Home Blog Page 3

Всё промотала

0

Как радовался Павел, когда год назад красавица Вика согласилась стать его женой. Это тогда, год назад. Тогда он был богат по меркам их провинциального, почти сто миллионов рублей было на счету. Сейчас только горькие думы об этом и остались:

«Как я сразу не понял, что Вика за меня только из-за денег и пошла, а тогда думал, что любовь, настоящая, о которой мечтал всю жизнь. Ну, какая может быть любовь между двадцатитрехлетней красавицей и невзрачным мужиком, помешанным на работе, к тому же, который на десять лет старше её? Не было её никогда, и теперь уже не будет. Так и не узнаю, какая она, настоящая любовь.

Свадебное путешествие на Лазурном берегу обошлось в пять миллионов рублей. Конечно, можно было там отдохнуть и подешевле, но так хотелось удивить молодую жену. Удивил. Она решила, что так будет всегда.

И пошло. Дорогой автомобиль, модные бутики. А работать супруга не собиралась даже по дому. Огромная четырёхкомнатная квартира, разве успеешь её содержать в порядке. Да ещё мужу обеды готовить. Наняли домработницу. Вика нашла некрасивую женщину тридцати лет, но готовила та отлично и порядок в квартире поддерживала идеальный.

И вот последняя капля терпения. Окончательно рушится бизнес. Вчера ещё можно было его спасти, но Вика в тайне от меня истратила последние четыре миллиона, так сказать НЗ. Зачем я допустил её к своим деньгам? Позволил их тратить. Думал их много, за целую жизнь не истратить, а она истратила за один год. Всё идёт».

ГОВОРИ СНАРУЖИ

0

ГОВОРИ СНАРУЖИ
Мальчик не говорил. В садик его не водили, нянчилась прабабушка. Не говорит и не говорит, и в два года, и в четыре, и в шесть. Дачи у семьи не было и летними теплыми днями прабабушка выносила под окна, в зеленый палисадник, столик и пару стульев. Мальчик бегал, играл с прабабушкой или читал книги. Не говорил, но читать умел. Писал что-то. Детская медсестра приходила и устраивала скандалы.
— Его надо отдать в специализированный садик, а потом в школу для умственно отсталых детей.
— Да какой же он отсталый, — препиралась с ней прабабушка, — вон книжки читает, считать умеет. Болтунов и так полно.
— Наплачетесь вы с ним, полоумным, — отвечала медсестра.
Мне было лет 11 и в то лето ретивая медсестра донимала эту семью особенно сильно. А я выгуливала свою черепашку и черного кота. Мальчик подошел ко мне очень тихо и погладил кота.
— Его зовут Барсик, — сказала я, — а меня — Леся.
Четко, внутри своей головы я услышала: «Тёма».
Вот так мы познакомились. Наше общение выглядело весьма странно. Обычно говорила я, а он молчал. Но иногда мы молчали оба. Снаружи. Как-то увидев нас, сидящих в молчании напротив друг друга, подошла моя мама.
— Что вы делаете? — спросила она.
— Разговариваем, — ответила я.
— Хорошо, болтайте, — сказала мама и пошла заниматься делами.
Тёма удивительно умел ладить со всеми животными: собаками, котами и даже моей черепашкой. Он выучил Барсика давать лапу и команде «голос» не произнеся вслух ни единого слова. Его прабабушка на наш молчаливый диалог смотрела с видимым изумлением.
— Ты его понимаешь? — спросила она
— Да, конечно, — отвечала я, — очень хорошо слышу, прямо внутри головы.
Она покрутила пальцем у своего виска. А мне было все равно.
Как-то пьяный прохожий тащил на поводке мимо палисадника маленькую болонку. Песик отвлекся на кота и стал тянуть. Мужик отломил ветку от клена и ударил собаку. Тёма прямо кричал внутри себя: «Не надо, нет!!!» Я заорала на весь двор: «Перестаньте!». А мужик продолжал бить хворостиной собаку. Моя мать выскочила из подъезда. Дядька отстегнул болонку с поводка и быстро ушел. Растерянный песик даже не побежал за ним. Мама оглядела нас, взъерошенных и заплаканных и сказала Тёме:
— Они тебя не слышат, почти никто. Говори снаружи.
— Как, не слышат? — прозвучало в моей голове.
— Просто не слышат и все, не умеют, не получается у них. Надо говорить вслух. Ты хочешь эту собаку? Пойди к родителям и скажи вслух: «Я хочу эту собаку, я буду с ней гулять».
Шестилетний Тёма взял на руки маленькую избитую болонку и понес к подъезду. Из окна первого этажа высунулся его отец — Игорь.
«Папа, — сказал Тёма, — давай возьмем собаку, ее выбросили». Игорь уронил кружку и выбежал на улицу.
«Папа, — повторил Тёма, — давай возьмем собаку». Игорь заплакал.
Собаку они взяли. Первые три недели Тёма болтал беспрерывно. Со временем угомонился…
Спустя много лет, гуляя с маленьким сыном, когда я вдруг услышала внутри своей головы: «Мама, смотри, кот», я совсем не удивилась. Посмотрела на здоровенного рыжего кота и позвала: «кис, кис, кис».
А потом сказала сыну: «Говори вслух, иначе тебя не услышат». И он заговорил. И перестал разговаривать внутри. Но иногда, до сих пор, я его слышу, даже если он далеко. Маленький Тёма научил меня слушать…
Автор:Елена Анрияш

Отодвиньте от экранов особо впечатлительных взрослых и детей. 12 “гламурных” фотографий женщин

0

Мы давно перестали спорить о вкусах. И хотя, гнаться за модой — дело неблагодарное, в каждом из нас живет чувство прекрасного. И не важно, где мы находимся: в центре развитой цивилизации, или на ее обочине, нас всегда тянет к красоте во всех ее проявлениях.

Ребристые ногти: о чем говорит этот необычный симптом?

Давайте отодвинем подальше от экранов особо впечатлительных взрослых и детей, и с удовольствием полюбуемся милыми дамами, которые пытаются оставаться гламурными при любых обстоятельствах.

#1 Прекрасная графиня на фоне своего поместья

#2 Танцпол порвать всегда готовы!

#3 Знойная женщина — мечта поэта

#4 Кто сказал, что Новый год уже прошел?

#5 Девушка на машине — всегда в тренде

#6 Настоящая леди всегда выше всяких мелочей

#7 Так вот ты какая, королева Эмо!

#8 Девушки — гопницы? Жизнь или кошелек!

#9 БДСМ — штука очень серьезная

#10 Тонального крема много не бывает

#11 Суженый, ряженый, приди ко мне наряженный…

#12 Черно — розовый этюд возле мусоропровода

Будем честными, не всегда и не у всех выходит выглядеть соблазнительно. Но разве можно осуждать стремление к прекрасному? Ведь даже если сначала это выглядит смешно, то все равно есть надежда, что в итоге хоть что-то получится.

Освободи квартиру на вечер, — попросил муж

0

— Сегодня вечером посидишь у родителей? — спросил муж, как ни в чем не бывало. — Квартиру надо бы освободить.

Света улыбнулась и кивнула.

Другая бы женщина на ее месте устроила бы разбор полетов или хотя бы, как минимум, поинтересовалась, зачем мужу квартира на вечер?

Но у Светы с Игорем была годовщина свадьбы и она думала, что он планирует сделать ей сюрприз. Поэтому с легкостью согласилась.

На работе женщина поделилась своей радостью с подругой.

— Чем вечером занимаешься? Может в кафе посидим? — спросила Света.

— Ого, тебя твой отпускает? Обычно домой торопишься.

— Он мне сегодня сюрприз готовит, просил домой прийти после десяти.

— А ты уверена? Не замечала я, что он у тебя романтик.

— Конечно уверена. Зачем еще меня выгонять из дома на весь вечер?

— Тебе сказать, что я думаю на самом деле или более лайтовый вариант? — подруга не хотела обижать Свету.

Но иногда та вела слишком доверчиво и позволяла свекрови и мужу вить из себя веревки.

— Зачем мне что-то говорить? Правильно Игорь говорил, ты мне просто завидуешь! Нашему счастью завидуешь…

— И когда он такое успел сказать? — не выдержала подруга. Она всегда была на стороне Светланы и старалась ее вразумить. — Не тогда, когда пришел домой на бровях и тебя до слез довел?

Или может быть, когда свекровь тебя выставила за двери, потому что ты забыла, что она не ест сладкое и принесла большой торт?

— Да какая разница, — фыркнула Света. — Ты завидуешь, и это факт. Даже сейчас, нет чтобы порадоваться за меня, только настроение портишь.

К родителям съезжу, знала бы, даже не рассказала.

— Ну-ну, — ответила подруга.

***

Светлана весь день была как на иголках, так ей не терпелось увидеть сюрприз и долгожданный подарок. А она была уверена, что Игорь приготовил именно его. Иначе для чего все это?

— Наверное шарики надует, свечи зажжет… — мечтательно думала она.

После работы Света отправилась к родителям. Подходя к дому, услышала крики из открытого окна — мама с папой опять ругались.

Причина известна — отец наверняка опять проиграл всю получку — подумала девушка и передумала идти к своим. Портить настроение не хотелось.

«Посижу под окнами, он меня и не заметит», — решила она и отправилась домой.

***

Светлана подошла к своему подъезду, присела на лавочку, с которой прекрасно просматривалось их окно, и стала ждать.

Погода была пасмурной, стемнело рано. В окнах зажегся свет и женщина с интересом уставилась на свое окно, фантазируя, что там такого интересное ее ждет.

В окне появилась фигура, женская… Красивые формы, длинные волосы…

Светлана вскочила. Она была готова терпеть все, что угодно, но только не измену.

Через минуту женщина уже влетела в свою квартиру, забежала в комнату… схватила «наездницу» за волосы. Истошно закричала.

Еще секунда.

Какой-то мужчина схватил Свету и попытался оттащить, но та сопротивлялась и продолжала орать.

Сколько прошло времени, пока до Светланы дошло происходящее, она не поняла.

Но за это время она успела выбросить туфли соперницы в окно, порвать платье, которое валялась на полу и треснуть незнакомому мужчине.

В себя Светлана пришла только когда увидела лицо «наездницы» — это была ее свекровь.

— Валерия Викторовна? — голос звучал тихо, даже испуганно. — А вы что тут делаете?

