Home Blog Page 151

Ей было тридцать. Она уходила в ночную смену, на полу храпел пьяный муж…

0

Ей было тридцать. Она уходила в ночную
смену, на полу храпел пьяный муж, а дочка
держала её за пальто и плакала:» — Не уходи!»
Сын провожал молча — он старше, взрослее сестры на целых 1,5 года. Через два дня
узнала, что в соседнем городке, в одно из
отделений, нужна медсестра. Её взяли.

Удалось купить старенький домишко на
окраине. В кредит. Всё это время она была
словно танк, бульдозер: нельзя сворачивать,
только вперед, не думай о трудностях.

Пришла в себя, когда уехал грузовик,
оставляя за собой быстро оседающую пыль,
а в комнатке с низкими потолками — башню
из вещей. Когда подняла из колодца ведро
чистой вкусной воды. Когда затопила печку
и дом наполнился теплом. В этом
маленьком старом домике они должны быть
счастливы!

Счастья было много: солнце в маленькие
оконца, утренние купания в реке, тёплое
крылечко, на котором приятно стоять
босыми ногами, первые всходы укропа и
морковки на грядке, кофе на завтрак. И
ничего, что кофе был самый дешевый,
растворимый, а на ужин были пустые
макароны. Зато на душе было спокойно. Она
оберегала их маленький мир от
пытавшегося вернуть семью мужа,
вспоминая плачущую дочь. Никогда!

После ежемесячных платежей в банк, денег
оставалось немного, но через пару месяцев
«вошла в колею», стала планировать
остатки зарплаты и на еду и на вещи. Она
училась надеяться на себя, не хныкать,
просто идти вперёд. А дети притащили
бездомную собаку.
Щенок-подросток, он еле стоял на лапах,
качался от слабости и смотрел на неё
гноящимися глазами. Сделал два глотка
тёплого молока и упал. Через 10 минут,
набрался сил и ещё несколько глотков.

Выжил. Потом появился котёнок. С дыркой в
умирающем тельце, с обугленными
пеньками от усов. Тоже выжил. Все выжили.
Почти сразу, как только поняла, что они
твердо стоят на ногах, что осенью у них
будут свои овощи, посадила яблоню. Всегда
считала, что если есть свой дом и клочок
земли, обязательно должна быть и яблоня.
— Вам какую? — спрашивала женщина в
питомнике.

— Не знаю, — ответила она и улыбнулась.
— Возьмите эту. Она несла домой веточку и
даже не представляла, что через несколько
лет все будут изумляться медовым до
прозрачности яблокам из которых
получается необыкновенно вкусная
шарлотка и удивительное ароматное
варенье.

Один из уголочков участка оказался
заколдованным: он, не смотря на
солнечность и открытость, был покрыт
зеленым мхом. Ветки малины здесь
становились рахитичными и засыхали,
словно их посадили в пески Сахары, а не в
удобряемо-поливаемую землю. Саженец
кедра три года стоял там в состоянии
глубокой комы, потом отрастил на тонком
стволике огромную опухоль и скончался.

Она плакала над ним, словно над близким
человеком, а потом посадила сливу. Веточка
сливы, придя в себя после шумной и
многолюдной площади, где её выставляли
на всеобщее обозрение, выпила много
вкусной колодезной воды, огляделась,
увидела вокруг зелёный моховой коврик и
воскликнула, — То, что надо! На третий год
жизни слива порадовала десятком первых
плодов, а морозной малоснежной зимой
замёрзла. Но не умерла. Последующим
летом отрастила на оставшемся в живых
остатке ствола толстые ветки, а на второй
год так обвесилась сливами, что все
удивлялись, не забывая при этом набивать
свои карманы огромными плотными плодами.

А ещё ей отдали саженец вишни: если не
возьмёшь — выбросим. Посадила. За три
года вишня превратилась в дерево, но
плодоносила мало. Она подошла к нему
ранней весной с топором, постояла… —

Ладно, живи.
В августе дерево было так обвешано
крупными, матово-блестящими на солнце
свекольного цвета боками ягодами, что
снова все удивлялись и изумлялись, не
забывая сплевывать косточки.
В её жизни больше не было мужчин. Всю
мужскую работу по дому взял на себя
взрослеющий сын. И никогда, как бы трудно
не приходилось, не сожалела о прошлой
жизни. Мир, счастье и покой в маленьком
старом домике лучше, чем жизнь с
алкоголиком в квартире с удобствами. Она
это знает, как никто другой.

Сегодня она варит себе по утрам дорогой
кофе. Самый лучший. Это ей дети покупают.
А с чашкой в руках любит стоять у большого
окна. Уже нет тех маленьких окошек, как нет
и самого старенького домика с низкими
потолками. Потому что дом теперь другой:
новый, с большими окнами.
Другая собака лежит теперь на теплом
крылечке, а в кресле — другой кот…

Но всё те же деревья зацветут этой весной,
порадуют всех сладкими яблоками,
огромными сливами и россыпью бордовой
вишни. А она будет варить варенье и печь
шарлотку. И в доме будет сладко пахнуть
ванилью, корицей и счастьем…

— Ты что творишь-то, сынок? Опомнись…

0

— Ты что творишь-то, сынок? Опомнись, Стёпка! Как только тебя угораздило? Ты в своём уме, сынок? Бабу брюхатую себе нашёл! Даже не вздумай с ней больше встречаться! Слушай, что мать тебе говорит, Стёпа! Мать плохого никогда не посоветует. Ты парень у меня видный: и на лицо красавец, и роста двухметрового!
— Не дорос я до двух метров, мам, — усмехнулся Стёпа. — Метр девяносто три во мне.

— Всё равно, не для того я тебя рожала, ночами не спала, воспитывала, растила, чтобы ты с какой-то никчёмной брошенкой связался. Одумайся, Стёпка! За тебя любая девка пойдёт. Светка Кравцова глаз с тебя не сводит, хоть завтра свадьбу сыграть с тобой готова. Светка мне нравится, хорошая девка, хозяйственная, воспитанная, вежливая. Женой тебе хорошей будет – не прогадаешь, сынок. А семья у неё какая! В нашем посёлке богаче Кравцовых никто не живёт. Да что там наша Светка местная? Ты в райцентре работаешь, вот там и надо невесту искать, городскую.
— Мам, спасибо тебе за всё, что ты дала мне в жизни, но извини, невесту я сам себе выберу. Я женюсь на той, которая сердцу моему мила. А Светку Кравцову я не люблю и вряд ли полюблю когда-то, не будет у нас с ней счастья. И городская невеста мне тоже не нужна…
— А баба с довеском нужна, значит, да? Кто-то её уже попользовал и бросил. А сыночек мой добренький, подобрать решил. Что ты вообще нашёл в этой Шурке? Была бы писаной красавицей – хоть можно было бы понять.
— Мам, я люблю Шуру. Люблю и только о ней и думаю. Для меня она самая лучшая и самая красивая девушка на свете…
Шура была второй по старшинству в многодетной семье. Был у неё старший брат, четыре младшие сестры и два младших брата. Шуре пришлось рано повзрослеть, девушкой она была серьёзной и ответственной. Ей приходилось часто заботиться о младших братьях и сёстрах. Родители Шуры были непьющими, но чтобы содержать такую большую семью, им приходилось много работать, времени на воспитание детей не оставалось. Шура братьям и сёстрам фактически заменяла мать.
Несмотря на то, что Шуре приходилось много времени уделять заботе о младших детях, в школе училась она хорошо. У неё была цель – поступить в техникум, на бухгалтера. О высшем образовании девушка даже не мечтала, не в её ситуации об институтах мечтать.

Успешно окончив техникум, Шура отправилась работать по специальности в шахтёрский посёлок в ста тридцати километрах от родного дома. В деревушке, откуда она была родом, работы для бухгалтера «с корочкой» не нашлось.
На работе произошло роковое знакомство Шуры с Аристархом Петровичем. Аристарх Петрович был вдвое старше Шуры и занимал солидную должность при шахтоуправлении.
Шура не была первой красавицей, обладала самой обычной внешностью, зато её точёной фигуре можно было позавидовать. Молодостью и фигурой она и привлекла опытного Аристарха Петровича, который за плечами имел два неудачных брака.
Аристарх Петрович был невысокого роста, красотой не отличался, имел глубокие залысины и выглядел старше своих лет. Зато какие красивые слова он говорил Шуре! Одурачить такую чистую, доверчивую и наивную девушку ему не составило труда, Шура влюбилась в него без оглядки. Её любовь была такой же чистой, как и она сама.
Конечно, отношения Шуры и Аристарха Петровича, явно выходящие за рамки деловых, не могли остаться незамеченными. Некоторые коллеги были уверены, что Шура имеет корыстные мотивы, хочет с помощью Аристарха Петровича продвинуться по карьерной лестнице, но это было не так. Шуре ничего от любимого было не надо, она даже мыслей таких не имела.
Работала Шура очень ответственно, за работу держалась, жила она скромно, лишних денег не тратила, всё, что оставалось в конце месяца от зарплаты – отсылала родителям. Аристарх Петрович подарками Шуру не баловал, он вообще не делал ей подарков, а она и не просила.

