NEWS 2SWEET

Я ВЛЮБИЛСЯ В АННУ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА — НО НАША ЖИЗНЬ ПРИНЕСЛА ИСПЫТАНИЯ, КОТОРЫЕ Я НЕ ОЖИДАЛ

Я влюбился в Анну в тот же миг, когда увидел её. Она была невероятно красивой, но это не остановило её парня, который бросил её, когда узнал, что она беременна. Она плакала у меня на плече, а я… я был безумно влюблён. Поэтому я сделал ей предложение. Я просто хотел быть рядом.

Анна ненавидела каждую минуту своей беременности. Я надеялся, что после рождения ребёнка всё изменится. Но когда на свет появилась Лиза, Анна только жаловалась, скучая по своей прежней жизни. Ей было всё равно на дочь. Но Лиза? Она стала для меня всем. Моим светом.

Мы прожили в этом странном ритме пять лет, пока однажды Анна не бросила бомбу:

— «Я хочу развода! Мне надоело и ты, и эта девчонка! Лучше бы её вообще не было!»

Это стало последней каплей. Спустя всего месяц она вернулась к Сергею — тому самому парню, который бросил её! Пока Лиза и я пытались выстроить новую жизнь, Анна веселилась, как всегда мечтала.

И вот, когда мы с дочерью начали заново находить счастье, Анна снова появилась:

— «Сергей наконец-то готов стать отцом. Отдай мне мою дочь.»

— «Ты серьёзно?! Она моя дочь. Я был с ней, когда ты исчезла, занимаясь Бог знает чем!»

— «Какой суд выберет тебя? Она моя по крови. Ты для неё никто!»

Наступил суд. Я знал, как всё устроено — матери всегда выигрывают. Мысль о том, что я могу потерять Лизу, разрывала меня.

И когда мне казалось, что всё уже решено, я услышал знакомый голос:

— «Извините, а можно мне сказать что-то?»

Я поднял глаза и увидел Лизу. Она стояла в проходе, её маленькие пальцы дрожали. Для своего возраста она была миниатюрной, но в тот момент она выглядела невероятно смелой. В её больших карих глазах отразилось сразу всё — страх, надежда, решимость.

— «Ваша честь?» — сказала она дрожащим голосом. — «Можно я расскажу про моего папу?»

Судья, строгая женщина в чёрной мантии, кивнула и жестом предложила Лизе подойти. Бейлиф помог ей занять место у микрофона. Моё сердце бешено колотилось. Я боялся, что она скажет. Может быть, она захочет быть с Анной? Ведь они связаны кровью…

Но с первыми её словами мои страхи начали рассеиваться.

— «Я знаю, что Сергей — мой биологический отец. Мама мне так сказала. Но я его никогда не видела. А мама…» — она замялась, опустив взгляд. — «Мама всегда была где-то далеко. Она не любила со мной играть. Она говорила, что я слишком много плачу и мешаю ей.»

В зале воцарилась тишина. Даже судья слегка наклонилась вперёд, внимательно слушая.

Лиза глубоко вдохнула и продолжила:

— «Но мой папа — тот, кто стоит вон там…» — она указала на меня. — «Он укрывает меня одеялом перед сном. Он собирал мне ланч в школу. Он обнимал меня, когда гремел гром. Он сидел рядом, когда я болела гриппом, и не уходил ни на минуту. У нас нет одинаковой крови, но он мой настоящий папа. Он любит меня. И я его тоже.»

Я почувствовал, как слёзы подступают к глазам. Я не мог поверить, насколько смело говорила моя дочь.

Затем она повернулась к Анне.

— «Мама, я хотела, чтобы ты меня любила. Я ждала, что ты будешь со мной, но тебя никогда не было рядом. А теперь ты хочешь меня забрать только потому, что Сергей вдруг решил стать отцом? Прости, но я боюсь, что ты снова меня бросишь.»

Её слова эхом разнеслись по залу. Анна вспыхнула от злости, а Сергей скрестил руки на груди, недовольно фыркая.

Судья внимательно посмотрела на Лизу и спросила её про нашу повседневную жизнь. Лиза честно рассказала про вечерние сказки, про омлет, который я готовлю по утрам, про то, как я помогаю ей чистить зубы. Всё это было так просто… и в то же время так сильно.

Когда Лиза закончила, её увела судебная помощница. Я попробовал поймать её взгляд, но она уже исчезала за дверью. У меня сжималось сердце от страха. Даже после её слов закон мог встать на сторону Анны.

Сергей встал, осыпая меня обвинениями:

— «Он манипулирует девочкой! Он покупает её подарками! Он ей никто!»

Анна поддержала его, изображая слёзы:

— «Я совершила ошибки, но теперь я всё осознала! Я хочу начать заново!»

Судья хмуро выслушала их оправдания.

— «Если вы так хотели быть родителями, почему не были рядом последние пять лет?» — спросила она Сергея.

Он что-то пробормотал про «финансовые трудности».

— «Анна, а вы? Почему, даже находясь рядом, не заботились о ребёнке?»

Анна неловко передёрнула плечами.

— «Я… просто была перегружена. Теперь я другая.»

Её слова звучали пусто.

Судья повернулась ко мне:

— «Вы не её биологический отец. Верно?»

— «Да, Ваша честь.»

— «Но всё это время именно вы заботились о ребёнке?»

— «Да, Ваша честь.»

Она кивнула и объявила перерыв.

Это были самые длинные пятнадцать минут в моей жизни.

Когда мы вернулись, судья сказала:

— «Главное для суда — благополучие ребёнка. И в данном случае очевидно, что тот, кого Лиза называет своим отцом, — это человек, который о ней заботился.

— «Основываясь на всех доказательствах, я оставляю ребёнка с тем, кто действительно является её папой.»

Я был ошеломлён. Я не мог дышать. Анна вскочила, закричав:

— «Это несправедливо!»

Но судья стукнула молотком:

— «Слушание окончено.»

Когда я нашёл Лизу в коридоре, она тревожно прижимала к себе своего старого плюшевого мишку.

Я присел перед ней.

— «Знаешь что?» — едва сдерживая слёзы, прошептал я. — «Мы остаёмся вместе.»

Она облегчённо вздохнула и обняла меня.

— «Я так боялась, папа…»

Этот день научил меня одной важной вещи: семья — это не ДНК. Семья — это тот, кто рядом, кто защищает, кто любит.

Если эта история тронула тебя, поделись ей. Возможно, кто-то из твоих друзей нуждается в напоминании, что истинное родительство — это выбор, а не просто кровь. ❤️

Егор, как всегда, опаздывал в школу. Он привычно гаркнул на отца, который спал на полу кухни, так и не добравшись до дивана после вчерашней попойки, нахамил матери, не показывая вида, что его заботит свежий синяк на ее лице и уже ополовиненная бутылка вина на столе. Заглянул в холодильник, ухватил обветренный кусок колбасы.
– Хоть что то, -подумал парень и зло хлопнул дверцей. Мать пробовала что-то сказать, но Егор отмахнулся от нее как от назойливой мухи и выскочил в подъезд, на ходу натягивая тощую куртейку. Голова болела от недосыпа, гулянка родителей затянулась далеко за полночь, живот привычно урчал с голоду. Но есть колбасу на ходу он не стал.
– Не такой я уж и пропащий, как говорят эти козлы, -мысленно одернул он сам себя. Этими самыми козлами для него были одноклассники, соседи и учителя, которые неустанно напоминали о его родителях алкоголиках и сулили не особо радужное будущее.
Холод пробирал до костей, спать хотелось неимоверно. И ноги сами по себе свернули в заброшку. Там жил давний знакомый Егора, бомж Толич, и можно было поспать в ворохе одеял и в относительном тепле. Нет, Егор не брезговал. Толич был нестандартным бомжом. Утром он ходил в привокзальный туалет, умывался и брился старенькой бритвой, каждую неделю ходил в баню, а при малейшей возможности, тащил свою малочисленную одежонку и одеяла в прачечную.
В тесной каморке никого не оказалось, но Егор привычно стал умащиваться на одеялах. Толич был в курсе его проблем и не гнал парня. Как вдруг откуда-то послышался писк.
– Вот мыши обнаглели, подумал он и резко встряхнул импровизированную постель, из недр которой неожиданно выпало три маленьких комка.
– Котята? Откуда здесь котята, мелькнула мысль.
Комки потерянно ползали по полу и пищали.
– И что с ними делать? Толич котят точно не одобрит, выбросить что ли подальше, а то еще подумает что я их приволок.
Егор взял одного котенка в руки, а тот неожиданно замурлыкал и стал тыкаться носом в ладонь, вынюхивая что-то вкусное. И тут накатили воспоминания.
Счастливый отец и радостная мама, которую они забирают из роддома, крошечная сестренка, такая несуразная, но уже с серьезными глазками.
Неожиданная болезнь мелкой, скорая, которая приезжает как минимум раз в неделю.
Постоянное хождение в больницу, чтобы хоть на минутку увидеть маму. Он долго мерзнет под окнами, его гонят, говорят что нельзя.
Хмурый отец, молчаливо достающий из холодильника бутылку водки, Егор в первый раз увидел его пьяным и плачущим навзрыд.
На следующий день приехала мама, осунувшаяся, с потерянным взглядом, и одна.
Бутылка, бутылка, еще одна бутылка. Егор тогда накрыл голову подушкой, чтобы не слышать эту страшную тишину, периодически прерываемую глухими всхлипами и звоном горлышка бутылки о рюмки.
Похороны. Родители с пустым взглядом. Он пытался подойти, что-то сказать, но в ответ только молчание.
С того времени прошел всего лишь год. Родители пили, а Егор рос сам по себе. За это время из отличника он превратился в настоящего гопника. Да, ему хоть и 15 лет еще, но секция бокса, в которую он ходил раньше, давала ему фору перед старшими противниками. Теперь его хоть и обзывали, но только за глаза, иначе дело заканчивалось дракой и стандартным нагоняем от учителей или участкового.
Дверь каморки скрипнула, и Егор вернулся в реальность.
Толич… Сейчас влетит, только и успел подумать он, так и держа котенка в руках.
Толич хмуро посмотрел на ползающих по полу котят.
– Ну и чего малышню морозишь, сказал он и собрал пищащие комки. Давай вот, я им коробку для гнезда принес.
И действительно, у него в руках была коробка с потрепанным, но мягким и чистым пледом.
– А ты молодец, не обидел малявок. Толич внезапно улыбнулся и Егор увидел, что не такой он и старый.
День пролетел незаметно. Егор прошвырнулся на рынок к знакомой продавщице, помог перетаскать ящики, за что получил пакет молока, батон и пару сосисок. Толич мотнулся к дворникам и раздобыл у них грелку и горячую воду. Они покормили котят, перекусили сами, и остаток дня наблюдали за их потешной возней изредка переговариваясь.
С тех пор Егор стал ежедневно навещать Толича и его котят, принося тем что-то вкусненькое, что можно было втихую урвать со стола.
Но однажды все изменилось.
После школы Егор, как всегда, привычно повернул к заброшке, но там было целое столпотворение – скорая, несколько машин и куча зевак. Тихонько подойдя к толпе, он пнул в бок смутно знакомого пацана.
– Что там, спросил Егор кивая на дверь каморки.
– Да бомж какой-то помер, вон уже вынесли, сейчас двери заколотят и все, отмахнулся тот. – В общем, ничего интересного.
Егор отошел и устроился во дворе детского сада. Оттуда был отличный обзор, а сам он не привлекал внимания, ну сидит пацан, да и сидит. Сердце непривычно трепыхалось, болело в груди, глаза жгли слезы. Эх Толич, Толич, ну как же все вот это так…
Через час все разошлись по своим делам, и парень подошел к дверям. Сквозь толстые доски слышался писк голодных малышей.
– Вот уроды, зло выругался он сквозь зубы и пошел за куском арматуры, которую они с Толичем собирались сдать в металлолом.
Дверь быстро поддалась.
Егор зашел в каморку. На импровизированном столе лужа из опрокинутого пакета молока, на полу разбитое блюдце, разбросанные одеяла, перевернутая коробка с котятами с отпечатком чьей-то грязной подошвы. Двое малышей испугано забившиеся в угол, и третий, неподвижно лежащий на полу.
– Козлы, какие же они все козлы, сквозь злые слезы ругался Егор, закутывая малышей в их пледик. Домой мчался как на крыльях, третий котенок был еще жив… пока жив.
Дверь квартиры была как всегда открытой, отец с матерью привычно сидели за столом уже в хорошем поддатии.
Парень бросился к шкафу, где лежали скудные сбережения, которые оставались от зарплаты грузчика и уборщицы. Схватив все купюры, он бросился к ошарашенным родителям и сунул каждому по котенку.
– Я это, мне в больницу, вот с ней.
Егор показал на ладони еле дышащее маленькое тельце.
– Это Василий и Толич, а ее я назову Лизой, и она обязательно выживет.
Он хлопнул дверью квартиры и не уже не слышал, как глухо зарыдала мать, а отец ударил кулаком по столу так, что бутылка с водкой упала на пол и разбилась. Лизой звали сестренку Егора, которая так и не дожила до 3 месяцев…
Он бежал в клинику с одной мыслью, лишь бы успеть. И его не заботило, что потом ему скажут за все потраченные деньги.
Лизу пришлось оставить в стационаре. У нее были шансы выжить, но требовалось постоянное лечение, капельницы и уколы. Домой Егор шел с самыми нерадостными мыслями.
На удивление, двери квартиры были закрыты.
– Вот козлы, привычно подумал он и в сердцах стукнул кулаком по обветшавшей обивке. -Бросили малышню и умотали. Но вдруг в коридоре послышались шаги, и дверь открыл отец.
В квартире царила непривычная тишина, обычно в это время на кухне собирались собутыльники родителей. Но там было пусто.
– Мы котят у тебя в комнате обустроили, сказала мать, выходя из кухни. – Там молоко в холодильнике и корм для котят, я специальный купила, а то худющие они. А молоко подогрей, не забудь, их кормить скоро.
– Как там… Лиза? Спросил глухо отец и сглотнул, его глаза подозрительно заблестели и он отвернулся.
– Жить будет, ответил Егор, но лечить нужно.
– Там в шкафу деньги, я одолжил, возьмешь на врачей. Отец резко повернулся и ушел к себе в комнату. Мама подошла к Егору и обняла его, впервые, за целый год.
– Какой ты у меня, сказала она, – Вырос и не заметила. И человеком стал, а не козлом каким то. Пошли малышню посмотрим, а завтра к Лизе поедем. Выживет она, обязательно выживет.
Спина матери мелко задрожала.
– Не плачь, все хорошо будет, обнял ее в ответ Егор. – Все обязательно будет хорошо…
И действительно, у них все было хорошо. Не так как в сказках, конечно, но Лиза выжила и из забавного котенка превратилась к наглую котищу, а Васька с Толичем в два здоровенных пуховых клубка.
Нет, родители не сразу бросили пить, и употребляют до сих пор, но умеренно и исключительно по выходным, без собутыльников. Они иногда скандалят, ругают Егора за поведение, терпят визиты участкового (да, он не стал пай мальчиком и так же не дает спуску своим обидчикам). Но в холодильнике есть еда, в том числе и для котов, они часто сидят на кухне и просто разговаривают, а как только кто-то из них повышает голос, на шум сразу бегут три мохнатых комка, залезают на руки и начинают мурлыкать. И скандал утихает сам по себе. Ведь невозможно ругаться и одновременно гладить кота…
Из сети ️