Незнакомый мужчина уже натягивал одежду, быстро перемещаясь в сторону выхода.

— Это ты что тут делаешь? — завопила свекровь. — Все испортила! Да как ты посмела?!

— Валерия Викторовна, это наша квартира, что вы тут делаете?

— Не понятно что ли? — огрызнулась свекровь, накидывая халат и собирая волосы в пучок.

— Не понятно… Вы извините, что я вас так… — Света протягивала клок волос свекрови.

— Не извиняю! — крикнула та, закрываясь в ванной.

Света села на стул на кухне. В голове мысли путались. Игорь значит не готовил ей сюрприз, квартира была нужна его маме.

Но почему он ей ничего не сказал? И где он сам?

Женщина достала телефон и стала набирать номер мужа — в ответ только длинные гудки.

Свекровь выскочила из ванной.

— Сама все уберешь, — заявила она, — И халатик в следующий раз постирай, неприятно надевать грязный.

А платье себе оставь, зашьешь, пригодится, когда Игорь выгонит.

Светлана даже не ответила, настолько ей стало обидно. Муж забыл о годовщине, а это единственный вопрос, который ее волновал.

Она позвонила подруге, той самой, с которой днем поссорилась.

— Ленчик, привет. Прости, что я сегодня тебя так…

— Не поздравил все-таки? — вздохнула она. — Не удивлена. Приезжай, расскажешь.

Через час Светлана сидела на кухне подруги и плакала, рассказывая свои приключения.

Лена каталась от смеха по полу.

— А что свекровь не могла к себе что ли привести?

— У нее дома муж, как она приведет, — только сейчас дошло до Светы.

— Слушай, это же выход из твоей ситуации. Ты говоришь, что Игорь слушает только мамочку, так?

— Ну.

— Вот через мамочку и получи его любящего и послушного. Заодно и она пусть понервничает. Хотя честно, лучше уходи от него.

— Как уходить? Мы три года с ним.

— Ну тогда поговори со свекровью, припугни ее, что все расскажешь мужу. Доставай телефон, сейчас все устроим.

Светлана достала телефон, а Лена быстро написала сообщение свекрови. Та уже через минуту позвонила.

— Не думала я, что ты такая… — ворчала она. — Что хочешь, говори, не тяни, а то скоро придет Гена с работы.

Света быстро сказала, что хочет подарок на годовщину.

Свекровь долго бубнила, но все же согласилась. Некуда ей было деваться, муж полностью обеспечивал Валерию и частенько помогал Игорю.

И, если бы узнал правду, то финансирование прекратил, как минимум. Как максимум, забрал бы квартиру у Игоря, а Валерию выгнал.

***

— Быстро за подарком и домой! — кричала мама на Игоря.

— Еще чего, за каким подарком, мама? Мне бывает смотреть на нее не хочется!

— Зато твоему отцу хочется внуков, так что постарайся сделать все, чтобы твоя молчала. Улыбайся ей побольше.

— Мама, я на развод собирался подавать, мы с Лизой…

— Забудь про Лизу! Твоя Светка все знает и если расскажет отцу, у нас с тобой не будет ничего!

Просила же, сделать так, чтобы она до десяти не появлялась дома, но ты не смог ее сбагрить, поэтому тебе решать возникшую проблему!

— Еще надо доказать, что она не придумала.

— Она же мое платье в качестве доказательства предоставит. А если Гена усомнится, то обязательно найдет доказательства.

— Мам, ты же сама говорила, что она не нашего круга…

— Я тебе все сказала!

Вернулась Света домой, а там Игорь с цветами и подарком. Женщине, конечно, было приятно, но все равно внутри осталось какое-то гаденькое чувство.

На следующий день на работе Светлана делилась впечатлениями.

— Да, цветы и подарок были, но получается, я его заставила, понимаешь?

— Понимаю, но заставила не ты, а свекровь.

— Он вчера комплименты говорил, улыбался, но мне так противно было.

— Ну подруга, тебе не угодишь. То хочу подарок и сюрприз, то не хочу. Пока есть возможность, пользуйся по полной.

Света прислушалась к совету подруги.Теперь Игорь забирал ее с работы, ездил с ней по магазинам, носил тяжелые пакеты с продуктами. Иногда даже готовил сам. Мужа словно подменили. Даже первое время после свадьбы он не был так ласков и услужлив.

Со свекровью Света больше не пересекалась, та избегала какого-либо общения. Хотя Светлана все же замечала, что мама мужа бывает в ее отсутствие у них дома — халат молодой хозяйки, иногда небрежно валялся на кровати.

«Вот тебе и плата! Будто своей одежды нет. Могла бы принести свои вещи, чего уж теперь стесняться…» — хмуро отмечала про себя Светлана и уходила спать в гостиную.

Находиться в их с мужем квартире не хотелось, а встречаться со свекрами тем более. Она решилась поговорить с Игорем.

— Скажи маме прекратить это. Мне не приятно!

— Сама скажи, — равнодушно сказал мужчина. — Мне мать деньги дает, чтобы я не вмешивался в ее жизнь. Ну не по гостиницам ей таскаться.

— Поговори с отцом, тебе его ни капли не жалко?

— Ты хочешь, чтобы финансирование прекратилось? Если отец узнает правду, мы вылетим из квартиры, мой магазин сразу прикроется.

Батя не пожалеет ни меня, ни мать.

А тебе что, жалко?! Мать всегда предупреждает, когда придет, ты в это время на работе.

— Мне жалко себя, что я должна все это терпеть, жалко твоего отца, что он ничего не знает. Завтра идти на юбилей, как я ему в глаза буду смотреть?

— У тебя есть все что хочешь. Мало тебе? Или думаешь, мне доставило радости столько денег на тебя тратить? Хочешь получать подарки, молчи.

Света прикусила язык, но не отказалась от идеи рассказать все свекру. Он должен знать.

***

— Расскажешь, — подруга, как всегда советовала. — Лишишься жилья, мужа и подарков. Вернешься к своим. Забыла, как тебе с родителями жилось. Тебе это надо?

— Я больше так не могу. Сегодня еще и на юбилей к нему пойдем.

— Ну тогда попроси у свекрови денег побольше, а потом рассказывай. Только учти, свекор может и не поверить. Собери сначала доказательства.

***

Света запомнила совет и принялась его реализовывать. Взяла отпуск и каждый день сидела напротив дома, наблюдая, во сколько и по каким дням приходит свекровь.

Денег невестка попросила, как и посоветовала подруга. Но так как сумма была немаленькая, свекровь попросила подождать несколько дней.

Отношения с Игорем все больше портились. Он хоть и старался быть вежливым, но Света чувствовала холод между ними. И только сейчас поняла, что у них нет будущего.

Женщина получила перевод от свекрови и улыбнулась. У нее будут деньги на покупку пусть и небольшой, но своей квартиры.

***

Геннадий Петрович, отец Игоря и муж Валерии, получил СМС от невестки и засобирался.

— Геннадий Петрович, а как же совещание?

— Перенеси на завтра, невестка зовет на чай, видимо что-то важное. Просто так меня не зовут в гости, — мужчина мечтал о внуках и надеялся, что ему как раз это и сообщат.

По дороге заехал в цветочный магазин, купил букет для невестки.
Подъехал к дому, зашел в квартиру. Света постаралась — до приезда свекра открыла входную дверь, оставила ее приоткрытой…

Невестка сидела на своей любимой скамейке и наблюдала…

Через минут десять после того, как свекор вошел в подъезд, он уже вылетел из него как пробка из бутылки. Прыгнул в авто и ударил по газам.

Светлана поспешила в квартиру.

— Это ты! — набросилась на нее свекровь с порога. — Верни деньги! Ты мне всю жизнь сломала!

— Считайте, вы мне заплатили за то унижение, что мне пришлось терпеть все эти годы, что жила с вашим сыном.

А сейчас, извините, мне нужно собирать вещи. Мой халатик можете себе оставить, думаю, теперь он вам пригодится!

***
Света вышла с чемоданом, она заранее сняла квартиру и подала на развод.

Игорь с мамой лишились всего. От мужчин ушла девушка, когда узнала, что его магазин обанкротился.

А Геннадий продал свое дело и уехал подальше, чтобы не видеть предателей. Валерия ничего не получила, так как бизнес супруга был оформлен на родного брата — единственного человека, которому он мог доверять.

Заносчивый директор выгнал уборщицу, упавшую в обморок — то, что приключилось месяц спустя, вынудило его склонить башку

0

Неприятные воспоминания об увольнении продолжали терзать Елену. Однако что поделаешь — иногда жизненные испытания неизбежны. К счастью, лень никогда не была её чертой характера, а детский дом отлично закаляет.

Григорий Петрович Самойлов воплощал классический образ самодурствующего руководителя. Для него не существовало различий между топ-менеджером и уборщицей — он одинаково грубо разговаривал со всеми.

«В этом офисе единственный интеллектуал — это я, как вы уже догадались. Хотя о чём это я? Какие у вас могут быть догадки, неумехи?» — в такие моменты сотрудники предпочитали молчать. Любое слово могло стать последней каплей…

Чистка небольшого офисного помещения обычно занимала у Елены Сорокиной минимум времени. Она выполняла обязанности с лёгкостью, поддерживая идеальную чистоту. Но в тот роковой день давление внезапно подскочило.

«Что так долго копаетесь?» — раздражённо бросил Самойлов, и его тон не предвещал ничего хорошего. Впрочем, когда он вообще был доброжелателен?

«Григорий Петрович, мне нездоровится. Сейчас приду в норму и всё доделаю», — взмолилась техничка.

«Да уж постарайтесь! А то желающих занять ваше место хоть отбавляй. Если больны — сидите дома», — отрезал начальник.

«Да-да, конечно!» — ответила Елена и вдруг рухнула без сознания.

Очнувшись в медпункте, первой её картинкой стал разгневанный лик шефа.

«Что за наглость, неумеха!» — заорал Самойлов, игнорируя осуждающие взгляды медперсонала.

«Мне действительно очень плохо!» — слёзы навернулись на глаза девушки.

«Григорий Петрович, что вы такое говорите?» — вмешался врач. «У Елены критическое давление. Ей показан строгий покой.»

«Да ради бога! Сорокина, можете больше не являться! Уволена!» — отчеканил босс.

«Прошу вас, не увольняйте!» — умоляла девушка.