Спустя пять месяцев знакомства Шура радостно сообщила любимому, что ждёт ребёнка. Когда она несла ему эту новость, то мысленно представляла себя в красивом белом платье с фатой. Шура всем сердцем желала стать женой Аристарха и матерью его детей. Только он отнюдь был не рад известию и настаивал на том, чтобы Шура как можно быстрее решила «проблему».
— Прости, Шурочка, — холодно заявил он. – Ты знаешь, что я дважды был женат и дважды разведён. Третий раз жениться я не собираюсь, да и ребёнок мне больше не нужен, у меня от каждого брака по двое детей, сумма алиментов, сама понимаешь, выходит немалая. Через три года старшему сыну восемнадцать лет исполнится, я жду-не дождусь, хоть на него платить не надо будет.
— Что ты предлагаешь, Аристарх? – Шура стояла ни жива ни мертва.
— Зачем спрашиваешь, Шура? Ты же всё поняла. Жениться на тебе я не собираюсь, платить алименты на пятого ребёнка не стану…
— Аристарх, милый, как ты можешь такое говорить? Я не верю, я не верю, что это говоришь мне ты… — растерянно качала головой Шура. – Как такое только можно предложить – избавиться от малыша? Это ведь и твоё дитя!

— Шурочка, если я ещё тебе буду алименты платить, то жить я на что буду? А жить я хочу хорошо, я обязательно раз в год езжу на три недели в санаторий для поправки здоровья. За своим здоровьем я очень слежу.
— Я не стану избавляться от ребёнка! Никогда! – зарыдала Шура и опустилась в кресло.
— Ну-ну, только давай без слёз. Не люблю я эти слёзы ваши… —равнодушно сказал Аристарх. – Я предложил тебе выход, решай сама, как поступить. Только от меня помощи не жди, на меня этого ребёнка не надо вешать. Договорились? Подумай хорошенько, сможешь ли ты его поднять? А если всё-таки в больницу надумаешь ехать – скажи, я отвезу.
— Не надумаю… Я твёрдо решила: буду рожать.
— Дело твоё… — Аристарх прошёл по коридору и распахнул входную дверь, давая Шуре понять, что разговор окончен и ей пора покинуть его квартиру.
Шура прекрасно понимала, что на помощь родных рассчитывать ей не приходится, знала, что будет невероятно тяжело одной с ребёнком, но поступить иначе она не могла.
Степан работал на заводе в райцентре, жил в заводском общежитии, а на выходные приезжал к родителям в посёлок, по хозяйству помогал. Парню приглянулась Шура, как только он увидел её в посёлке. Однажды встретив Шуру на улице, Стёпа влюбился с первого взгляда и не мог не думать о ней.

Парень пытался ухаживать за Шурой, но шансов у него не было, девушка к тому моменту уже была увлечена красноречивым Аристархом Петровичем и никого кроме него не замечала. Узнав про отношения Шуры и Аристарха, Степан перестал приходить к Шуре, только время шло, а забыть её он так и не смог.
В небольшом посёлке от людей ничего не утаишь, вся жизнь на виду. Когда стало известно об окончательном разрыве между Шурой и Аристархом, Степан пришёл к ней в тот же вечер.
— Стёпа, ты разве не знаешь о моём положении? – удивилась Шура.
— Положении? Нет, не знаю…
— Секретов делать не буду, всё равно скоро весь посёлок будет знать… Я жду ребёнка, Стёпа. От Аристарха… не ходи ко мне больше.
— Ребёнок – это не помеха, — уверенно заявил парень, хотя он был ошеломлён новостью.
Степан стал каждый вечер наведываться к Шуре, которая квартировала у одной пожилой жительницы села. Шура категорически отвергала ухаживания Стёпы, в дом не пускала, разговаривала с ним на крылечке, да и то всего несколько минут. Но парень настойчиво приходил вновь и вновь. Увидеть Шуру, услышать её голос для него было сродни глотку свежего воздуха.

— Стёпа, не приходи больше, прошу тебя, — сказала однажды Шура, встретив парня на крылечке.
— Шурочка, дай мне хотя бы шанс, хоть маленькую надежду. Неужели я так неприятен тебе, что ты гонишь меня? Скажи мне правду: я противен тебе? Не мучай меня.
— Ты очень хороший, Стёпа, добрый. Но не выйдет ничего у нас.
— Только не гони, Шурочка, прошу. Я не буду тебе сильно досаждать. Ничего у тебя не прошу, хотя бы на пару минуточек появляйся на крылечке…
— О моём положении уже все знают, Стёпа. Разговоры нехорошие ходить стали, что отец ребёнка меня бросил, а я теперь тебя привечаю. Гулящей меня называют, Стёпа.
— Как только смеют! – сжал кулаки парень. – Люди ведь тебя совсем не знают, ты не так давно в нашем посёлке живёшь.
— Не ходи, Стёпа. И про тебя говорить начнут. Лучше я один на один со своим позором останусь…
— Я готов! – резко выпалил парень.
— Готов? К чему, Стёпа? – удивилась Шура.

— Шура… — растерялся Стёпа. – Я не знаю, какие слова надо говорить… Я готов взять тебя в жены. Выходи за меня, Шурочка…
— Не могу я так, Стёпа. Не хочу тебя обманывать, я ведь до сих пор Аристарха люблю…
— Выходи за меня, Шурочка, не пожалеешь, — с надеждой смотрел в её глаза парень. – Я тебя на руках носить буду. Всю жизнь. А ребёночка приму, как родного… Я не тороплю тебя, я буду ждать ответа, сколько нужно.
Шура не смогла дать в тот вечер ответа. Ей казалось, что это неправильно – вот так…
Вскоре слухи о том, что Стёпа повадился ходить к «брошенке», дошли до его матери, и она устроила сыну страшный скандал. Но парень не отступал, слишком дорога была ему Шура.
Для Шуры было не секрет, что мать Стёпы настроена против неё, ссорить семью она не хотела, поэтому с ответом не спешила. Не дала Шура ответ и через неделю. Наконец, спустя месяц Стёпа объявил родителям, что свадьбе быть!
— Ноги её в моём доме не будет! — до срыва голоса орала мать. – Толик, а ты что молчишь? Твой единственный сын собрался на брюхатой бабе жениться. Не любит она Стёпку нашего, за счёт него позор свой собирается прикрыть.
— Нина, Ниночка, успокойся, не нервничай так, а то давление подскочит… Стёпка, а ты подумай хорошо, — мямлил отец. – Зачем тебе чужого ребёнка воспитывать?..
Отец Степана был человеком ведомым, он привык во всём полагаться на мнение жены, как она сказала – так и будет. К счастью, Стёпа в отца не пошёл, своё собственное мнение отстаивать умел.
Стёпа и Шура тихо расписались в ЗАГСе, свадьбу устраивать не стали, беременность невесты к тому времени уже была сильно заметна. Поселились молодожёны в райцентре, где работал Стёпа, комнату в семейном общежитии им выделили.
Через четыре с половиной месяца после свадьбы Шура родила сына, которого назвали Игорем, это имя предложил Стёпа. Степан был искренне счастлив, он действительно принял малыша, как своего, вставал к нему по ночам, мог и пелёнки постирать.

Родители Стёпы Игоря не приняли, бабушкой и дедушкой себя не ощущали, что было ожидаемо. К родителям Стёпа стал ездить нечасто, а если ездил, то один. Мать категорично заявила, что Шура в их доме гостья нежеланная.
Когда Игорьку было два с половиной года, у него появился братик, Алексей.
— Ну, что, Толик? – сказала Нина. – Вот мы и стали с тобой бабушкой с дедушкой. Хоть и не терплю я сноху, но поедем, познакомимся с внучком. Всё-таки Лёшенька – кровиночка наша.
Родители Степана стали наведываться раз в неделю, нянчились с Лёшей, при этом полностью игнорировали Игоря. Отношение к Шуре, по-прежнему, было резко негативное, для матери Степана она вообще словно не существовала.
Время шло, детишки подрастали. Лёше исполнилось два годика. Приехали родители Степана, привезли внуку кучу подарков и гостинцев, не поскупились. При этом Игорьку за всё время они ни разу ничего не подарили.
— Ты смотри, Толик, внучок-то наш, Лёшенька, богатырь какой! – не могла нарадоваться бабушка. – Скоро уже этого перерастёт… — кивнула она на Игоря.
Игорь в свои четыре с половиной года начинал понимать, как по-разному относятся бабушка с дедушкой к нему и младшему брату.
— Бабушка, а почему вы со мной не играете, а с Лёшей играете? Лёше дарите подарки, а мне нет? – спросил мальчик.
Нину всегда передёргивало, когда Игорёк называл её бабушкой.

— А всё потому, что… — начала говорить она со злостью.
— Мама, не вздумай! Молчи! – подлетел Степан и приложил палец к губам. – Только попробуй ему что-нибудь сказать, — прошипел он на ухо матери. – Я тебе этого не прощу.
— Ладно, — натянуто улыбнулась мать. – Иди, Игорёк, тебя, кажется, мама звала.
— Я не слышал, — пожал плечами мальчик.
— Иди, иди, сынок, звала… — погладил его по голове Стёпа. – Я тоже слышал.
— Сынок… — сквозь зубы процедила Нина.
Ничего не менялось, Игорёк был мальчишкой ласковым, он очень огорчался, что бабушка с дедушкой, особенно бабушка, относятся к нему не так, как к младшему братику, и попросту не замечают его.
Степан пытался поговорить с матерью, даже пригрозил, что не пустит их с отцом к себе домой, если они продолжат так относится к Игорю.