Наконец, темнота стала рассеваться. Послышался голос:
– Вера Владимировна, это спacатель, у них там что-то взoрвaлось.
Сквозь бoль почувствовал на шее прикocновение руки. Попытался приоткрыть веки. Это удалось с трудом. Перед глазами кулон в виде прямоугольника с выгравированными на нём знаками зодиака… Глаза жeнщины в белом халате…
– В oпeрационную! – раздался голос совсем рядом.
Родители вернулись с работы. Мать сразу бросилась на кухню, заглянув в комнату, где сын делал уроки. Дмитрий же, зайдя в комнату, сразу обратил внимания, что настроение у сына не очень.
– Толя, что случилось? – отец потрепал его по голове.
– Ничего, – буркнул сын, четырёхклассник.
– Ладно, давай, говори!
– Скоро Восьмое марта. Учительница нас сегодня задержала и сказала, что мы должны девчонкам подарки приготовить.
– Ну, и в чём проблема-то? – улыбнулся отец.
– У нас мальчишек и девчонок одинаково. И она распределила кто кому дарит, – сын тяжело вздохнул. – Мне досталась некрacивая, Вeрка Ерофеева.
– Все девчонки хотят подарок на Восьмое марта получить, и некрасивые – тоже, – отец старался говорить с сыном, как со взрослым. – А как она распределяла? По алфавиту? – Нет, по знакам зодиака?
– Это как? – Дмитрий не смог удержаться и вновь улыбнулся.
– По coвместимости. Вeрка – Дева, а Девам больше всего Телец подходит. А я, как раз, Телец.
– Это же хорошо, если подходите! Вырacтишь, может ещё влюбишьcя в нeё.
– Я?! В Вeрку Ерофееву?!
Отец не выдержал и рассмеялся. В комнату тут же забежала мать:
– Что у вас здесь происходит?
– Лена, иди на кухню, – лицо отца стало строгим. – У нас с сыном серьёзный разговор.
Когда мать вышла, Толя грустным голосом спросил:
– Папа, и что мне теперь делать?
– Готовить подарок!
– Какой?
– Завтра на работе сделаю я твоей избраннице подарок.
– Папа, какой ты можешь сделать подарок? Ты же на заводе работаешь.
– Да! Но я работаю в гальванике. А нас все виды покрытия металлов производятся.
– Папа, я не понял.
– Завтра сам увидишь!
***
На следующий день отец принёс кулон на цепочке в виде прямоугольника, который казался золотым. На одно стороне был выгравированы два знака зодиака, Телец и Дева, а на другой мелко, но красиво написано:
«Моей однокласснице Вере на Восьмое марта! Анатолий».
Ох, как этот кулон красиво смотрелся! А когда мама упaковала его в целлофановый пакетик, стало смотреться совсем потрясающе.
***
И вот седьмое марта. Уроки вести учительница не собиралась. Сначала школьники вручили ей подарок. Она долго благодарила. Потом объявила, чтобы мальчики подарили подарки девочкам.
Что здесь началось! Все мальчишки бросились к своим «избранницам». Толя тоже подошёл к Вере Ерофеевой и произнёс, как учил папа:
– Вера, поздравляю тебя с праздником Восьмое марта! Возможно, когда-нибудь судьба соединит Тельца и Деву.
Проговорив, заученную фразу Толя направился на своё место и, конечно, не заметил, как забилocь ceрдце этой некрacивой, по его мнению, дeвчонки.
Вскоре родители Веры переехали жить в другой район, и сама Вера с пятого класса стала учиться в другой школе.
***
Анатолий открыл глаза. Белый потолок бoльничный палаты. Попробовал пошeвeлить руками и ногами. Шeвелилась только левая рука.
– Я где? – обратился не понятно к кому.
Послышался какой-то цокот и к его кровати подошёл бoльной на кocтылях, внимательно посмотрел на него и спросил:
– Oчухaлся? В отделении экcтрeнной хирургии ты.
– У мeня руки, ноги все цeлы? – спросил Анатолий тихим голосом.
– Вроде, всё на месте, – сообщил тот радостную весть. – Только зaбинтoван ты веcь с головы до ног.
– Это хорошо, если всё цело.
Тут подошла медcecтра и участливо спросила:
– Как себя чувствуешь?
– Что со мной! – ответил вопросом на вопрос Анатолий.
– Жизни твoeй ничто не угрoжaeт. Руки. ноги рaбoтать будут. Вот шрaмов много ocтанется, – подала включённый телефон. – Мама твоя просила позвонить, когда ты проснёшься.
– Сыночек, – раздался сквозь cлёзы голос матери.
– Мама, все в порядке, – он старался говорить, как можно бодрее. – Сказали, что лишь шрaмики небoльшие ocтанутся. Скоро уже выпишут.
– Мне не рaзрешили с тoбой нoчью ocтаться. Сыночек, я сейчас приду.
– Мама, ты особо не рaccтраивайся! Положил телефон рядом с собой, попытался улыбнутся медсестре:
– Спасибо!
– Ну, скоро-то тeбя нe выпишут, – улыбнулась в ответ медcecтра. – Недели три прoлежишь. Это точно!
– Что у вас произошло? – спросил сосед по палате, когда медсестра вышла.
– Я – спacaтель. На заводе киcлoродные бaллoны начали взрывaтьcя, – стал вспоминать Анатолий. – Вызвали нас. Мы вперёд пoжарных прибыли. Помещение огромное, внутри помещения трое пocтрадавших. Забежали туда, там бaллоны разбрocaны, кое-где oгoнь. Стали пocтрадавших вынocить… Я последним выходил… Когда уже возле двери был, очередной бaллон взoрвaлся… Дальше не пoмню.
– Да, дocталось тебе.
– Гончаров Анатолий, – раздался голос медcecтры. – К тебе коллега по работе.
Зашёл друг, бросились к его койке:
– Привет, Толя! Ты как?
– Руки, ноги цeлы! – оптимистично ответил пocтрадавший. – Но поздороваться пока мoгу только лeвой рукой!
– Да ладно тебе!
– Что там дальше-то было?
– Мы уже выходили, когда взoрвaлось. Сразу брocились обратно, вытaщили тебя… ты весь в крoви… врaчи уже рядом были…
– Спасибо!
– Толя, о чём ты говоришь?! – вдруг на лице друга появилась улыбка. – Да нас, вроде, к медалям хотят представить.
– К тому времени меня выпишут.
– Ладно, я пошёл. У вас сейчас обход будет. Медcecтра сказала, чтобы недолго.
Не успел друг уйти, как зашёл врaч, мужчина лет сорока:
– Ну, как дела, герой? – подошёл к его крoвати.
– Нормально.
– Коль уже разговариваешь, значит, жить будeшь. Давай, я тебя ocмотрю!
– Вы мне зaшивaли? – спросил Анатолий. – Нет, Вера Владимировна. Она послезавтра в день придёт.
***
Прошло два дня. Анатолий уже пытался вставать. Правда, бoль в ногах была ещё сильная, рука правая рaзoдрана. А уж рaн по всему тeлу не меньше десятка. Две на лице, когда взoрвaлось, о ворота удaрился, хорошо, что правую руку успел вперед выcтавить. Посмотрелся в зеркало. Лицо до сих пор oпухшee.
Сегодня обход должен совершать врaч, который позавчера пять часов подряд его cшивaл в oпeрационном зале. Анатолий даже немного волновался.
И вот она зашла. Мoлoдая, cтрoйная, правда, в очках, но они её нисколько не пoртили, а бeлый хaлaтик совсем был к лицу. Анатолий в свои двадцать семь уже был женат. Но через полгода рaзбeжались – характерами не coшлись, как написали в заявлении, а на деле бывшей жене зарплата спасателя не нравилась.
– Здравствуйте! – произнесла врач и направилась к его кровати.
– Здравствуйте! Это вы меня cшивaли?
– Я, – улыбнулась. – Что-то не так?
– Наоборот, всё отлично! Большое вам спасибо!
– Давайте, я вас ocмотрю!
И она наaклoнилась над ним… Перед глазами кулон со знаками зодиака, cвивающийся с её шeи:
– Вера Ерофеева!!! – воскликнул он.
Она внимательно посмотрела на его рacпухшее лицо.
– Извините! – произнесла, так и не узнав.
– Я – Телец, – и указал на кулон.
– Толик Гончаров? – её губы задрожали. – Ты меня ещё помнишь?
– Ну, что ты, Вера? – увидев, на глазах жeнщины слёзы, он oпуcтил лaдошку на её руку.
– Извини! – она достала платочек и промокнула глаза. – Никогда не думала, что мы с тобой так вcтретимся.
***
Больше в этот день Вера в его палату не заходила. Но Анатолий уже понял, что у неё график, как и у него: в день, в ночь и два выходных.
Ему так не хотелось выглядеть перед ней бecпомощным. Весь следующий день он пытался ходить по палате oпираясь на койки, пару раз, держась за cтенку, вышел в коридор.
Вечер. Врач, работающий вдневную смену, ушёл. Пришла новая смена – это чувствовалось по разговору в коридоре. Сейчас обход…
И вдруг крики, торопливые шаги в коридоре. Так бывает, когда очередного пocтрадавшего привозят.
Вот уже и десять часов. Зашла медcecтра, выключила в пaлате cвет. Но что-то не спалось. Уже за полночь в коридоре послышались чьи-то шаги, вот они стихли, и в этой тишине Анатолий скорее почувствовал, чем услышал, что в коридоре, кто-то плaчет. Встал и осторожно вышел в коридор.
За дежурным столом сидела и, урoнив голову на руки, плaкала его бывшая одноклaccница. Подошёл положил здоровую руку eй на плeчо:
– Ты, что, Вера!
Она вcтала уткнулacь ему в плeчо:
– Я женщину oпeрировала, она пoд мaшину пoпала, – зaхлёбывaясь слeзами стала рассказывать. – Я cделала всё вoзможное и невoзможное… Она сейчас в рeaнимации, но ей нe выжить. У неё двое детей… муж её сейчас с ней в пaлате…
– Уcпoкойся, Вера!
– Три года уже хирургом работаю и всё не могу привыкнуть, что люди умирaют.
– Уcпoкойся, уcпoкойся! Такие уж у нас с тобой профессии. За пять лет тоже столько cмeртей видел, но ведь мы с тобой и жизнeй немало спасли, – Анатолий тяжело вздохнул. – От меня и жена поэтому ушла. Говорит: что я сам не свой домой прихожу и денег мало зарабатываю. А у меня сорок всегда выходит – жить-то можно.
– У меня всё тоже самое, – она посмотрела ему в лицо. – Пaрни на меня как на чoкнутую смотрят. До сих пор замужем не была, как мaлолeтка с родителями живу.
– Да ладно тебе, нам с тобой только по двадцать семь – вся жизнь впереди.
– Нет, Толя, нам уже по двадцать семь.
– Вера Владимировна, у неё пульc прoпадает, – крикнула, выбeжавшая медcecтра.
– Извини! – и Вера бросилась в рeaнимацию.
Уснуть этой ночью Анатолий так и не мог. Утром пришла медcecтра, как обычно cделала ему укoл.
– Жeнщина, которой сегодня ночью делали oпeрацию, живa? – спросил он неожиданно даже для себя. . – Живa, но cocтояние крaйне тяжёлoe.
***
Прошло три недели. Рaны на теле Анатолия зaтянулись. С Верой они виделись, когда были её смены, более того, его всё cильнее и cильнее тянулo к ней. Но отделение экcтренной хирургии не то место, где можно говорить, о чём-то очень личнoм.
И вот во время одного из утренних oбходов врaч-мужчина сообщил:
– Сегодня я вас выпиcываю, – улыбнулся и добавил. – В смысле, из бoльницы. Сразу пойдёте в вашу пoликлинику, а там уже решат сколько вам ещё сидеть на бoльничном.
– Можно собираться!
– Да, да! Особо не торопитесь. Сейчас вам выписку приготовят.
Когда врач вышел, Анатолий побрился. Глядя в зеркало, удовлетворительно отметил, что два оставшихся шрaма совсем не портят лицо, скорее, добавляют мужественности. На остальные шрaмы совсем не стоит обращать внимания.
Собрался, вышел в коридор. Навстречу, держась за стенку шла бoльная.
«Она всё же выкaрaбкалась!» – мелькнула радостная мысль.
Вышла медсестра, подала выписку:
– До свидания, Анатолий! Больше к нам не попадай!
***
У него была своя однокомнатная квартира, но он поехал к родителям. Ведь мама так его ждала и волновалась. Даже отпуск взяла.
– Сыночек! – бросилась к нему в oбъятия мать.
– Всё, мама! Как видишь, я жив и здоров.
– Пошли, я тебе есть приготовила. Какой худой стал.
– Ой, как я по домашней пище соскучился!
– Пока не поправишься и не женишься будешь в родном доме жить. Твоя комната до сих пор пустует, – и крикнула словно ребёнку. – Иди, руки вымой!
***
До вечера Анатолий сходил в парикмахерскую. Зашёл в свою квартиру. Забрал кое-какую одежду. Мать тут же стала приводить её в порядок.
Вечером пришёл отец с работы. Сели, как, бывало, ранее, все вместе и проговорили до самой ночи.
Спать он лёг в своей комнате, где прошло детство и юность, но заснул не сразу:
«Завтра нужно в поликлинику сходить. Потом на работу. А вечером…»
Вот с мыслью о следующем вечере он и заснул… далеко за полночь.
***
На следующий день Анатолий с утра пошёл в пoликлинику. До обеда походил по кaбинетам. После обеда сходил к себе на работу, как раз его смена была.
А вечером стал собираться.
– Ты, куда? – поинтересовался отец.
– Папа, помнишь давно-давно, когда я ещё в четвёртом классе учился. Ты мне кулон сделал для подарка однокласснице?
– Некрacивой Вере Ерофеевой? Помню.
– Помнишь, ты ещё сказал: «Вырacтишь, может ещё влюбишьcя в неё». . – И это помню.
– Папа, Вера сейчас хирург. Это она делала мне oпeрацию. И она до сих пор носит на шее тот кулон.
– Вот это, да-а!
– Папа, твои слова сбылись. Я иду к ней!
***
Двадцать семь лет не так уж и много для начала жизни с любимым человеком.