«Я сказал всё.»

Как объяснить человеку с полным кошельком, что для Елены, выпускнице детского дома без семьи, сейчас критически важна зарплата? Зимняя обувь, коммунальные счета, мечта о ноутбуке… Но кого она пыталась растрогать?

Месяц спустя. Поиски работы не приносили результатов. Зарегистрировавшись в службе занятости, Елена пока не получила достойных предложений. Морозы заставляли страдать в осенней обуви, а мысли о коммунальных платежах вызывали тревогу. Подушка безопасности стремительно таяла.

Выбираясь из магазина, Елена внезапно столкнулась с Самойловым. Что случилось с его лицом? Рядом семенила маленькая девочка — судя по всему, его дочь.

«Елена?» — произнёс бывший босс, хотя узнал её сразу. «Можно поговорить?»

«Я должен извиниться перед вами, и судьба меня уже наказала. Я даже искал вас специально.»

Елена слушала, поражённая переменой в надменном ранее начальнике.

«Беда у меня, настоящая беда! Дом сгорел — кто-то поджёг. Не понимаю, что происходит. Если бы мы были там…»

«Боже мой!» — ахнула Елена. «И где же вы теперь?»

Самойлов горько улыбнулся, развёл руками.

«Пока не знаю. Родня далеко, а мы с Дашенькой ищем временное пристанище. Она до истерики боится гостиниц — не могу понять почему. Да и друзей у меня как-то не скопилось.»

«Так вам даже переночевать негде?» — поразилась Елена.

Отсутствие друзей у экс-начальника её не удивило — с таким характером…

— Я уже говорил, ищем варианты, но пока безрезультатно. Возможно, сниму жильё на пару дней и сосредоточусь на поиске постоянного решения. Дашенька ведь ещё совсем кроха.

Елена взглянула на девочку, прильнувшую к отцу, словно испуганный цыпленок, и её захлестнуло чувство сострадания. Он прав — ребёнок совсем маленький, а на улице лютый мороз.

Неожиданно для самой себя Елена произнесла:
— А может, ко мне? Конечно, у меня не дворец, но…

— Не знаю, стоит ли… — замялся он. — Это удобно для вас? Вы молодая женщина, наверняка у вас есть личные планы. Да и после того, как я с вами обошёлся…

На данный момент личная жизнь Елены была пустой страницей, о чём она и сообщила бывшему начальнику. Да и девочка вызывала глубокое сочувствие. Она знала, что Григорий Петрович — вдовец, хотя причины кончины его жены оставались для неё загадкой. Сейчас Елена понимала одно: ей действительно хочется помочь этим людям, несмотря на прошлое поведение Самойлова.

Разве ребёнок виноват? К тому же Григорий Петрович извинился, а это многое значит.

Они добрались до дома Елены.

— Проходите, располагайтесь. Конечно, это не то, к чему вы привыкли, но что выделено государством сироте. Будете ужинать?

— Был бы очень признателен.

Елене было приятно наблюдать, как отец с дочерью с аппетитом уплетают суп.

— У меня ещё остались котлеты. Своего приготовления. С макаронами будете?

— Вы отлично готовите, Лена, — отметил Самойлов. — Где так научились?

— Спасибо, — улыбнулась она. — Просто люблю это дело.

Внезапно девочка спросила:
— А вы теперь станете моей мамой?

Елена смутилась, но отец мягко разрешил ситуацию:
— Нет, Дашенька, мы просто временно поживём у этой тёти, пока не найдём свой дом.

— А я хочу, чтобы вы стали моей мамой, — вздохнула малышка. — И ещё я хочу спать.

— Конечно, — спохватилась Елена.

Она уложила девочку на диван в гостиной. Отцу предоставила раскладушку, а сама отправилась на свой диван. Вдруг раздался шум с кухни — видимо, что-то упало.

— Извините, не могу уснуть, — смущённо произнёс он. — Разбудил вас?

— Что сделано, то сделано. Мне некуда спешить. Раз проснулась — значит, засну снова. Григорий Петрович, а что случилось с домом? Простите за прямоту.

— Да ничего страшного, — махнул он рукой. — Много врагов нажил. Всё сгорело — вещи, документы, но в конце концов всё восстановим.

— Ужасно! — покачала головой Елена. — Очень жаль вашу дочь.

— Да уж, недавно потеряла мать, а теперь ещё и это. Леночка, а как у вас с работой?

— Без изменений, — коротко ответила она.

— Я бы взял вас обратно, но место уже занято. Хотя у меня есть идея. Какое у вас образование?

— Техникум, училась на бухгалтера.

— Неужели? И пошли работать уборщицей?

— Выбора не было. Родных нет, я из детского дома. Если сама не позабочусь о себе — никто не позаботится.

— Понятно, — закивал Григорий Петрович. — Считайте, что работа у вас в кармане. Как насчёт позиции офис-менеджера?

— Почему бы и нет? Сейчас любая работа подойдёт, тем более офис-менеджер…

— Вот и договорились. И ещё раз простите за несправедливое увольнение. Просто был не в духе, а вы попались под руку. Я рад, что смогу как-то загладить вину.

Весь коллектив был удивлён, когда Елена Сорокина вернулась на работу, да ещё и в новом качестве. Недолго думая, по офису поползли слухи.

— За какие заслуги он взял её обратно? Была уборщицей, а теперь — офис-менеджер?

Многие слышали о пожаре в загородном доме, но никто не знал, что Самойлов с дочерью живут у Елены. Вскоре все решили, что бывшая уборщица и шеф — пара.

— Знаете что? Я не обращаю внимания, — однажды за завтраком сказал Григорий Петрович.

Он прекрасно понимал, что о них судачат, но был выше этого. Как говорится, на каждый роток не накинешь платок. Елена полностью разделяла его мнение. В конце концов, это касается только их троих.

Елена помогла Григорию Петровичу. Он ответил тем же. Оказалось, он не такой уж самодур. Кто знает, что пережил в жизни? Потерять жену — это серьёзный удар.

Уволив вполне приличную уборщицу, Григорий Петрович Самойлов долго корил себя за свою вспыльчивость. Девушке стало плохо, а он… что сделал? У него денег куры не клюют, а что у бедной уборщицы? Он пытался найти её. Возможно, в итоге и нашёл бы, но случайная встреча в магазине ускорила процесс искупления.

Когда Григорий Петрович и его пятилетняя дочь вошли в квартиру Елены, он сразу заметил безупречную чистоту и порядок. Мебель была недорогой, но стильной. Интерьер в коричневых тонах идеально сочетался с золотистыми занавесками.

Кухня сияла ослепительной чистотой, словно в медицинской клинике. Самойлов также отмечал, как его дочь Дарья тянется к Елене. И не только она… Но как выразить это девушке?

Григорий Петрович видел, что Елене некомфортно, а тут он со своими переживаниями. «Спокойно,» — урезонивал он себя. — «Вы поддержали друг друга, и на этом всё.» Однако его сердце продолжало трепетать при виде Елены.

Девушка осознавала происходящее, но это лишь усиливала её тревогу. Она сильно привязалась к Дашеньке и видела взаимность чувств, однако эмоции к отцу казались ей смазывающими чистоту отношений с ребёнком. «Как распутать этот сложный клубок?»

Елена встретилась с подругой Наташей в кафе.

«Наташ, я влипла,» — призналась она.

«Ну надо же. Хотя чего удивляться?» — развела руками подруга. «Ты всегда была впечатлительной. Какие планы?»

«Даже не представляю. Да и зачем я ему нужна? Он начальник, я работница.»

«Не скажи. Вы не единственные в такой ситуации. Нестандартно, конечно, но нужно поговорить.»

«Легко сказать!» — воскликнула Елена. «А как начать?»

«Поделикатнее намекни, что пора бы решать вопрос с жильём. Если ты ему дорога — всё сложится.»

«Хорошая мысль. Просто не хочется расставаться с девочкой.»

«Послушай, ты ей никто!»

«Формально да, но… Иногда кажется, эта малышка дороже всех на свете. Понимаешь, у меня не было родителей, а у Даши нет мамы. Когда я смотрю на неё… Внутри такое тепло разливается…»

Вечером Григорий Петрович сообщил, что нашёл подходящее жильё. Сердце Елены заколотилось. Она поняла: не хочет никого отпускать. Но как сказать об этом?

На помощь пришла Дарья.

«А тётя Лена тоже переедет с нами?» — спросила девочка.

«Нет, милая. Это дом тёти Лены,» — ответил отец, и в его голосе прозвучала грусть, а в душе Елены затеплилась надежда.

«Я хочу, чтобы тётя Лена поехала с нами!» — капризничала Дашенька.

«Может, тётя Лена не хочет с нами?» — печально произнёс он.

Вот момент истины. Собравшись с духом, Елена решилась.

«А если я скажу, что тоже этого хочу?»

«Правда?» — недоверчиво спросил Григорий Петрович.

«Да,» — ответила Елена и внезапно бросилась ему на шею.

Самойлов сам не понял, как начал целовать девушку. Он крепко прижимал её, боясь потерять. А счастливая Дарья радостно хлопала в ладоши вокруг них.

«Я же говорила, что тётя Лена станет моей мамой!»

Когда сотрудники узнали, что Елена переехала к боссу, обсуждения не утихали неделю.

«Я же говорила, между ними что-то есть,» — торжествовала бухгалтер Ирина Сергеевна, местная сплетница.

«А помните, как он её уволил?» — кивала менеджер Светлана. «Может, они всегда испытывали чувства? Уволил для видимости, а потом…»

Но какое им дело до коллег, если эти двое безмерно счастливы? Елена расцвела, а Самойлов стал чаще улыбаться и почти перестал кричать на подчинённых.

Григорий Петрович приобрёл великолепную двухуровневую квартиру, и теперь молодожёны с удовольствием обживали её.

Прошло два года. Сегодня важный день для Дашеньки — первый класс. По этому случаю Елена выбрала ярко-голубое трикотажное платье, мягко очерчивающее её пятимесячную беременность. В коляске мирно посапывал годовалый Артём.

«У нас замечательная семья!» — радостно восклицала Дарья.

«С этим сложно поспорить!» — хором соглашались родители.

Когда прозвенел первый школьный звонок для Даши, глаза Елены увлажнились. Она вспоминала детский дом, свою учёбу. Сейчас всё иначе. Елена счастлива и любима. У неё двое прекрасных детей, а скоро будет трое. Счастье переполняло её.