— Нет, Толик, ты слышал? – оторопела мать. – Из-за какого-то подкидыша Стёпка готов родителей на порог не пускать! Это твоя жёнушка тебе так мозги промыла, сынок? Её наука?
— Шура здесь ни при чём, мама! Это я так решил.
— Нет уж, дорогой мой, с родным внуком ты нам видеться не запретишь! Мы как ездили к нему, так и будем ездить! И точка!
Родители Степана продолжили приезжать, они стали брать Лёшу и уходили с ним на прогулку. Игорь всё так же не понимал: почему с Лёшей гуляют, а с ним нет? Прогулки на свежем воздухе Игорёк очень любил.
Игорю исполнилось шесть лет, и Стёпа не выдержал.
— Шурочка, я всё решил, — твёрдо заявил он. – Мы уезжаем.
— Уезжаем? Но куда, Стёпа?
— Страна у нас большая. Строек всесоюзных полно. Найдём своё место. Отработаем пять лет – квартиру свою получим. Тем более, нас здесь ничего не держит, даже своего угла нет, так и будем всю жизнь в общежитии жить…
Стёпа с семьёй уехали далеко от родных краёв, но достаточно быстро освоились на новом месте. Стёпа, как и положено главе семьи, был главным добытчиком и вполне неплохо зарабатывал, правда, работа у него была тяжёлая. Шура устроилась на работу по специальности, бухгалтером, работу свою она любила.

Когда Лёша пошёл в первый класс, ростом он уже был выше старшего брата. Гены отцов сказывались: Аристарх уступал Стёпе в росте добрых двадцать сантиметров.
Прошло чуть больше года, и Игорь услышал возле школы разговор двух родительниц, которые знали, что Игорь и Лёша – братья.
— Ты смотри, младшенький-то насколько старшего перерос!
— Да, и не похожи они совсем. Явно отцы у них разные.
— Я тоже так думаю!
Одиннадцатилетний Игорь не мог дождаться вечера, чтобы задать маме с папой вопросы. Мальчиком он был смышлёным, он вспомнил, как его сторонились бабушка с дедушкой, родители Степана.
Стёпа с Шурой, переглянувшись, решили не скрывать от Игоря правду, ведь мальчик растёт и дальше вопросов будет ещё больше.
Игорь, узнав, что Степан не родной ему отец, проплакал минут двадцать, а потом вытер слёзы и бросился обнимать Степана.
— Всё равно ты мой папка, самый родной и самый любимый! – сказал он.

— И я люблю тебя, сынок! – прижал его к себе Стёпа.
Больше к этому вопросу никто не возвращался, жизнь продолжилась прежняя. Точнее, не совсем прежняя, в семье предстояли важнейшие перемены: вскоре Шура вышла в декрет, а через два месяца после рождения дочки семья получила долгожданную квартиру. Трёхкомнатную!
Счастливые многодетные родители жили душа в душу. Для Шуры муж стал самым близким и родным человеком, она полюбила его всем сердцем и жалела только о том, что не встретила его раньше…

Украденный сынок

0

«Форд» мужа остановился у ворот коттеджа. Дарья выбежала навстречу, вопросительно кивнула. Тот отрицательно покачал головой. Они не произнесли ни одного слова. С тех пор, как год назад пропал их сын, о чём-либо другом Дарья говорить не могла. И ведь по её вине!

Тогда она вышла погулять в парк возле коттеджей. Да какой это парк? Так, участок двадцать на двадцать метров, заросший ельником, с беседкой и двумя лавочками. Но какой там воздух. Вот и приводили туда мамаши из посёлка своих чад.
И Дарья год назад привезла на коляске своего Глеба, которому всего полтора исполнилось, подышать свежим воздухом. Подошла к лавочке и тут вспомнила, что телефон дома оставила, а её мама должна позвонить. Сунула ему конфетку и побежала. До дома-то сто метров всего, а он пока конфетку развернёт.
Прибежала обратно, а того… нет. Крепление на коляске расстегнуто. Может, сам расстегнул, такое уже бывало. Заглянула за соседние ёлочки – нет. Стала бегать, кричать – не отзывается.
Позвонила мужу. Затем в полицию.

***
Муж уехал, а Даша пошла в парк. Уже год каждый день она приходит сюда. Вдруг всё это страшный сон. И её Глеб ждёт на лавочке. Нет! Присела на краешек и заплакала:
— Сыночек, родной, где ты?

***
Зигфрид истерично стал бросать в сумку, стоящую на кровати, свои вещи.
— Где моя бритва?
— Вот, забирай! – на постель полетел футляр с бритвой, за ним все мужские вещи, принадлежащие сожителю. – И чтобы духу твоего здесь не было.
— Как я мог с такой, как ты, связаться? Живи одна в этой глуши.
— У меня сын есть.
— Ой, Жанна, не смеши! Какой он тебе сын? Он тебя даже мамой не называет, — Зигфрид злорадно улыбнулся. – Подожди, узнают, что ты его украла, ещё в тюрьме посидишь.
— Для тебя старалась – ты же хотел сына.
— Да что с тобой говорить. Вот и воспитывай его сама.
Он схватил сумку и вышел. Жанна подбежала к окну, взглядом проводила своего сожителя до калитки, села на пол и заревела.

***
Кроха вышел из другой комнаты, в нерешительности остановился, глядя на плачущую женщину. В его маленькой голове всё смешалось. Мелькал образ другой женщины, её ласковые руки. Он звал это видение мамой. Но с каждым днем этот образ понемногу стирался. Перед глазами всё время была вот эта тётя, которая постоянно шлёпала по попе и ругалась. Сейчас она почему-то плачет.
Мальчик стал осторожно подходить. Встал рядом, стараясь заглянуть в глаза. Женщина подняла голову и зло крикнула:
— Тебя только здесь не хватало!?
Кроха заморгал глазами и стал отступать в другую комнату.

***
«Что делать? Что делать? – мысли лихорадочно метались в голове женщины. – Мне двадцать три. Продам дом. Правда, в эту глушь едва ли, кто поедет. Машину – тоже. Какая машина? Одно название. Можно и не продавать – она ещё бегает. Уеду в город. А этого куда девать? Не с ним же ехать? Ох, и дура я. Зачем его своровала? Любимому хотела угодить».

***
Жанна с какой-то злорадной улыбкой вспоминала события годичной давности. Тогда он жила в другом поселке, огромном по сравнению с этим. Там даже своя поликлиника была, в которой она и работала медсестрой. И конечно, знала, что сама пустоцвет. Уже и смерилась с этим. Но появился этот Зигфрид. И деньги у него водились. Какая у них любовь была! А он сына хотел.
Как раз тогда несколько событий произошло. Умерла бабушка и оставила ей этот дом. А в их поликлинику стала приходить женщина с ребёнком, которому всего годик был. Таким красивым!
И тогда у неё созрел план. Адрес той женщины она, конечно, знала. Сама им медицинскую карту оформляла. Когда любовник уехал в очередной раз на заработок, она стала следить за коттеджем той женщины. Приезжала на своём старом «жигуленке», который оставляла на опушке леса за кустами.
Дарья, как звали ту женщину, часто гуляла с сыном в небольшом парке, возле самого дома, от которого до леса метров сто всего-то. Мальчик сам бегал по траве, заглядывая за каждую елочку, но далеко не забегал.
Жанна приезжала каждый день в ожидании случая, и тот представился. Мама сунула сыну конфету и зачем-то пошла в дом. Жанна бегом преодолела эти сто метров, схватила мальчика, прижала к груди, чтобы не кричал, и побежала обратно.

***
Привезла она кроху в, ставший её, бабушкин дом. Малочисленные соседи сразу поняли, что это её родной сын.
Вернувшийся с заработка любовник только покачал головой и рассмеялся.
Мальчик для него был просто игрушкой, с которым можно поиграть вечерами. Вскоре игрушкой он стал и для неё, к тому же с каждым днём всё более и более надоедавшей.
Нужно, что-то делать. И первым делом, избавиться от этого «сыночка».
«Что же с ним делать? В детский дом не сдашь – слишком много вопросов появится. В лес его, что ли оттащить? Нет, живой всё же. А чего я думаю-то? Отвезу его обратно, где взяла».

***
Муж уехал. Дарья убрала посуду, выглянула в окно:
«Кажется, дождь собирается. Надо скорее в парк сходить, посмотреть. Сейчас ему уже два с половиной. Интересно, каким он стал? Неужели я никогда не увижу тебя, сыночек?»
Упала на кровать, заревела. Поплакав, стала торопливо собираться.

***
Кроха сидел на лавочки, под мелким дождём. Его маленькое тельце вздрагивала от бьющих по нему капелек. Он не знал, что делать. Тётенька сказала: «Сиди и жди, когда придёт мама». Но кто она эта мама? Почему его оставили одного под этим холодным дождём?
— Гле-буш-ка-а! Сы-но-чек!!! – раздался пронзительный крик.
К нему бежала тётенька. Что-то родное в её облике… Кто это? Не отрывая взгляда, сполз с лавочки. Сделал шаг, другой…
— Ма-ма-а!!! – и бросился навстречу.

ЖЕНИХ

0

Дина, едва переступив порог квартиры, внимательно посмотрела на маму и сказала:
— Мама, очень скоро ко мне придёт один человек… Ты приведи себя, пожалуйста, в порядок.
— Что? — у мамы брови полезли на лоб. — Что это значит?
— То и значит. – Дина опять оценивающе посмотрела на мать. — С головой своей что-нибудь сделай. И халатик другой надень. Поновее.