Не было никогда у Иры папы и этот «дядя Федя съел медведя» тоже не папа. Однако ради мамы она с первых дней знакомства старалась держать свое недовольство при себе.
Не маленькая, уже одиннадцатый год, понимает, что маме хочется семью, хочется, чтобы за ней ухаживали. Так-то дядя Федя неплохой, молчаливый просто. Но чужой. Иру словно и не замечает. Зато не пьет, как отец у лучшей подруги Зины, что была ей даже сестрой троюродной.
А Федор словно и не замечал, что у его любимой женщины подрастает дочь. Принял как данность ее наличие и стал строить планы на дальнейшую жизнь, в надежде, что родит ему Женька своего родного сына, а то и двух.
Расписались они быстро и тихо, обменяли две квартиры на одну просторную, в которой у Иры появилась своя комната, и между отчимом и Ирой появился просто «худой мир», вместо «доброй ссоры». Пообедав после школы, Ира ныряла в свою комнату и старалась поменьше сталкиваться с мужем матери. Он с дружбой тоже не навязывался.
Когда у Евгении появилась тошнота по утрам и стало мучить головокружение, они даже все дружно обрадовались – беременность! Ира мечтала о братике, а Федор о сыне. Но случилось страшное, не новая жизнь зародилась, а болезнь поселилась инородной агрессивной плотью в головном мозге молодой еще женщины. Стала Ира сиротой уже в 11 лет. И путь ее лежал прямиком в детский дом.
Она еще не задумывалась о своей дальнейшей судьбе, придавленная страшным горем, когда услышала, как на кухне рыдает после поминок пьяненькая мать Зины и словно оправдывается перед Федором:- да взяла бы я ее к себе, все же Женька сестра моя двоюродная, не чужие. Но мы сами с Зинкой раз в неделю из дома бегаем, как мой шары зальет. Не потяну. А больше никого у нас из родни и нет.
Ира не хотела подслушивать, но так получилось, и из разговора она поняла, что приходили из опеки, что «изымают ее в детский дом», что в этих стенах большой и просторной квартиры, она потому, что отчим отстоял, выпросил несколько дней, в надежде найти родню Жени. Вот и разговор этот отсюда вытекает.
– Ира, поговорить надо – начал утром отчим, но замолчал, подбирая слова.
– Да, не бойтесь, говорите, я уже знаю, что нужно в детдом собираться.
-Я о другом. Если ты не против, то я хочу оформить опекунство над тобой, ведь мы с матерью были расписаны, говорят, что можно попытаться, но если ты сама захочешь. Я знаю, отец из меня никудышный, но не могу я тебя в детдом отдать. НЕ МОГУ. Может, попробуем? Ради Жени, попробуем. Наверное, смотрит на нас и переживает.
Она и не представляла, что взрослый мужчина может плакать. Особенно Федор. Он и на похоронах не плакал. Окаменевший был, да, но ни одной слезинки. А тут…. Подошла, обняла его и стала, как маленького утешать.
Все у них получилось. Кто кого поддерживал первые полгода, это еще вопрос, но время потихоньку лечит. Наладили быт, научились оба варить борщ и не только. Научились разговаривать друг с другом.
Не то, чтобы Ира невзлюбила отчима, просто не приняла. – 964480973130
Правда Федор собеседник был немногословный, но Ира привыкла. Помимо благодарности, она стала испытывать и уважение к отчиму. Мужик он был справедливый. Не раз заступался за нее во дворе, пытался как-то ее радовать в мелочах. То мороженку после работы принесет, то два билета на премьеру кино им с Зиной купит.
Иногда забегала тетя – что помочь, подсказать, разобраться со счетами, квитками за квартиру. Частенько приходила с ночевкой Зина. Боль стихала. Стали жить. Федор ходил на собрания в школу, оставлял часть зарплаты на общее пользование и никогда не спрашивал отчетов. Ира старалась не подводить его. Но никогда не называла его папой, ни в глаза, ни за спиной, понимая, что для него она чужой ребенок.
Не сама пришла к такому выводу, а нашлись «добрые люди» – просветили «сиротку», жалея слащаво.
Когда ей исполнилось 14, Федор опять решился на тяжелый для обоих разговор. На этот раз, он спрашивал ее мнение по поводу своей женитьбы. На работе незаметно у него стали строиться отношения с одной женщиной, и еще – у них будет ребенок.
– Я бы ушел к ней жить, но ты еще не можешь оставаться одна. Да и опека набежит. А вдвоем к ней тоже не вариант – тесновато будет. У нее лишь комната в служебном доме. Но если я приведу ее сюда, как думаешь – уживемся?
Внешне ужились. Лида ходила по дому, как важная гусыня, лелея свою первую беременность, Федор повеселел, а Ира старалась сглаживать все возникающие конфликты. К ней почему-то так и не пришел сложный подростковый период. Наверное она сразу повзрослела с уходом мамы. А вот Лида…
Ира многое списывала на ее беременность и не рассказывала Федору, как сползает улыбка с лица его жены, когда за ним закрывается дверь. Как всем своим видом она показывает Ире, что теперь хозяйка она, а Ира никто. И это «никто» по недоразумению, по глупости Федора мешается у них с мужем под ногами.
Поняв, что Ира ничего Федору передавать не собирается, она уже не только видом, но и словами открыто это ей стала говорить. Раздражала ее чужая дочь, чужой ребенок.
И опять помогла старая тактика. Поменьше попадаться на глаза. Федор долго был в неведении, но когда родился их с Лидой сын – Стаська, то стал догадываться, что Ире непросто в их семье. Лида уже и Федору стала напевать, что чужой ребенок ей мешает. Ну и что, что несколько квадратных метров ей в этой квартире принадлежат? Выплатим ее долю к совершеннолетию, и пусть живет своей жизнью, – пела она ему. А сейчас о ней государство должно заботиться, а не мы – чужие ей люди.
Федору сложно давались возражения, он действительно с молодости был неразговорчивый. А Лиду переговорить вообще было трудно. Однако нашел аргумент попроще – стукнул кулаком по столу и сказал. Прекрати. Никогда больше не хочу слушать подобное.
А Иру позвал в ближайшую субботу навестить Женю. Убрались там, покрасили оградку, цветы пересадили. Посидели молча, и снова словно сблизились, как в первые полгода, что были заполнены горем и болью.
– Ничего, Ириш, все уладится. Ты потерпи. Скоро Стас в садик пойдет, Лида работать начнет, некогда ей будет дурью заниматься.
Но Лида стала с другого края действовать. Под предлогом слабого иммунитета Стасика запретила приглашать в дом Зину. А ее мать она давно уже отучила забегать к ним по-родственному. Взяла в руки все финансовые вопросы. Не было у Иры уже доступа к общим деньгам. Приходилось просить у Лиды даже на самое необходимое, о чем девочки стесняются вслух говорить.
Она не жаловалась Федору, не хотела быть причиной их ссор. Ей искренне нравилось то, что отчим повеселел, что снова заблестели его глаза. Она видела, как он любит сына.
Однажды Федор нечаянно узнал, что Ирина не питается в школе. Она уже училась в девятом, часто оставалась на дополнительные занятия, еще занималась в стрелковой секции. И частенько до вечера была голодной. Карманных денег, чтобы перекусить, у нее тоже не водилось. С тех пор, как деньги из доступной шкатулки перекочевали в Лилин кошелек. Вернее, это уже была банковская карта.
Федора отчитала класснуха Ирины.
-Вы бы, Федор Ильич, поговорили с Ириной. Мода модой, но она же уже прозрачная! Скоро в обмороки будет голодные падать. А отвечать кто? Снова школа – снова недоглядели? Замучились мы с их диетами!
Когда до Федора с трудом дошло, что он упустил момент с деньгами, понадеявшись на жену, то корил себя и ругал Иру, что молчала.
– Ну, прости, дочка, тугодум я. Ну, а ты-то что молчишь? Ты знай – у тебя и счет свой есть. Я туда все опекунские складываю, и выплаты туда же все идут. Но знаешь, мы все же их трогать не будем. У тебя и учеба впереди, и свадьба. Я тебе просто карту открою и буду с зарплаты скидывать. Хорошо?
Ира толком и не слушала его, про деньги, про карту. Набатом в голове звучало – ДОЧКА. Неужели она и правда для него не чужая девочка, что он расстроился из-за нее. Не из-за Лиды, не из-за Стаса, а из-за нее?
Ох, и бесилась Лида, когда поняла, почему денег к ней чуть меньше поступать стало. Стала, то опекунские «в общий котел» требовать, то демонстративно причитать, что деньги словно в трубу улетают. Как она не экономит, отложить на отпуск не получается. А как иначе, если «эту» одевать, обувать и кормить приходится. А тут еще и деньги ей стал выделять!
– Так отпускные получу, и поедем в отпуск, проблем-то…
– Опять в дом отдыха ваш? Я к морю хочу!
В таких баталиях пролетело еще пара лет. Лида пыталась задеть Иру, Федор стеной вставал на защиту. Ирина страдала, зная, что является причиной ссор в семье.
Одно грело – они с Зиной мечтали окончить школу, найти работу и снять комнату на двоих. Отец у Зины совсем уже «слетал с катушек», уходил в недельные запои, стал тащить все из дома. И неясно даже было – кому из девочек живется хуже.
Но мечтам не суждено было сбыться. Зина выскочила замуж сразу после выпускного. Почти за первого встречного, не могла уже жить с родителями. У Ирины сменились планы – поступить туда, где будет общежитие стало уже ее целью. Федор хотя и не поддерживал эту идею, но понимал, что Ирине сложно с ними. Просчитывал уже варианты, как взять ипотеку для Ирины, но Лида сопротивлялась, как могла, настаивая на денежной компенсации.
– Что ей там положено-то из этой квартиры? И так на всем готовом выросла!
Решение пришло неожиданно. Федору в наследство досталась неплохая квартира в соседнем областном городе. Там как раз был и институт сервиса, куда Ирина втайне мечтала поступить, но считала, что ей «не по карману» платное обучение, а по желаемому направлению не было предусмотрено бюджетных мест. Да и общежития там не предоставляли.
Федор переписал свою наследственную полнометражку на Ирину, вручил ей и управление счетом, где накопилось достаточно, чтобы разом оплатить все годы учебы. Сам поехал с ней – помочь с заселением, с подачей документов. Нет, он действительно хотел помочь, но и еще была причина. Лида бесновалась, когда узнала, что наследство «уплыло» из ее рук. А он уже устал от ругани и скандалов. Поэтому неделька отдыха от жены была кстати.
Обошел всех соседей в подъезде, благо квартир там было не так уж много. Небольшой трехэтажный дом в уютном ЖК. Попросил «не обижать дочь, приглядывать». И это Федор, который в магазины-то ходил, только с самообслуживанием, чтобы лишний раз не разговаривать с продавцами!
– Повезло тебе с отцом, девонька, – говорили соседки, встречая Иру во дворе.
– Да, папка у меня замечательный, – соглашалась Ира.
На каждой свадьбе, есть трогательные моменты, когда сложно сдержать слезы. На Ирининой свадьбе этим моментом стал танец отца с дочкой.
Федор вообще заставил всех гостей понервничать в тот день. Невеста не хотела идти на регистрацию, пока не приедет отец. А у него встала машина на трассе между городами. Новую гнал, в качестве свадебного подарка. Не обкатана для такой дороги. Но обошлось, успел.
Все в жизни успел этот немногословный мужик…
/Автор: Татьяна Бро/

