней. Иначе всю жизнь будешь содержать больного ребёнка, — шептала Елена Николаевна, как змея-искусительница.

Тимур задумался, его лицо окаменело. Он и так в последнее время смотрел на жену, как на чужую.

— Ты права. Я поеду в больницу.

В палате Маргарита увидела мужа, и её лицо озарилось, словно солнечным лучом:

— Тимур, как я рада тебя видеть!

— Рита, — начал он, и его голос был холоден, как лёд, — я хочу развестись.

— Что? Почему? — слова Маргариты повисли в воздухе, как разбитые мечты.

— Так будет лучше для всех. Вот, подпиши заявление.

Маргарита поняла, что проиграла эту битву и довольная свекровь теперь наверняка празднует победу. Она молча взяла ручку, словно подписывая себе приговор.

— Хорошо, я подпишу, — сказала она дрожащим голосом. — Но знай, что ты отказываешься не только от меня, но и от своего ребёнка.

— Это твои проблемы, — бросил Тимур и вышел из палаты, словно захлопнув дверь в прошлую жизнь.

Маргарита осталась одна, гладя живот и глотая слёзы, горькие, как полынь.

— Ничего, малыш, — прошептала она, и её голос был полон нежности. — У нас всё будет хорошо. Мама тебя никогда не бросит.

Маргарита родила ребенка без осложнений.
Её выписали, но куда идти она не знала

Золотые лучи весеннего солнца ласкали лицо Маргариты, когда она, прижимая к груди новорождённого сына, стояла на пороге дома мужа. Её сердце трепетало, как крылья пойманной птицы, а в глазах застыла немая мольба.

— Убирайся из моего дома, неполноценная! — пронзительный крик Елены Николаевны разрезал воздух, словно острое лезвие.

— Пожалуйста, нам некуда идти, — шептала Маргарита, её голос дрожал, как осенний лист на ветру.

— Мне всё равно! Ты здесь не нужна, приживалка! — свекровь выплёвывала слова, будто ядовитые стрелы.

Внезапно, словно тень, возник Тимур. Его взгляд, холодный как лёд, скользнул по жене и ребёнку.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он тоном, от которого стыла кровь в жилах.

— Тимур, помоги нам, — взмолилась Маргарита, её глаза блестели, как росинки на траве.

Муж, не проронив ни слова, достал деньги и протянул ей, словно подачку:

— Вот, возьми и уходи. Немедленно!

Маргарита, глотая слёзы горькие как полынь, взяла деньги и вышла. Она купила билеты и поехала к отцу, который лет десять назад запил, от чего её мать заболела и скором времени скончалась.

— Папа, это я, — робко произнесла она, стоя на пороге его дома, как путник, нашедший оазис в пустыне.

Отец, увидев дочь с ребёнком, расплылся в улыбке, тёплой как летнее солнце:

— Доченька! Внук! Заходите скорее!

Время летело, как песок сквозь пальцы. Полгода пролетели незаметно, и вот однажды тишину разорвал пронзительный звонок телефона.

— Алло, — ответила Маргарита, её голос звучал мягко, словно шёлк.

— Это я, — услышала она дрожащий голос свекрови, похожий на осенний листопад. — Тимур попал в аварию.

— И что? — холодно спросила Маргарита, её тон был острее бритвы.

— Как что? Он же твой муж! — воскликнула Елена Николаевна, голос её дрожал, как струна.

— Бывший муж. Вы сами требовали развода, помните? — ответила Маргарита, каждое слово падало, как камень в тихий пруд.

— Да как ты можешь! — закричала свекровь, её голос взвился, словно пламя. — Чтоб ты была проклята!

Маргарита выключила телефон, отрезая себя от прошлого, как садовник обрезает сухие ветви.

Прошло ещё полгода, и весть о смерти Тимура донеслась до Маргариты, словно эхо далёкого грома. Она вздохнула с облегчением, как будто сбросила тяжкий груз с плеч.

Прошёл месяц, тихий и спокойный, как гладь озера в безветренный день. Но вдруг в дверь постучали, нарушая умиротворённую тишину.

— Здравствуй, — сказала Елена Николаевна, её голос звучал тише шороха листьев. — Я хочу видеться с внуком.

Маргарита рассмеялась, и её смех прозвенел, как хрустальные колокольчики:

— У вас нет внука. Вы же хотели, чтобы я сделала аборт, помните?

Она тут же захлопнула дверь перед носом рыдающей свекрови, отсекая прошлое, как отсекают больную конечность.

Елена Николаевна осталась одна, брошенная всеми, как увядший цветок. Болезнь, словно ядовитый плющ, оплела её тело и душу. Вскоре она угасла, как догоревшая свеча.

Маргарите пришло письмо от нотариуса, будто весточка из прошлой жизни.

— Ваш сын — единственный наследник квартиры Елены Николаевны, — сообщил нотариус, его слова звучали сухо, как шелест осенних листьев.

«Хоть что-то хорошее она сделала», — подумала Маргарита, и эта мысль промелькнула в её голове, словно луч солнца сквозь тучи.

Маргарита улыбнулась, и её улыбка была яркой, как первые весенние цветы. Несмотря на все трудности, похожие на бурный поток, она была счастлива. У неё был любимый сын, драгоценный как алмаз, поддержка отца, крепкая как дуб, и новые друзья, верные как северная звезда.