— Дина, я тебя не очень понимаю… – сказала мама, но руками,
— Мужчина, — спокойно ответила дочь.
— С какой целью? – Мать удивилась ещё больше.
— С обычной… — Дина не спеша подошла к зеркалу и стала внимательно рассматривать своё отражение. — Наверное, предложение будет мне делать…
— Что? — У мамы от слов дочери дрогнули коленки, но она устояла. — Как, предложение? Что значит — предложение?
— Мама, прекрати снова задавать глупые вопросы? Ты что, не знаешь, что значит делать девушке предложение? Мне же уже недавно делали предложение.
— Дина прекрати! — воскликнула в ужасе мать. — Я тебе ещё раз говорю — тебе рано об этом думать!
— Мама, мне уже двадцать один.

— Именно! Поэтому я и говорю — рано! Нужно сначала тебе повзрослеть, а потом уже выходить замуж. И выходить за взрослого, состоявшегося мужчину. Не за этих твоих Вадиков, подростков, которые ничего не могут. Они же без образования и без денег!
— Мама, я всё знаю, — твёрдо сказала Дина. — В это раз будет всё так, как ты хочешь.
— Что значит, как я хочу? — опешила мама. — Сколько ему лет? Двадцать? Или двадцать пять? Сколько?
— Пятьдесят, — спокойно ответила дочь.
— Сколько-сколько?! — У мамы опять дрогнули коленки.
— Пятьдесят, — повторила Дина. — Я же говорю, я твой вкус знаю. И все твои слова выучила наизусть. Поэтому я выбрала такого мужчину, который тебе точно понравится.

— Что ты говоришь, дочка? — голос у мамы изменился и стал испуганным. — Разве ты для меня мужа выбираешь?
— Выходит, что для тебя, — согласилась дочь. — А что здесь такого, мама? Ты же, на самом деле, права. Главное в муже, чтобы он был уже вполне зрелым мужчиной. И чтобы человеком был хорошим.А он у меня хороший.
— Какой же он хороший? — простонала мама. — Он же старый.
— Мама, он не старый, он опытный. — Дина довольно улыбнулась. – Он очень опытный.
— А ты откуда знаешь?
— А ты знаешь, сколько у него было жён?
— Сколько?
— Четыре.
— Четыре?! – У мамы закружилась голова.
— Ага. Четыре. Я буду пятая жена. Вот.

— Господи. — Мама, всё-таки, не выдержала, и обессиленно опустилась на стул. — Пятая жена… Ты с ума сошла… И, главное, ты так спокойно об этом говоришь…
— А что мне, скрывать что ли? Всё равно ты узнаешь. Зато у него и деньги есть, и положение, и всё, что ты хочешь.
— Да при чем здесь я? — умоляющим голосом спросила мама. — Тебе же с ним жить, а не мне.
— А чего ты переживаешь? — Дина пожала плечами. — Он вполне нормальный. Маленького роста, лысый, упитанный. И главное, умеет в жизни добиваться всего, чего захочет. Он мне сказал, что если ты будешь противиться нашему союзу, то это его ещё больше раззадорит.
— Представляю женишка… — Мама обхватила голову руками. – Свалился на мою голову.
— А ещё он сказал, что он на Фантомаса характером похож. Но я не знаю, кто это такой.
— Боже… – простонала опять мама. — Фантомаса нам не хватало. Других женихов, что ли, на свете мало?
— Ну, мам, ты же сама виновата, – тяжело вздохнула вдруг Дина. – Ты же сама прогнала моего Вадика, когда он пришёл просить у тебя моей руки. А мне замуж хочется.

— Зачем?! — в бессилии воскликнула мама. – Ну, зачем тебе сейчас замуж?
— Не знаю, — пожала плечами дочка. — Хочется и всё. Может я раньше времени повзрослела, и ничего поделать с собой не могу? Мне хочется иметь свою семью, детишек.
— И Фантомаса под боком, да?! Фантомас — это же бандит!
— Ну и ладно. Стерпится – слюбится.
— А Вадика своего, ты что, уже разлюбила? — спросила вдруг осторожно мама.
— Нет, не разлюбила, — опять печально вздохнула Дина. — Но, наверное, Вадик меня сам разлюбил. На тебя обиделся и разлюбил. А Фантомас — ему никакие помехи не страшны.
Вдруг раздался звонок в дверь.
Мама вздрогнула и испуганно посмотрела на дочь.
— Он?

— Он, — кивнула Дина. – Пойду, открою.
Дочь пошла к двери, в прихожей зашаркали чужие ноги, и потом в комнату с букетом цветов появился… молоденький Вадик.
Мама радостно вскочила и, вдруг, распростёрла свои объятия.
— Вадик! – Закричала она. — Дина, это же Вадик пришёл! А я тебе говорила! Я знала, что он вернётся!
Дина в это время беззвучно смеялась в прихожей…

Прocти мeня, cынок!

0

Это истopия семьи “нeблагополучнoй”, как у нас принято называть. Мать paстит сына, однa, без мужа, развелась, когда сыну и года не было. И вoт сыну уже 14 лет, ей 34, она работает бухгалтером в небольшoм учреждении. За последний год жизнь превратилась в ад. Если до пятoго класса сын учился хорошо, то потом появились тройки. Дальше хужe, она хотела только одного, чтобы Володя закончил девятилетку, пoлучил хоть какую-то специальность! Постоянные вызовы в школy: в разговоре классная руководительница не церемонилась, выгoваривала ей в присутствии множества учителей, которые тоже не упуcкали рассказать о провинностях Володи и его неуспеваемости. Подaвленная, раздражённая, она шла домой, ощущая полное бессилие что-либo измeнить. Её упрёки и назидания выслушивал он молча и угрюмo. Уроки по-прежнему не учил, дома не помогал.
Вот и сегодня пришла домой, а в комнате опять не убрано. А ведь утром, уходя на работу, строго-настрого приказала: “Придёшь из школы, прибери в квартире!”

Поставив чайник на плиту, она устало и нехотя стала прибираться. Вытирая пыль, вдруг увидела, что вазы, хрустальной вазы, подаренной её когда-то подругами на день рожденья (самой ведь сроду не купить!), единственной ценности в доме — нет. Она замерла. Унёс? Продал?
Мысли одна страшнее другой лезли в голову. Да, совсем недавно она видела его с какими-то подозрительными мальчишками. На вопрос: “Кто это?” сын буркнул в ответ что-то невнятное, а на лице явно читалось: “Не твоё дело!”
“Это наркоманы!” — прорезало её мозг. Что делать? это они заставили его! Он сам не мог! Он не такой! А вдруг и он курит зелье? Или?.. Она бросилась вниз по лестнице. Во дворе было уже темно, по улице спешили редкие прохожие. Медленно вернулась домой. “Сама виновата! Сама! Во всём! Дома ему давно житья не стало! Даже бужу по утрам окриком! А вечерами! Весь вечер ору на него! Сыночек, родненький, да что за мать тебе досталась непутёвая!” она долго плакала. Потом принялась тщательно убирать в квартире — сидеть просто так не было сил.
Протирая за холодильником, она наткнулась на какую-то газету. Потянула. Послышался звон стекла, она вытащила завёрнутые в газету осколки разбитой хрустальной вазы…

“Разбил… Разбил!” — вдруг сообразила она и опять заплакала. Но это уже были слёзы радости. Значит, он разбил вазу и никуда её не уносил, — спрятал. И вот теперь, Дурачок, не идёт домой, боится! И вдруг она опять замерла — нет, никакой он не дурачок! Она представила себе, как увидела бы разбитую вазу, представила и свою ярость… тяжко вздохнула и принялась готовить ужин. Накрыла на стол, расстелила салфетки, расставила тарелки.
Сын пришёл в двенадцатом часу. Вошёл и молча остановился в дверях. Она бросилась к нему: “Володенька! Да где же ты так долго пропадал? Я заждалась совсем, измучилась! Замёрз?” она взяла его холодные руки, погрела в своих, поцеловала в щеку — и сказала: “Иди, мой руки. Я приготовила тебе твоё любимое”. Ничего не понимая, он пошёл мыть руки. Потом направился на кухню, а она сказала: “Я в комнате накрыла”. Он прошёл в комнату, где было как-то особенно чисто, опрятно, красиво, осторожно сел за стол. “Кушай, сыночек!” — услышал он ласковый голос матери. Он уже забыл, когда мама так обращалась к нему. Сел, опустив голову, ни к чему не притрагиваясь.

— Что же ты, сыночек?
Он поднял голову и сказал дрогнувшим голосом:
— Я разбил вазу.
— Я знаю, — ответила она. — Ничего. Всё когда-нибудь бьётся.
Вдруг, склонившись над столом, сын заплакал. Она подошла к нему, обняла за плечи и тоже тихо заплакала. Когда сын успокоился, она сказала:

Прости меня, сынок. Кричу на тебя, ругaюсь. Трудно мне, сыночек. Думаешь, я не вижу, что ты одет не тaк, как твои одноклассники. Устала я, работы невпроворот, видишь, дажe домой приношу. Прости меня, никогда больше тебя не обижy!
Поужинали молча. Тихо легли cпать. Утром его будить не пришлось. Сам встал. А провожая в школу, она впервые произнесла не “смотри у меня…”, а поцеловала в щёку и cказала: “Ну, до вечера!”
Вечером, придя с paботы, она увидeла, что пол помыт, а сын приготовил ужин — пожарил картошкy.
С тех пор она запретила себе вообще говорить с ним о школе, об оценках. Если ей мучительны, даже редкие посещения школы, то каково же ему?

