NEWS 2SWEET

Телефон долго подрагивал на тумбочке рядом с кроватью, однако ни мужчина, ни женщина не пробудились. Часы показывали шесть утра.

Алексей предполагал, что нечто подобное может произойти, поэтому заранее перевёл телефоны — свой и жены — в беззвучный режим. Хотя он пытался убедить себя, что ситуация разрешилась, но лёгкое чувство тревоги, пусть и глубоко запрятанное, всё равно не покидало его.

Как выяснилось, переживал Алексей не зря. Через час после нескольких безуспешных звонков в дверь забарабанили. Настойчиво и даже агрессивно.

Первой от стука очнулась Яна. Она с беспокойством глянула в сторону прихожей.

Стук повторился. В утренней тишине субботнего утра, когда казалось, будто весь город ещё дремлет, эти громыхания напоминали раскаты грома.

«Господи, сейчас все соседи проснутся», — испуганно подумала Яна и слегка потрясла мужа за плечо.

— Леша, Леш…

— Открывайте, негодяи! — раздался из-за двери голос матери Алексея, Ирины Аркадьевны. — Иначе я дверь выломаю.

Алексей тоже приподнял голову от подушки. Мужчина всегда любил поспать и всегда с трудом расставался с этим состоянием.

— Открывайте! — снова потребовал требовательный голос Ирины Аркадьевны.

Наконец, Алексей осознал, что происходит.

— Леша, мне страшно, — прошептала Яна.

— Не волнуйся, я разберусь, — сказал Алексей.

Он поднялся с кровати и направился в сторону прихожей. Яна же тоже не осталась в постели, а поспешила в соседнюю комнату, чтобы проверить, не разбудила ли ранняя гостья месячного Семёна. К счастью, малыш находился в самой дальней от прихожей комнате, поэтому продолжал безмятежно посапывать в своей кроватке.

Алексей, тем временем, открыл входную дверь, и его мать ворвалась в квартиру словно торнадо.

— Ненавижу! — закричала она с порога, но Алексей шикнул.

— Тихо ты, ребёнка разбудишь!

Взяв мать под руку, Алексей увёл её в кухню и плотно закрыл дверь.

— Что ты творишь? — строго спросил он.

— Он ещё спрашивает! — продолжала возмущаться Ирина Аркадьевна. — Ночью Катя вернулась домой с вещами! Этот мерзавец её выставил!

— А мы здесь при чём? — спросил Алексей. — Значит, такая судьба у них была.

— Не прикидывайся, будто не понимаешь! — продолжала злиться женщина. — Это ты виноват и твоя эта…

— Мою жену зовут Яна, — спокойно ответил хозяин квартиры. — И хватит кричать, иначе я тебя просто выставлю отсюда.

— Не посмеешь, — ответила Ирина Аркадьевна, но тон всё же снизила. — Ты разрушил жизнь своей сестре.

— Катя сама себе всё испортила, выбрав не того человека, — спокойно парировал Алексей.

— Ты мог всё исправить, — не унималась родительница. — Ты и твоя эта…

— Повторяю, мою жену зовут Яна, — холодно напомнил Алексей. — Мама, ты осознаёшь, что твои требования были не просто абсурдными? Они вообще выходят за рамки человеческой логики!

— Чушь! — не отступала Ирина Аркадьевна. — Вы сами всё запутали. Ты и…

Договаривать женщина не стала. Яна сидела рядом с кроваткой сына, словно желая удостовериться, что малышу никто не причинит вреда. Через стенку она прислушивалась к приглушенным голосам мужа и свекрови, в очередной раз обдумывая ситуацию, в которой оказалась.

— Сколько ты хочешь? — вопрошала Ирина Аркадьевна, буквально нависая над сильно беременной Яной. — Назови сумму!

— Ирина Аркадьевна, я же уже сказала, что не собираюсь…

— Сколько?! — завопила женщина, размахивая кулаками. — Ты понимаешь, что на кону стоит благополучие моей дочери?! Да я тебя, мерзавку…

Хлопнула входная дверь, и в квартиру вошёл Алексей. Он мгновенно оценил обстановку.

— Мама, ты опять за своё?

Мужчина быстро вошёл в гостиную и встал между матерью и женой.

— Леша, убеди её, объясни ей, как это важно для Кати…

— Мама, хватит нести чепуху! — Алексей не выдержал и повысил голос. — Уходи отсюда. И больше эту тему даже не затрагивай.

— Ты понимаешь, что я просто прокляну тебя? — прошипела Ирина Аркадьевна. — Не представляешь, какой силой обладает материнское проклятие.

— Я не верю в эти глупости, — ответил Алексей. — А теперь уходи. Разговор окончен.

Ирина Аркадьевна отлично видела, что сын настроен крайне решительно. Поэтому женщине ничего не оставалось, кроме как удалиться. Однако на пороге она задержалась, бросив злобный взгляд на сына и невестку.

— Если у Кати будут проблемы, я вам обоим этого никогда не прощу!

Сказав это, женщина ушла, а Яна, наконец, смогла с облегчением вздохнуть. Алексей обнял её.

— Всё закончилось, Яночка, не переживай.

Но мужчина ошибался.

Да, в семье Алексея сложилась классическая ситуация, когда детей любили по-разному. Алексей был гордостью и слабостью своего отца, Павла Сергеевича, который видел в нём своего преемника и наследника. А дочь Катю, которая была младше брата на пять лет, боготворила мать, Ирина Аркадьевна. Глава семьи был старше своей супруги на пятнадцать лет, и в замужестве со стороны Ирины был явный расчёт. Своего мужа она не любила. Зато боготворила его деньги и статус в обществе.

Алексей был очень похож на своего отца, как внешне, так и характером. А вот Катя уродилась точной копией матери.

Именно в этом крылась причина того, что к своим детям Ирина Аркадьевна относилась по-разному.

Ситуацию усугубило то, что после смерти Павла Сергеевича выяснилось: покойный имел крупные долги. Таким образом, его семья получила в наследство лишь одни неприятности. Так что в старшем сыне Ирина Аркадьевна теперь видела копию того, кто испортил ей жизнь.

— Столько лет отдала этому уроду, — рыдала женщина, — И что получила в итоге? Пшик!