А бывшая свекровь и муж остались в прошлом, растворившись в тумане времени, как страшный сон растворяется с первыми лучами рассвета. Жизнь Маргариты теперь была полна надежд и радости, словно чистый холст, на котором она могла нарисовать новую, прекрасную картину своего будущего.

Скоро лето. Кира не любила это время года. Не потому что было жарко, просто летом Женя почти совсем не приезжал домой.
Кира и Женя были женаты уже семь лет. Жили, в общем-то, хорошо, почти не ссорились. Кира была благодарна Жене, что не побоялся, взял ее с маленьким ребенком. Олежке было тогда всего около года. Папа мальчика, Антон, узнав о беременности подруги, тут же исчез с поля зрения, на звонки не отвечал, дома дверь не открывал. Тогда Кира пришла к нему на работу, она просто хотела посмотреть ему в глаза, а будущий папаша, увидев ее, так затрясся, что она даже рассмеялась: – Да не переживай, Антоша, ничего мне от тебя не нужно, это не твой ребенок. . .. – Я знал, знал! – закричал Антон с облегчением, и победно оглянулся на сослуживцев, с интересом наблюдавших за их разговором, – Ты хотела на меня чужого ребенка повесить, не выйдет!
– Это не твой ребенок, а мой, – спокойно ответила ему Кира, – У таких, как ты, родных детей не бывает, для них все дети чужие.
Антон хватал воздух ртом, не зная, как ответить Кире, а наблюдавшие с презрением отвернулись от него и разошлись по своим делам. Кира тоже ушла, чтобы больше никогда не видеть этого, как казалось раньше, любимого человека.
Когда Олежке было полгода, Кира попросила свою маму, которая была на пенсии по инвалидности, сидеть с малышом, а сама вышла на работу. Она до декрета работала в мебельном магазине и ее с радостью взяли обратно. Таких ответственных и приятных в общении работников найти очень трудно. Там она и познакомилась с Женей Волковым. Он привозил в их магазин мебель с фабрики.
Кира сразу рассказала Жене о сыне, он даже ничуть не смутился, только серьезно сказал:
– Вот женимся, родишь еще мальчика. А потом и девочку. Я детей люблю.
Кира даже опешила, не ожидала она такого быстрого предложения. И сама не готова была к замужеству. Но решила, что надо соглашаться, пока предлагают, к тому же Женя парень симпатичный, серьезный и зарабатывает хорошо, ведь работает он на своей машине. А одной ей трудно в жизни будет с малышом, мама часто болеет, и сколько сможет сидеть с Олежкой, неизвестно. Так что уже через три месяца Кира стала Волковой.
На удивление, замужем ей понравилось. Женя был работящий, не скандальный, а главное, не ревнивый. Но Кира и не давала ему поводов для ревности. Она была верной женой. И надеялась, что муж тоже не посмотрит на сторону. Когда она однажды спросила мужа, не изменяет ли он ей, он засмеялся и ответил, что если она растолстеет и будет ходить дома в старом рваном халате, тогда он подумает над этим. Кира успокоилась, в старом рваном халате она дома, точно, никогда ходить не будет.
Так прошло семь лет.
Женя за это время купил другой грузовик, теперь он ездил по все стране, перевозил разные грузы. Зарабатывал хорошо, но дома бывал мало. Кира открыла свой мебельный магазин, и, чтобы не скучать, много работала. Олежке было уже восемь лет, рос он хорошим, добрым мальчиком, занимался спортом. Даже уже имел несколько медалей. Олег любил Женю, хоть и знал, что он ему не родной отец. И очень старался, чтобы папа гордился им.
Но вот Кира родить сына или дочь Жене так и не смогла. Еще пять лет назад они оба обследовались и врачи сказали, что, скорее всего, у них просто банальная несовместимость. Кира не очень трагично отнеслась к этому известию, ведь, у нее уже был сын, но она чувствовала огромную вину перед Женей. Она обещала ему ребенка. Он так надеялся и ждал. Когда он понял, что общих детей у них не будет, то как-то скис, поник, но через пару лет опять воспрял духом, повеселел. Стал даже более заботливым, чем раньше, интересовался делами в магазине, успехами Олежки, чему Кира была очень рада. Она с удовольствием ему все рассказывала, шутила. Кира была счастлива, что Женя смог смириться с тем, что у них не будет детей и стал прежним.
Родители Жени жили в ста километрах от их городка в небольшом селе. Женя очень часто проезжал мимо них и постоянно оставался там на ночь, а то и не на одну. Кира даже немного обижалась на мужа, мол, у родителей он чаще бывает, чем дома, но успокаивала себя тем, что Нина Степановна и Иван Сергеевич уже пожилые, ведь им было за шестьдесят. Жили они в своем, довольно старом уже доме, им часто нужна была помощь сына. Кира не ругалась с мужем из-за этого, она боялась опять расстроить Женю, помнила те два года его уныния. После стольких лет прожитых вместе, Кира была не только благодарна мужу, она его любила, по-настоящему, всей душой. И даже представить себе не могла, что они могли бы расстаться. Ей было тяжело жить так, в постоянной разлуке, но, ради Жени, она была готова на все.
В тот майский вечер Кира почувствовала какую-то тревогу. Она не понимала, чем это было вызвано. Может мыслями о том, что летом Женя почти не приезжает домой, а она стала тяжелее переносить его отсутствие? Кира набрала номер мужа по сотовому:
– Женечка, ты где сейчас? У родителей? А почему голос такой? Что-то случилось? Но я же только спросила, извини, если обидела. Пока.
Кира смотрела на потухший экран телефона и чуть не плакала. Муж никогда не разговаривал с ней так грубо, как сегодня. А ведь она только и спросила, почему у него такой грустный голос. Кира не знала, что делать, она металась по дому, потом не выдержала, на своей машине отвезла Олежку к бабушке, а сама поехала в село, где жили родители Жени.
Приехала Кира туда поздно вечером. Грузовика мужа около дома уже не было.
Она очень огорчилась, зря проехала такое расстояние. Но все же постучала в дом. Нина Степановна очень удивилась, почему-то смутилась, но гостеприимно распахнула дверь. Потом накрыла стол и они сели пить чай. Иван Сергеевич уже спал, поэтому они не шумели и тихо разговаривали. Кира хотела было рассказать свекрови о своей тревоге, как вдруг из комнаты вышла маленькая заспанная девочка лет трех, очень похожая на Ивана Сергеевича и Женю. Девочка терла глаза, хныкала и звала маму. Нина Степановна тут же вскочила и подхватила девочку на руки, стала убаюкивать ее, ласково напевая простую песенку.