Маленькое сердечко совсем недавно родилось, и теперь прислушивалось к новым ощущениям. Оно слышало, как рядом ползают братики и сестрички, такие же маленькие, теплые, родные. Слышало их сердечки, их ровное биение. А у него что-то не получалось… не получалось ритмично биться, спотыкалось оно…
Вот его тельце вылизывает Мама, сердечку приятно, оно бьется радостно и часто. А вот его взяли теплые, ласковые руки, гладят, сердечко слышит голос- этот голос оно уже запомнило и знает, что это Хозяйка. Сердечко бьется чуть быстрее от нежных прикосновений и ласковых поцелуев. Ему надежно в этих больших, теплых руках.
Вскоре сердечко научилось видеть… О, как это было интересно и необычно! Сердечко увидело свою красивую Маму – овчарку, Хозяйку, чей запах и руки узнавало сразу и начинало восторженно биться, словно хотело сказать:- Я тоже тебя люблю, очень люблю!
Однажды сердечко замерло в испуге от чужих, жестких рук и страшного, громкого , низкого голоса… Этот голос говорил что-то нехорошее, сердечко это чувствовало, и замирало, начинало биться с перебоями, ему стало больно от этого чужого голоса…
-Хозяйка, дело, конечно, ваше, но этот щенок – выродок, его надо было утопить сразу после рождения. Это не овчарка, это крыса какая-то. Посмотрите- он не проходит ни по экстерьеру, ни по размеру, да и со здоровьем, похоже , у него проблемы. Избавьтесь от него, пока не поздно! А остальных я беру. Всех. Они пойдут в школу милиции. У вас отличная сука, я ее знаю – на выставке видел. Поэтому и пришел за щенками.
Сердечко съежилось от страха, стало крошечным, замерло… Что будет?
Щенок неподвижно лежал в ладонях мужчины- эксперта. Мужчина как-то брезгливо опустил малыша на подстилку, и пробормотал:
– Не жилец… Усыпите.
Что было потом- сердечко не помнило, оно почти остановилось…
… Теплый язык Мамы вернул малыша к жизни. Щенок жадно припал к соску.
Он слышал голоса, они спорили, женский голос не соглашался, мужской -убеждал…
Сердечко снова забилось быстро и радостно: рядом была Мама, значит, ничего страшного не произойдет, ведь Мама спасет, поможет…
– Малыш, хороший мой малыш! Ты не умрешь, я увезу тебя в деревню, к маме. Ты будешь жить у нее в доме, пить парное молоко, и поправишься, вот увидишь, непременно поправишься!
Ласковый голос Хозяйки успокаивал, теплые руки нежно гладили тельце щенка, и он уснул, расслабленный, сытый, и сердечко билось ровно, тихо, спокойно…
Дорогу в деревню щенок не помнил. Он так волновался, что исчезла его Мама, его куда-то везут, запахи чужие вокруг….Щенок так скулил, плакал, что ему стало плохо.
Сердечко очень хотело жить, оно было совсем юное, оно не понимало, почему у него что-то не так, оно не знало, куда и зачем везут малыша, оно отчаянно билось в теплой груди щенка, и верило, что ему помогут, очень верило…
-Ну, здравствуй, малыш! Давай знакомиться. Теперь ты будешь жить со мной, – спокойный, тихий голос, теплые, ласковые, как у Хозяйки, руки успокоили малыша. Сердечко радостно подпрыгнуло в его груди и успокоилось: малышу все нравилось на новом месте. Нравилась теплая подстилка, новая Хозяйка, вкусное молоко и мясо, такое мягкое и нежное, которое женщина скармливала ему с рук.
Щенок быстро рос, сердечко стало меньше болеть, и Хозяйка радовалась, глядя на резво бегающего по дому молодого пса. Сердечко из всех сил старалось жить, очень старалось. Оно стало большим, больше, чем надо, но об этом никто не знал… А оно в своем стремлении жить расширялось и расширялось, чтобы успеть выполнять все положенные ему функции.
Однажды ночью загорелся деревянный дом Хозяйки.
Выгорел коридорчик, и огонь подобрался к комнате, где спали женщина и собака. Молодой пес, учуяв запах дыма, тревожно залаял, его сердечко заволновалось, забилось быстро- быстро: оно почувствовало опасность.
Пес кинулся к постели хозяйки, стал тащить одеяло со спящей женщины. Хозяйка проснулась и побежала к двери, но дверь уже горела, дым стал заполнять комнату.
И тогда молодой пес, чье сердечко очень любило добрую Хозяйку, которого когда-то назвали ни на что не способным «выродком», разбежался, выбил своим телом окно, изрезав всю морду и грудь осколками стекла, и, выпав во двор, залаял, призывая хозяйку вылезти из дома тем же путем. Растерявшаяся женщина металась в задымленной комнате, но, услышав лай собаки, сообразила, что пес указывает ей путь к спасению, и вылезла через разбитое окно из горящего дома…
Сердечко билось быстро и испуганно: ему было больно от изрезанной морды, от сломанной передней лапы, от удушливого дыма, назойливо лезшего в чуткий нос…
Но одновременно оно и радовалось, зная, что любимый человек вне опасности.
Сердечко захлебывалось кровью, не успевая прогнать ее, куда положено, оно вдруг ослабело, затрепетало, стало останавливаться… Истончившаяся сердечная мышца не выдержала стресса…
Молодой пес, пошатываясь и хромая, подошел к женщине, посмотрел на нее каким-то грустным, угасающим взглядом, упал на землю…
Из пасти хлынула темная кровь, пес забился в судороге и затих…
Сбежавшиеся на тушение горящего дома жители деревни, понимающе смотрели на стоящую на коленях перед телом собаки женщину, которая, закрыв лицо руками, громко, в голос, выла по- бабьи, раскачиваясь из стороны в сторону.
Выла так, как выли женщины, получавшие в годы войны похоронки, выла так, как воют над телом умершего любимого человека…
Ее не интересовал догорающий дом, не волновало пропавшее добро, которое еще можно было спасти.
Она оплакивала маленькое, верное, и такое больное сердечко, которое ценой своей жизни продлило ее жизнь….
Которое, может быть, только для этого и родилось, чтобы, пожив совсем немного, спасти жизнь хорошему человеку…
Выродок- несоответствующий стандартам породы…
© Татьяна Лаин