Когда сын вдруг сказал, что после девятого класса пойдёт в десятый, она не показала своих сомнений. Однажды тайком заглянула в его дневник — там не было никаких двоек.
Но самым памятным днём для неё стал день, когда вечером, поужинав, разложила свои счета, он сел слева, сказал, что поможет ей считать. После часовой работы она почувствовала, что он положил голову ей на плeчо. Она замерла. Был маленький, сидел часто возле неё и, утoмившись, клaл голoву eй на pyку и нередко так засыпал. Она поняла, чтo вepнула ceбе cынa.

ДЕВОЧКА И ТАИНСТВЕННЫЙ НЕЗНАКОМЕЦ

0

Девочка сидела в подъезде на лестнице и смотрела, как по стеклу окна стекают капли дождя. В руках у нее был небольшой плюшевый мишка с одной оторванной лапой. Она сильно прижимала его к себе, чтобы тот не замёрз, и, слегка покачивая, тихонько напевала ему только что придуманную песенку. Вдруг девочка увидела, как дверь в подъезд бесшумно открылась, и с улицы в дом зашел высокий человек.

— Странно! Дверь такая шумная, а сейчас даже не скрипнула, — прошептала девочка.
Ребенок знал, что при открытии пружина на двери громко потрескивала и с грохотом возвращала дверное полотно на место, когда его небрежно отпускали. Войлок, прибитый к коробке двери, немного гасил удар, но, если постараться, хлопок от закрытия мог быть очень громкий. Незнакомец так тихо поднимался по лестнице, что девочке стало даже интересно: не летит ли он по воздуху? Все, кто ходил по этой самой лестнице, всегда шаркали ногами так, что и на пятом этаже было слышна неуклюже-тяжелая поступь какого-нибудь жильца.

— Ой! — девочка немного испугалась высокого человека, когда тот, держась одной рукой за перила, второй, размахивая, чуть не задел её игрушку.
— Прости, я тебя не заметил! — высокий человек остановился, как вкопанный, и приложил руку к груди.
Девочка, пытаясь сгладить неловкую ситуацию, подвинулась поближе к стене.
— Проходите, пожалуйста! Дорога свободная! Правда, мишка? — ребенок виновато улыбнулся.
Высокий человек словно забыл, куда шёл, и принялся внимательнее рассматривать девочку.
— А почему ты здесь сидишь одна? — после минутного раздумья произнес незнакомец. — Как тебя зовут?
— Меня зовут Вероника, а мама любила называть Вероничкой! Здесь я гуляю. К тёте Наташе пришел дядя… Я не запомнила, как его зовут. И тётя Наташа попросила меня пойти погулять, пока они там кино посмотрят.
— И с кем же ты тут гуляешь?

Девочка вытянула медвежонка на руках вперед и тут же прижала его к себе.
— Тихо только! Он уснул недавно, — Вероника поднесла палец к губам.
— Кино, говоришь, они смотрят? А я вот за ними и пришёл! Думаю их забрать с собой!
— Если ты их заберёшь, с кем тогда я останусь? У меня, кроме тети Наташи, больше никого нет. Когда мама умерла, она меня к себе забрала. Так я с ней и живу. Она хорошая…
Ребенок замолчал, и незнакомец присел рядом с ней. Он достал из внутреннего кармана стальную расческу и спросил:
— Можно, я тебе причешу волосы? У тебя такие красивые волосы, а ты сидишь растрепанная.
— Меня тетя всегда расчесывает, вот только сегодня не успела. Дядя очень рано пришёл, и мне пришлось так идти гулять. Но, если хочешь, то заплети мне косичку. Я люблю косички.

Вероника повернулась спиной к незнакомцу, и он принялся аккуратно расчесывать девочке волосы.
— Какие у тебя руки теплые… Как у моей мамы! Я ее не особо помню. Только руки – как она гладила меня по голове.
Девочка закрыла глаза, и по её щеке побежала слеза.
— Я скучаю по маме, она мне часто снится. Этот медвежонок – ее подарок, он всегда со мной. Правда, один дядя (не этот, другой какой-то) бросил моего мишку в тетю Наташу и оторвал ему лапу. До сих пор не могу ее найти, но и без лапы я его сильно люблю.
Теперь пришла очередь всплакнуть незнакомцу.
— Но я должен их забрать, я специально для этого пришёл. Ничего не поделаешь, так случилось…
— Что случилось?
— Твоя тетя и этот дядя собираются навсегда покинуть этот мир. А я должен их с собой увести.
— И ничего нельзя сделать? — девочка повернулась к высокому человеку.
— Можно, — вдруг произнес незнакомец. — Мне нужно взять с собой что-то другое, чтобы я не ушел с пустыми руками.
Вероника встала перед мужчиной, поцеловала своего мишку и, не раздумывая, положила его незнакомцу в руки.
— У меня больше ничего нет. Вот! Возьмите и не забирайте, пожалуйста, тётю и дядю, хоть я его и не знаю.
— И тебе не жалко?

— Мама была бы не против, думаю, чтобы я так поступила. Хотите, я пойду с вами, только не забирайте их.
Незнакомец покрутил медвежонка в руках и глубоко вздохнул.
— Я думаю, что твоего мишки будет достаточно. Хорошо, так и быть, я дам им второй шанс, но только ради тебя.
Высокий человек поднялся, так же бесшумно спустился по лестнице вниз и вышел из дома. Дождь внезапно закончился, и из-за туч появилось солнышко. Дверь квартиры открылась, и из нее показалась тетя Наташа.
— Вероника, иди домой, хватит сидеть тут! А ты проваливай, — тетя вытолкала в спину мужчину, и тот, не успев обуться, босиком выбежал из квартиры. — Чуть на тот свет не отправил! Откуда ты этот спирт приволок? Сам его со своими дружками пей!
— Да кто же знал, что это метиловый. Пахнет так же… — мужчина попытался оправдаться, но тетя Наташа перед ним закрыла дверь и не дала тому договорить.
Женщина виновато посмотрела на племянницу.
— У меня словно пелена с глаз слетела. Я не знаю, что и произошло – словно на том свете побывала! С сегодняшнего дня – всё! Клянусь тебе: больше никаких посиделок!
В дверь кто-то позвонил.

— Ну, я ему! Не уймется никак! Подожди, Вероничка. Сейчас я дяде скажу, чтобы уходил, и вернусь.
Женщина, бранясь, взяла в руку черпак и пошла открывать дверь. Но вдруг замолчала. Вероника выбежала посмотреть, что случилось, и увидела, что тетя Наташа держит в руках ее медвежонка, у которого каким-то непостижимым образом появилась оторванная лапа.
— Кажется, этот твой?

— Мой, — Вероника взяла мишку на руки и побежала к себе в комнату, словно ничего не случилось.
Тетя Наташа зашла на кухню и посмотрела в окно. Через дорогу, возле подъезда другого дома, в машину «скорой помощи» медики загружали носилки. Рядом с ними стоял высокий мужчина, которого прежде Наталья никогда не видела.
— Интересно, кто это? Мне даже кажется, я с ним где-то уже встречалась. Лицо у него какое-то знакомое. Вот только, где?
Но, так и не вспомнив, кто это, женщина принялась убирать со стола посуду после неудачного «просмотра фильма», который, как она себе поклялась, был сегодня последним в её жизни.

Студентка НИНА

0

Восемнадцатилетняя студентка техникума Нина устроилась на подработку в цех по выпечке пирожков. Знакомый парень Егор приезжал за ней после смены на велосипеде. Она понимала, что ему нравится возить её на раме велосипеда, ведь он её почти обнимал на виду у всех! Но она так уставала, что была рада его заботе.
Однажды ей показалось, что Егор заглядывает за вырез её платья. Она возмутилась, незаметно достала из сумочки маленькую коробочку пудры и, как только он неприлично близко склонился к ней, сыпанула пудрой ему в лицо. Они тут же слетели в кювет, ушиблись, но почему-то хохотали от вида друг друга. Потом она несла отпавшее колесо, а Егор вёл перевернутый велосипед на уцелевшем заднем колесе, приподнимая его за руль.

— Всё, последняя поездка, — сказал он.
И точно. Его забрали в армию. Переписка была бурной, а потом ей сказали, что Егор погиб. Не поверила, побежала к нему домой. На веранде на двух табуретках стоял оцинкованный гроб с окошечком, за которым она увидела родное лицо. В ужасе она выскочила из дома и тут же упала без сознания. Её отнесли домой, она лежала, безучастная ко всему, и молчала. Отец сквозь сжатые зубы вливал ей в рот бульон, но она не хотела глотать.
— Живи! — говорил он ей. — Не смей уходить за ним следом. Живи!
Она поднялась через три дня. Другая. Отец назвал её раненой птичкой:

— Поверь, время залечит раны.
Чтобы смириться с потерей и забыть любимого, она уехала учительствовать в дальнюю деревню. Там дети немного отогрели её душу. А деревенские ухажёры бесполезно пытались привлечь её внимание.
И вот наступила весна, солнышко греет ласково, капель звенит радостно… Сама природа подаёт всем пример возрождения!
В комнату кто-то робко постучал.
— Входите, не заперто!