Кира удивилась, откуда здесь ребенок? Дождалась, пока свекровь уложит малышку и спросила об этом.
– Это дочка нашей родственницы, Люды, – торопливо ответила Нина Степановна, – Она погибла несколько дней назад. Кроме нас у нее никого нет, вот мы и забрали Катеньку.
– Вы хотите ее оставить у себя? – сочувственно спросила Кира, – Не тяжело вам будет? Все-таки она еще совсем маленькая. И где ее папа?
Свекровь что-то хотела ответить, но тут вышел из спальни Иван Сергеевич, видимо его разбудила Катя. Свекор увидел Киру и замер в дверях. Кира подошла и поцеловала его в щеку:
– Вы уж извините, что мы Вас разбудили, Катюшка просыпалась. Она такая хорошенькая, жалко ее маму. Вы молодцы, что не бросили малышку, но я говорю маме, тяжело вам с ней будет, не молоденькие вы уже.
Иван Сергеевич как-то странно посмотрел на жену, а Нина Семеновна поспешила объяснить:
– Я рассказала Кирочке, что Люда, наша родственница погибла, вот мы и забрали Катеньку к себе.
Иван Сергеевич ничего не ответил, молча кивнул Кире, почему-то махнул рукой и ушел обратно в свою спальню.
Кира подумала, что свекор расстроен смертью Люды, поэтому не обратила на все это внимание. Она повернулась к Нине Степановне:
– Мама, я сегодня у вас останусь ночевать, можно я посплю в комнате с Катюшкой? Присмотрю за ней. Хорошо?
Свекровь помялась, но кивнула.
Всю ночь Кира не спала, она смотрела на спящую девочку, тихонько гладила ее по светлым волосикам и уже знала, что скажет завтра мужу и его родителям.
Приняв решение, Кира, уже под утро, заснула.
Проснулась она от того, что кто-то на нее смотрит. Резко открыв глаза, она увидела стоявшего рядом с ее кроватью, мужа. Он смотрел на Киру и спящую рядом с ней малышку, смотрел напряженно и с каким-то страхом.
– Женечка, – с мольбой улыбнулась Кира, – Давай ее заберем? Пожалуйста, я смогу ее воспитать, правда.
Женя резко отвернулся и вышел из спальни. Кира быстро оделась и побежала за ним. Нашла она его во дворе. Он сидел на скамейке под старой березой и на глазах его были слезы.
– Прости меня, – тихо сказал он Кире, когда она присела с ним рядом, – Прости.
– За что? – удивилась Кира, – Ты не хочешь ее забирать? Я понимаю, что ты хотел своего ребенка, но не получилось у нас, значит судьба у нас такая. А Катенька на тебя даже похожа, она будет нам самая родная, вот увидишь!
Женя закрыл глаза и скрипнул зубами:
– Она похожа на меня, потому, что она моя дочь, – выкрикнул он, – Прости. Я люблю тебя, правда. Это и было всего один раз. Глупо и случайно. Люда жила со старенькой бабушкой в соседнем поселке. Я ездил туда к товарищу на юбилей, и сам не понял, как так получилось. Потом Люда сказала, что беременна и твердо решила родить ребенка. Сказала, что я все равно буду ее мужем. Я ей ответил, что на ребенка согласен, буду помогать, но с тобой никогда не разведусь. Я ее не любил, – Женя тяжело вздохнул, не поворачиваясь к Кире, он боялся посмотреть ей в глаза, и продолжил: – Мои родители знали о Кате, осуждали, конечно, меня, ведь они очень тебя любят, но уже что сделано, то сделано. А тут Люда. Она не умерла, просто позавчера она привезла Катеньку сюда с вещами и нотариально оформленным отказом от дочери в пользу меня. Видите ли, она выходит замуж за иностранца и везти с собой ребенка не хочет. Да и вообще, она ей не нужна, раз я не согласился жениться на ней. А я не знал, что делать. Тебе признаться боялся, родители уже пожилые. Катю могут оставить со мной, только если ты согласишься на ее удочерение, я узнавал.
Кира была ошеломлена. Она ничего не ответила Жене. Встала, медленно пошла в дом, зашла в комнату к спящей Катеньке и присела рядом с девочкой. Ей хотелось ненавидеть малышку, она искала в ее хорошеньком личике чужие черты лица, но видела только схожесть с Женей. Родным, любимым Женей. Кира тихо заплакала. Она закрыла лицо ладонями, слышала, как слезы текут сквозь пальцы, но не вытирала их, будто надеялась на то, что они смоют ее обиду. Вдруг она почувствовала теплое прикосновение к своей руке. Кира убрала ладони и увидела, что девочка смотрит на нее огромными синими глазками и улыбается:
– Не пачь, я же не пачу. Давай, я тебе косичку запету.
Кира и правда, перестала плакать, она представила, как Катюшка сидит на казенной кроватке в детском доме, плачет, но никто не обращает на нее внимания, передернула плечами, быстро вытерла слезы и мягко обняла малышку:
– А давай, лучше я тебя расчешу, косички я пока заплетать не умею, но обязательно научусь.
Вскоре по решению суда Кира и Женя удочерили Катю. Олежка был очень рад сестренке, он сказал, что будет ее защищать, ведь теперь он старший брат! Женя перестал ездить по рейсам, он и Кира вместе занялись магазином и вскоре открыли еще один.
Кира, конечно, не смогла забыть измену мужа, но простила его и никогда не упрекала, она видела, как искренне он чувствовал свою вину.
В конце декабря Кира с Катюшкой пришли домой с Новогоднего утренника. Катя была счастлива, потому что Дед Мороз подарил ей большущую коробку конфет. Она подбежала к папе, обняла его и громким шепотом сказала:
– Папочка, знаешь, что я попросила у Деда Мороза? Еще одного братика, ну или сестричку.
Женя испуганно посмотрел на Киру и ответил дочери:
– Малыш, он не сможет выполнить твое желание, попроси что-нибудь другое.
– Ну почему не сможет? – хитро улыбнулась Кира, – Разве можно отказать такой замечательной девочке?
Женя замер, глядя на жену, а она засмеялась и кивнула. Когда Олежка пришел с тренировки, он увидел, что папа, счастливо смеясь, кружит маму на руках по комнате, а сестренка, вся измазанная шоколадом, сидит на диване и пожимает плечиками. Мальчик сел рядом с Катюшкой, взял у нее конфету и сказал:
– Классные у нас родители, правда, сестренка?
Автор неизвестен