Алексей рано покинул родительский дом и начал самостоятельную жизнь. Своего покойного отца, несмотря ни на что, он продолжал уважать. Кроме того, при жизни Павел Сергеевич успел многому научить сына.

Павел сам поступил в вуз на бюджетное отделение, успешно его окончил, устроился на работу и довольно уверенно начал подниматься по карьерной лестнице.

Катя же выбрала для себя иной путь.

Ей удалось соблазнить делового партнёра своего отца, при этом женатого человека. Катерина действовала терпеливо, постепенно и настойчиво, и, в конце концов, сумела развести Николая Александровича с женой.

Дети у избранника Катерины были уже взрослыми, а с бывшей женой он разделил имущество через суд. При этом он всё равно остался весьма состоятельным человеком.

Наконец, Катерина въехала в особняк Николая Александровича на правах хозяйки.

Алексей жил своей жизнью, женился на Яне, с которой познакомился на работе. Вскоре они оформили ипотеку на квартиру.

Личная жизнь старшего сына Ирину Аркадьевну совершенно не интересовала. Она делала основную ставку на Катю, уверенная, что благодаря удачному замужеству дочь поможет ей вернуться к прежнему уровню жизни.

Вскоре выяснилось, что Николай Александрович решил получить от Катерины вторую молодость по полной программе. Ему захотелось наследника.

Дело в том, что в предыдущем браке у мужчины были две дочери. Первой жене так и не удалось подарить ему сына, о котором он мечтал. Теперь это предстояло сделать Кате.

Однако время шло, а Катерине никак не удавалось забеременеть. Зрелый супруг уже начал выражать недовольство. И тогда у матери и дочери родился план.

Катерина сообщила мужу о своей беременности. А Ирина Аркадьевна, в свою очередь, начала поиски женщины, которая согласилась бы продать своего новорожденного малыша. Обязательно мальчика.

И тут внезапно выяснилось, что Яна тоже ждёт ребёнка. Сначала этот факт Ирина Аркадьевна не восприняла всерьёз.

Но время шло, а её поиски подходящей кандидатуры так и не принесли результатов.

Мать и сын периодически общались, и во время одного из телефонных разговоров Алексей невзначай обмолвился, что у них с Яной родится сын.

— Два раза уже делали УЗИ, — сообщил Алексей, — Никакой ошибки нет. У нас будет мальчик.

Алексей совершенно не был в курсе ситуации своей сестры и её заговора с матерью. После того как Катерина вышла замуж за состоятельного мужчину, она свела общение с братом-«бедняком» практически к нулю.

Не сразу, но в голове у Ирины Аркадьевны созрел новый, более конкретный план.

Яна находилась на седьмом месяце беременности, когда Ирина Аркадьевна пригласила сына для серьёзного разговора.

— Леша, ты обязан отдать вашего будущего сына Кате, — заявила мать.

Алексей даже не сразу осознал, о чём говорит его родительница.

— Катя готова заплатить любые деньги, — добавила Ирина Аркадьевна.

— Мама, ты в своём уме? — изумился Алексей. — Как тебе такое вообще могло прийти в голову?

— Леша, послушай, от этого зависит судьба Кати и её брака, — не унималась Ирина Аркадьевна. — Твой сын будет расти в роскоши. А Яна тебе ещё родит! Катю в этом плане природа обошла стороной, увы. Она сейчас носит поддельный живот, и её муж уверен, что она ждёт наследника. Представляешь, что будет, если правда раскроется? Бедная моя девочка, я даже не могу представить, что её ждёт! Леша, ты должен понять…

— Мама, забудь об этом раз и навсегда! — решительно произнёс Алексей, поднимаясь из-за стола. — А Катя пусть сама решает свои проблемы с мужем, а не за наш счёт!

И Алексей ушёл. Однако Ирина Аркадьевна и не думала отступать. Она начала преследовать сына звонками и визитами, а затем взялась и за Яну.

В конце концов, Алексей не выдержал: заблокировал мать повсюду и пригрозил написать заявление в полицию за домогательства.

Семён появился на свет в срок и принёс своим рождением колоссальное счастье родителям.

Мать и дочь, тем временем, лихорадочно искали выход из сложившейся ситуации. Ирине Аркадьевне удалось подкупить врача, который сообщил Павлу Сергеевичу, что его ребёнок родился мёртвым. В тот момент мужчина как раз находился в командировке, и мать с дочерью решили использовать эту возможность.

Казалось, что Николай Александрович поверил. Однако через некоторое время его начали одолевать сомнения. Он отправился вместе с женой к проверенному гинекологу, чтобы обследовать молодую супругу.

Именно тогда мужчина узнал, что его обманули трижды. Катя никогда не была беременна, никогда не рожала. Кроме того, она не могла иметь детей.

Дома между супругами произошёл страшный скандал. Катя умоляла мужа простить её и дать ещё один шанс, но Николай Александрович остался непреклонен. Катерина была отправлена обратно к матери. Общего имущества супруги нажить ещё не успели, так что делить им было нечего.

После этого скандала субботним утром Алексей решил полностью прекратить отношения с матерью. Он всё ещё опасался за безопасность маленького Семёна. А Ирина Аркадьевна и Катя остались один на один со своими проблемами.

— Странно, что с такими данными вас вообще взяли на эту позицию, — презрительно процедила Наталья Андреевна, возвращая мне папку с бумагами. — Удивляюсь, как некоторые умудряются продвигаться без должного опыта.

Мороз пробежал по моей спине, но выражение лица оставалось непроницаемым. Это уже пятое замечание за сегодня. И каждое — громче предыдущего.

Меня зовут Дарья Алексеевна Климова. Мне двадцать семь лет, и уже два года я работаю аналитиком в крупной корпорации.

Корпорации, во главе которой стоит мой отец — Алексей Юрьевич Романов. Но об этом никто не знает. Даже муж не подозревает, что его тесть и легендарный руководитель компании — одно и то же лицо.

Я взяла фамилию матери при оформлении на работу. Это было частью нашего с отцом соглашения: никаких поблажек, никакого протектизма. «В этой фирме ты сотрудник. Пока сама не поднимешься — никто не узнает», — сказал он тогда.