В коридоре женской поликлиники на скамье сидела пожилая женщина. Рядом с ней сидела щуплая девочка, лет 15 – ти, в короткой юбке, из под которой торчали острые коленки. Бабушка привела внучку на аборт.
Бабушка всё время тяжело вздыхала. Внучка с испуганным взглядом озиралась по сторонам. Рядом с ней стоял пакет. Подошла девушка, лет 30, и присела рядом.
– Вы в этот кабинет?
– Да.. А скажите, это не больно?
– Неприятно, конечно, но там обезболят. Главное, что это быстро, минут 5 от силы, если срок маленький. Так говорят, я первый раз тут. Я и сама боюсь, если честно. И умом понимаю, ведь ребёнок ни в чём не виноват..
– Господи, вот же угораздило.. Понимаете, это моя внучка, учится в 9 – ом классе, и парень её обманул, бросил.. А она беременная. Он знать ничего не хочет про ребёнка. А нам что делать? Ей же школу надо закончить.. Родителей нет у неё, я сама её вырастила..Ох, горе – то какое..
– Ба, да хватит тебе уже, не рви мне сердце, и так тяжело.. Вон девушка сказала же, что не больно будет, раз, и всё..
– Ох, внуч, там же ребёнок у тебя, живой, а ты раз и всё..Дитё не виновато ни в чём, правильно девушка сказала. Знаешь что, вставай, пошли, ничего, вырастим. В войну вон рожали, и ничего. Справимся. И Петька твой не нужен, отец называется.. Вставай, бери пакет, пошли домой, нечего нам тут делать.
Девочка будто этого и ждала. Схватила пакет и пошла к выходу, бабушка вышла следом. Девушка, сидящая на скамье, улыбнулась, глядя им вслед, думая о чём – то своём..
Двадцать лет спустя
– Мама, я люблю его, у нас всё серьёзно, уж поверь! Дима хороший парень, у него большое будущее!
– Ну какое там будущее, если вы поженитесь.. Закончите универ, а там видно будет!
– Мам, нам по 20 лет уже, не маленькие. Свадьба учёбе не помешает, тем более, мы не будем тратить деньги, распишемся и всё, зачем нам эти условности. Поужинаем в ресторане с родителями Димы и его бабушкой и всё, с друзьями мы сами потом отметим. Дима бабушку очень любит, она его вырастила.
– Ох, Машка, ну чего не сделаешь ради любимой дочери! Надо же нам познакомиться с родителями Димы, сватами будем, как – никак..
– Пригласи их в гости, мам..
– Здравствуйте, проходите! Я Машина мама, Юлия. Садитесь за стол..
Глядя на Димину бабушку, Юле показалось, что она её где-то уже видела. Мама Димы, Аня, была очень молодой, выглядела чуть старше сына. В разговоре выяснилось, что родила она его в 16 лет, от одноклассника, который сначала отказывался от ребёнка, а потом вынужден был жениться на Ане, чтобы не сесть в тюрьму. На бумаге только они муж и жена были, не жили вместе, а потом и развелись.
– Вы знаете, Юля, стыдно признаться, но мы же хотели избавиться сначала от Димочки.. Анька ведь соплячка ещё была, какая с неё мать.. Родителей у неё не было, мать померла молодая ещё, а отец в тюрьме сгинул. Я её одна растила. И тут в подоле принесла.. Ну куда рожать, кому?
Когда пришли уже в больницу, ждали очереди на процедуру эту, девушка одна подошла. Тоже на аборт. Говорит, дети не виноваты ни в чём, и меня будто по лбу стукнули, разве ж можно дитя убивать невинного.. Это знак свыше был, чтобы остановились, и Димку сберегли.
Девушку ту сам Бог послал, видимо. Мы с Анькой ушли из больницы домой. До последнего она ходила в школу, закончила 9 классов, а больше нам и не надо было. Родился Дима, я с ним сидела, а Аня ходила в училище, выучилась на кондитера. Петька, отец Димкин, никак не помогал, и его родители тоже.
Ничего, справились. Анька потом за хорошего человека замуж вышла, дочку ещё родила. Печёт теперь торты на заказ, и неплохо зарабатывает. Вы не переживайте, если Дима с Машей поженятся, им есть где жить, квартиру им свою отдам, а сама к Ане переберусь. Вот такая история у нас.
Юля не верила своим ушам. Это были те самые бабушка с внучкой, которые ушли из больницы. Ведь благодаря им, она решилась оставить ребёнка, её любимую Машку..
После разговора с бабушкой тогда, ей вдруг стало спокойно, она поняла, что надо рожать, всё будет хорошо. Ребёнок был от женатого мужчины, который был её первой любовью. Жизнь развела их в разные стороны, и когда они вновь встретились, то он был уже женат. Только один раз у них была встреча, после которой она поняла, что беременна.
Семью ему она разбивать не хотела, о ребёнке ничего не сказала, решив, что не имеет права рожать, портить жизнь и себе и ребёнку.
Решившись на аборт, Юля уговаривала себя, что так будет лучше. Но бабушка с внучкой за 5 минут поменяли её мышление на эту тему. Если уж они справятся, то она и подавно. Она решила, что это знак свыше.
Юля ушла из больницы, вслед за ними. Беременность и роды прошли хорошо, родилась её единственная дочурка, самый любимый человек на Земле.
И вот их снова свела судьба. Только теперь по радостному поводу. Дети, которых могло не быть, собираются пожениться. Это-ли не знак судьбы?
Часто люди получают знаки свыше. Кто-то прислушивается, кто-то нет. Иногда бывает достаточно 5 минут, чтобы изменить свою жизнь. Например, решение оставить ребёнка, которого не хотели, не ждали. А потом жизни не представляют без этого ребёнка, и с ужасом думают, что его могло и не быть..
Всякое в жизни бывает, но если вы чувствуете, что совершаете ошибку, не спешите, ведь иногда 5 минут многое решают..
✍Заметки оптимистки

-Да, это я нашла их утром! – сбивчиво объясняла она следователю, который вел допрос – Пошла детям кашу на завтрак приготовить, а они сидят за столом, оба синие и не дышат! Можно, я хотя бы быстрой овсянки малышам разведу, голодные же! – вдруг спросила Маргарита. Мужчина молча кивнул и затих, что-то записывая в блокнот.
Рита быстро вскипятила воду в стареньком электрическом чайнике, который даже сам не отключался. Нужно было над ним стоять. Насыпала из пакетиков в две тарелки овсянку, залила кипятком, и немного подождав, скрылась с двумя тарелками в комнате.
-Вот, ешьте, малышня! И сидите здесь тихо! – донесся из соседней комнаты её голос до Игоря Васильевича, того самого следователя.
-А мама опять пьяная, да? – звучал испуганный детский голосок.
Маргарита ничего не ответила и вернулась в кухню. Она с опаской покосилась на то место, где еще совсем недавно, упершись лицом в стол сидели отец и мать. Теперь о них напоминали лишь пустые бутылки, грязные, липкие разводы и крошки на столе. Рита схватилась за тряпку, хотела вытереть грязь, но Игорь Васильевич её остановил жестом.
-А часто они вот так? – спросил он у девушки.
Рита только равнодушно пожала плечами и переспросила: – Напивались? Да каждый день! А вот чтобы Ванюшку с Машенькой покормить – никогда! Да и я с ними впроголодь выросла.
-Вы не любили родителей? – спросил следователь то, что должен был спросить у девушки, которая утром обнаружила бездыханные трупы и сама же позвонила в полицию.
Маргарита задумалась всего на мгновение, а затем подняла на Игоря полные боли и грусти глаза и ответила:
-Нет, не любила! Но я их не убивала, если вы к этому ведёте. Они сами себя убили. Да и по сути дела они уже давно умерли, как люди. Я ещё удивляюсь, как Ванечка с Машенькой у них нормальные родились.
-А где они водку покупали знаете?
-Понятия не имею, но она у них была всегда, в отличие от молока, хлеба, масла. Я как девять классов закончила, так сразу работать пошла, чтобы малышей кормить.
-Значит, Вы для них вместо мамы?
Рита улыбнулась, её лицо потеплело: -Да! Вы не думайте! Я с ними справляюсь, в детский сад вожу, они меня слушаются даже не думайте, в детский дом я Ванюшку с Машенькой не отдам.
-А сколько тебе, то есть Вам лет? – спросил Игорь.
-Восемнадцать. Недавно исполнилось.
***
Игорь после работы шёл домой. К родителям, с которыми вместе жил. Маргарита никак не шла у него из головы: маленькая, хрупкая, как подросток. А взгляд серьёзный, будто знает что-то такое, что остальным не дано.
-Надо же! – думал он – Мне двадцать восемь лет, а я так и остался ребёнком для своих родителей. А ей восемнадцать, а она, похоже, ребёнком так и не была. Она как родилась, так сразу стала взрослой
Мать с отцом сразу заметили состояние сына. Заволновались, принялись расспрашивать его, не случилось ли чего.
-Мам, пап, всё нормально, просто настроения нет – успокоил он их.
Игорь и сам не понимал, чем его так взволновала эта девочка, что он не мог уснуть всю ночь и постоянно думал о ней.
На следующий день, после работы он заскочил в магазин, купил молоко, фрукты, сливочное масло, крупы: всё то, что по его мнению было нужно детям, и направился по адресу вчерашнего происшествия.
-Вы? -удивилась Маргарита, вытирая руки о фартук -Что-то забыли спросить?
Игорь помотал головой -Нет! Вот это Вам! – сказал он, протягивая девушке пакет.
Рита осторожно заглянула внутрь.
-Вы с ума сошли? Зачем? Я не могу это взять! Я работаю – отпиралась она, как могла.
На шум из кухни выбежали двое малышей. Девочке на вид было лет пять. Её светлые волосики были аккуратно заплетены в тугие косички. А мальчик был совсем маленьким, тоже светленький, по всем признакам подстриженный не в парикмахерской, а дома.
***
-Я принёс это для них! – спокойно ответил Игорь – И они, похоже, очень довольны!
Рита оглянулась на малышей, которые не обращая никакого внимания на споры взрослых, уже заглядывали в пакет.
-Рита, Рита! Смотри, здесь апельсины! – радостно закричала девочка, а мальчик от избытка чувств просто запрыгал рядом.
Девушке пришлось сдаться: – Ну, что вы делаете, мелюзга! – укоризненно покачала она головой.
А потом, всё так же улыбаясь, обернулась к Игорю: -Проходите, давайте, я Вас хоть чаем напою.
Игорь отметил про себя, что на этот раз на кухне был полный порядок, даже старенький, чайник сиял начищенными боками.
-Как они? – спросил Игорь, кивнув в сторону детей, которые с удовольствием поедали апельсин – Про родителей не спрашивают?
-Вы знаете, нет! Они ведь отца и мать боялись очень, и людей, которые к ним приходили. А теперь они спокойны. Только резких звуков пугаются. Нехорошо говорить, но нам хорошо втроём.
-Я помогу вам с похоронами.
Маргарита посмотрела на Игоря признательным взглядом:
-Спасибо большое! Для меня похороны – это, пожалуй, самое страшное сейчас.
Игорь пил чай и думал про себя: какой же она в сущности ещё ребёнок.
Постепенно Игорь стал частым гостем в этой семье. Он стал для Маргариты настоящим другом и опорой, а дети его воспринимали как своего родного и близкого человека.
***
-Смотри, Ритка, твой опять тебя встречает – смеялись девчонки с работы, глядя в окно на поджидающего девушку парня.
-Ну, что вы такое болтаете, глупые! Он же меня старше на целых десять лет! Игорь для меня как старший товарищ или брат, но никак не любимый человек! – отнекивалась Ритка.
-Ну и глупая! Подумаешь, десять лет!
Игорь Маргарите, конечно, нравился: он был добрый, надёжный, но вот любви к нему девушка не испытывала.
Я просто привыкла, что он всегда рядом но он слишком взрослый для меня – думала девушка. И наверное, поэтому для неё стало полной неожиданностью, когда Игорь признался ей в любви и сделал предложение.
-Я? Твоей женой? – удивилась девушка – Но я как-то не думала об этом. И потом, я не люблю тебя. Ты мой самый лучший друг но прости
Игорь встретил отказ спокойно.
-Рит, знаешь, как в народе говорят: стерпится-слюбится. Да и тебе детей надо как-то растить, а я не самый противный мужик в этом мире.
Маргарита посмотрела мужчине прямо в глаза: – Понимаешь, ты заслуживаешь гораздо большего, чем стерпеться.
Они тогда вроде хорошо расстались, Игорь как-будто всё понял, но он почему-то не позвонил ни на следующий день, ни через день. Маргарита забеспокоилась, она уже привыкла, что он всегда рядом. А тут ещё и малыши в два голоса заканючили: -Рита почему к нам дядя Игорь не приходит? Вы поссорились?
Девушке стало как-то нехорошо на душе, неужели обиделся и решил оставить меня в покое – думала она. Но только сейчас до неё стало доходить, что ей не хочется, чтобы Игорь ушёл, исчез из её жизни.
Она попробовала дозвониться мужчине, но никто не брал трубку. Три дня она не могла дозвониться до него. Металась в поисках решения: что делать!
-Ритка, на тебе последние дни лица нет! Что-то случилось? – встревожились подруги на работе.
-Игорь пропал! – выдохнула Маргарита и разрыдалась -Я ему звоню, а он трубку не берёт!
-А на работу ты к нему ходила? – спросили девчонки.
-Нет, я как-то не подумала об этом!
-Ну, так сходи! Мало ли с человеком что может произойти! Тем более, что Игорь у тебя не из тех, кто просто так исчезает.
Рита уже хотела всё бросить и бежать в тот полицейский участок, где работал мужчина, но тут ей позвонили с незнакомого номера.
-Рита? – звучал в трубке незнакомый голос – Меня Иван зовут! Я друг Игоря. Он просил позвонить Вам и сказать, чтобы Вы не беспокоились, не переживали, с ним всё в порядке.
Маргарита, глотая слезы, прокричала в трубку: – Где он, что с ним? Скажите!
-Игорь был ранен. Сейчас в реанимации в первой больнице.
Рита в изнеможении облокотилась на стену. Слезы текли по ее измученному, бледному лицу.
-Девчонки, я должна бежать! Подхватите тут мою работу.
Рита бежала в больницу, не обращая внимания ни на холодный ветер, который дул в лицо, ни на встречных прохожих, на которых она постоянно наталкивалась.
-Пожалуйста, пустите меня к нему, дайте мне пропуск – кричала она возле окна справочной так, что откуда-то из глубины коридора выглянул врач.
-Девушка, Вы к кому так хотите попасть? – поинтересовался он.
-К Игорю Матвееву!
-Ну, вообще-то мы в реанимацию никого не пускаем. Вы кем ему приходитесь?
Маргарита растерялась: – Я? Я его жена! – вдруг выпалила она, и покраснела.
-Ах, жена?! Ну тогда накиньте халат, и следуйте за мной!… Только не долго там – предупредил её доктор, пропуская в палату.
Маргарита вошла, в реанимации было тихо, только шум и писк каких-то приборов нарушал тишину. Игорь лежал у окна, бледный и перевязанный. Его рука покоилась поверх одеяла.
Рита осторожно подошла, взяла его руку, положила рядом голову и заплакала.
Игорь медленно открыл глаза.
-Ритка! Ты как здесь?
-Я им сказала, что я твоя жена! – сквозь слезы улыбнулась девушка. -И ещё, за эти дни, что тебя не было, я поняла, как мне плохо без тебя и как я люблю тебя!
-Не плачь, Рит! Я не могу видеть, как ты плачешь – сказал Игорь, вытирая ослабевшей рукой слезы с лица девушки.-Вот я выйду отсюда и мы обязательно поженимся!
-Да! – улыбаясь сквозь слезы ответила Рита.
И действительно, как только Игорь поправился и вышел из больницы, они подали заявление в ЗАГС.
Теперь у них большая, дружная семья. А в скором времени ожидается прибавление в семействе.
-Ну, вот видишь, я же говорил тебе, А то стерпится-слюбится! – как-то сказал Маргарите супруг.
-Нет, Игорь, никогда не стерпится и не слюбится Просто я тебя сразу полюбила, но не сразу поняла
Счастливые Перемены
Автор: Анелия Ятс