В дверь вошёл первый парень на деревне Алексей. В середине зимы он появился в деревне в лётной курсантской форме, отчисленный из училища по состоянию здоровья — организм не выдерживал перегрузок. Устроился водителем в совхоз. К девушкам у него было предвзятое отношение из-за какой-то полученной старой травмы, он не верил им и не высоко их ценил. При этом орлиный взгляд карих глаз, высокий рост, лёгкая походка, прекрасный певческий голос, выправка, обходительность делали его неотразимым. За ним «бегали» все незамужние девушки села, да и замужние посматривали одобрительно.
— Вы ко мне по делу? — удивлённо спросила Нина.
— Да, можно и так сказать. Я свататься пришёл.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Свататься он пришёл! В честь чего? Никаких знаков внимания, шапочное знакомство, не более того, и вдруг — свататься пришёл! Она что, телка в стойле, чтобы просто накинуть верёвочку и увести с собой?!
Нина возмутилась:
— Вы, видимо, хотите сказать, что Вы меня любите?!
— Да что вы, бабы, с этой любовью носитесь?! Я уже своё отлюбил один раз. Нет. Я тебя не люблю. (Так, мы уже перешли на «ты») Но замуж зову. Мы по возрасту подходим друг другу, тебе двадцать четыре года, мне двадцать пять. Нам пора семьи заводить, а для этого достаточно уважения. Я очень хорошо к тебе отношусь. Ты умная, симпатичная, детей любишь и они тебя. Значит, будешь хорошей матерью нашим ребятишкам. Но у нас может и не получится, всяко бывает. Тогда разойдёмся. Клянусь, я тебя не обижу и пойму! Что мы теряем?! Давай попробуем!
— Но я тебя тоже не люблю!

— Я догадываюсь. Да я ведь тебя не в блуд зову, я зову тебя замуж. Так каков будет твой положительный ответ? — он засмеялся, а ей тут же вспомнился Челентано с этой фразой в каком-то фильме.
И хоть рвалось с губ: «Нет! Кто же так замуж выходит?», но из-за весёлой фразы Челентано и солнечной весны за окном она неожиданно для себя произнесла:
— А что?! Давай, попробуем!
Алексей обрадовался:
— Умница! Правильное решение!
Оказывается, у него дома собралась родня, уверенная, что она не откажет Алексею, и все ждали их, чтобы обговорить условия предстоящей свадьбы.
Заявление они подали на следующий день, свадьбу назначили через две недели. И все две недели Алексей исправно ходил к ней в общежитие, сидел у окна и молчал. А она молча писала рабочие планы. Он брал её книги, читал их.
— Я тебя к себе приучаю, — говорил он с улыбкой, — а то сядем за свадебный стол, как чужие.
Они съездили в город, купили ему костюм, ей свадебное платье и фату. Купили золотые кольца. Но какая-то незримая стена отчуждения всегда была между ними.

— Что я делаю? Зачем? Надо отказаться от этого всего, пока ещё не поздно. Но как отказаться?!
Свадьба была шумной и весёлой. Только в третьем часу ночи гости угомонились и устроились на ночлег — родители Нины в её комнате в общежитии, его родственники в его доме. Мать Алексея растерянно развела руками:
— А куда же вас-то положить? Я думала, вы в общежитии будете. Надо же мне так опростоволоситься! А знаете, идите в летнюю кухню. Я вам тулуп дам постелить на топчане. Натопишь,Алексей, печку, будет тепло.
Но тепла не было. Тонкие стены кухни были ледяными и тепло не держали, тепло от печки тут же вылетало на улицу и согреться в кухне не было никакой возможности.
— Я просто упаду сейчас от усталости, честное слово! Не могу я больше ждать, когда кухня нагреется.
Алексей расстелил на топчане часть полушубка, сам в свадебном пиджаке лёг спиной к холодной стене, а Нина, не посмевшая в этом холоде снять свадебное платье, в нём тоже легла. Молодой муж распахнул пиджак, подставил руку Нине вместо подушки и крепко обнял её, бережно укутав полой тулупа, и сверху накрыв байковым тонким одеялом. Так держал её практически всю ночь в своих объятиях, укутывал, оберегал и защищал её от холода. И она почувствовала к нему то тепло, которое так долго не просыпалось в её душе.

Она тоже беспокоилась, чтобы он не заболел — просунула свои тонкие руки под его пиджак и ладонями закрывала ему спину от ледяной стены. Так они лежали рядом в какой-то странной полудреме, и стена отчуждения между ними понемногу исчезала.
Потом, через много лет, когда они растили уже двоих сыновей, она спросила его об этой ночи. Почему он не настаивал на близости?
— А мы куда-то торопились? У нас впереди была вся жизнь! Вот и помнила бы ты тогда только этот топчан да этот холод, и это были бы плохие воспоминания. А так твои воспоминания более приятные, да и мы тогда реально стали гораздо ближе друг к другу даже без этой близости. Эта ночь стала первой ночью нашей зарождающейся любви…

Вовка был совсем маленький когда к ним привезли старенькую бабушку

0

Вовка был совсем маленький когда к ним привезли старенькую бабушку. Плoтно сбитая старушка с жилиcтыми, натруженными руками сразу занялась воспитанием внука.
Трёхгодовалый малыш, ни разу не посещавший детского сада, увидел в старушке одновременно и друга, и воспитателя.
Родители много работали, обеспечивая существование. В стране шли непростые времена и порой приходилось не жить, а выживать.

Прошедшая вoйну баба Нюра имела своё мнение на каждый вопрос, но когда дело касалось внука, тут бабушка теряла внешнюю суровость и превращалась в милую старушку.
Каждый вечер бабушка брала в руки невзрачную растрёпанную книжку, садилась на край Вовкиной кровати и углублялась в чтение. Читала бабушка вслух, интригуя мальчика приключениями разных героев.
Вовка ждал таких сказочных вечеров. И даже когда родители были дома, мальчик всё равно просил именно бабушку почитать ему на ночь.

— Бабушка, — тянул Вовка бабу Нюру за подол цветастого платья, — почитай, бабушка.
И баба Нюра читала. Про сказочных героев, которые победили бабу Ягу, про волка и зайца, про добро и зло. А с приближением праздника Пoбеды бабушка находила в книжке рассказы о блокаде, о мальчике-солдатике, о партизанах и о нелёгком быте в вoeнные годы…
…Бабушка Нюра прoпала неожиданно для подрастающего Вовки. Ещё вечером бабушка прочитала ему новую сказку, а утром он не обнаружил её на своей кровати.
Плачущая мама крепко обняла Вовку и тихонько рассказала, что бабушка очень любила его. И она его не бросила, просто пришёл её час улететь далеко-далеко, прямо на небо.
В тот вечер Вовка не мог уснуть. Отсутствие привычной сказки, убаюкивающего бабушкиного голоса, тёплых морщинистых рук не давало мальчику покоя. Он вскочил с кровати и побежал в родительскую спальню.

— Мама, — тихонько прошептал Вовка, забравшись к женщине под одеяло, — мамочка… Научи меня читать.
— Хорошо, — сонно пробормотала мама и перевернулась на другой бок.
Через пару месяцев Вовка уже вполне сносно читал вслух по слогам.
Мальчик отыскал ту самую книжку в потрёпанном переплёте, сел за стол и прочитал название на обложке.
— Кни-га по-лез-ных со-ве-тов, — Вовка удивился, но всё-таки открыл первую страницу.
Мальчик не нашёл в этой книге приключений разных героев. Не нашёл ни малейшего упоминания о бабе Яге и о мальчике-coлдате. Еле сдерживая слёзы разочарования, Вовка прибежал на кухню к маме.
— Маамаа, — хлюпая носом позвал Вовка, — бабушка мне такие сказки читала из этой книги. А я их найти не моогууу…
— Милый мой, — женщина подхватила мальчика на руки и посадила к себе на колени, — бабушка наша давно родилась, ещё до вoйны. И учиться ей было некогда. С семи лет сидела в няньках у чужих людей. Не умела наша бабушка читать.
— А как же сказки? — удивился Вовка, — ведь бабушка столько всего мне рассказала…
— Видимо, бабушка эти сказки сама придумала, — ответила женщина, погладив мальчика по голове, — ты не расстраивайся. Я обязательно куплю тебе книжку со сказками.

-Нет, мам. Не надо книжки, — решительно ответил Вовка, — ты лучше меня писать теперь научи. Я бабушкины сказки запишу. На память

КВАРТИРАНТКА

0

Евгений Всеволодович – сорокалетний технолог – ушел от жены. Оставил квартиру, имущество; забрал только старенький жигуленок, который достался от отца. В него и погрузил чемодан с личными вещами.
Разделом заниматься не захотел: — Дочка растет, пусть ей все останется.

С женой у них давно взаимопонимания не было; последнее время он слышал от нее только два слова: «Дай денег». Евгений отдавал зарплату, премии, тринадцатую зарплату, а денег жене почему-то не хватало. Обязался алименты каждый месяц платить и, помимо этого, дочери помогать.

Первое время жил у друга, потом дали комнату в общежитии, и как ценного специалиста, поставили на очередь в получении жилья. Было это в 80-е годы прошлого века, — в советское время квартиры гражданам нашей страны давали бесплатно.
Евгений два года прожил в общежитии, пока предприятие строило девятиэтажку. А потом его пригласили в профком:
— Евгений Всеволодович, — обратился председатель профкома, — вы один живете, вам полагается однокомнатная квартира, но есть возможность дать вам двухкомнатную, правда, малогабаритную. Вы у нас высококлассный специалист, ценный работник, поэтому получайте ключи от двухкомнатной малогабаритной квартиры.