И я справлялась. Зарекомендовала себя как профессионалка. Без поддержки, без привилегий. Люди ценят меня за мои идеи и проекты. До появления Натальи Андреевны.

Моя свекровь. Полгода назад она перешла к нам из конкурирующей организации. Наша свадьба с Егором была скромной — отец не смог присутствовать, находился в командировке.

Мы не афишировали наши семейные связи на работе. Свекровь делала вид, будто не знает меня, лишь иногда позволяя себе уничижительные комментарии в мою сторону.

— Вы вообще понимаете, как создаётся коммерческое предложение, Дарья Алексеевна? — говорила она, когда я предлагала необычный подход.

— Такая молодая, а уже такая самоуверенная, — громко шептала она коллегам, полагая, что я не слышу.

Сначала я списывала это на адаптацию. Наталья Андреевна, казалось, стремилась самоутвердиться в новом коллективе. Потом — на её характер. Возможно, она такая со всеми молодыми специалистами.

Но после нашего семейного ужина три недели назад стало очевидно: проблема гораздо глубже. Она считала меня недостойной своего сына.

«Егор мог найти кого-то и получше, — сказала она мужу, думая, что я в ванной. — Она слишком обыкновенная. Ни связей, ни амбиций».

Если бы она только знала…

В офисе давление усилилось. Наталья Андреевна перестала сдерживаться. Она перебивала меня на совещаниях, придиралась к моим отчётам, назначала сроки, которые невозможно было выполнить.

Я молчала и трудилась ещё усерднее. Эту битву нужно было выиграть профессионализмом, а не родственными связями.

Егор замечал моё напряжение.

— С тобой всё нормально? — спрашивал он по вечерам.

— Просто напряжённый период на работе, — отвечала я. Не хотелось ставить его между матерью и женой.

Я знала, что рано или поздно всё прояснится. Но не думала, что это произойдёт так скоро и так публично.

В тот понедельник всё изменилось. Мы сидели на большой планёрке — весь отдел и руководители смежных направлений.

Я представляла новую систему анализа клиентских данных, над которой трудилась месяц. Система позволяла в реальном времени отслеживать изменения потребительского поведения и корректировать нашу стратегию.

Я завершила презентацию. Коллеги одобрительно кивали — идея была действительно инновационной.

И тут Наталья Андреевна поднялась со своего места.

— Лучше бы ты научилась составлять отчёты без ошибок, — холодно процедила она, скрестив руки на груди. — И не позорила нас своими нелепыми предложениями.

Атмосфера в переговорной словно застыла. Я стояла, крепко сжимая в руке лазерную указку, отказываясь верить своим ушам.

Неужели она только что перешла на «ты» при всём отделе?

— Наталья Андреевна, — попытался вступить руководитель IT-департамента, — предложение Дарьи имеет смысл, если мы обратим внимание на цифры…

— А может, она предлагает просто чушь? — оборвала его свекровь, не отводя от меня пронизывающего взгляда.

Этот выпад был прямым и совершенно неожиданным. Кто-то из коллег неловко кашлянул, кто-то тихо ахнул. Мария из HR замерла с открытым ртом. Наталья Андреевна явно пересекла все границы профессиональной этики.

Мои щёки запылали. В висках начало стучать. Всегда спокойная, всегда профессиональная — сейчас я ощущала, как внутри поднимается волна ярости. Одно дело унижать меня наедине, другое — публично разрушать мой авторитет.

— Спасибо за комментарий, — произнесла я, собрав всю свою выдержку. — Если вернёмся к данным, вы увидите, что система уже показала эффективность на тестовой группе.

Моя сдержанность, казалось, лишь усилила её злость.

— Ладно, — внезапно заявила она, поднимаясь. — Я высказала своё мнение. Продолжайте.

Планёрка завершилась в напряжённой обстановке. Коллеги расходились, перешёптываясь, бросая на меня сочувственные взгляды. Я собирала документы, когда услышала голос Натальи Андреевны за спиной:

— Вот таких теперь и набирают, — говорила она своей помощнице достаточно громко, чтобы я могла услышать. — Смотрят не на опыт и компетенции — а на внешность. А в голове пустота.

Я не обернулась. Не показала, что слышу. Закончила собирать бумаги и вышла, сохраняя осанку.

В туалете я опустила руки под ледяную воду. Дышала глубоко, медленно. Десять вдохов. Десять выдохов. Подняла глаза на своё отражение.

«Ты справишься, — сказала я себе. — Ты всегда находила выход».

Но что-то сломалось внутри. Граница, которую я старательно выстраивала между личным и профессиональным.

Свекровь целенаправленно стремилась меня уничтожить, и я больше не могла делать вид, что это не затрагивает мою семью.

Я знала, что должна сделать.

Кабинет отца находился на верхнем этаже. Я редко поднималась туда — наша договорённость, никаких особых отношений на работе. Но сегодня был особый случай.

Его секретарь, строгая Елена Викторовна, удивлённо посмотрела на меня.

— Дарья Алексеевна? Чем могу помочь?

— Мне нужно увидеть Алексея Юрьевича. По личному вопросу.

— У него встреча через пятнадцать минут, но…

— Это срочно, — перебила я. — Пожалуйста.

Что-то в моём голосе убедило её. Она нажала кнопку внутренней связи:

— Алексей Юрьевич, к вам Дарья Алексеевна Климова. Говорит, срочно.

— Пусть заходит, — раздался спокойный голос отца.

Когда дверь закрылась за мной, я наконец позволила маске профессионализма упасть.

— Пап, — произнесла я, и голос мой дрогнул.

Он редко видел меня такой. Я всегда была сильной, собранной, его гордостью. Сейчас я чувствовала себя маленькой девочкой, которой причинили боль.

— Что случилось? — он поднялся из-за стола, внимательно вглядываясь в моё лицо.

— Пора, — сказала я. — Ты просил молчать. Я молчала. Но теперь — либо я уйду, либо она.

— Наталья Андреевна? — его глаза сузились.

Я кивнула и рассказала всё. О первых днях унижений, о нарастающем давлении, о сегодняшнем публичном оскорблении. Как сложно стало дома и на работе. Но про свекровь он и так знал, но не знал о конфликте.

Он слушал, не перебивая. Его лицо оставалось бесстрастным, но я знала этот взгляд. Мой отец редко выходил из себя. Но когда злился — последствия были серьёзными.