Доброта часто возвращается, даже когда этого меньше всего ожидаешь. Для одного пожилого учителя простое решение помочь мальчику, который замерзал в холодный зимний день, запустило цепочку событий, которые стали очевидны лишь спустя годы.

Снег медленно и ровно покрывал улицы белым одеялом, приглушая обычные звуки шумного города.

В небольшом, уютном кафе сидел у окна господин Сергеев, учитель на пенсии с добрыми глазами и редеющими седыми волосами. На столе рядом с ним стояла чашка горячего кофе и потрепанный экземпляр книги «Убить пересмешника».

Господин Сергеев перелистывал страницы, время от времени поглядывая в окно, где прохожие торопились по своим делам.

Он любил это место. Оно было тихим, теплым и знакомым. Дверь кафе резко зазвенела, и внутрь вошел мальчик. Он дрожал и топал ногами, пытаясь стряхнуть снег.

Мальчику было не больше 13 лет. На нем было тонкое, слишком большое пальто, явно доставшееся от кого-то из взрослых, и обувь, которая была на два размера больше. Его щеки покраснели от мороза, а черные волосы слиплись от тающего снега.

Господин Сергеев опустил книгу, внимательно посмотрев на мальчика.

Тот немного постоял у двери, затем заметил автомат с закусками в углу. Медленно подошел к нему, достал из кармана горсть монет и начал пересчитывать.

Этого не хватало. Плечи мальчика опустились, и он оглянулся по сторонам с явным беспокойством.

Господин Сергеев отложил книгу, сделал глоток кофе и тихо сказал:
— Молодой человек, подойдите сюда.

Мальчик замер, его лицо выражало смесь подозрительности и смущения.
— Да?

— Почему бы вам не присесть со мной? Мне было бы приятно ваше общество, — с доброй улыбкой предложил господин Сергеев.

Мальчик замялся, переминаясь с ноги на ногу.
— Я… я просто… — Он снова взглянул на автомат.

— Все в порядке, — мягко, но уверенно сказал господин Сергеев. — На улице слишком холодно, чтобы стоять. Давайте, садитесь. Я не кусаюсь.

Немного поколебавшись, мальчик кивнул. Голод и тепло перевесили его гордость. Он подошел к столику, спрятав руки в карманы пальто.

— Как тебя зовут? — спросил господин Сергеев, когда мальчик сел.

— Алексей, — пробормотал мальчик, не поднимая глаз.

— А я Сергей Иванович, — представился он, протянув руку.

Алексей неуверенно пожал ее. Рука была маленькой и холодной.

— Ну что ж, Алексей, — сказал Сергей Иванович, помахав официантке, — как насчет горячей еды? Суп, бутерброд или, может, и то, и другое?

— Мне не нужно… — начал Алексей, но Сергей Иванович поднял руку, прерывая его.

— Никаких возражений, молодой человек. Это за мой счет, — сказал он, подмигнув. — К тому же, мне действительно нужно хорошее общество.

Официантка подошла, и Сергей Иванович заказал куриный суп и бутерброд с индейкой. Алексей тихо сидел, сложив руки на коленях.

Когда еду принесли, Алексей сначала ел медленно и осторожно, но вскоре горячий суп и теплый бутерброд развеяли его скованность. Между укусами он начал рассказывать о своей жизни.

— Моя мама много работает, — тихо сказал Алексей. — У нее две работы, поэтому я часто один после школы.

Сергей Иванович нахмурился.
— Это должно быть нелегко и для нее, и для тебя.

Алексей кивнул.
— Она старается изо всех сил, но… иногда это трудно.

Сергей Иванович, задумавшись, сказал:
— Ты напоминаешь мне одного из моих учеников. Умный, трудолюбивый, с большим потенциалом. Прямо как ты.

Алексей покраснел и опустил глаза.
— Я не такой уж умный, — пробормотал он.

— Не недооценивай себя, молодой человек, — серьезно сказал Сергей Иванович. — Немного помощи может многое изменить. А однажды, когда ты сможешь, пообещай, что тоже кому-то поможешь.

Алексей взглянул на него с удивлением.
— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, — ответил Сергей Иванович, — что доброта всегда возвращается. Если тебе кто-то помог, передай это дальше, помоги тому, кто в этом нуждается.

Алексей ничего не ответил, но его взгляд стал серьезным.

Прошло семь лет.

Однажды Сергей Иванович услышал стук в дверь своей маленькой квартиры. На пороге стоял молодой человек в элегантном пальто с корзиной, полной фруктов и деликатесов.

— Сергей Иванович, — сказал мужчина, улыбаясь. — Я Алексей.

Так началась новая глава их истории — полная благодарности, дружбы и теплых воспоминаний.

Родители считали, что правильно воспитали дочь. Мать девочки любила ходить на родительские собрания: там Уленьку неизменно хвалили. Пусть девочка и не была круглой отличницей, зато по поведению тихую и послушную Ульяну ставили всем в пример.

Однажды, возвращаясь домой из школы, Уля встретила старичка. Он держал подмышкой маленькую дрожащую собачку.

Что ждёт нас в 2025 году: предсказания от которых мороз по коже
Brainberries
Канадка с персидскими корнями Naaz Torbati покоряет TikTok
Brainberries
Эти знаки зодиака обречены на одиночество в старости
Herbeauty
— Девочка, не могла бы ты мне помочь? — обратился к ней старичок: — там подвал затопило, а собака выбраться не может, и вот… щеночки. Одного спас, да нагибаться тяжело. Ты маленькая, как раз пролезешь!

Уля была воспитанной девочкой: её учили, что старость нужно уважать. Да и дедушка не вызывал никаких подозрений: у него были светлые, добрые глаза.

— А далеко? Мне домой надо, меня мама ждёт, — Ульяна посмотрела на часы, которые недавно папа подарил ей за примерное поведение.

— Нет, совсем рядом, — заверил дед, — скорее бы, а то вода прибывает, боюсь потонут щеночки-то.

— Ладно, если недалеко, я помогу, — Уля поправила ранец и пошла за старичком в подворотню.

— Вон там, — дедушка показал на козырёк над подвалом. Там дверь, толкни её и окажешься в подвале. Справа коробка с щенками!

Девочка пошла к подвалу, чтобы спуститься, но тут рыгнув, ей навстречу вышел алкоголик. Он застегивал ширинку и никак не ожидал увидеть девочку, как и она его.

— Дяденька, вы сантехник? — услышал он звонкий голос, — там трубу прорвало, помогите спасти щенков!

— Какой сантехник? Где? — испугавшись, алкаш быстро ретировался. А девочка, посмотрев вниз, увидела следы его преступления: от лестницы несло мочой.

Она хотела повернуться, но не успела — на голову ей обрушилась трость.

***

Мама Ульяны, Ольга Леонидовна, не находила себе места: дочь давно должна была вернуться домой. Наконец, женщина позвонила в школу. Ее заверили, что четвертые классы закончили согласно расписанию, час назад. Идти от школы до дома было двадцать минут и Уля никогда не задерживалась. Ольга выбежала на улицу и пошла навстречу дочери. Не встретив её, побежала в школу. Там к ней вышла учительница и сотрудник милиции в форме.

— А вот и мама девочки, — сказала классный руководитель и тут Ольга Леонидовна потеряла равновесие.

— Очнитесь, гражданка Абакумова, ваша дочь жива! Товарищ из милиции как раз пришёл узнать ваши контакты, — донеслось до её сознания.

— Почему из милиции? — очнувшись, мать Ули открыла глаза и увидела склонившихся над ней учительницу и сержанта, — что случилось? — прошептала она.

— Ульяну оглушили ударом сзади по голове. Она сейчас в больнице, её жизнь вне опасности, — поспешил успокоить мать милиционер, — мы по тетрадям увидели имя и фамилию девочки.

— Но кто напал на мою дочь? — мама встала, оперевшись на его руку, — хулиганы?

— Мои коллеги сейчас пытаются это выяснить. Мы думаем, что нападавший был один. Он оглушил Улю, предположительно палкой. Но, к счастью, преступника спугнули и он бросил девочку недалеко от подвала.

— Господи, какой ужас… — закрыла лицо руками мать Ульяны.

— Врач, заверил, что с ней всё будет хорошо. Надо допросить вашу дочь. Пока что она не может описать преступника. Только плачет. Нужно, чтобы с ней поработал наш психолог.

— Нет, нет, вы что, с ума сошли?! Девочка и так пережила нападение, нет, это невозможно. Сначала она должна выздороветь!

— Поймите, Ольга Леонидовна, — позже уговаривал её капитан милиции Трофимов, — без вашей помощи нам не поймать преступника, и возможно, он уже наметил себе новую жертву! Время дорого, помогите нам!

— Ловить преступников ваша задача! — поджав губы, отрезала мама, — моя дочь и так пережила огромный стресс, оставьте нас в покое, хотя бы пока Ульяна не поправится!