Поставьте стакан с солью под кровать и узнаете СВОЕГО ВРАГА

0

Поставьте стакан с солью под кровать и ваш враг проявится! Здесь вы узнаете, как вы можете себе помочь, чтобы выявить всех своих врагов.

В жизни каждого человека каждый день меняется общение, меняются люди, нас окружают как хорошие люди, так и плохие, каждый день мы общаемся с разным потоком энергий. Кто-то нам желает хорошее, а кто-то плохое, кто-то завидует, а кто-то за нас радуется. Каждый раз общаясь с человеком, мы обмениваемся с ним энергией, что естественно влияет на нашу жизнь.

Есть такие люди, которые нам желают только добра, желают только счастье и хотят, чтобы у нас всё было хорошо, так же есть люди, с которыми мы постоянно дружим, общаемся долгий период времени, делимся своими переживаниями, рассказываем тайны, а есть люди, с которыми просто общаемся, рассказываем свои интересные истории, но при этом ничего не испытывая, но есть такие люди, которые могут нам вредить.

Такие люди обычно себя не проявляют, такие люди обычно очень скрытны от наших глаз, они общаются очень мирно, спокойно и даже вам сочувствовать в ваших проблемах и переживаниях, но при этом в душе они радуются, что у вас так происходит, в глубине души они вам завидуют, когда у вас всё хорошо. Ведь когда всё хорошо, то трудно скрывать то счастье, которое человек испытывает-это видно по его глазам, по поведению и повадкам, именно в этот момент проявляются люди, которые вам завидуют, которые вредят и могут даже навести на вас магию, после этого у человека наступают проблемы в жизни, у кого-то рушатся отношения, работа, а кто-то начинает сильно болеть, т.е у каждого начинается своя череда проблем и не каждый может распознать в чем дело.

Т.е если в вашей жизни начались проблемы, череда неприятностей, будто пошла черная полоса, а вы при этом чувствуете, что это не просто так, а есть определенная энергия, которая направлена на вашу жизнь, значит необходимо проверить.

Вот в такой момент и поможет ритуал, который я здесь напишу. Вы сможете самостоятельно выявить того человека, который вам вредит, причем здесь независимо от того магию ли он делает или просто мысленно завидует. Вы можете провести эту практику в любой период луны.

Вам нужно взять стакан воды и вы должны этот стакан с водой оставить в свой комнате на день, далее вечером, когда вы будете ложиться спать, вы должны в этот стакан насыпать щепотку соли. Соль сразу будет убирать негативную программу с вас и обновлять вашу энергию. Далее вы ставите стакан с солью под свою кровать, если нет возможности, то ставим рядом на табуретку или на тумбу. После того как стакан с солью установили, вы говорите: «солёная вода, покажи моего врага. Вода путь открывает, врага моего проявляет. Да будет так. Эти слова нужно сказать три раза.

Вы ложитесь спать и стакан с водой должен остаться до утра, а утром вы должны вылить его за порог своего дома или квартиры, хотя бы часть за порог, остальное в окно. Очень важно вылить воду за порог.

Вы увидите, что в скором времени появится человек, который вам вредит. Он будет обязательно что-то у вас просить, т.е у человека что-то произойдет и он попросит у вас помощи. Это будет реакция на вашу практику, не стоит ничего давать.

Чтобы защититься от таких людей, которые вам вредят, то при общении вы в своем кармане сжать свою правую руку в кулак и произнести про себя: «твои черные замыслы в кулак замыкаю, все горести и беды от себя отгоняю». Достаточно одного раза.

Вы посмотрите, насколько вам становится легче и как налаживается ваша жизнь!

Прошу поддержать мой канал подпиской, лайком или комментарием. Делитесь информацией в соц.сетях. Вам не сложно, а мне будет приятно!

Если тебе нужна моя помощь, то пиши мне лично

Свекровь опозорила меня перед родными, но оне не знала, что я её новый босс на работе

0

— Андрей, по-моему, сегодня не самый подходящий день для того, чтобы навестить твою матушку, — Марина аккуратно формулировала фразы, поглядывая на супруга, который уже застегивал сорочку перед зеркалом в спальне.

— Перестань, дорогая. Мамочка специально готовит ужин, — он усмехнулся, встретив её взгляд в отражении. — Ты же осознаешь, как она радуется нашим приходам.

Марина подавила вздох. Возможно, Виктория Павловна действительно была рада видеть сына. А вот невестке всегда доставалась роль нежелательного дополнения к нему — не более чем досадной обязанности. — Безусловно, — она выдавила улыбку, доставая из гардероба своё нарядное платье. — Просто у меня завтра значимая встреча, планировала подготовиться.

Андрей развернулся к ней, его карие очи сияли особенной теплотой, которая некогда растопила её сердце.

— Всего пара часов, обещаю. А после я помогу тебе с подготовкой, — он приблизился и мягко коснулся её плеча. — Кстати, что за встреча? Ты не рассказывала.

Пальцы Марины остановились на пуговках блузки. Истина застыла на кончике языка, но она сдержала её. Ещё не время. — Обычные рабочие моменты. Ничего примечательного, — солгала она, отворачиваясь к зеркалу, чтобы скрыть румянец. — Реорганизация отдела, новые задачи.

В автомобиле Андрей включил их любимую мелодию, но Марина едва различала музыку. В голове крутились отрывки недавнего диалога с начальником. — Марина Сергеевна, вы показали себя как отличный эксперт, — говорил он, просматривая бумаги на столе. — Компания «ПринтРусь» теперь под нашим контролем.

Нам необходим человек, который проведет проверку и наладит все процессы. Справитесь?

Сначала она даже не поняла, о какой фирме идет речь.

А когда открыла папку с документами, по спине пробежала дрожь. Маленькая типография, где свекровь трудилась всю жизнь бухгалтером, гордясь своей незаменимостью.

Марина вернулась из воспоминаний, когда машина остановилась у знакомого подъезда.

— Прибыли, — объявил Андрей, выключая мотор.

Подниматься в квартиру свекрови всегда было испытанием. Каждая ступенька — словно шаг на эшафот. Марина ощущала, как привычный ком напряжения формируется в животе.

— У тебя такое выражение лица, будто идешь на сражение, — рассмеялся Андрей, обнимая её за плечи. — Мама не кусается.

— Не кусается, — эхом повторила Марина. — Просто… вспоминает о моих недостатках при каждом удобном случае.

Андрей нахмурился.

— Ты преувеличиваешь. Мама просто… старой школы. Она желает нам лучшего.

Звонок в дверь отозвался внутри квартиры дребезжащей трелью.

Через несколько секунд дверь распахнулась, и на пороге появилась Виктория Павловна — стройная женщина с безупречной причёской и внимательным, оценивающим взором.

— Андрюша! — она раскрыла объятия сыну, словно не видела его целую вечность, хотя они встречались всего неделю назад.

Затем её взор переместился на Марину, и улыбка стала чуть более натянутой. — Мариночка. Надеюсь, ты голодна. Я приготовила ужин.

Марина механически улыбнулась, чувствуя, как директорская папка с документами, оставленная дома, словно прожигает пространство между ними.

Виктория ещё не знает, насколько сильно изменится её жизнь через несколько дней.

— Конечно, Виктория Павловна. Благодарю за приглашение.

Переступая порог, Марина внезапно осознала: сегодня, возможно, последний день, когда свекровь смотрит на неё сверху вниз. И эта мысль придала ей сил.

Квартира Павловны напоминала музей достижений советского прошлого — хрустальная ваза на комоде, сервант с фарфоровыми статуэтками, ковёр на стене.

Несмотря на скромное жалование бухгалтера типографии, свекровь умела создавать впечатление достатка и благополучия.

В гостиной уже собрались гости: сестра Свекрови с супругом, её брат с женой и двое племянников — Костя и Олеся. Все они дружно повернули головы, когда Марина с Андреем вошли. — А вот и наши молодожёны! — воскликнула она, хотя свадьба была три года назад. — Проходите, всё готово.

За столом беседа сначала крутилась вокруг обычных тем — погода, последние новости, здоровье общих знакомых.

Марина сидела рядом с Андреем, механически улыбаясь и вставляя короткие комментарии, когда требовалось.

— Как обстоят дела на работе, Андрюша? — поинтересовалась тётя Нина, сестра Свекрови. — Говорят, в строительстве сейчас настоящий бум.

Андрей оживился — работа была его страстью. Он с энтузиазмом рассказывал о новых проектах, показывая что-то в телефоне. Все искренне интересовались, задавали вопросы. — А ты, Мариночка? — вдруг обратился к ней дядя Павел, брат свекрови. — Всё там же, в своей компании?

Марина почувствовала, как напрягается. Всегда одно и то же. Сначала вежливый интерес, затем…

— Да, там же, — она попыталась ответить нейтрально. — Сейчас много занимательных проектов.

Свекровь, разливая компот по стаканам, многозначительно хмыкнула. — Занимательных, говоришь? — она поставила графин на стол. — Цифры туда-сюда перекидывать — великое искусство! Вы там все неправильно делаете.

По столу прокатился смешок. Марина почувствовала, как краснеют щёки.

— У нас аналитический отдел, Вика Павловна. Мы не просто «перекидываем цифры».

— Ой, прости, конечно! — Свекровь театрально приложила руку к груди. — Я же забыла, что теперь каждый выпускник экономического — великий аналитик.

А мы, старые бухгалтеры, просто не понимаем вашей высокой науки.

Марина опустила глаза, считая про себя до десяти. «Ещё немного, Марина. Скоро всё изменится», — напомнила она себе. — А я вот слышал, что твоя фирма объединяется с какой-то другой, — вдруг сказал Костя, племянник Вики. — Это правда, тётя Виктория?

Вика отмахнулась.

— Чепуха какая-то. Директор что-то говорил на собрании, но я думаю, просто инвесторов пугает.

— И что будет с сотрудниками? — поинтересовалась Олеся.

— Да ничего не будет, — уверенно заявила Вика. — Я там двадцать лет работаю. Без меня всё развалится. Кто ещё разберётся в нашей системе отчётности?

Марина следила за свекровью, ощущая, как внутри распускается необычный бутон — горьковатый и одновременно сладостный.