— Ты уверена, что хочешь этого? — спросил он наконец. — Все узнают о нашем родстве.

Я не раздумывала ни секунды:

— Да. Я доказала, что способна строить карьеру без твоей поддержки. Я больше не боюсь, что меня будут считать папенькиной дочкой.

Мой отец задумчиво забарабанил пальцами по столешнице.

— Хорошо, — решительно произнёс он. — Завтра в десять утра. Большая переговорная. Я хочу видеть там весь ваш отдел. И, конечно же, Наталью Андреевну.

Я кивнула, ощущая странную смесь облегчения и беспокойства.

— Спасибо.

— Не спеши благодарить, — сказал он, снова преображаясь в генерального директора. — Иди, у меня назначена встреча.

Я покинула его кабинет, чувствуя, как потихоньку отпускает внутреннее напряжение. Завтра всё изменится. Я не знала, как именно, но была готова встретить эти перемены.
Большая переговорная постепенно заполнялась людьми. Озадаченные коллеги перешёптывались — внезапное совещание, инициированное самим генеральным директором, было событием из ряда вон выходящим.

Я заняла место в дальнем углу, стараясь остаться незамеченной.

Наталья Андреевна вошла одной из последних. Увидев меня, она приподняла бровь с таким высокомерием, будто вчерашний эпизод только усилил её уверенность в собственной правоте.
Ровно в десять дверь распахнулась. Отец вошёл, как всегда, стремительно и собранно. Разговоры мгновенно стихли. Он внимательно обвёл взглядом помещение, на мгновение задержавшись на мне, и коротко кивнул.

— Доброе утро, — начал он, и в его голосе звучала та спокойная уверенность, которая заставляла прислушиваться даже самых упрямых партнёров. — Я собрал вас по довольно необычному поводу.

Он сделал паузу, выкладывая перед собой какие-то документы.

— Вчера до меня дошла информация о недопустимом поведении одного из сотрудников. О нарушении не только корпоративной этики, но и элементарных человеческих норм уважения.

По комнате пробежал шёпот. Я заметила, как напряглись плечи свекрови.

— Наталья Андреевна, — обратился к ней отец, — не могли бы вы подойти сюда?

Она поднялась с видимой самоуверенностью, но я уловила мимолётное замешательство. В конце концов, её никто не предупреждал об этой встрече.
— Дарья Алексеевна, — продолжил отец, — вас я тоже попрошу подойти.

Я встала, ощущая, как участился пульс. Десятки глаз следили за происходящим с нескрываемым любопытством.

— Наталья Андреевна, — произнёс отец, когда мы оказались по обе стороны от него, — мне сообщили о вчерашнем инциденте на планёрке.

О вашем публичном и крайне некорректном поведении по отношению к коллеге. Это соответствует действительности?

Свекровь вскинула подбородок:

— Я высказала профессиональное мнение о представленном проекте. Возможно, несколько эмоционально, но…

— «Лучше бы ты научилась делать отчёты без ошибок», — процитировал отец. — «Твои предложения бред?» Это профессиональное мнение?

Наталья Андреевна побледнела:

— Я… могла погорячиться. Но проект действительно сырой и…

— Дарья Алексеевна, — перебил её отец, — работает в нашей компании два года. За это время она зарекомендовала себя как талантливый аналитик с нестандартным мышлением.

Её последний проект прогнозирования потребительского поведения увеличил нашу конверсию на 17%.

Отдел маркетинга использует её модели для создания точечных рекламных кампаний. И я хотел бы знать, — его голос стал жёстче, — на каком основании вы позволяете себе подобные высказывания в её адрес?

Свекровь явно нервничала:

— Алексей Юрьевич, возможно, я была излишне строга. Но молодым специалистам нужна дисциплина…

— Дарья Алексеевна, — произнёс отец, и его губы тронула лёгкая улыбка, — вы не ответите присутствующим на один вопрос? Какая у вас фамилия по отцу?

Я выпрямилась, глядя прямо в глаза свекрови:

— Романова.

В комнате воцарилась полная тишина. Затем кто-то ахнул, осознав.

— Да, — подтвердил отец. — Дарья Алексеевна — моя дочь. Она пришла в компанию по собственному желанию, взяв фамилию матери. Я не вмешивался в её карьеру, и до вчерашнего дня мы оба предпочитали не афишировать наше родство.

Наталья Андреевна выглядела так, будто её ударили. Её глаза метались от меня к отцу и обратно.

— Это… это невозможно, — пробормотала она.

— Более того, — продолжил отец, — насколько мне известно, вы не просто коллеги. Наталья Андреевна, вы ведь мать Егора? Мужа Дарьи?

По комнате пронёсся шёпот. Кто-то негромко присвистнул. Не все знали.

— Я… да, — пролепетала она.

— Получается, вы сознательно травили собственную невестку прямо здесь, в этих стенах, — отец сцепил пальцы перед собой, его взгляд стал острым, как клинок. — Что именно произошло между вами — ваше личное дело.

Но издевательства над сотрудником в моей компании — это уже моё дело.

Наталья Андреевна вдруг сникла, словно проколотый воздушный шар. По её лицу пробежала тень осознания — почва уходила из-под ног:
— Алексей Юрьевич, я приношу искренние извинения. Я не знала… Мы можем обсудить это в частном порядке…

— Нет, не можем, — спокойно ответил отец. — Вчера вы унизили сотрудника публично. Сегодня публично столкнулись с последствиями. Вы уволены, Наталья Андреевна.

Отдел кадров займётся подготовкой всех необходимых бумаг до конца дня.

Её лицо исказилось от возмущения:

— Но это несправедливо! Только потому, что она ваша дочь…

— Из-за того, что вы нарушили профессиональную этику, — резко оборвал её отец. — И если бы Дарья не была моей дочерью, я бы поступил точно так же. Встреча окончена. Все свободны.

Коллеги расходились в возбуждённом шуме. Некоторые задерживались, чтобы выразить мне поддержку. Наталья Андреевна выбежала из комнаты, даже не взглянув в мою сторону.
Отец приблизился, когда мы остались наедине.

— Всё в порядке? — спросил он, понизив голос до доверительного шёпота, в уголках глаз появились морщинки тревоги.