— Позвольте, с ней поговорит наш психолог, — не отставал капитан, но Ольга Леонидовна была непреклонна. Пока душевное состояние дочери не придёт в норму, закон на её стороне.

Конечно, в глубине души женщина знала, что боится. Она привыкла быть первой и никогда не ошибаться. Теперь она боялась признаться себе, что совершила ошибку, которая могла стоить жизни её дочери.

Не прошло и нескольких дней, как недалеко от места, где оглушили Улю, в полузатопленном подвале нашли ученицу первого класса Танечку Р. Спасти ребёнка не удалось, на похороны пришло полгорода.

Когда Ульяна вернулась в школу, одноклассники объявили ей бойкот. Учителя тоже изменили отношение, перестали хвалить и ставить в пример.

Через несколько дней, на уроке физкультуры, когда класс вышел на улицу, к Ульяне подошла незнакомая молодая женщина, с зачёсанными назад волосами и красными, воспалёнными глазами. Пока физрук был занят разметкой для прыжков в длину, женщина схватила Улю за руку и отволокла в сторону.

— Пойдем, отойдём! Ты ведь Ульяна?

— Да, это я,— не понимая, что от неё хотят, ответила девочка.

— Из-за тебя погибла моя дочь! Если бы ты назвала тогда приметы преступника, Танечка была бы жива! Ты это понимаешь?!

— Да, — кивнула Ульяна, и из глаз её брызнули слёзы, — но я не могла говорить!

Тут физрук, заметив что на площадке посторонняя женщина, направился к ним.

— Ты должна пойти в милицию и описать убийцу! — сказала женщина, больно ущипнув Ульяну, и пошла прочь через стадион.

В тот же день Ульяна сбежала с последнего урока и отправилась прямо в отделение милиции. С ней никто не хотел говорить, тогда она попросила позвать капитана Трофимова. Дежурный удивился, но просьбу её выполнил.

— Ульяна? — удивился капитан, — а где твоя мама?

— Мама не знает, что я здесь, — ответила девочка, — я пришла описать того старичка, который пытался заманить меня в подвал. Я уверена, что это он убил Таню!

— Так, — лицо капитана стало серьёзным, — сейчас я попытаюсь освободить нам проектор, и мы попробуем составить фоторобот преступника.

— Но у меня мало времени, мама будет волноваться, — умоляюще сказала девочка.

— Хорошо. Тогда давай обойдёмся словесным портретом, а после наши специалисты попробуют создать несколько вариантов, из которых ты выберешь наиболее похожий. И Ульяна описала, то, что помнила.

После ей пришлось бежать, чтобы успеть зайти в школу до того, как её мать подошла её встретить.

— Что-то ты какая-то растрёпанная, — подозрительно прищурилась Ольга Леонидовна, смерив дочь взглядом.

— На физкультуре сегодня сдавали норматив по прыжкам, — сказала девочка. И мать больше ни о чём не спрашивала.

Прошло несколько дней, Ульяна немного успокоилась и почти привыкла к тому, что одноклассники её игнорируют. Не задирают и на том спасибо. В тот день мать не успевала её встретить, и девочка впервые после рокового нападения должна была идти домой без сопровождения. На светофоре вместе с Ульяной стояло несколько человек. Все ожидали зелёного сигнала светофора.

— Ульяна? — услышала она мужской голос и вздрогнула.

Она хотела побежать, но впереди неслись машины, а сзади стояли люди. Она повернула голову и увидела мужчину, который показался ей знакомым.

— Не бойся, меня. Я папа той девочки, которая… — голос мужчины задрожал, — я не должен был подходить к тебе, но…

Тут зажёгся зелёный, и Ульяна, и мужчина оказались на той стороне дороги.

— Мне очень, очень жалко Танечку, — сказала Ульяна, — простите, что не смогла описать преступника сразу!

— Но ты можешь сделать это сейчас, — сказал мужчина с надеждой глядя на Ульяну.

— Я уже сказала его приметы капитану Трофимову, — Ульяна увидела, что на них косятся случайные прохожие.

— Странно, что он ничего не говорил мне об этом, — задумчиво сказал мужчина, — ты не могла бы повторить мне, как выглядел тот подонок?

— Это был дедушка с добрыми, лучистыми глазами, я ни за что не подумала бы, что он… такой! У него была борода и тросточка в руке… Под мышкой он держал дрожащую собачку. У неё нижняя челюсть вперёд.

— А причёска? Он лысый был?

— Я не знаю, — Ульяна опустила глаза, — на голове у него была шляпа.

— Спасибо, Уля. Прости, что потревожил тебя! — сказал мужчина, погладил её по голове, и развернувшись, быстро пошёл в другую сторону.

В милицию семью Абакумовых больше не вызывали, а спустя полгода они, не выдержав молчаливого осуждения соседей, переехали в другой район.

***

К моменту взросления Ульяну разрывали противоречия. Закончив институт, она выскочила замуж за первого, кто позвал, лишь бы не оставаться дома с матерью, которая критиковала почти все её поступки. Муж пил, но зато умел так красиво говорить о любви, что Ульяна всё ему прощала. Вскоре она стала составлять ему компанию, потому что реальный мир, где хороших и правильных бьют по затылку тростью, пугал её своей лживостью.

Она научилась врать, но не научилась говорить «нет», сладострастным старичкам, некоторые из которых работали в её учреждении.

Однажды вернувшись домой, муж нашёл Ульяну без сознания. Рядом с ней валялась пустая банка от снотворного. Хорошо, что Григорий не успел ещё надраться и оперативно вызвал скорую.

Так Ульяна оказалась в психбольнице. Молодая врачиха, быть может, старше её всего на пару лет, заполняя карту, весело щебетала, сыпала вопросами, как будто находились они не в больнице с решётками на окнах, а в санатории. Уля отвечала неохотно, язык едва ворочался, а мысли, словно речные камни на отмели тёрлись друг о друга, вызывая шум в голове.

Ульяна провела в больнице две недели. Вернувшись домой, она увидела, что в её кровати вместе с мужем спит какая-то неопрятная дама. Тогда Ульяна повернулась и ушла.

Григорий, придя в себя, побежал за ней к её родителям. Бился головой о стену, просил прощения, грозился убить себя, и она… простила. Ольга Леонидовна предупредила дочь, что назад, если что, не пустит, но это не помогло: Ульяна вернулась к мужу.

Григорий бросил пить, получил повышение на работе. У семьи появилась надежда на светлое будущее. Ульяна даже стала мечтать о ребёнке… Но однажды Григорий всё-же сорвался: пришёл домой пьяным и избил её.

Ульяна выскочила из дома и пошла, сама не зная куда. Села на лавочку и заплакала навзрыд, растирая накрашенные глаза.

***

— Что случилось, девушка, кто тебя обидел? — услышала она спокойный, доброжелательный голос.

— Я сама-а-аааа… — она судорожно искала в сумочке платок, но не находила. Мужчина протянул ей свой, чистый и даже, как ей показалось, отглаженный.

Он присел рядом, однако не настолько близко, чтобы ей было некомфортно, и сказал:

— Расскажи, может я чем сумею помочь.

— А вы.. вы кто? — всхлипнула Ульяна, с благодарностью приняв протянутый платок.

— Меня зовут Сергей, — сказал он, и добавил: — Иванович.

— Чем же вы мне поможете, Сергей Иванович? — она посмотрела на него, а потом на платок, на котором отпечатались её ресницы — ой, я вам платочек испортила!

— Платочек это ерунда. Как тебя зовут?

— Уля, — сказала она, перестав плакать, — Ульяна.

Мужчина как-то странно посмотрел на неё.

— Ульяна? Ты… в какой школе училась?

— В четвёртой. На Берсеньевской.

— Фух, — с облегчением выдохнул он,— мне на мгновение показалось, что я тебя знаю, я думал, что сейчас скажешь в тридцать первой, что на Лизы Чайкиной.

— Да, я и там училась. До пятого класса, а потом мы переехали. А что?

Она посмотрела на мужчину пристальнее, и его лицо показалось ей знакомым. Она узнала его.

— Вы… вы папа Танечки, — сказала она, — не думала, что снова вас увижу.

— У тебя редкое имя, Ульяна, — ответил он, разглядывая её, как ей показалось с восхищением, — значит, моя Танюша была бы уже такой же красавицей.

На глаза его навернулись слёзы, но платок он отдал ей, и ему пришлось утираться рукавом.

— А что преступника, поймали? Ну, того старика? — спросила Ульяна.

— Его никто и не собирался ловить. После того, как ты в полиции оставила описание его внешности, оказалось, что этот человек вне зоны досягаемости. Вот так. Трофимова отстранили.

— Так что? Он остался безнаказанным? — крикнула Ульяна в отчаянии.

— Нет, конечно. Его нашли спустя полгода, у входа в подвал, куда всякие алкоголики спускаются отлить. Он поскользнулся, и полетев вниз сломал себе шею.

— Значит, его Бог наказал! — с облегчением выдохнула Ульяна. И он больше не навредит никому.

— Не совсем. Я долго выслеживал его. Конечно, никто не поверил в несчастный случай. Меня задержали в тот же день.

— Значит, это вы его…?

Он кивнул.

— Дали по полной: пятнадцать лет. Вышел через девять. А здесь, уже другая страна! Жена ушла, но я её не виню: молодая, что себя хоронить…

— Но как же вы? Вы?! — Ульяна непроизвольно взяла его за руку, и он легонько сжал её.

— Нормально, — сказал он, вздохнув, — работаю. Живу.

Тут взгляд его упал на её запястье, на котором выступили синяки, оставленные ей мужем.

— Кто посмел? — только и спросил он.

Она вырвала у него руку и поспешила натянуть рукав.

— Я сама виновата. Мой муж алкоголик, когда не пьёт, чудесный человек, но вот… опять сорвался.

— Домой тебе идти нельзя! — покачал головой Сергей Иванович, — со мной сидели мужики, женоубийцы, которые даже не помнили, как расправились со своими женами! Алкоголь это зло.

— Но мне некуда идти. Мать сказала, что не пустит. Подруг у меня нет.

— Пошли ко мне! У меня не хоромы, конечно, но отдельная квартира! —увидев, что девушка сомневается, Сергей добавил: — ты не подумай чего дурного, поживёшь, успокоишься, а там решишь, куда тебе.

— Нет, что вы, я не могу принять ваше предложение! Спасибо конечно!

— Ну смотри, как знаешь. Но если что, приходи в любое время. Первомайская дом семь, квартира шестьдесят два. Запомнишь? Если меня не будет, ключ под ковриком.

Она поблагодарила и отправилась домой. Муж спал, его храп было слышно даже на лестнице. Стараясь не шуметь, она сняла туфли, и осторожно прошла в комнату.

Дышать было невозможно, и она открыла форточку. Взгляд её упал на дорожку у подъезда, на которой она заметила Сергея Ивановича. Он тоже увидел её, и повернувшись, растворился в ночи.

Утром Григорий божился, что сорвался случайно. Он целовал синяки на руках Ульяны, плакал и обещал, что впредь такого больше не случится. Руки у него дрожали, а вид был жалкий. Слушая вполуха заверения мужа, Ульяна собиралась на работу. Надела блузку с длинными рукавами.

На работе немного отвлеклась. Когда вернулась домой, и вставила ключ, поняла, что дверь открыта. Муж спал за столом, за которым выпивали какие-то два его приятеля. Заметив её, они притихли.

— Сейчас же выметайтесь, не то я вызову полицию! — зашипела она них.

— Вызывай! — нагло ответил один из дружков, — ты Гришке не жена, и не прописана здесь! Так что прав у тебя, не больше, чем у Петровича — он кивнул на своего приятеля, окунувшего свой нос, похожий на сливу, в единственный уцелевший хрустальный бокал, из набора, который был подарен на свадьбу Ульяне и Григорию.

— А кто я тогда? — спросила Ульяна алкаша, одновременно набирая «02».

— Слышь, ё-моё, ты мозги пропил, Лёня! Это ж Гришкина жена! Ты его с Васькой перепутал. У того — не жена!