Правда рвалась наружу, пыталась вырваться из глотки, но она проглотила её вместе с терпким напитком. Не пришло ещё время.

— А если всё же появится новое начальство? — не унимался Костя.

— Фи, — Свекровь взмахнула ладонью. — Пришлют какого-нибудь юнца с дипломом, которому родители купили позицию. Я таких насквозь вижу. Месяца не продержится.

Она обратила взор на Марину.

— Вот даже Марина подтвердит. У вас же в фирме такие же порядки? Всё по связям, по протекции?

Марина неторопливо подняла очи от тарелки.

— Не совсем так, Виктория Павловна. У нас ценят профессионализм.

— Профессионализм! — Вика словно выплюнула это слово. — А что ты понимаешь под этим словом? Умение красиво показать презентацию? У нас люди годами опыт собирали. Знаешь, что значит баланс сойтись до копейки? А учёт материалов вести?

Андрей положил ладонь на колено Марины под столом, будто желая успокоить. Но почему-то это только усилило её раздражение. — Вика, ну зачем ты так? — попробовала вмешаться тётя Нина. — У всех своя деятельность.

— А что такого? — Свекровь развела руками. — Я просто говорю, что в нашем деле нужен стаж. А не эти ваши… как их… компетенции на бумаге.

Она снова взглянула на Марину, и её голос стал приторно-сладким.

— Мариночка, не обижайся, но тебе бы на курсы повышения квалификации записаться. А то чем ты будешь кормить детей, если, не дай бог, Андрюша работу потеряет?

Бухгалтер всегда хлеб с маслом найдёт.

По лицам гостей пробежали улыбки. Марина сжала под столом салфетку. Внутри всё клокотало, но она лишь усмехнулась уголком губ. — Благодарю за совет.

— Не за что, дорогая, — свекровь самодовольно кивнула, словно исполнила великую миссию по спасению невестки от неминуемой катастрофы. — Мы ж одна семья.

Я вот на следующей неделе финансовый отчёт за квартал сдаю. Могу тебе показать, как настоящие бухгалтеры работают.

Марина сделала глоток вина.

— Боюсь, на следующей неделе у меня другие планы, — она посмотрела прямо в зрачки свекрови. — Но не беспокойтесь об отчёте. Уверена, вы сдадите его в срок и с безупречным качеством.

Что-то в интонации Марины заставило Свекровь нахмуриться, но она быстро отбросила неприятное чувство.

— Конечно, сдам. У меня никогда не бывает ошибок в отчётах.

— Вот и прекрасно, — Марина подняла бокал. — За профессионализм?

Все поддержали тост, не замечая тонкой ухмылки, мелькнувшей на губах Марины. «Скоро, очень скоро, Виктория Павловна, вы узнаете, насколько серьёзно я отношусь к своей работе,» — подумала она, делая ещё один глоток вина.

Здание типографии выглядело точно так, как Марина представляла по рассказам свекрови — серое строение с облупившейся краской и потускневшей вывеской.

Внутри пахло бумагой, краской и затхлым воздухом. Марина шла по коридору рядом с директором своей компании, Алексеем Петровичем, чувствуя, как колотится сердце.

— Нервничаете? — спросил он, заметив, как она одёргивает рукава пиджака.

— Чуть-чуть, — честно призналась Марина. — Первый опыт такого уровня ответственности.

— Справитесь, — уверенно кивнул Алексей Петрович. — Я потому вас и выбрал — у вас чутьё на людей и процессы.

Они остановились перед дверью конференц-зала.

— Там уже все собрались, — директор взглянул на часы. — Помните, главное — ясность и конкретика. Никаких обещаний, которые нельзя выполнить.

Марина кивнула, глубоко вдохнула и выдохнула. «Сейчас или никогда», — подумала она, когда двери распахнулись.

Конференц-зал был заполнен служащими. В первом ряду сидел бывший руководитель «ПринтРуси», а рядом с ним — знакомая фигура свекрови.

Марина на секунду задержала взгляд на Виктории Павловне, которая увлечённо что-то обсуждала с коллегой, не замечая вошедших. — Доброе утро, коллеги, — громко начал Алексей Петрович. — Как вы знаете, наша компания приобрела «ПринтРусь». Сегодня я хочу представить вам человека, который будет контролировать процесс слияния и оптимизации всех процессов.

По залу пробежал шёпот. Виктория Павловна повернулась к сцене, и её взгляд скользнул по Марине, не задерживаясь — она ещё не осознала, кто перед ней. Даже не взглянула в лицо. — Позвольте представить, — продолжил Алексей Петрович, — Марина Сергеевна Климова, руководитель аналитического отдела нашей организации и новый куратор всех денежных процессов «ПринтРуси».

Марина сделала шаг вперёд. Их взгляды встретились, словно два поезда на одном пути.

Лицо Вики Павловны стало сценой одного актёра — брови взметнулись вверх в недоумении, глаза расширились в узнавании, скулы напряглись от шока, а кровь отхлынула от щёк в финальном моменте осознания.

— Благодарю, Алексей Петрович, — голос Марины звучал как струна виолончели — низко, уверенно, с лёгкой вибрацией силы.

Она не разрывала этой невидимой связи взгляда со свекровью. — Для меня честь трудиться с командой «ПринтРуси». Вместе мы откроем новую главу в истории компании.

Пока Марина говорила о совместной работе и оптимизации, Виктория Павловна застыла в кресле, будто приклеилась к нему. Под искусственным светом ламп её кожа приобрела оттенок старого пергамента. — И последнее, но не менее важное, — Марина коснулась пальцами экрана планшета с той же грацией, с какой пианист берёт первую ноту, — финансовый департамент.

Требуется полная проверка за трёхлетний период. Виктория Павловна, — имя свекрови прозвучало с особым ударением, как точка в длинном предложении, — как ведущий специалист, вы обеспечите полный набор документации к среде.

Детальные указания получите у моего помощника.

Свекровь кивнула, словно кукла с оборванными нитями.

— На этом позвольте завершить официальную часть, — Марина сложила руки перед собой. — Для частных консультаций я в вашем распоряжении.

После собрания зал опустел, как театр после премьеры — с эхом возбуждённых голосов и шарканьем ног по паркету.

Только Павловна продолжала оставаться на месте — неподвижный клочок суши в океане пустующих кресел. Наконец, она поднялась и направилась к Марине, подобно лунатику, медленно и неуверенно.

— Ты… — начала она, но голос подвел. — Ты всё это время была в курсе?

Марина кивнула.

— С прошлой недели. Когда ты звала нас на ужин.

— И промолчала, — это было не вопросительное предложение, а утверждение.

— А стоило? — Марина встретила её взгляд прямо. — Разве это что-то изменило бы? Ты бы прекратила унижать меня перед всем семейством? Не обозвала бы бездарной девчонкой, которая перекидывает цифры туда-сюда?

Вика Павловна опустила взор.

— Марина, тебе следует понять… это всё шутки, семейные разговоры. Я никогда не желала тебя задеть.

— Вот как? — в голосе Марины промелькнула ядовитость, бровь выгнулась дугой недоверия. — А ты хоть раз задумывалась, что происходило внутри меня, когда ты растаптывала мою самооценку на семейных застольях?

Когда между закуской и горячим ты преподносила мысль, что я — лишнее дополнение к твоему сыну? Что мои профессиональные успехи — не более чем детские поделки из пластилина?

Свекровь молчала, нервно теребя пальцами застёжку сумочки.

— Я… мне жаль, — наконец выдавила она. — Но ты же не намерена… мстить? Мы ведь одна семья.

Марина покачала головой.

— Я здесь не ради мести, Виктория Павловна. Я специалист. И буду оценивать труд каждого служащего исключительно по его достижениям.

Она достала из папки лист бумаги и протянула свекрови.

— Вот перечень документов, которые необходимо подготовить к проверке. Жду их в среду, до полудня.

Павловна взяла лист дрожащими руками.

— Марина, послушай… — она понизила тон. — Может, нам стоит поговорить об этом дома? Без чужих глаз?

Марина улыбнулась — впервые за всё время диалога.

— Нет. Здесь мы — не родственники. Здесь я — ваш начальник, а вы — мой подчинённый.

И я буду рассчитывать на тот самый легендарный профессионализм, которым вы так искусно жонглировали за праздничным столом.

Марина собрала документы одним грациозным движением, будто сметала шахматные фигуры с доски после победной партии.

Уже у выхода она задержалась, словно вспомнив важную деталь.

— Ах, да, — она обернулась, и солнце из окна очертило её силуэт золотистым контуром. — В воскресенье мы с Андреем заглянем на семейный обед.

Буду признательна, если меню интеллектуальных наставлений останется… не представленным.

По пути к своему новому кабинету Марина испытывала странную невесомость. Она не закричала, не устроила сцену, не отплатила за годы унижений. Она просто оказалась сильнее и профессиональнее, чем кто-либо мог предположить.

Спасибо разлучнице за новую жизнь

0

Это я та женщина, к которой уходит ваш муж, — объявила незнакомка. Катя подумала, что девушка ошиблась «чужой женой», ведь ее Андрей никуда уходить не собирался.

Катю Лобанову на работе за глаза называли ведьмой. Не потому что она обладала какими-то мистическими способностями, а из-за постоянных перепадов настроения, склочности, вечно недовольного лица и черных взлохмаченных непослушных волос, обрамлявших бледное лицо.

Сама Катя объясняла свою раздражительность частыми мигренями. Голова начинала болеть в самые неподходящие моменты – на совещаниях, в гостях или во время семейного праздника. Таблетки только слегка облегчали симптомы, а врачи не могли найти причину недуга.

Последние несколько месяцев руководство подумывало, как бы расстаться с неудачной сотрудницей. Начальница Юлия Павловна откладывала неприятный разговор, сберегая нервы.

Дома у Кати обстановка была не лучше: супруг тоже раздражался по поводу и без, доводил до слез и истерик; дети часто болели и не слушались.

— Андрей, может, в отпуск на море съездим? – предлагала Катя.

— Чтобы ты с больной головой валялась в гостинице, а мы думали, как тебя спасать? – тон мужа всегда был грубым. – Испортишь всем отдых, еще и орать будешь на детейпостоянно.

Самого Лобанова нельзя было назвать образцово-показательным отцом. Его почти никогда не было дома – говорил, что задерживают на работе, вызывают на выходных, при этом платят копейки. В те редкие минуты, когда глава семейства находился в квартире, с детьми он никак не взаимодействовал и мало интересовался их жизнью.