— Да, — выдохнула я, ощущая, как невидимые оковы спадают с плеч. — Словно груз сбросила.

— Запомни, — его пальцы мягко, но уверенно стиснули моё плечо, — теперь за тобой каждый будет наблюдать через увеличительное стекло. Повысила планку — удерживай высоту.

— Я справлюсь, — улыбнулась я.

Вечером я пришла домой позже обычного. Егор ждал в гостиной, необычно серьёзный.

— Мама позвонила, — произнёс он вместо приветствия. — Рассказала… свою версию событий.

Я молча опустилась в кресло напротив.

— А потом я поговорил с Андреем из вашего IT-отдела, — продолжил он. — Он рассказал, что произошло на самом деле. И кто ты на самом деле.

Я внутренне напряглась, готовясь к упрёкам. Я скрывала от него правду о своём отце. Имел ли он право злиться?
— Почему ты не рассказала мне? — спросил Егор тихо.

— Я не хотела, чтобы ты любил меня из-за положения или связей, — ответила я искренне. — Хотела быть просто Дашей, которую выбрали за неё саму.

Егор подошёл, опустился передо мной на колени и взял мои руки в свои:

— Ты права. Мама пересекла все границы. Спасибо, что не опустилась до её уровня. Ей придётся смириться с тем, что я сам решаю свою судьбу. И выбираю свою жену, — он поцеловал мои пальцы. — Я всегда на твоей стороне.

Месяц спустя я сидела в своём новом кабинете — после раскрытия правды отец всё же назначил меня руководителем аналитического отдела. Повышение было заслуженным — цифры говорили сами за себя.

Коллеги теперь смотрели по-другому — с уважением, смешанным с осторожностью. Но я осталась той же Дарьей. Просто теперь все знали, кто я такая.

На столе стояла новая фотография — я, Егор и мой отец на семейном ужине. Настоящая семья, без секретов и масок.

Я добилась признания не благодаря фамилии. А благодаря выдержке, профессионализму и смелости оставаться собой. И это значило больше любого звания.

Марина и представить не могла, что окажется в подобном положении. «Белуга» – ресторан, где когда-то Виктор сделал ей предложение руки и сердца три десятилетия назад, теперь стал местом его тайных свиданий. Она стояла у панорамного окна, наблюдая, как её супруг нежно переплетает пальцы с молодой блондинкой, едва достигшей двадцатипятилетия.

«Ты особенная,» – донеслось до Марины, и знакомый голос показался вдруг чужим.

Девушка игриво улыбалась, демонстрируя безупречные зубы и очаровательные ямочки. Её ухоженные пальцы с идеальным маникюром ласково касались запястья Виктора.

«А как же супруга?» – пропищала брюнетка, надувая губки.

«Марина?» – Виктор беспечно махнул рукой. «Она занята цветами и сериалами. Понимаешь, в нашем возрасте…» – многозначительно замолчал он.

Марину охватило чувство удушья, а руки предательски задрожали. Тридцать лет совместной жизни, трое взрослых детей, бесчисленные вечера вместе – всё это было перечеркнуто одним пренебрежительным жестом.

Первым побуждением было ворваться внутрь, устроить скандал, опрокинуть вино на эту парочку. Но что-то удержало её – возможно, годы выработанного самообладания или природная рассудительность.

Вернувшись домой, Марина машинально заварила чай и опустилась в любимое кресло. Взгляд упал на папку с документами в шкафу – бумаги, которые она подписывала по просьбе мужа последние пять лет.

«Дорогая, это просто формальность,» – вспомнились его слова. «Необходимо для налоговой оптимизации.»

Теперь, просматривая документы дрожащими руками, она начала осознавать реальное положение дел. Дом, загородная резиденция, три автосалона, сеть ресторанов – всё официально принадлежало ей.

Виктор, опасаясь проверок, постепенно переводил активы на жену, полагая её преданной и безвольной.

Марина горько улыбнулась. Как он ошибался. За годы брака она не только научилась выращивать орхидеи и печь торты – она внимательно следила за развитием семейного бизнеса, хотя и оставалась в тени.

К полуночи слёзы высохли. Вместо отчаяния пришла холодная решимость. Марина достала ежедневник и начала планировать. Пять дней – вот всё, что требовалось.

Первый день начался с раннего звонка адвокату.

Елена Сергеевна, авторитетный специалист по семейному праву, внимательно изучала документы, пока Марина нервно постукивала пальцами.

«Поздравляю,» – произнесла юрист, поправляя очки. «Юридически вы единоличная владелица всего бизнеса.»

«А доверенность, которую я ему выдала?»

«Можно аннулировать немедленно.»

Марина смотрела на кружащие за окном офиса осенние листья. Тридцать лет она была образцовой женой – поддерживала, вдохновляла, прощала. Теперь пришло время подумать о себе.

«Начнём действовать,» – твёрдо заявила она.

Вечером того же дня Виктор вернулся поздно, от него исходил аромат дорогих духов. Марина, как обычно, подала ужин.

«Сегодня ты какая-то другая,» – заметил муж, промокая губы салфеткой.

«Просто утомилась,» – улыбнулась она. «Кстати, завтра не готовь на вечер. У меня встреча с подругами.»

Виктор рассеянно кивнул, уткнувшись в телефон. Марина видела, как он прячет улыбку, читая сообщения.

На следующий день она обошла все банки с их совместными счетами. Процесс занял несколько часов – Виктор размещал финансы в разных учреждениях. К вечеру значительная часть средств была перемещена на новые счета, открытые исключительно на её имя.

«Госпожа Соколова, может, оставить небольшой резерв?» – осторожно предложил менеджер последнего банка.

«Нет,» – покачала головой Марина. «Переводите всё.»

Дома она обнаружила букет роз – иногда Виктор дарил их, особенно когда чувствовал вину. Раньше это растрогало бы её, но сейчас цветы вызвали лишь горькую усмешку.

На третий день состоялась встреча с Михаилом Петровичем, давним партнёром их семейного бизнеса.

– Расстаться с автосалонами? – изумился Михаил Петрович. – Но они же стабильно приносят доход!

– Именно поэтому сейчас идеальный момент, – спокойно ответила Марина. – Рынок на подъёме.