Евгений даже растерялся: — Спасибо, конечно, рад, что буду теперь со своим жильем.
Через месяц Евгений собрал свои нехитрые пожитки, среди которых больше всего было технической литературы, и, погрузив в тот же жигуленок, поехал на новую квартиру.
Лифт еще не работал, поэтому Евгений поднялся на пятый этаж пешком, с волнением подошел к квартире номер семьдесят два, достал ключ и сунул его в замочную скважину.
— Что такое, — удивился Евгений, — не подходит ключ.

И тут он услышал какой-то шорох и шепот за дверью. Евгений стал стучать, требуя открыть, но в ответ – тишина. Тогда он спустился, нашел слесаря и они открыли дверь. Евгений увидел, что в квартире живут: вещи еще не были расставлены, стояли как попало. В прихожей его встретила женщина и испугано посмотрела на двух мужчин:
— Не съеду, и выселить права не имеете, дети у меня, — сказала она.
Евгений заметил двух мальчишек лет семи и восьми, тоже с испугом, наблюдающих за происходящим. Он попытался объяснить, что это его квартира, что ордер у него имеется, а она вселилась незаконно.

— Ну, попробуй, выгони меня с детьми на улицу, — в отчаянии кричала женщина, — на мороз меня выброси.
Евгений ушел. В профкоме все обстоятельно рассказал. Вскоре подтвердилось, что женщина – вдова, муж погиб, было у нее аварийное жилье – старый барак, в котором осталось несколько алкашей, да она с детьми. Барак зимой промерзал, сколько его не топи. Женщина (звали ее Люба) обивала пороги городской администрации, — давно стояла на городской очереди, но ее постоянно отодвигали. И вот, не выдержав, заселилась в новый дом.

— Будем выселять, — твердо сказал председатель профкома, — подавать на нее в суд и выселять. Это займет какое-то время, так что придется потерпеть.
— А нельзя ли как-то решить этот вопрос мирным путем, — предложил Евгений, — может, поговорить с ней.
— Поговори, если она тебя услышит, — пожал плечами председатель профкома, — но вряд ли поможет, — эти мамочки с детьми, как сумасшедшие себя ведут, — закон не уважают.
Евгений снова отправился на свою квартиру, в надежде образумить женщину. Ей как раз чинили сломанный замок.
— Давайте поговорим по-хорошему, — предложил Евгений, — поймите, что вы заняли чужую квартиру, закон не на вашей стороне.
— А ты считаешь, что справедливо тебе эту квартиру дали?

— Конечно, справедливо, я двадцать лет на предприятии работаю, вот у меня и ордер есть.
— А у меня дети, и я не собираюсь с ними в дырявом бараке замерзать.
— Я все понимаю, но почему именно моя квартира и именно в этом доме?
— А вот так получилось, что твою заняла. А тебе еще одну дадут, раз ты такой умный на заводе.
Евгений ушел ни с чем. А в это время делу о выселении гражданки дали ход. К ней уже наведывались соответствующие органы, предупреждали, дали время, чтобы съехала с квартиры.

Евгений, узнав, что женщину попросту выселят на мороз и ей ничего не останется, как вернуться в холодный барак, вновь пошел на свою занятую квартиру. Любу он застал в подавленном состоянии, глаза были заплаканы, мальчишки испуганно жались к матери.
— Вам придется съехать, хотя бы потому, что комната в общежитии уже не принадлежит мне, и жить мне негде.
Женщина тяжело вздохнула и присела на стул.
— Скажите, а почему город вам жилье не дает, вы же стоите на очереди, — поинтересовался Евгений.
— Ходила, много раз ходила, — стала рассказывать Люба, — но там такой начальник сидит мордатый и наглый, отфутболивает меня всякий раз, говорит: «Ждите».

— А ну-ка поехали, — предложил Евгений.
Женщина послушалась, и они приехали в городскую администрации. Обычно несмелый, и даже стеснительный, Евгений вдруг почувствовал в себе неведомую силу: насочинял секретарше про свой визит и почти ворвался в кабинет вместе с Любой.
— У женщины очередь на квартиру подошла, а вы ее отодвигаете. Может комиссию создать и проверить, как очередь двигается?
Начальник смягчился, заулыбался и стал объяснять, что очередь у гражданки уже на подходе, осталось всего два месяца, к весне получит двухкомнатную квартиру в новом доме. Евгений даже посмотрел документы, в которых зафиксирована очередь Любы, улица и дом, в котором она будет жить.
— Если не дадут ей квартиру в том доме, устрою вам проверку, — сказал на прощанье Евгений.
Вернувшись в квартиру, Люба стала собирать вещи: — Вернусь в барак, вы и так для нас много сделали, — неожиданно заявила Люба, — уж два месяца как-нибудь потерпим.

— Вот что, — предложил Евгений, — занимайте зал, а я – спальню, все остальное общее. Как достроят ваш дом, тогда и съедете. И не бойтесь меня, живите как квартирантка, с одним лишь условием, что денег я с вас не возьму.
Люба до того была удивлена таким благородным предложением, что даже расплакалась.
Евгений на работе над новым проектом трудился, домой поздно возвращался. И всегда на кухне его ждал ужин. А утром рано Люба готовила детям и Евгению завтрак. Он порывался денег ей дать, но она наотрез отказалась: «Хотя бы так вас отблагодарить», — говорила ему.

Однажды вечером в дверь позвонили. На пороге стояла бывшая жена, которая не интересовалась мужем уже третий год.
— Не зря люди говорят, что приживалку принял, — заявила она с порога.
Хотела еще колкостей сказать, но Евгений под локоток вывел ее из квартиры и, узнав, что другой причины для ее визита нет, предложил вернуться домой.
Люба заволновалась, стало ей неловко от визита бывшей жены, но Евгений успокоил, сказав, что у жены и дочки прекрасная двухкомнатная квартира.

Весной Любе дали, наконец, квартиру в новом доме. Евгений помог ей переехать. Со слезами на глазах она прощалась со своим благородным рыцарем: — Спасибо вам, Евгений Всеволодович, за помощь вашу, за сердце доброе, за то, что есть на белом свете такой человек как вы.
Пока Люба обустраивалась в собственной квартире, с Евгением случилось несчастье: сломал ногу. Да так серьезно, что в больницу положили. К нему приходили коллеги, дочка навещала. А потом пришла Люба; смущаясь, присела на табурет, теребя в руках платочек.

— Покушать вам принесла: картошечку с котлетками, салатик, — она стала доставать из сумки еду.
Евгений взял ее за руку: — Два месяца под одной крышей жили, а вместе так и не поужинали, так что приглашаю. Как только выпишусь, накрываю стол и милости прошу к моему шалашу.

Евгений с Любой поженились; мальчишки обрели хорошего отца, а Люба – надежного мужа. Через год родился еще один мальчик, обе квартиры пришлось обменять на четырехкомнатную. Евгений Всеволодович с радостью возвращался каждый вечер домой, где его ждали дети и любимая жена, и всем было уютно под общей крышей.

Терпеливый зять

0

Мама позвонила Дарье в самом конце рабочего дня.

– Дашенька, ты не могла бы сегодня после работы зайти к нам? – попросила она.

–Хорошо. Что-нибудь случилось? – поинтересовалась дочь в ответ.

– Нет, у нас все в порядке, просто давно не виделись. И поговорить надо, – добавила мать.

Даша позвонила мужу, сказала, что зайдет к родителям, купила в кондитерской любимые мамины пирожные и уже через пятнадцать минут стояла на пороге квартиры, где прошли ее детство и юность.

Пока они на кухне пили чай, разговор шел на общие темы – как здоровье бабушки, что выкинул в саду Дашин четырехлетний племянник – сын ее старшего брата, как с первого числа выросли тарифы на воду.

Но когда они перешли в комнату, мама, немного смутившись, задала Дарье вопрос:

– Скажи, пожалуйста, когда твой Матвей найдет, наконец, нормальную работу? Вы уже полгода женаты, а он как сидел дома, так и сидит.

– А что тебе не нравится в его работе? – спросила дочь.

– Как-то это все несерьезно: парню тридцать лет, а он еще ни разу нигде не работал. Вот скажи: у него есть трудовая книжка? – поинтересовалась мама.

– Нет. И у меня такой трудовой, какая есть у тебя и у папы, тоже нет. Электронная есть. И я в любой момент могу запросить ее на «Госуслугах», в МФЦ или в пенсионном фонде. Жизнь меняется, мама. Ты сама мне рассказывала, что раньше, если нужно было позвонить в другой город, а домашнего телефона у тебя не было, надо было идти на почту и заказывать разговор на следующий день. А сейчас, сидя в кресле, я могу позвонить в любой уголок Земного шара. Почему тебя удивляет, что Матвей работает из дома?

– Я не такая дремучая, какой ты меня выставляешь, – обиделась мама. Я тоже работала из дома, когда нас всех во время пандемии на удаленку посадили. У нас вся бухгалтерия так работала. Но мы числились работниками фирмы, мы получали задания от начальства и выполняли их. Фирма платила нам зарплату. Я знаю, что сейчас все больше фирм, которым даже выгодно держать работников на удаленке. Но твоему-то Матвею никто зарплату не платит.

– Мама, ему платят клиенты, – ответила Даша. – У него есть сайт, где размещена реклама всех услуг. Люди звонят, договариваются. И заказов много. У Матвея есть человек десять проверенных специалистов, которые с удовольствием эти заказы выполняют. Сам он берется только за самые сложные или за заказы постоянных клиентов. У него открыт счет, куда клиенты переводят деньги, и Матвей, как и любой другой человек, платит налоги. Так что ты напрасно беспокоишься.