Однажды я снимала на лето половину дома в деревне.
И был у меня пес «дворянских» кровей, проще говоря, дворняга — Бобик. Он был очень любопытен и непоседлив.
А на соседней половине жили хозяева дома, и у них был любимец — кролик Кеша какой-то редкой породы, белый и пушистый. Стоил он 300 долларов.
Соседи в нем души не чаяли, кормили по-особому, причесывали… Клетка с кроликом стояла в саду, и Бобик часто там крутился — изучал странного зверя.
И вот однажды сижу я на веранде, и вдруг вижу — бежит мой пес — весь в грязи, в земле — и тащит в зубах того самого дорогущего кролика — дохлого, естественно, и чумазого. Ну все, думаю, кранты! Добрался-таки до Кешки!
Сразу вспомнились 300 баксов — где я возьму такие деньги…

Тогда мне пришла в голову идея: отняла кролика, наказала собаку и стала отмывать несчастного Кешку шампунем. Потом высушила его феном, расчесала, и — тихонько-тихонько — стала пробираться на соседскую территорию.
Посадила кролика в его клетку, стараясь придать ему естественную позу, и для правдоподобия сунула ему в зубы морковку. Потом быстро вернулась к себе и сижу — жду, что будет дальше. Час проходит, другой, третий…
Вдруг — стук в дверь.
Открываю — на пороге стоит сосед — белый как мел, глаза квадратные…
Ну, думаю, началось! А сосед говорит:
— Маша, представляешь — вчера умер наш Кеша, мы похоронили его в саду… А сейчас я смотрю — он сидит в своей клетке и, как ни в чем ни бывало, ест морковку… Маша, у тебя есть валидол…

Мы и наши питомцы

Михаил уже серьезно опаздывал на совещание. Пускай он владеет миллионами, однако он всё еще остается пунктуальным человеком, который уважает своих коллег и старается для общего блага. Вот только его крутая машина заглохла прямо посреди снежной бури, а телефон, как назло, полностью разрядился. Мужчина выскочил из авто и оглянулся в поисках какого-то кафе. Возможно, там он сможет зарядить телефон и вызвать себе такси. Вот такие казусы случаются даже с самыми богатыми людьми города. Без телефона Миша как без рук, и ничего здесь не поделаешь.

Рядом не было ни одной открытой кафешки, отчего-то улица была практически пустынной в этом плане. Рядом находился лишь продуктовый магазин, из тех, что были раньше. Никакого самообслуживания, и, конечно же, только наличка. Мишка вздохнул и уныло пошел вдоль дороги, пытаясь согреться в дорогом, но тонком пальто. Ему не было смысла тепло одеваться, ведь он практически всегда ездил в своей машине.

Навстречу молодому мужчине шла бабушка. Михаил даже не сразу заметил ее в снежной буре. Бабуля пыталась разглядеть что-то на экране своего маленького телефончика, который был будто из прошлого века. Михаил с сомнением глянул в сторону бедной старушки и всё же решился:

Бабушка, а можно с вашего телефона такси вызвать? Машина застряла в снегу и заглохла, а мой мобильный разрядился совсем.