К вечеру предварительные соглашения были скреплены подписями. Теперь у неё появилась надёжная финансовая защита.

Четвёртый день стал самым напряжённым эмоционально. Рука предательски дрожала, когда она ставила подпись.

– Вы уверены в своём решении? – участливо поинтересовалась нотариус, женщина примерно её возраста.

– Абсолютно, – ответила Марина, расправляя плечи.

Следующим шагом стала встреча с риэлторским агентством. Семейный особняк, возведённый пятнадцать лет назад, теперь полностью находился в её владении.

– Я хочу подготовить документы на выселение, – произнесла она, глядя прямо в глаза молодому юристу.

– Но это ваш муж… – растерянно начал тот.

– Бывший муж, – поправила Марина. – И у него есть ровно семь дней, чтобы покинуть дом.

Пятый день начался с визита в салон красоты. Марина выбрала элегантное чёрное платье, сделала безупречную укладку и тщательный макияж.

– Дорогой, – позвонила она Виктору. – Давай встретимся вечером в «Белуге»? Нам необходимо поговорить.

– Конечно, милая, – в его голосе слышалось явное облегчение. Наверняка он решил, что она готова простить его.

Ресторан встретил их мягким освещением и живыми звуками музыки. Виктор, как всегда безупречно одетый, улыбался самоуверенно и снисходительно.

– Я заказал твоё любимое вино, – сказал он, придвинув бокал.

– Благодарю, – Марина достала из сумочки папку с документами. – Но сегодня я угощаю.

Она методично раскладывала бумаги одну за другой: заявление о разводе, документы на выселение, банковские выписки, договоры о продаже бизнеса.

Выражение лица Виктора менялось с каждым новым документом. Сначала недоумение, затем тревога, потом настоящий шок.

– Что всё это значит? – его голос сорвался на хрип. – Ты сошла с ума?

– Напротив, дорогой. Впервые за долгие годы я мыслю абсолютно ясно, – Марина сделала глоток вина. – Помнишь этот столик? Именно здесь ты ворковал со своей молоденькой подругой пять дней назад.

Виктор побледнел:

– Ты всё неправильно поняла…

– Я всё поняла правильно. Впервые за тридцать лет, – она положила перед ним ручку. – Подпиши.

– Ты не можешь так поступить! – он ударил кулаком по столу. – Это мой бизнес! Мои деньги!

– Уже нет. Ты сам передал мне всё, забыл? – Марина улыбнулась. – «Просто формальность, дорогая. Для налоговой оптимизации.»

В этот момент в зал вошла та самая блондинка. Она направлялась к их столику, но остановилась, услышав громкий голос Виктора:

– Ты оставила меня без единого рубля! Продала автосалоны! Забрала все счета!

Девушка застыла, её глаза округлились. Она развернулась и быстрым шагом покинула ресторан.

– Гляди-ка, – усмехнулась Марина, – похоже, твоя пассия предпочитает мужчин с состоянием.

– Я обращусь в суд! – прошипел Виктор. – Я докажу…

– Что именно? Что добровольно переоформил на меня весь бизнес? Или что изменял жене? – она поднялась из-за стола. – У тебя неделя, чтобы освободить дом. Счёт, пожалуйста!

На следующее утро раздался телефонный звонок. Виктор, явно не сомкнувший глаз всю ночь, умолял о встрече. Его обычно уверенный и властный голос дрожал.

– Марина, давай поговорим… Я всё объясню…

– Нам больше не о чем разговаривать, – спокойно ответила она и положила трубку.

Через час позвонила его мать, Антонина Павловна. Властная женщина, которая никогда особо не жаловала невестку, теперь рассыпалась в уговорах:

– Мариночка, деточка, как же так? Витя всю ночь не находит себе места. Он же любит тебя!

– Тридцать лет любви – достаточный срок, чтобы понять её истинную цену, – ответила Марина и отключила телефон.

День она посвятила спа-процедурам, впервые за долгое время позволив себе полноценный уход. Массаж, обертывания, маски – все те процедуры, на которые раньше «не находилось времени». Вечером, заглянув в любимую кофейню, она услышала знакомый голос:

– Марина, правда ли это? Весь город только об этом и говорит! Говорят, ты выгнала Виктора из дома?

– Пока нет. У него есть ещё пять дней, – Марина сделала глоток капучино. – Присоединишься?

Светлана опустилась в кресло, не отрывая изумленного взгляда от подруги:

– Но как… как ты решилась? После стольких лет…

– Знаешь, – Марина задумчиво помешивала корицу в чашке, – иногда достаточно одного мгновения, чтобы всё переосмыслить. Я увидела их вместе – его и эту девушку. Она ведь ровесница нашей дочери! И вдруг осознала – это не первая его интрижка. Просто раньше я закрывала глаза, уговаривала себя, что всё наладится…

– А сейчас?

– А сейчас я поняла, что больше не хочу быть фоном в его жизни. Не хочу делать вид, что не замечаю его измен, его пренебрежительного отношения. Не хочу каждый вечер гадать, где он и с кем.

Светлана молчала, крутя в руках чайную ложку:

– Знаешь… я тебе завидую. У меня тоже не всё гладко с Павлом, но решиться на подобное…

– Главное – сделать первый шаг, – Марина накрыла ладонью руку подруги. – Остальное придет само.

Вернувшись домой, она заметила, что Виктор успел забрать часть вещей. В гардеробной зияли пустоты, исчезли его любимые костюмы и коллекция часов. На туалетном столике остался лишь её парфюм – аромат, который теперь казался слишком сладким.

Марина распахнула окно, впуская свежий воздух. Настало время менять не только жизнь, но и запахи, привычки, вкусы. Пора становиться собой – той женщиной, которой она всегда хотела быть, но боялась.

Седьмой день начался с неожиданного визита.

На пороге стояла она – та самая блондинка из ресторана. Без косметики и дизайнерской одежды девушка выглядела совсем юной и растерянной.

– Можно войти? – её голос дрожал. – Мне нужно с вами поговорить.

Марина молча отступила, пропуская гостью. В гостиной девушка нервно теребила ремешок сумочки:

– Меня зовут Алина. Я… я не знала, что он женат. Виктор Александрович говорил, что живёт один, что его бывшая жена давно уехала за границу…

– Присядь, – Марина указала на кресло. – Чай, кофе?