При этом у «ведьмы» оставалась твердая иллюзия, что ее семья – хоть и разваленная, но крепость, фундамент, который будет стоять всегда, пока они с Андреем живы.

Иллюзия развеялась одним обычным солнечном днем, когда Лобанова возвращалась домой с работы и встретила у подъезда молодую симпатичную девушку.

— Здравствуйте! Катя, мне нужно с вами поговорить, — обратилась незнакомка. – Я та самая Алена, которую любит ваш муж. Скоро у нас появится ребенок.

Девушка раскрыла полы пальто, под которыми виднелся аккуратный животик. Катя решила, что все это шутка или незнакомка ошиблась «чужой женой».

— Понимаю, что вам жалко терять этот брак, но Андрею вы не нужны. Вы же сами это видите. Отпустите его, не делайте несчастными всех, оставьте шанс на счастье хотя бы нам с ним и ребенку…

Катя рассмеялась, глядя в лицо Алене. От смеха она не могла проговорить и слова, но чувствовала, какими мокрыми стали ее глаза. Взяв себя в руки и остановив истерику, с улыбкой на лице сказала:

— Дура ты. Андрея никто не держит. О тебе и твоей беременности впервые слышу. Я, конечно, выгоню теперь его, но ты сама решай, надо ли оно тебе – жить с гуляющим мужиком, который и тебя обманывал все это время. Сам бы не ушел, но я помогу.

Катя зашла в подъезд. Ноги подкашивались, и ощущения подсказывали: приступ мигрени совсем близко. Пока не разболелась голова, Лобанова выпила таблетку и наспех собрала вещи супруга.

Вечером разразился скандал, но инициатором была не она. Андрей обвинял жену во всем: в постоянных болезнях, в неопрятности, неженственности и прочих «не». Не стеснялся в выражениях, размахивал руками, швырял попадавшие под руку вещи, и в конце концов ушел, веря, что убедил Катю: семья развалилась только из-за нее.

Ночью Катя не спала. Головные боли мучали страшно, так что на обиды и тоску не хватало сил. Уснула лишь под утро, но через час пришлось вставать: детей надо было вести в сад и школу, а самой – плестись на работу.

В этот день начальница планировала все-таки сообщить неудобной сотруднице об увольнении. Но услышав о ее семейной драме, в очередной раз отложила разговор.

— Катя, крепись, — поддерживала Юлия Павловна. – Знаю, сейчас об этом думать сложно, но, сколько тебя помню, ни слова хорошего о муже ты сказать не могла. Если бы ушла сама – мучилась от чувства вины перед детьми за то, что не сохранила семью. А так у тебя двойная выгода: и козел этот ушел, дав свободу и возможность найти классного мужика, и вины на тебе нет.

Слова руководителя женщину немного взбодрили. И она даже подумала о плюсах развода: по суду можно будет обязать папу проводить выходные с детьми, освободится время на себя.

Но не знала «ведьма», что бывший муж затаит обиду и во время брака-разводного процесса попытается отсудить обоих детей, чтобы получать от Кати алименты.

— Она не исполняет свои материнские обязанности, — говорил Андрей на заседании суда. – Дети постоянно голодные, неопрятные.

Катя не верила своим ушам, но еще больше ее удивили свидетели со стороны Лобанова.

— Она запретила мне видеться с детьми, чтобы я никому не рассказала, как их мучают, — нагло врала свекровь, которая раньше сама не особо стремилась общаться с внуками.

Вторым свидетелем оказалась соседка, с которой Катя давно конфликтовала. Та характеризовала мать семейства, как жестокого и агрессивного человека. Отчасти это было правдой, но лишь отчасти.

К счастью, Катя наняла хорошего адвоката, да и судья попался опытный, понимающий, кто есть кто в этой ситуации. После долгих мытарств суд постановил: дети остаются с мамой.

Воскресный папа оспаривать решение не стал, но и его желание чаще видеться с наследниками пропало. Со своей серой зарплаты он платил смешные алименты, и когда речь заходила о том, что на выходных хорошо бы повидаться с детьми, всегда оказывался занят.

Между тем, на работе произошла смена руководства. И новый начальник предложил Лобановой уволиться по собственному желанию, на ее место у него был свой человек. Катя спорить не стала.

Отработав последний день, забрав детей и вернувшись домой, она посмотрела на себя в зеркало. Бледная кожа, непослушный волос, впадины под глазами… Казалось, женщину в отражении она увидела впервые. И ей совсем не хотелось бы иметь общих дел с такой ведьмой.

Нужно было готовить ужин и заняться поиском работы. Но сначала Лобанова нашла в Интернете контакты ближайшей парикмахерской и записалась на стрижку.

После смены имиджа Катю сложно было назвать ведьмой. С парикмахером повезло – новая прическа имела «омолаживающий» эффект. Вернувшись домой, женщина перебрала вещи в шкафу, избавившись от доброй половины тряпок, которые давно не носила. И в тот же день позволила себе заказать на маркетплейсах обновки.

— Здравствуй, другая жизнь, — радовалась Лобанова, крутясь перед зеркалом в только что купленном деловом костюме.

Вечером, правда, ее в очередной раз накрыло. Боль от обиды выкручивала душу, хотелось кричать и крушить все вокруг. Но в детской спали дочки, и женщина тихо плакала одна в спальне.

Новую работу Катя нашла через неделю после увольнения. Маленькая уютная компания, веселый мужской коллектив. В котором Лобанова ощутила себя королевой: коллеги соревновались между собой за расположение молодой разведенной женщины. И она впервые за долгие годы вставала утром с прекрасным настроением и с желанием трудиться на благо работодателя.

Спустя два года в одном из кафе она случайно встретила Юлию Павловну.

— Катя, тебя не узнать! – удивилась бывшая начальница. – Ты стала как будто моложе, свежее.

— И чувствую себя тоже моложе, — улыбнулась та.

— Ой, у тебя кольцо обручальное?.. Прости за любопытство, ты замуж вышла?

— Да. Свою судьбу нашла на работе. Уже полтора года вместе, Вадим удочерил моих дочек. Андрей с радостью уступил ему роль отца.

— Надо же, как жизнь твоя перевернулась! Кстати, я недавно вспоминала тебя и твои мигрени. У меня есть один хороший врач. Если хочешь – поделюсь контактами.

Только сейчас, во время встречи с человеком из своего несчастного прошлого, Катя поняла: мигрени! Они прошли, как только закончился бракоразводный процесс! Уже несколько лет как нет этого ощущения раскалывания в голове.

«Спасибо Алене за то, что забрала себе Андрея, — подумала она. – И тому человеку, что уволил меня с работы. Закрыв эту дверь, он дал мне возможность открыть другие двери. И здесь мне нравится больше».

«Четверо детей?! Забирай их и проваливай! Я не намерен с этим мириться!» — выпалил супруг.

0

— Ты произвела на свет четверых? Забирай их и выкручивайся сама, это уже чересчур! — заявил мне муж, едва переступив порог.

Я смотрела на него, не мигая. В голове была пустота. Четыре крошечных тельца в самодельных люльках казались нереальностью. Четыре дыхания, слабых, как трепет крыльев бабочки.

Родовая деятельность продолжалась 18 часов. Мерцающий свет больничных ламп. Крики акушерок. Мой вопль, разрывавший границу между жизнью и смертью.

Когда появился первый малыш — Петя — я думала, что это конец пути, провалилась в забытьё, хоть и знала, что последуют ещё. Но за ним появилась Маша. Потом Лена. И, наконец, Олег.

Сергей стоял у входной двери нашего дома, не снимая верхней одежды. В руке — бутылка. Капли от неё падали на потёртый пол, но мне было абсолютно всё равно.
— Я не договаривался на такое, — продолжил он, избегая взгляда на детей. — Я хотел нормальную семью. Не… это.

«Это» — были наши отпрыски. Наша плоть и кровь. Наши глаза, носы, пальцы.

Деревенские женщины рожают по двое — уже событие. Трое — тема для разговоров на долгие годы. Четверо…

— Как ты собираешься их прокормить? — Сергей нервно провёл рукой по волосам. — Где брать средства? Кто будет за ними ухаживать?

Я молчала. Дети спали. Мир сузился до маленькой комнаты с четырьмя колыбелями, сделанными моим отцом за одну бессонную ночь.

— Таня, ты слышишь? — он повысил тон.

— Ты знал и был готов, а теперь говоришь такое? Уходи, — тихо произнесла я. — Просто исчезни.

Сергей замер. Потом покачал головой:

— Ты спятила. Четверо детей. Боже мой. Я до последнего не верил в это.

Он закрыл за собой дверь. Не хлопнул. Тихо, будто извиняясь. Но этот мягкий щелчок замка прозвучал как выстрел. Мир не рухнул. Он просто преобразился.
Я стояла у окна, наблюдая, как его силуэт растворяется в сумерках. Сергей шёл быстро. Спина прямая. Ни разу не обернулся.

Первой пришла Галина, соседка. Без слов взяла веник, смела пепел, затопила печь. Потом появилась Нина Петровна, бывшая учительница.

Села у колыбели, начала напевать. К вечеру подтянулись другие женщины. Кто-то принёс суп, кто-то пелёнки.

— Выдержишь, девочка, — сказала баба Клава, самая пожилая в деревне. — Не ты первая, не ты последняя.

А ночью я осталась одна. Дети спали. В доме было так тихо, что я слышала, как пульсирует кровь в висках. На столе — четыре свидетельства о рождении. Четыре имени.
Я не плакала. Слёзы застыли где-то внутри. Вместо них появилась решимость — твёрдая, как скала.

Позвонила отцу. Три гудка.

— Тятя, — сказала я. — Он ушёл.

Пауза. Тяжёлое дыхание.

— Приеду завтра, — просто ответил он.

В ту ночь я дала себе обещание. Глядя на их крошечные тела, на пальчики, сжатые в кулачки, на полуоткрытые во сне ротики.
— Я справлюсь, — прошептала я. — Ради вас. Ради того, что почувствовала, когда впервые услышала ваши голоса. Вы стоите всей боли мира.

Утром приехал отец. Высокий, седой, с глазами цвета выцветшего неба. Посмотрел на внуков. Положил на стол деньги — все, что были.
— Чай будешь? — спросила я.