Миша не ожидал положительного ответа. Обычно такие бабушки оказываются весьма подозрительны. Однако в этот раз ему улыбнулась удача. Бабушка улыбнулась и протянула парню телефон. Михаил радостно взял маленькую трубочку и набрал номер своего водителя, чьими услугами он изредка пользовался. Бабушка дождалась конца разговора и попросила у мужчины немного денег на еду. Отдав мобильный, Миша вместе с ним протянул пару крупных купюр.

Почему старые серьги заполонили мысли миллионера
Пока старушка прятала телефон в сумочку, ветер усилился еще больше и сорвал платок с ее седых волос. Михаил поймал платок и уже собирался вручить испуганной старушке, когда заметил на ее ушах красивые серьги. Они были необычными: круглые зеленые камешки в обрамлении ангельских крыльев. Уникальное украшение… которое он точно где-то уже видел. И видел не раз!

Рядом засигналила машина. Из нее выскочил Вася, личный водитель, и практически затолкал босса в теплый салон. При этом он приговаривал что-то на тему того, что нельзя вот так вот на морозе стоять. Миша ошеломленно назвал место назначения Васе и углубился в свои мысли. Василий быстро доехал до офиса и высадил начальника. А того сразу увлекали всякие важные дела, которых накопилось немало, пока Михаил Иванович ждал машину.

Вечером уставший бизнесмен вернулся домой и лег спать. День был насыщенный событиями, и мозг требовал разрядки. Обычно Миша спал очень крепко, но этой ночью проснулся. Ему приснилась его прабабушка, которую он видел всего пару раз в жизни. В ее ушах были те самые серьги. Она сказала правнуку, что эти серьги несколько столетий хранились в их семье и были утеряны еще до войны.

Вещие сны про старые серьги
Миша проснулся в поту, не понимая, где он и что происходит. Странный сон был благополучно забыт на пару дней. Однако через неделю сон приснился снова. Михаил стал беспокойным и тревожным. Он не понимал, почему ему снится эта история, в которой точно нет ни слова правды.

Однако мысли о сережках стали настолько навязчивыми, что мужчина решил выяснить хотя бы что-то. Он поднял семейные архивы, однако нигде не было упоминания каких-либо сережек. Из самых древних документов было лишь свидетельство о рождении прабабушки, которую звали Ангелиной, и старое фото. На нём сложно было что-либо разглядеть, и все же Миша увидел их! Те самые сережки были в ушах у молодой девушки с длинными волосами. Красотка явно специально заправила боковые пряди за ушки, чтобы фотограф смог запечатлеть ее необычное украшение.

Жизненная мудрость: чему нас учит эта история?
На следующий день Миша отправился на ту же улочку, где встретил старушку. Он провел в своем авто целый день, пытаясь высмотреть женщину. Под вечер ему улыбнулась удача. Подбежав к бабушке, молодой человек поздоровался, с радостью отмечая, что она его узнала. Михаил рассказал ей о снах и о своих догадках. Тогда старушка улыбнулась и сняла сережки со своих ушей. Она сказала, что ночью к ней приходила лучшая подруга ее матери и попросила отдать свои серьги молодому мужчине, который о них спросит.

Вот такие истории порой случаются с обычными реальными людьми. Конечно же, Миша отблагодарил старушку на славу: он купил бабушке квартиру в центре города и обеспечил деньгами на долгое время. А с появлением сережек в его жизни начали происходить чудесные изменения: он наконец нашел большую любовь. Ей он и подарил те самые сережки. Двойняшек, которые родились у пары, назвали Ангелиной и Эллой. В честь лучших подруг, которые дружили много лет назад.

Валентина проснулась, сладко потянулась. Вспомнила о том, что сегодня их с дочкой ждёт приятный день.

Стояло лето, и Валя уже несколько дней была в долгожданном отпуске. А сегодня вместе с десятилетней Полинкой они должны поехать в гости на дачу к подруге Ларисе, которая уже давно звала Валю к себе.

Женщину не омрачал даже тот факт, что несколько месяцев назад она развелась с мужем Андреем. Уже не омрачал. Хотя первое время она очень расстраивалась.

Дача подруги располагалась недалеко от города, и Лариса с мужем и детьми жили там постоянно. А сегодня, в субботу, решили собрать у себя друзей и знакомых по случаю дня рождения старшей дочки.

— Полина, хватит дрыхнуть! — попыталась разбудить дочку Валя, зайдя к ней в комнату. — Давай поднимайся, дел полно, мы сегодня едем в гости.

— Ну, мам! — недовольно протянула дочь, не открывая глаза. — Дай поспать…

— Нет, хватит. И так уже мы с тобой залежались. А нам ещё нужно в магазин съездить и подобрать что-нибудь в подарок Ларисиной дочери Даше.

После третьей попытки разбудить дочь Валя наконец-то смогла это сделать. Девочка кое-как поднялась и нехотя поплелась в ванную умываться.

Как же Полина была похожа на своего отца! И внешностью, и характером, и даже привычками. Андрея тоже утром пушкой надо было будить. Но теперь это уже не её проблема. Всё в прошлом. Теперь он живёт со своей матерью, вот пусть у свекрови и болит голова о своём взрослом сыне.