– Нет, спасибо, – Алина покачала головой. – Я пришла извиниться. И предупредить вас.

– О чём?

– Виктор Александрович… он очень зол. Вчера я случайно услышала его разговор с каким-то человеком. Он хочет оспорить все сделки, утверждает, что вы его обманули, воспользовались его доверием…

Марина улыбнулась:

– Пусть попробует. У меня есть видеозаписи всех подписаний, нотариальные заверения, свидетели. Я готовилась к этому не один день.

– Вы такая… сильная, – Алина подняла глаза. – Я бы так не смогла.

– Сможешь, – мягко ответила Марина. – Когда придёт время. Главное – помнить, что ты достойна лучшего.

После ухода Алины Марина долго стояла у окна. За эту неделю она словно прожила целую жизнь. Каждый день приносил новые открытия – о себе, о людях, об истинной цене отношений.

Вечером раздался звонок от дочери из Лондона:

– Мама, я всё знаю. Прилечу завтра первым рейсом.

– Не нужно, милая. Я справляюсь.

– Знаю, что справляешься. Но я хочу быть рядом. Ты же моя мама.

В трубке послышались всхлипы:

– Прости, что не замечала… не понимала, как тебе тяжело все эти годы…

– Всё хорошо, родная. Иногда нужно пройти через боль, чтобы стать сильнее.

После разговора Марина поднялась в спальню. На кровати лежал конверт – последнее, что оставил Виктор. Внутри была короткая записка: «Ты ещё пожалеешь об этом».

Марина спокойно порвала бумагу и выбросила в корзину. Угрозы больше не пугали её. Она знала – впереди новая жизнь, и она готова к этому пути.

В зеркале отражалась женщина с прямой спиной и гордо поднятой головой. Женщина, которая наконец-то обрела себя.

Дина жила с матерью в небольшом поселке. Жили трудно, но не бомжевали, и кусок хлеба у соседей не просили. А все потому, что мама Дины, очень экономила. Деньги у нее были всегда. Пусть совсем небольшие, на пособие по инвалидности очень не разгуляешься. Но хоть и ели они иногда пустые макароны, посыпанные лучком со своего огорода, но зато не занимали, и всегда дотягивали до следующей пенсии.

Мать Дины была слепой. Девочка еще помнила те времена, когда мать видела, но это казалось в таком далеком прошлом, что уже для Дины было каким-то мифом. Тогда они жили немного лучше, хотя, может быть, ей казалось это все.

Дине очень хотелось другой жизни. Она смотрела на своих одноклассников и понимала, что жизнь несправедлива к ней. У кого-то был крутой телефон, у кого-то красивая, очень модная куртка. Были такие, у кого вообще было все, о чем только мечтать можно. У Дины тоже все было. Было то, что необходимо, но самое дешевое. Одни сапоги, купленные по случаю очень дешево, поэтому немного на вырост. Одна куртка, у которой были уже короткие рукава, да и модной она не была даже во времена покупки. Дине было стыдно. Нет, раньше, когда она была чуть меньше, таких проблем не было. А сейчас…

Ей совсем скоро 15. Возраст такой, что очень хочется быть не только модной, но и привлекательной. Уже задерживается взгляд на парнях не так как раньше, а оценивающе. Как бы примеряя каждого парня к себе.

У Дины совсем недавно появился друг. Не парень, а именно друг. У них немного схожая ситуация. Друг тоже выглядел не очень на фоне разодетых одноклассников.

Колька был из соседнего двора. Мать его была любительницей выпить, а отец полностью поддерживал ее в этом увлечении. Почему поддерживал он, а не она его? Да потому что она любила выпить намного больше. Обычно, мать напивалась, где-то шлялась. Отец находил ее, проводил воспитательный процесс при помощи кулаков, потом с горя тоже напивался. Около недели они пили вместе. Нинка, мать, Коли, периодически получала от отца, за свое прегрешение, но иногда и целый день проходил без драк.

Жил Колька в таком бардаке с самого рождения. Вообще непонятно, как Нинка умудрилась родить нормального ребенка, еще и довольно сообразительного. Но, как ни крути, а денег в семье не было. Мать вообще не работала, а отца постоянно выгоняли за прогулы. Поселок у них небольшой, вот и получилось, что со временем, его вообще перестали брать на работу. Перебивался случайными шабашками. Где помочь, где подержать, где починить. Сердобольные соседи отдавали кое-какие вещички мальчику, правда выглядели они все на длинном и тощем Кольке очень нелепо.

Дружба их началась довольно странно, хотя и закономерно. Дина ни с кем из одноклассников не общалась. Не потому, что не хотела, а потому что она не была никому интересна. Кому в подруги нужна такая замухрышка, с которой, если и просто поговоришь, засмеют потом. Колька тоже ни к кому со своей дружбой не лез, хотя пацаны не были столь категоричны по поводу внешнего вида.

Как-то мать купила Рите зеленую вязаную шапку. Она иногда ходила на рыночные ряды. С дубинкой, медленно передвигаясь. Бывало, что соседка ее провожала. Ну, естественно, с цветом ее обманули. На улице наступала зима, а другой шапки не было, денег, естественно больше тоже. Дина кричала и плакала, что никогда такую не наденет. Мать только вздыхала:

-Прости, Диночка.. Больше не пойду на рынок одна. Хотела тебе сюрприз сделать.

-Сделала! Вот уж точно сделала! Спасибо тебе, мамочка!

А на следующий день метель. Дине ничего не оставалось, как пойти в этой шапке в школу. И. конечно, как закон подлости, она сразу у ворот встретила своих одноклассниц. Причем, самый цвет класса, три подружки из очень состоятельных семей.

-Сорокина! Что это у тебя на голове? Шкурка царевны-лягушки? Что же ты нам не сказала, что ты прЫнцесса, мы бы кланялись тебе при встрече.

Дина попыталась пройти мимо. Но девицы не унимались. Они упражнялись в остроумии, так, чтобы и другим слышно было. К ним уже подходили ребята и не только из их класса. Дина толкнула одну из девочек, чтобы пройти, но та не уступала. Народу вокруг становилось все больше. Все улыбались, многие откровенно смеялись. Тогда Дина схватилась за шапку обидчицы, натянула ее ей до самых плеч, потом сильно толкнула. Девушка упала в снег, снега было еще мало, а вот не замерзшей грязи и воды под ним много. Теперь уже все смеялись над соперницей Дины.