— Буду, — кивнул он. — А потом дострою ещё одну комнату. Зимой с четырьмя будет тесно.

Так началась наша жизнь. Без Сергея. Без жалости к себе. С любовью, которая расцветала, как яблоня за окном — упорно, несмотря ни на что.
Детство моих четверых текло, как река — иногда бурно, иногда спокойно, но всегда наполняя берега жизнью.

Отцовский дом на краю деревни стал нашим убежищем.

— Не годится детям расти без бабушкиных сказок, — сказала моя мама, обнимая каждого.

Дети росли, словно подсолнухи — все в разные стороны, но к одному солнцу. Маша — стройная, мечтательная, с серыми глазами, умела находить красоту во всём.

Петя — крепыш, серьёзный мальчишка, весь в деда, уже в пять лет помогал колоть лучину для растопки.

Лена — самая спокойная, всегда с книжкой, строила убежища для муравьёв.

Олег — непоседливый фантазёр, с постоянно содранными коленками.

Двор наш наполнялся голосами с раннего утра до позднего вечера. То, что раньше казалось невыполнимым, стало привычным делом.

Я научилась готовить на печи, держа младенца на руках. Научилась штопать одежду при тусклом свете, когда все уже спали. Научилась растягивать финансы, как тесто для пирогов — тонко, но чтобы всем хватило. Мой отец — дед Иван для детей — стал их неформальным покровителем. Никогда не нянчился, не лебезил, но всегда был рядом. Молчаливый, основательный, как могучий дуб у реки.

— Пойдемте, орлята, — говорил он по субботам, собирая внуков. И вёл их в лес, на рыбалку, в поле — учить житейской мудрости.

Однажды они вернулись под вечер, перемазанные глиной и увешанные ветками.

— Что это? — спросила я, встречая их у калитки.

— Корни, мама, — серьёзно ответил Петя. — Дед говорит, надо пускать прочные корни. Тогда никакая буря не страшна. Поэтому мы обмазались землёй.

Позже они посадили яблоневый ряд вдоль дороги к дому. Четыре молодых деревца — для каждого своё. Как символ, как обещание.

Бабушка Мария, моя мама, стала хранительницей нашего очага. Круглая, мягкая, пахнущая выпечкой, она умела превращать будни в праздники. — А сегодня у нас что? — спрашивали дети каждое утро.

— А сегодня у нас день синицы! — отвечала она. — Или день первого снега, или день орехов.

И сразу же рождалась традиция, сказка, игра, связанная с этим выдуманным торжеством. Дети верили — искренне, полностью. Финансы… Да, с финансами было нелегко. Когда дети подросли до трёх лет, я начала работать на почте — полдня, пока бабушка присматривала за ними.

По ночам шила детям одежду, расписывала старые свитера яркими узорами, чтобы никто не догадался — переделанные. Отец мой тоже трудился, поэтому на еду хватало.

Был у нас огородик — небольшой, но щедрый. И куры, и две козы, которых дети звали Звезда и Ромашка. Молока хватало и себе, и соседям на продажу. Детские вопросы об отце неизбежно возникали. Первой спросила Лена, когда ей исполнилось пять.

— Мама, а где наш папа?

Я замерла тогда, отложила недоштопанный носок. Что сказать? Как объяснить предательство, не разрушив детскую веру в людей? — Он был слишком слаб для такой любви, — ответила я. — Испугался. Но мы с вами — сильные.

— Как дубы? — уточнил Петя.

— Как дубы, — подтвердила я.

Они приняли это объяснение с удивительной мудростью. Без горечи, без обиды. Просто как факт жизни — где-то живёт человек, который мог бы быть с ними, но выбрал другой путь.

Наш дом стал не просто постройкой — а маленькой страной со своими законами и обычаями.

У нас были свои ритуалы — вечернее чтение книг, воскресные блины, четверговые прогулки к реке.

Была своя экономика — каждый выполнял работу по силам. Была своя дипломатия — мирное решение конфликтов за большим столом.

А главное, у нас была любовь — не сентиментальная, не из книжек, а настоящая. Та, что проявляется в мозолях на руках, в недосыпах, в способности делить последний кусок на пятерых. Однажды мы узнали, что Сергей женился в соседнем районе. Дети восприняли новость спокойно. Как-то услышали разговоры, хоть и никогда не видели отца.

— У него теперь другая семья? — спросил Олег.

— Да, — ответила я.

— Бедный, — вдруг сказала Маша. — У него только одна семья, а у нас — мы все.

Двадцать пять лет пролетели, как один вздох. Дети выросли, разлетелись по городам, но наш дом остался сердцем, куда они возвращались снова и снова. Маша стала дизайнером. Её светлые идеи превращались в интерьеры, от которых — по словам заказчиков — становилось теплее жить.

В ней проявилась бабушкина душа — создавать уют из ничего. Петя выучился на инженера, строил мосты. Основательный, как дед, он считал, что соединять берега — лучшее, что может делать человек.

Лена, наша тихоня, поступила в медакадемию. «Хочу лечить», — сказала она в выпускном классе, и с тех пор не свернула с пути.

А Олег, вечный выдумщик, стал учителем литературы. «Лучший способ остаться вечным ребенком», — смеялся он.

А я? Я была просто мамой. Для четверых. Для девяти внуков, что появились потом. Для соседских детей, которые прибегали на запах свежего хлеба. Отец состарился незаметно. Сначала появились морщины у глаз — глубокие, как речные протоки.

Потом серебристые нити в волосах — уже не отдельные прядки, а целые участки. Походка стала неторопливее, но осанка оставалась прямой, величественной.

Он ушёл тихо, во время сна. За день до этого мы все собрались — случайно совпало, что дети приехали одновременно.

Помню, как он сидел на веранде, наблюдая за внуками, резвящимися в саду.

— Хорошо вышло, Таня, — произнёс он мне. — Правильно.

Я тогда не знала, что это прощальные слова.

Ночью он покинул этот мир. Без боли, без страха. С лёгкой улыбкой, говорила мама, обнаружившая его утром. Будто увидел что-то прекрасное перед концом.

Провожали его всей деревней. Молча стояли мужчины, знавшие его полвека. Плакали женщины, которым он помогал чинить крыши и колоть дрова. Дети держались вместе — плечом к плечу, четверо, такие похожие и такие разные. У свежего холма, когда люди начали расходиться, они достали саженец кедра.

— Дед говорил, — произнёс Петя, разминая в руках комок земли, — кедр живёт триста лет, растёт триста лет и потом ещё умирает триста лет.

— Почти вечность, — добавила Лена, вытирая слёзы.

Они посадили дерево вместе, как когда-то сажали яблони с дедом.

— Помнишь, как он учил нас ловить раков? — спросил Олег, когда мы возвращались домой.

— А помнишь, как мы с ним плот на речке строили? — подхватил Петя.

— А как он рассказывал нам о созвездиях, — добавила Маша.

— И про медведя, которого встретили в малиннике, — улыбнулась сквозь слёзы Лена.

Воспоминания текли потоком — бесконечной чередой историй, где дед был героем, наставником, другом. После похорон дети разъехались — работа, семьи, обязанности. Дом опустел. Мы с мамой остались вдвоём. Она стала полностью седой, но взгляд оставался ясным, руки — тёплыми.

— Вот ведь как бывает, — сказала она мне однажды вечером. — Сергей считал, что жена с четырьмя детьми — это конец жизни. А вышло — целый мир.

Через пять лет не стало и мамы. Она ушла во сне, как и отец. И снова собрались дети, снова звучали истории — теперь о бабушке Марии, о её сказках, о праздниках из ничего. Я осталась одна в большом доме. Но ненадолго.

Олег развёлся и вернулся с маленькой дочуркой. Потом Петина супруга прислала их старшего к нам на время — «набираться деревенской силы». Маша с мужем купили дом по соседству.

На летние каникулы Лена отправляла своих двойняшек «к бабушке на парное молоко».

И снова, как двадцать лет назад, наш двор наполнился голосами. Новое поколение собирало ягоды с тех самых кустов, что посадили их родители. Взбиралось на крышу сарая. Пряталось в высокой траве. Строило шалаши и крепости. И только иногда, в тихие вечера, сидя у окна, я ловила себя на мысли: «Он ушёл тогда, оставив мне четверых. Думал, что я не справлюсь. Боже, как же мы справились».

Кедр рядом с могилой отца набирал силу, тянулся к небесам. А дом наш с каждым годом словно становился просторнее — вмещая в себя новые истории, новые жизни, новую любовь.

Однажды летом, когда все снова собрались вместе, мы сидели на веранде — большой круг из детей, внуков, их супругов. Звенели бокалы, звучал смех. Кто-то рассказывал истории, кто-то играл на гитаре. Соседи заглядывали на огонёк. Я смотрела на них — моих красивых, сильных, счастливых — и вдруг поняла: это и есть настоящее богатство.

Не золото, не карьера, не слава. А полный дом людей, которые знают свои корни и умеют любить.

— Бабушка, — спросил меня младший внук, забравшись на колени. — А правда, что наша семья самая большая в деревне?

— Правда, — сказала я, глядя на звёзды, проступающие в летнем небе. — И самая крепкая.

Комнату на лето никому не сдавай – мы к тебе на море с Кирюшей приедем, — свекровь «обрадовала» бывшую невестку

0

— Ты смотри, как Нинка развернулась, не ожидала от неё такой прыти! – качала головой Полина Игнатьевна, листая фотографии на странице в социальной сети.

На фото были изображены виды уютного приморского пансионата. Полина Игнатьевна не сразу поняла, что находится в комнате одна и прокричала в сторону кухни.

— Вера, ты чего ушла? Я же с тобой разговаривала.

Из кухни выглянула молодая женщина лет 30 с небольшим.

— Ну, что ты кричишь, мам?

— Иди сюда! – скомандовала Полина Игнатьевна, и Вера нехотя подчинилась.

Вытирая на ходу руки кухонным полотенцем, она села рядом с матерью на диван.

— Только недолго, скоро Кирюшка на обед прибежит, а у меня ничего не готово.

— Посмотри! – ткнула пальцем в фотографии Полина Игнатьевна. – Нинкины владения.

— Ну и что? – равнодушно спросила Вера.

— Как что? Ты когда ребёнка последний раз на море вывозила? – строго спросила мать.