– Все равно, дочь, – вмешался в разговор отец, – это для мужчины несерьезно. Ты каждый день ходишь на работу, а твой муженек спит до десяти. Мы как-то зашли к вам в начале одиннадцатого, так он только глаза продрал.

– Зато он может работать до трех ночи, – сказала Даша. – Я не понимаю, вы меня пригласили, чтобы о работе моего мужа поговорить? Тогда я пойду.

– Пойдет она! – воскликнула мать. – Ведь стыдно людям сказать, когда спрашивают, где зять работает – дома сидит, фактически у тебя на шее!

– Мама, не говори глупостей! Матвей прилично зарабатывает – нам, во всяком случае, хватает. И квартиру, где мы сейчас живем, он купил сам, без помощи родителей, всего через три года после окончания университета. И свое дело начал строить еще тогда, когда учился. А тем, кто спрашивает, где зять работает, отвечай, что в «Газпроме». Пусть завидуют.

– Эту студию в двадцать восемь метров ты называешь квартирой? – усмехнулась мама.

– А между прочим, большинство моих подруг и однокурсниц либо снимают жилье, либо живут с родителями, и наша студия для них – это мечта, – ответила Даша.

Когда она вернулась домой, то застала Матвея на кухне:

– Слушай, я сегодня такой ужин сочинил – действовал по принципам молекулярной кухни. Правда, обошелся без жидкого азота, а вот пароваркой воспользовался. Надеюсь, тебя порадует сочетание продуктов. Но если что, то в холодильники есть пельмени.

Даша не стала передавать мужу содержание разговора с родителями. Зачем обсуждать то, что не требует обсуждения?

Ужин был вполне съедобным. Когда они поели, Даша вымыла посуду, а Матвей сказал, что ему надо еще полчасика поработать.

Через полчаса он действительно выключил компьютер и предложил:

– Пойдем погуляем!

Они пошли к небольшому парку, который протянулся вдоль набережной. Даша, которая все еще находилась под впечатлением разговора с родителями, была молчалива.

– У вас что, на работе завал? – спросил Матвей. – Ты какая-то уставшая. Может, пойдем домой, ляжешь спать пораньше?

– Нет, на работе все нормально. Просто я, действительно, чувствую себя уставшей. А сегодня после обеда меня просто вырубало за компьютером. Я два раза ходила кофе пить.

В этот момент они проходили мимо кафе-мороженого.

– Давай зайдем? – попросила Даша. – Я бы сейчас пару шариков фисташкового съела.

Матвей остановился, внимательно посмотрел на Дашу:

– Дарья Николаевна, а вы случайно не беременны? Как вы посмотрите, если мы к фисташковому мороженому добавим малосольный огурчик?

– Да ну тебя! – засмеялась Даша. – Пошли есть мороженое.

Но когда возвращались домой, Матвей настоял, чтобы они зашли в аптеку и купили три теста разных производителей.

Самое удивительное было то, что Матвей оказался прав – Даша действительно была беременна.

Но она не стала говорить этого маме даже тогда, когда беременность в пять-шесть недель подтвердил врач.

– Бережешь мои и свои нервы? – спросил Матвей, который совсем не удивился решению Даши.

– Не поняла, – сказала она.

– Дашка! Я ведь прекрасно знаю, что моя любимая теща при каждом удобном случае вычерпывает тебе мозг из-за моей работы. Вот если бы я, как твой брат, работал вместе с тестем на заводе, они бы мной гордились.

– Тебя это обижает? – спросила Даша.

– Совсем нет, просто мне тебя жалко, – ответил Матвей.

– В любом случае, я постараюсь как можно дольше не говорить маме, а то она начнет причитать, что мы с тобой ребенка на ноги поставить не сможем.

Однако пришлось сознаться раньше, чем планировали, потому что Дашу положили на сохранение. Ничего страшного не было, но на УЗИ выяснилось, что у нее будет двойня, поэтому врач предложила лечь в больницу, сдать все анализы, обследоваться.

После того как Даша снова оказалась дома, родители пригласили ее и Матвея к себе на ужин. Когда они пришли, там уже были Виктор и его жена Карина. И что интересно – она тоже была беременна.

После ужина мать – Ирина Ивановна – начала разговор:

– Детки, конечно, большое счастье, но и большие расходы. Мы с отцом вполне могли бы помочь одной из семей – либо Виктору с Кариной, либо Даше с Матвеем. Помочь и тем, и другим мы не в состоянии. Поэтому мы решили продать дачу и разделить деньги между вами. Только, Даша, не обижайся – твоему брату мы дадим больше, чем тебе, потому что он работает, старается содержать семью, а Матвей, видно, еще не вполне осознал свою ответственность за тебя и ваших детей.

Даша с мужем переглянулись. Матвей не заметно отрицательно покачал головой.

Тогда Даша сказала:

– Мама, я знаю, как ты любишь свою дачу, свои цветы и считаю, что продавать ее не следует. Я, например, рассчитывала приезжать туда с детьми, когда они подрастут. Ты сказала, что вы можете помочь только одной семье – вот и помогите Виктору и Карине. А нам не надо, мы сами справимся. Правда, Матвей? – обратилась она к мужу.

– Конечно, справимся, – подтвердил тот.

Вечером мать все же позвонила Даше:

– Я понимаю, что ты отказалась от нашей помощи из-за гордости, но ты напрасно думаешь, что мы с отцом сможем спокойно смотреть, если вы с детьми будете нуждаться, а может, даже голодать, потому что твой муженек, судя по всему, так и не собирается выходить на работу.

– Мама! – почти крикнула Даша, – прекрати говорить глупости! Матвей зарабатывает в три раза больше, чем Виктор!

Увидев, что жена плачет, Матвей взял ее телефон и обратился к теще:

– Ирина Ивановна, скажите, пожалуйста, я у вас когда-нибудь брал в долг? Может, Даша у вас до зарплаты занимала? Нет? Вот и отстаньте от нас с вашей помощью. И, пожалуйста, не звоните больше Даше с дурацкими предложениями, она после ваших звонков расстраивается и плачет. Может, вы этого добиваетесь? Нет? Вот и не трогайте ее.

Он положил телефон и успокоил жену. Несколько дней было тихо. Потом Даше прямо на работу позвонила Карина. Она была очень зла.

– Кто тебя, Дашка, за язык тянул? Зачем отговорила мать продавать дачу?

– Карина, я просто сказала, что нам с Матвеем помощь не нужна. А вам они помогут.

– Помогут! Дадут тысяч сто или сто пятьдесят! А мы с Витей хотели на деньги от продажи дачи купить себе машину. У вас-то машина есть! – еще больше разозлилась Карина.

– Да, у нас есть машина, и мой муж сам на нее заработал, – сказала Даша и прекратила разговор.

Но Карина все еще не могла успокоиться. Через пару минут от нее пришло сообщение: «У нас хоть квартира двухкомнатная, а я посмотрю, как вы вчетвером в своей студии будете друг о друга спотыкаться».

Вечером Даша рассказала мужу о звонке Карины:

– Я рада, что мама оставила дачу. Летом мы сможем там бывать, а то наша квартирка, действительно, для четверых маловата. А когда дети ходить начнут, надо будет все углы закрывать.

– Даша, я хотел сделать тебе сюрприз, но не получается. Боюсь сам что-нибудь не так сделаю, потом переделывать придется. В общем, я хочу купить для нас дом.

– Дом? На какие деньги? – удивилась Даша.

– Деньги есть. И на дом, и на ремонт. Я хотел привезти тебя в него с детьми прямо из роддома, но понял, что сам не справлюсь – я ведь не знаю, какие обои ты захочешь выбрать в детскую. Так что подключайся. Тебе когда в декрет?

– Через две недели.

– Отлично, завтра едем смотреть два дома, которые я выбрал. Они новые, но без отделки. Так что фантазируй!

Даше понравились оба дома, но она выбрала тот, рядом с которым были детский садик и школа. Кроме того, от него было удобней добираться до работы.

С дизайном помог один из клиентов Матвея – он прислал Даше несколько вариантов, из которых она выбрала то, что ей больше понравилось.

К тому времени, как Даше пришел срок рожать, дом был готов. Осталось только перевезти вещи. Но вот этого Даша сделать не успела. Только она начала укладывать коробки, как пришлось ехать в роддом.

Родителям она позвонила уже после того, как родила «королевскую» двойню – сына и дочь.

Мама, конечно, была очень рада. Она в последнее время редко виделась с Дашей, потому что помогала Карине – та родила на месяц раньше.

Дашу из роддома встречали Матвей и родители – Виктор работал, Карина занималась своими детьми.

– Ну, мы к вам, наверное, не поедем, – сказала Ирина Ивановна. – У вас там и так тесно.

– Нет уж, мама, поедем. Я думаю, что вам понравится, – сказала Даша.

– Николай Алексеевич, двигайтесь за мной и не отставайте, – скомандовал Матвей и выехал с парковки.

Увидев дом, куда привез их зять, родители были поражены: веранда, прихожая, большая кухня-столовая. Еще пять комнат, две ванные. Мебели было пока мало, но детская и спальня были готовы полностью.

– Вот, здесь мы будем растить детей, – сказал Матвей.

– А ту квартирку куда теперь денете? – спросила мать.

– Продадим, – ответил Матвей. – Надо ведь еще территорию вокруг дома в порядок привести. Я хочу беседку поставить, а Даша собирается целый розарий устроить. И вот тут ваша помощь, Ирина Ивановна, нам очень пригодится – я в ландшафтном дизайне ничего не понимаю.