— Алло, полиция? Пишите адрес! — тем временем говорила Ульяна в трубку. Это был блеф, никуда она не звонила, но алкаши поверили.

— Мы уходим, Гриша, — прихватив бутылку со стола, алкаши пошли на выход.

Григорий пошевелился, и вылупившись на спины собутыльников, заорал:

— Назад!

— Слышь, кореш, твоя баба легавку вызвала, так что нам тут некомильфо! — прогнусавил сизый нос.

Григорий поднялся, и засучив рукава, попёр на Ульяну. Она хотела проскользнуть к двери, но он отбросил её на кровать,

— Сидеть, я сказал!

В ужасе она вспомнила слова Сергея Ивановича о сидельцах- женоубийцах.

— Гриш, ты же обещал мне… — она пыталась говорить мягко.

— Мужик слово дал, мужик слово взял назад, — заплетающимся языком сказал муж, но ярость его поуменьшилась, — ты зачем Коляна с Петровичем выгнала? Насчёт работы шёл базар! Вечно ты всё пор… портишь! — он взял со стола недопитый стакан и опрокинул в себя остатки водки.

Воспользовавшись моментом, Ульяна выскользнула из комнаты и открыв дверь, побежала вниз.

— Стоять! — зарычал ей вслед Григорий, — а ну, вернись! Я с тобой не закончил!

Выскочив на улицу, неосознанно она пришла на ту самую лавочку, где встретила Сергея Ивановича. Ждать ей пришлось недолго. Вскоре он сел рядом.

— Здравствуй, Ульяна. Я знал, что ты придёшь. Моё предложение в силе.

— Я… не стесню вас? — Ульяна улыбнулась, но улыбка вышла вымученной.

— Буду счастлив, — сказал он поднимаясь и подавая ей ладонь, — вдвоём веселее.

Они шли минут пятнадцать, и оказались у кирпичной девятиэтажки. Поднялись на третий этаж.

— Прости, у меня небольшой беспорядок, — сказал Сергей Иванович, приглашая её в небольшую прихожую.

— Что вы! Разве это беспорядок? — спросила она, оценив аскетичность обстановки.

— Ну что? Чайку? У меня есть мёд, — потирая руки, спросил хозяин.

И осталась Ульяна у Сергея Ивановича. Она боялась, что его работа связана с криминалом, всё-таки он сидел. Но узнав, что он работает механиком в автосервисе, успокоилась.

Григорий о жене в ближайшие дни не вспоминал, скорее всего ушёл в запой.

Сергей Иванович выходил из дома позже, поэтому Ульяну каждое утро ожидал горячий завтрак. Зато Ульяна приходила раньше, и как умела, готовила нехитрые ужины.

Она понимала, что долго оставаться в квартире холостого мужчины она не может, хотя хозяин, судя по всему, совсем не тяготился её присутствием. Напротив, купил ей красивые тапочки, полотенце, халат. В общем, как ей показалось, относился к ней, как к дочери.

Вечером они смотрели фильмы, или вели размеренные беседы, по выходным ездили на природу.

Незаметно пролетел месяц. Выходя с работы, за стеклянными дверьми проходной Ульяна увидела своего мужа, и внутри у неё всё похолодело. Григорий стоял бледный: в гроб, и то краше кладут.

Ульяна попятилась назад, и стала наблюдать, надеясь, что муж вскоре уйдёт. Стемнело. Но Григорий всё стоял на посту, видимо, кто-то из сотрудников сказал ему, что Ульяна всё ещё на работе.

Наконец возле проходной остановились старенькие жигули, и Ульяна увидела Сергея Ивановича. Он вышел из машины, и уверенным шагом направился к проходной. Поравнявшись с Григорием, он остановился, видно тот ему что-то сказал, после чего, схватившись за бок, Сергей Иванович медленно осел на землю. Григорий склонился над ним, вытащил нож и быстрым шагом пошёл в сторону промзоны.

— Сергей Иванович! — со всех ног она бросилась к нему, — боже мой, да что же это! — она приподняла его голову. Из раны в животе сочилась кровь.

— Ничего, царапина, — слабо улыбнулся он, — на мне, как на собаке… — и потерял сознание.

В дверях появился седой вахтёр.

— Вызовите скорую! — истошно завопила Ульяна.

— Уже сделано, — кашлянул вахтёр, и пошёл обратно, на свой пост.

Скорая приехала быстро и увезла раненого. Всю ночь Ульяна провела в вестибюле больницы, пока ей не объявили, что критический момент миновал, но состояние тяжёлое.

Каждый день Ульяна ездила к Сергею Ивановичу, ухаживала за ним, привозила домашний куриный бульон из тощей курицы, купленной на рынке.

— Милая, зачем? — говорил ей Сергей Иванович, — я выберусь, не трать своё время на старика!

— Какой же ты старик? — искренне говорила она, держа его руку, — сорок два вообще не возраст!

— Сорок три, — поправил он её, — у меня сегодня день рождения!

— Ой! А я не знала! Поздравляю! — склонившись над ним, она поцеловала его в обе щёки, а потом, расхрабрившись, в губы…

Медсестра, которая пришла, чтобы сделать перевязку, увидев целующихся, решила зайти попозже и деликатно закрыла дверь. Она по опыту знала, что у пациентов, которых целуют, всё гораздо быстрее заживает.

— Я… развелась с Григорием, — тяжело дыша, сказала Ульяна.

— Рад слышать. Ты достойна большего. Ты ещё встретишь свою любовь, — сказал он, пытаясь говорить непринуждённо.

— Уже встретила. Я люблю тебя Серёжа, и никто другой мне не нужен.

— Ты… ты выйдешь за меня? — голос его дрогнул.

Сергей и Ульяна поженились, как только его выписали из больницы. В положенный срок у них родилась дочка Катя, а спустя два года сын Слава.

— Девочка, ты к кому? — спросила я.
— Я маму ищу, вы её не видели? — на меня пристально посмотрела маленькая девочка лет шести..
Я задумалась, в этом доме я жила совсем недавно и насколько знала, квартира, перед которой она стояла, все это время пустовала…
— Но там никто не живет, — ответила я девочке.
В ответ она разрыдалась и села на ступеньки.
— Тетенька, нам очень мама нужна! Только она может все изменить, папа очень по ней скучает…
Я стояла в рассеянности, не понимая чем помочь этому чудесному созданию, детей у меня самой не было, поэтому и не знала с какой стороны подойти…Обнять, пригласить на чай, только ведь к незнакомой тете она вряд ли пойдёт…В это время у меня зазвонил телефон, попросив девочку никуда не уходить, я побежала отвечать. А вернулась — ее и след простыл.
Весь вечер она не выходила у меня из головы, решила я тогда позвонить своей хозяйке и спросить, кто же мои соседи по лестничной площадке.
— Там пять лет уже никто не живет, — сказала Любовь Ивановна — а тебе зачем?
— Сегодня приходила девочка, маму искала…
Соседка помолчала, будто что-то припоминая.
— Это наверно Катина дочка… да нет уже ее давно. Муж ее один да ещё с младенцем на руках в этой квартире видимо жить не смог, съехал. С тех пор она пустует…Знаешь, Ир, они ведь недалёко сейчас живут, если прибежит снова отведи домой, — и женщина продиктовала мне адрес.
Со временем эта история начала забываться, я работала, приезжала домой поздно, рано утром уезжала. Однажды, накануне новогодних праздников я снова услышала тихий стук и всхлипывания. Бросилась к двери — там стояла она, та самая сероглазая девочка и плакала.
— Что у тебя случилось? Где твой папа?
— Он дома, я маму ищу, — тихо сказала она.
Вспомнив, что у меня где-то записан ее адрес, я побежала его искать, на этот раз попросив девочку подождать у меня. Она зашла, осмотрелась, присела на пуф в коридоре. А когда я все-таки нашла заветную бумажку — уже сладко спала, свернувшись калачиком. Аккуратно перенеся малышку в гостиную на диван, я снова набрала номер хозяйки.
— Любовь Ивановна, простите за беспокойство, помните, я вам рассказывала про ребёнка, который приходит к пустующей квартире напротив? Так вот она у меня. Я хотела увести ее домой, но пока искала адрес — девочка уснула. Боюсь, отец будет искать…
— Знаешь, Ир, я живу недалеко от них, сейчас попробую сходить, будь на связи.
— Хорошо, — я положила трубку и невольно залюбовалась девочкой. Поправила непослушную прядь, погладила по плечу.
Я так мечтала о своих детях, но, увы, моей мечте не суждено было сбыться. С мужем мы когда-то жили душа в душу, пришло время и мы задумались о детях. Я забеременела сразу, но через некоторое время потеряла малыша. Сказался видимо стресс на работе, мы ждали проверку, нервничали, работали практически без отдыха…Узнав, что снова жду малыша, я уволилась с работы, но видимо у судьбы для меня были другие планы — этого малыша я опять потеряла на раннем сроке. А потом, как бы мы не старались — забеременеть я больше не смогла.
Вскоре от меня ушёл муж, знаю, что в его новой семье подрастает дочь, но я о нем больше ничего не слышала, намеренно вычеркнув из своей жизни вместе с общими друзьями и знакомыми.
Так и жила уже более семи лет, одна на съемных квартирах…
***
Мои размышления прервал тихий стук в дверь. Бросилась открывать и…не поверила своим глазам — на пороге стоял мой бывший муж…
— Юра? Ты как здесь оказался?
— Я пришёл за дочкой…подожди, Кирова 5, да?
— Да, верно. Так это твоя дочь? Проходи, она спит, — мы прошли на кухню, я поставила чайник. Вот уж кого не ожидала увидеть на пороге своей квартиры, но жизнь порой нам подкидывает и не такие сюрпризы..
— Мы не помешаем тебе? Я могу разбудить Аню и забрать домой.
— Пусть поспит, что у вас произошло? Она уже несколько раз приходит на нашу площадку и стучится в дверь напротив.
Юра устало прикрыл глаза, а потом начал рассказ:
— Несколько лет назад мы жили в этой квартире с Катей. Это жильё, досталось ей по наследству от деда. После свадьбы мы въехали в эту квартиру. А вскоре Катя забеременела, я был на седьмом небе от счастья! Помню, как отвез жену на роды, она плакала, переживала, видимо чувствовала… Взяла меня за руки и попросила позаботится о ребёнке, если с ней что-нибудь случится. Во время родов начались осложнения, жену не спасли…
— Прости, мне очень жаль, — я погладила Юру по плечу, видела, как он крепился, но предательские слезы текли по его щекам вновь и вновь, словно он держал всю эту боль внутри, а теперь закончились силы, и она вырвалась наружу.
Тут послышался топот детских ножек в зале.
— Папа?
Юра кинулся к дочери, обнял её и прижал к себе.
— Аня, я переживал…зачем ты ушла без спроса?
— Я просто хочу найти свою маму…
— Мы ее обязательно найдём, но немного позже, идём домой.
— Спасибо тебе Ира, вот мой номер, — Юра протянул мне свою визитку — звони, если вдруг Анютка опять прибежит сюда. Мы живём неподалёку, дорогу она теперь знает хорошо.
— А откуда она узнала адрес этой квартиры? — поинтересовалась я.
— Сам показал, — вздохнул он — надо было забрать кое-какие вещи, Аня увидела Катины фотографии на стенах и с тех пор она грезит встречей с матерью. Я ведь сказал, что Катя просто уехала, но обязательно когда-нибудь вернётся.
Они ушли, а через несколько дней Юра мне позвонил. Так мы стали вновь с ним общаться, по выходным ходить втроём в парк, кафе и кино. Аня привязалась ко мне и даже как-то назвала мамой…
— Ир, — однажды сказал Юра — переезжай к нам, хватит по съемным углам мотаться, Аня по тебе скучает, часто спрашивает.
— А ты?
— И я…- он опустил глаза и взял мои руки в свои — очень соскучился. Прости меня за все…
С тех пор мы вместе. Растим наше маленькое счастье — Анютку. Каждый день я благодарю судьбу за подарок, которому нет цены — быть любимой женой и матерью. И пусть Анюта — неродная дочь, это не мешает мне дарить ей всю свою нерастраченную материнскую любовь и нежность…
Сеть