Валя пошла на кухню готовить завтрак, а сама невольно вспомнила о том, как они с Андреем дошли до развода. Ведь по меркам всех знакомых, у них была идеальная семья. Оба хорошо получали на своих работах, воспитывали чудесную дочку, жили в своей квартире. А семью вот не сохранили. Не смогли.

Валентина удивлялась тому, как долго она не видела истинную сущность своего мужа. И как могла вообще связать жизнь с таким эгоистом.

Андрей любил только себя и считал, что весь мир должен крутиться вокруг его персоны. А все близкие должны ублажать и прислуживать ему, забывая о своих потребностях и желаниях.

— Почему дома бардак? — недовольно спрашивал он у супруги вечером после работы.

— Ну потому что я тоже только пришла. Я тоже работаю. И уроки с дочкой потом учу. А ещё ужин надо приготовить. Ты-то этим не будешь заниматься! Не обязательно кричать, можно вместе убраться, — не желая скандалить, отвечала Валя.

— Опять вовремя не постирала мою спортивную форму! В чём мне на тренировку теперь идти? — возмущался Андрей.

— Слушай, ну ты тоже не беспомощный, мог бы кинуть в машинку свою форму после тренировки и нажать на кнопку. В чём проблема-то? Я не могу обо всём помнить. На работе проблемы, дома тоже дел полно. Ты мне не помогаешь, только требуешь и требуешь. И орёшь при этом как ненормальный.

— Я для чего женился? Чтобы самому себе стирать? Да ещё и убираться в квартире? — задавал муж обидный вопрос.

— Я думала, что ты женился, потому что любишь меня, — уже со слезами отвечала Валентина Андрею.

Она верила, что этот кризис, который случается в любой семье, скоро закончится. И всё наладится, а они заживут как и прежде, как тогда, в первое время после свадьбы, пока ещё не родилась Полина. Но с каждым днём становилось только хуже. Эгоизм мужа процветал.

А всё решил и поставил точку в их отношениях совсем уж вопиющий случай.

Андрей не пришёл домой ночевать после корпоратива на работе. Валентина места себе не находила, нервничала, переживала, всю ночь не спала. Даже свекрови позвонила, чтобы узнать, не у них ли сейчас её муж.

Свекровь Раиса Михайловна её тогда успокоила.

— Да не дёргайся ты так, Валечка, не переживай и ложись спать. Ну, подумаешь, загулял немного мужик. Вернётся, никуда он от тебя не денется, — беспечно ответила она на вопрос едва не плачущей невестки.

Потом, уже под утро, пискнула смс-ка, которая сообщила Вале, всю ночь безуспешно пытавшейся дозвониться до мужа, что он опять в сети.

— Алло! Ты где? — крикнула она, еле сдерживая себя от пережитого стре.с.са.

— А вы кто? — спросил женский голос.

— Я жена… А вы кто? Немедленно отдайте телефон Андрею! — растерялась Валентина.

— Жена? Странно… А Андрюша сказал, что не женат. Ну да ладно… Я вас расстрою, говорить ваш муж пока не может. Спит, устал он за ночь, знаете…

Валентина тогда разбираться с Андреем не стала и не считала нужным ничего больше выяснять, когда тот вернулся домой помятый и какой-то чужой.

Сама подала на развод и с мужем больше не разговаривала, хоть он и пытался как-то оправдаться, призывал её к совести и разуму, давил на то, что дочь будет расти без отца. Обзывал Валю истеричкой. Всё было бесполезно — Валя его больше не слушала.

После развода Андрей вынужден был переехать к матери с отцом. Квартира, в которой он жил вместе с женой и дочерью, была её добрачной собственностью, поэтому там ему ничего не обломилось.

Отец Вали долгое время работал в министерстве экономического развития области. И хоть должность его была не очень высокой, всё же сумел заработать своей любимой дочке на двухкомнатную квартиру. На 18-летие папа и сделал Валентине такой щедрый подарок.

Андрей после назначенных судом алиментов быстро осознал, что снимать жильё ему будет весьма накладно. Да и не привык он жить в стеснённых условиях, где пришлось бы всё делать самому. Всегда до этого за ним кто-нибудь ухаживал, создавая уют, — вначале мать, а потом жена.

Поэтому на данном этапе, пока он ещё находился в процессе поиска новой жены, решил поселиться у родителей.

Раиса Михайловна безуспешно пыталась помирить Валентину и сына. Она не теряла надежду. Приезжая в гости к внучке, женщина нет-нет да и заводила с невесткой этот разговор.

— Валя, подумай хорошенько, стоит ли так бездумно рушить свою жизнь. Ну, отступился он один раз, с кем не бывает. Надо уметь прощать. Ведь вы с Андрюшкой любите друг друга, я знаю. Доченька вон у вас какая чудесная растёт. Ну ты хоть бы о ней подумала. Каково ей всем в школе говорить, что её родители в разводе?

— А я, Раиса Михайловна, о ней прежде всего и думаю. Такой отец — плохой пример для ребёнка. Рядом с ним она будет расти с мыслью, что в браке не обязательно хранить верность супругу, а кричать и унижать мужа или жену — это норма. Я не хочу, чтобы Поля выросла такой. Дочь свою я научу другому и внушу ей мысль о том, что будущий муж её будет верным и любящим, — отвечала свекрови Валентина.

— Ну что же, вы всё время воевали, что ли? Было же у вас и хорошее! — спорила свекровь.

— Было, не спорю. Но очень быстро прошло. Ваш сын эгоист, и вы это лучше меня знаете. А я не хочу всю свою жизнь ублажать эгоистичного мужика, думающего только о себе.