— А то ты не знаешь? – закатила глаза Вера. – С моей зарплатой и алиментами от Кольки только по морям разъезжать.

— Зато племянница твоя, Алёнка, теперь на море живёт постоянно, – с обидой сказала Полина Игнатьевна.

— Алёнка – не только моя племянница, но и твоя внучка, – парировала Вера.

Полина Игнатьевна отмахнулась.

— Отрезанный ломоть, – с досадой сказала она. – Правду говорят, что дети от дочери – твои внуки, а от сына – невестины дети.

— Мама, если у тебя всё, то я вернусь в кухню, – сказала Вера и, не дожидаясь ответа, встала и направилась на выход.

Полина Игнатьевна осталась дальше изучать страницу Нины, своей бывшей невестки, с которой её сын, Саша, развёлся три года назад и теперь платил алименты на их дочь, Алёну. Причина развода была банальной – Саша ушёл к другой по причине «большой любви», которую сама Полина Игнатьевна категорически не одобрила.

Новая избранница сына, в отличие от Нины, рожать свекрови новых внуков не торопилась.

Сразу после развода Нина забрала дочь и уехала в родной приморский город, где жили её родители. Чувствуя вину перед бывшей женой и дочерью, Саша на алименты не скупился.

В отличие от бывшего зятя, мужа Веры и отца её сына Кирилла.

У того, что называется, в пустыне песка было не допроситься, а в тундре снега. Он тоже платил алименты, но копеечные, и каждый раз со скандалом и кучей напоминаний. Хотя бывшая тёща прекрасно знала, что реальная, серая зарплата Николая, намного выше официальной. И такая несправедливость просто сводила Полину Игнатьевну с ума.

Какая-то девочка, с которой она даже не имеет возможности общаться, пусть и родная внучка, ни в чём себе не отказывает и живёт, как сыр в масле катается. А любимого и такого близкого внука его матери и бабушке приходится тащить вместе, отказывая в самом необходимом себе, а порой и самому ребёнку.

Полина Игнатьевна не особо интересовалась жизнью Нины после развода. И вот случайно наткнулась на её страницу в социальной сети. И буквально потеряла покой и сон.

На следующий же день женщина отправилась на работу к бывшему зятю, где буквально припёрла его к стенке.

— Тебе не стыдно сыну такие копейки переводить? – в лоб спросила она без предисловий.

— Так положенный по закону процент с зарплаты отчисляю, – пытался оправдаться Николай.

— Я знаю твою зарплату! – заявила ему Полина Игнатьевна. – Выяснила по своим каналам. Если будешь и дальше голову морочить, я на тебя натравлю соответствующие службы! Будешь по закону отвечать!

— Мы сами с Верой разберёмся, – пытался отбиться бывший зять, но Полина Игнатьевна не дала ему такого шанса.

— Нет уж, теперь я в игре, – заявила она. – Так что, готовься к неприятностям. Причём не только ты сам, но и контора твоя, которая с бухгалтерией химичит. У меня все доказательства есть.

Полина Игнатьевна, конечно, блефовала, и вся информация у неё была только на уровне догадок и слухов. Но блеф сработал, Николай заметно запаниковал.

— С чего Вы именно сейчас вдруг взбеленились? – возмутился он. – Столько лет молчали, и вдруг…

— Повод появился, – ответила бывшая тёща. – Ребёнка твоего на море хочу вывезти.

Николай растерялся.

— Нет у меня сейчас таких денег, – запричитал он. – Я же ипотеку плачу и ремонт затеял.

— А мне плевать! – сказала женщина. – Бери, где хочешь. Краля твоя новая пока без ресторанов проживёт. Вечером позвоню и скажу, сколько точно надо. И попробуй только отказаться.

Полина Игнатьевна кивнула в сторону офиса, где работал Николай.

— Я тебя предупредила… Всем чертям тошно будет.

И ушла, оставив бывшего зятя в состоянии полного раздрая.

— Ниночка, дорогая, как ты там? – уже через минуту ворковала Полина Игнатьевна по телефону, дозвонившись бывшей невестке по телефону, указанному на её странице в Интернете. – А я всё время про тебя вспоминаю. И по Алёнке соскучилась.

— Да всё хорошо, Полина Игнатьевна…

Голос Нины звучал сухо и отстранённо, но бывшую свекровь это ничуть не смущало.

— Ниночка, я видела Ваш пансионат, – заявила бывшая свекровь. – Прелесть! Сколько у вас там комнаты стоят? Я так поняла, с полным пансионом?

Услышав озвученную сумму, Полина Игнатьевна что-то ту же прикинула в голове.

— Комнату на лето никому не сдавай, – заявила она, не дав бывшей невестке опомниться. — Мы к тебе на море с Кирюшей приедем!

Она отключилась от разговора, даже не удосужившись выслушать ответ. И сразу же позвонила бывшему зятю, озвучив стоимость двух билетов, взрослого и детского, туда и обратно.

— И помни, о чём я тебя предупредила, – подытожила она своё общение с отцом внука.

Весь вечер Полина Игнатьевна просидела с калькулятором, а затем заявила дочери, что Кирилл в этом году отдохнёт на море.

— С Ниной я уже обо всём договорилась, – сообщила она. – И бывшего твоего потрясла.

— Мама, ты о чём? Мальчика одного отправлять? Ты же знаешь, я в этом году от отпуска отказалась, деньгами взяла.

— Зачем одного? Я с ним поеду. Мне тоже давно отдых положен.

— Но мама…

— Даже слышать ничего не хочу! – категорично заявила Полина Игнатьевна. – Если сама беззубая и не могла Кольку прижать нормально, то хотя бы я плату возьму за то, что терпела его столько лет!

Женщина ограничилась лишь сообщением бывшей невестке о дне и времени их приезда, а сама на её звонки и сообщения не отвечала.

И вот Кирилл и Полина Игнатьевна уже сидели в самолёте, и пятилетний мальчик с любопытством вертел головой во все стороны — всё ему было в новинку. А любящая бабушка с умилением смотрела на внука и хвалила саму себя за напористость.

Такси мчало из по небольшому и очень уютному приморскому городку. Кирилл пребывал в полном восторге, то и дело норовя высунуться в окно чуть ли не наполовину, но Полина Игнатьевна успевала вовремя его перехватить и вернуть в салон.

Вдалеке показалась довольно большая территория, застроенная небольшими одноэтажными домиками, окружённая забором. Машина остановилась у расписных ворот.

Полина Игнатьевна рассчиталась с водителем, и они с Кириллом направились к главному входу. Женщину удивило, почему на воротах зоны отдыха изображены герои мультфильмов и сказок, но она не стала заострять на этом внимание.

Полина Игнатьевна постучала. Ей пришлось подождать, пока ворота ей открыл охранник. И вновь женщина была озадачена – с территории слышалась детская песенка.

Она назвала имя и фамилию бывшей невестки, и охранник взялся за телефон. Наконец, на аллее появилась Нина, которая вела за руку семилетнюю дочь Алёнку. При виде Кирилла и бабушки, девочка радостно бросилась им навстречу.

— Господи, выросла-то как! — потискала Алёнку Полина Игнатьевна, а затем посмотрела на бывшую невестку. – Ну, принимай гостей, Ниночка.

Нина с удивлением смотрела на бывшую свекровь.

— Куда нам с Кириллом заселяться? – настойчиво спросила она.

— Полина Игнатьевна, это детский санаторий, – ответила Нина. – Здесь взрослые не живут, кроме персонала.

— Погоди, что значит, не живут? И вообще… Разве ты не…

— Я здесь работаю, – ответила Нина. – В отделе маркетинга. Поэтому и рекламировала это заведение.

Полина Игнатьевна растерянно смотрела на Нину.

— Это что значит?

— Путёвку для Кирилла нужно было приобрести заранее. Я вам пыталась объяснить, но вы трубку не брали, – пояснила Нина.

Она бросила взгляд в сторону детей. Алёнка уже успела затащить на территорию младшего двоюродного брата. И они уже резвились на детской площадке.

— По поводу Кирилла я смогу договориться и найти ему одно место, – сказала Нина. – Но Вам придётся самой о себе позаботиться.

— В смысле, самой? И жильё мне тоже самой искать? А что насчёт твоей квартиры?

— Я её ещё в мае сдала, как только сезон начался, – ответила Нина. – На всё лето. До середины сентября. Извините, мне пора идти.

Полине Игнатьевне пришлось покинуть территорию, и за её спиной закрылись расписные ворота. Она буквально спиной чувствовала, как мультяшные и сказочные герои издевательски смотрят ей вслед.

Женщине пришлось в срочном порядке искать жильё в городке, который в разгар сезона был битком набит отдыхающими. Бывший зять, судя по всему, заблокировал её номер, поскольку её сообщения и звонки им не принимались.

Вере пришлось брать кредит, чтобы мать могла хоть как-то прожить до дня вылета обратно. Ведь Полина Игнатьевна рассчитывала, что жить и питаться они с внуком будут бесплатно, а на мелкие расходы и развлечения она как-нибудь наскребёт.

Полина Игнатьевна с трудом нашла комнатушку на четвёртой линии по цене приличного номера в хорошем отеле на берегу Баренцева моря в январе. Своё питание ей пришлось ограничить самыми дешёвыми продуктами по акции, и костяк её рациона составляла лапша быстрого приготовления.

На пляж женщина старалась лишний раз не ходить или надолго там не задерживаться, поскольку плата за лежаки и зонты была отдельной.

Дни для заботливой бабушки, измученной отдыхом супер-эконом класса, тянулись невыносимо долго. И вот, наконец, наступил день отъезда.

Нина вручила Полине Игнатьевне довольного, загорелого и полного впечатлений внука. Глядя на счастливого Кирилла, она из последних сил натянула на своё мрачное лицо жалкое подобие улыбки.

Вера встретила мать с сочувствием.

— Мама, всему виной твоя манера никого не слушать и всё делать по-своему, – сказала ей дочь. – Мы же с Ниной до сих пор прекрасно общаемся. И договорились, что к будущему году я насобираю денег на путёвку Кириллу и отправлю его туда официально, в сопровождении воспитателей. А ты… Извини, кто тебе доктор?

И Вера, взяв сына за руку, повела его в кухню, выслушивая по пути его эмоциональный рассказ про замечательный отдых. А Полина Игнатьевна осталась одна переваривать полученную информацию.