Свекровь уходила ни с чем, затаив обиду на Валю.

А Андрей между тем, живя у родителей, пустился в загул. Он забросил свои занятия спортом после работы. И теперь вместо этого частенько зависал в баре, где заливал свою обиду на бывшую жену, выкинувшую его из своей жизни, как он сам выражался.

— Ты, представляешь, я столько для них делал — для жены и дочери, всю зарплату им отдавал, а теперь меня как будто нет. Вычеркнула Валька меня из жизни, как ненужную вещь, выкинула, — жаловался он другу. — Андрюха теперь нужен лишь только для того, чтобы алименты им платить.

— Да, ладно, забей! — успокаивал его друг. — Я не пойму, что ты на ней зациклился? Других баб, что ли, мало?

— Баб много, ты прав. Но всем нужно лишь одно — деньги. И хата. А у меня ни того, ни другого, — пьяным голосом отвечал Андрей.

Дома, у родителей, сын теперь или кричал, вечно всем недовольный, или устраивал пьяные дебоши. А то и просто храпел, заявившись далеко за полночь после очередной попойки с друзьями.

Валентина даже махнула головой сейчас, чтобы стряхнуть с себя неприятные воспоминания о своей семейной жизни и тяжёлых разговорах с бывшей свекровью.

— Полина, ты готова? Нам пора ехать, — спросила она у дочери после завтрака. — Собирайся, через десять минут выезжаем.

Они заехали в детский мир, вместе выбрали подарок семилетней Даше. А потом отправились на дачу, где их уже ждали Лариса с мужем.

Время от времени Валя видела, как дочь общается с кем-то по телефону. Она решила не обращать на это внимания, мало ли с кем Полина может болтать. Скорее всего, с многочисленными подружками. Но потом с сожалением отметила, что дочка выглядит озабоченной.

— Поля, кто тебе звонит всё время, отец, что ли? — решила она выяснить, в чём дело.

— Нет, бабушка Рая, — нехотя ответила девочка.

— Скажи, что ты отдыхаешь на даче, пусть отстанет от тебя. Нигде от этой семейки покоя нет!

Валентина пошла обратно к столу, где уже лежал ароматный горячий шашлык.

Но как же все удивились, когда через пару часов на даче появился незваный гость. Вернее, гостья.

Раиса Михайловна прибыла туда, хитростью выведав у внучки адрес дачи.

— Здравствуйте, — произнесла она со улыбкой всем присутствующим. — Валя, можно тебя на минутку.

— Что-то случилось? — недовольно спросила Валентина.

— Нет, ничего такого, — ответила женщина. — Просто срочный разговор.

— Тогда это странно, вам не кажется? Вы что, решили теперь преследовать меня? Или вас так интересует моя личная жизнь, что вы даже сюда добрались? — гневно спросила бывшая невестка.

— Валя, давай отойдём в сторону, мне нужно с тобой поговорить.

Когда недовольная Валентина отошла с бывшей свекровью к забору, в другой конец участка, подальше от гостей, та даже заплакала, прежде чем заговорить.

— Валя, умоляю, забери Андрея назад! — начала она.

— Что вы такое говорите? Это абсурд! Зачем он мне? Мы давно уже чужие друг другу, — удивилась Валя.

— Прошу тебя, пусти его назад. Андрей с удовольствием к вам вернётся, я знаю, — продолжала бывшая свекровь.

— Нет, Раиса Михайловна! Даже и не начинайте!

— Выслушай меня, Валечка! Прошу тебя! Вы молодые, горячие, сегодня поругались, а завтра помиритесь. А мы с отцом очень страдаем. Сын нас гнобит просто, издевается над стариками как может. Всю совесть потерял.

— Ну а я при чём? Значит, надо было лучше сына воспитывать.

— Нет, Валя, не в этом дело. Он озлобился. Из-за развода, от того, что не с вами вместе сейчас. А как только вернётся назад, в семью, всё сразу наладится. Я знаю своего сына! Прошу тебя! — умоляла бывшая свекровь.

— Нет. Вопрос закрыт. Мы разведены и вместе жить не будем, — холодным голосом произнесла Валентина.

— Да ты понимаешь, что мы на грани? Отцу постоянно скорую помощь вызываем, сегодня вот опять вызвали. В больницу его увезли, Валя. Я тоже чувствую, что обострилась все мои болячки. Скоро слягу совсем. Ну прости ты его, а?

— Нет. Прошу вас, уходите и больше ко мне с подобным не обращайтесь, если по-прежнему хотите общаться с внучкой.

— Ну и змея ты, оказывается! Будь ты проклята! — вдруг закричала другим голосом Раиса Михайловна. — Порчу нашлю на тебя, к самым сильным магам пойду! Сделаю так, что одна будешь всю жизнь куковать, раз моим сыночком побрезговала!

Привлечённые криками и руганью, к ним стали подходить хозяева дачи и удивлённые гости.

— Прекратите, вы что себе позволяете? — строго спросила Лариса, обнимая растерявшуюся и побледневшую Валю.

— Пожилая женщина, а ведёте себя как хабалка! — удивлялись подвыпившие гости.

— Вам лучше уйти! — сурово произнёс хозяин, глядя на скандалистку. — Пойдёмте, я вас провожу.

— Тьфу на тебя, гадина! — плюнула напоследок в сторону уходящей невестки Раиса Михайловна.

Больше с внучкой своей она не виделась ни разу. Девочка сама отказалась от общения с такой бабушкой.

А Андрей так и живёт с родителями в надежде встретить свою любовь. Он обрюзг и набрал лишний вес, продолжает пить с друзьями. Родители его постоянно теперь по больницам. И каждый из троих ждёт, когда же что-нибудь изменится. Мечтает об этом. Сын о том, когда для него освободится родительская квартира. А родители ещё надеются, что он съедет от них, встретив хорошую женщину.

-Витенька, может, ты все-таки откажешься от наследства? У тебя же все и так отлично, а я вдовой стала. Как жить? – моя мачеха в этот момент стала жалкой.
-Нет, Клавдия Ивановна, не откажусь. У меня сын растет. Его учить надо. А сейчас все платное. Давайте по закону разделим квартиру моего отца, – я был, как никогда, непреклонен.
-Тогда, не обессудь, Виктор. У меня тоже дети, – процедила мачеха сквозь зубы.
А через неделю я получил повестку в суд.
Началась нескончаемая судебная канитель.
…Моя родная мама бросилась под поезд, когда мне исполнилось полгода. Всей правды и что сподвигло маму на такой отчаянный поступок, не знаю. Моим воспитанием занималась бабушка.
Лет до семи я называл и считал её мамой. В школе мне растолковали истинное положение дел. Мне тяжело было назвать бабушку бабушкой, долгое время я вообще никак ее не называл.
У отца постоянно были женщины. Он их часто менял по молодости. С годами все устаканилось, прижилась изворотливая Клавдия Ивановна. Даже не знаю, чем она привлекла моего переборчивого отца.
Я рано женился, ушел жить к жене Наташе. Отец и мачеха, как мне показалось, перекрестились. На один рот меньше стало.
У Клавдии Ивановны два сына-отморозка, которые “выдавили” её из собственной квартиры своим неадекватным поведением. Эти сыночки недавно вышли из тюрьмы. Сидели за кражу. Однако, Клавдия Ивановна, оставаясь их мамой, постоянно на связи с сыновьями, ухаживает за ними, кормит-поит, хотя им по тридцать лет. Первый муж Клавдии Ивановны давным-давно завел другую семью и жизнью сыновей не интересовался. Как будто их и не было.
Мой отец жил с этой Клавдией Ивановной, также не беспокоясь обо мне. Да, собственно, хотелось, лишь, душевного участия и ничего более.
Я надеялся, что внук растопит сердце моего родителя. Увы, я ошибался. Поэтому, изредка звонил отцу, поздравлял с Новым годом и с днем рождения. А, если трубку городского телефона брала Клавдия Ивановна, она неизменно отвечала, что папы нет дома.
…Когда моему сынишке Диме исполнилось десять лет, он, втихаря от нас с женой, попросил у дедушки в подарок велосипед.
-Алло, Витя? Звонил твой сын. Вы, что же, не можете ребенку велосипед купить? – негодовала Клавдия Ивановна.
Мы с Наташей, ни сном, ни духом… Когда все выяснилось, наш именинник на собственном велосипеде прикатил к деду. Я, купив самый дорогой велосипед, сказал сыну, что это подарок от дедушки. Не разочаровывать же пацана…
-Спасибо, дедушка! У меня самый крутой велик! – Дима был счастлив.
Когда сын подрос, он, как и любой парень, захотел научиться ездить на машине.
У отца были старенькие Жигули. Он за руль давно не садился. Машина стояла без дела в гараже несколько лет.
-Папа, Димка хочет взять в аренду твою машину. На один месяц. Разрешишь? – я впервые что-то просил у отца. Мне было неловко.
-Конечно, какой разговор. Пусть берет. Клава, дай Вите ключи от гаража, – засуетился отец.
Клавдия Ивановна ушла в другую комнату, якобы за ключами. Скоро вернулась.
– Виктор, зайди позже, не могу найти, – мачеха отводила взгляд.
На следующий день позвонил отец и сказал, что нашелся сладкий покупатель на Жигули и гараж…
Мы с женой даже не удивились такому исходу.
Просто посмеялись.
Наш Дима, спустя годы, сам себе купил иномарку и стал классным водителем.
…Отец слег и попал в больницу. К нам в гости впервые пожаловала Клавдия Ивановна.
-Витюша, нужны деньги папе на операцию. – мачеха пустила слезу.
-Постойте, вы же недавно продали машину и гараж… – удивляюсь просьбе Клавдии Ивановны.
Вздыхает и молчит. Я догадываюсь, все вырученные деньги уплыли к сыновьям мачехи.
За операцию отцу платил я. Но это ему не помогло. Отец умер на операционном столе.
После похорон, которые я же и оплатил, Клавдия Ивановна затеяла судиться со мной за квартиру отца.
Она на судебное заседание привела своих соседок, которые должны были давать показания против меня, недостойного сына. Соседки вылили на меня ушат грязи.
Я, зная козни мачехи, предоставил суду все квитанции и чеки, касающиеся помощи отцу.
Было три заседания. Суд постановил разделить поровну квартиру отца. Я остался доволен этим решением. Клавдия Ивановна метала искры ненависти в меня.
Квартиру продали. Деньги отдали Диме.
Клавдия Ивановна купила комнату в общежитии.
Её сыновья опять в местах лишения свободы…