Та вскочила, и бросилась вслед за уходящей Диной. И ее подружки с ней. Они настигли девушку почти у крыльца школы. Завалили и начали мутузить. Тут-то и появился Колька. Длинный, нескладный, но очень сильный для своих лет. Он выловил из шипящего, ругающегося клубка Дину и просто выдернул ее оттуда. Потом шепнул:

-Беги домой сегодня.

И Дина побежала домой. Ничего, завтра все будет по-другому. Колька не пустил девчонок бежать за Диной.

-Успокойтесь уже.

Он расставил длинные руки, и девочкам просто не удалось проскочить.

-Колька, свали! Все равно ее поймаем.

Колька ухмыльнулся.

-Это вряд ли.

С того дня Коля стал верным пажом Динки, а по совместительству и ее другом. Они много времени проводили вместе. Оборудовали себе что-то вроде шалаша между старыми гаражами. Динка была удивлена, насколько Коля интересный. Она никогда не обращала на него внимания, а теперь с удовольствием с ним разговаривала. Они обсуждали абсолютно все. И то, кто кем хочет стать, и то, чтобы они хотели иметь, и то, как соседский пес на почтальонку напал. Сразу после школы, перекусив, Дина отправлялась в их шалаш. Она очень быстро поняла, что Колька всегда голодный, и всегда старалась прихватить хоть что-то из дома. Конечно, у них и самих кушать было особо нечего, но хоть что-то, а то у Кольки совсем пусто.

Очень часто Коля говорил о своих родителях.

-Знаешь, Дин, я вот иногда думаю, что когда вырасту и начну зарабатывать, то закодирую их, и мы будем хорошо жить. А потом понимаю, что не хочу этого. Я не смогу с ними нормально жить. Все время буду видеть эти их пьяные разборки, и ждать, когда же ни снова напьются…

-Ты же сам говорил, что мечтаешь, чтобы они не пили…

Колька посмотрел на нее как-то странно.

-А теперь я мечтаю, чтобы их не стало. Понимаешь, совсем…

-Ну, ты загнул… Это же твои родители.

Дина помолчала какое-то время. Подумала о том, чего же хочет она.

-Нет. Я не хочу, чтобы мама умирала. Она меня очень раздражает, мне многое приходится делать самой, но пусть живет. Только, вот честно, я думаю, что мне было бы лучше в детском доме.

-Дин, а давай на каникулах куда-нибудь сбежим? Я видел у нас на чердаке палатку. Можно на озеро куда-нибудь. С ночевкой.

-Здорово, только денег нет. Что мы там есть будем?

-Ну, да… Про это я не подумал.

Дина задумалась.

-Знаешь что? Ты готовься, а я раздобуду денег. Мать уже лет 6 на мою учебу откладывает. Я знаю, что деньги где-то в шкафу. Ну, возьму немного, а вместо бумажек положу нарезанных тетрадных листов.

Так она и сделала. Когда мать вышла куда-то, то ли в туалет, то ли еще куда, Дина быстро подскочила к шкафу и стала искать деньги. Нашла. Вытащила оттуда не глядя сколько-то, и положила нарезанных бумажек.

Отдохнули они с Колькой вполне нормально. Мать, конечно, кричала и плакала, что ее два дня дома не было, но Дина не обращала на нее внимания. Покричит и перестанет. Девушка как-то чувствовать себя даже увереннее стала. У них с Колькой ничего такого не было. Даже не думали об этом. Просто отдыхали от своей нерадостной жизни.

На дворе стояло лето, хотелось и Дине выглядеть немного лучше. Она с завистью смотрела на девчонок в красивых купальниках, на яркие шортики, которые были чуть ли не у каждой второй. В конце концов решилась, и вытащила у матери еще немного денег. Их как раз хватило на то, чтобы купить купальник, такие же шортики, да еще и на босоножки осталось. Вот теперь Дина выглядела так, как и все. Очень гордилась этим, дома стала появляться намного реже. Даже, про друга своего Кольку забыла. Тот обижался, искал с ней встреч, но где там. Дине 15, и жизнь просто бьет ключом.

Мать сначала ругалась, когда Дина долго отсутствовала, но потом уже молчала, только вздыхала. А Дина снова и снова залезала в тайник матери. Много денег не брала, боялась, что тогда они быстро закончатся. Странно, что мать ничего не замечает. Но, с другой стороны это и к лучшему. Дина до сих пор не понимала, как мать различает бумажки на ощупь. Ведь, когда посылает Дину в магазин, всегда говорит, какие купюры ей дает. А это обозначало, что если она полезет в свой тайник, то сразу обнаружит пропажу. Тогда, конечно, Дине придется много чего выслушать от мамани.

Этим летом Дина познакомилась с парнем. Был он не местный, такой весь крутой, что местные и рядом не стояли. Ему уже исполнилось 20 лет, и он успел побывать в колонии. Да, Максим был такой, что Дина не удержалась, и, конечно, влюбилась. Она ходила за ним следом, как собачка. Выполняла все, что он скажут. Ему льстило внимание молоденькой девчонки. Максим не был обременен особой честью, поэтому очень скоро стал первым мужчиной Дины.

С этого дня Дина стала пропадать у него и днем и ночью. Правда, надоела ему очень быстро, и Максим подарил девушку своему другу. Только тогда Дина поняла, во что же она вляпалась. И что закончиться это все может очень для нее плачевно. Нужно было бежать, только вот куда…От друга Дина сбежала. Домой показываться боялась, знала, что там ее поджидать могут. Оставалась одна только надежда-Колька.

Дина тихо постучала в его окно. Хорошо хоть, что жил в частном доме. Он выглянул в окно, сразу узнал Дину, вышел на улицу.

-Чего тебе?

-Коль… Не ругайся. Запуталась я совсем. Мне бы спрятаться.

Тот вздохнул.

-Ну, и дура ты, Динка. Мать твоя с ума сходит.

-Не могу я домой пойти…

Дина заплакала.

-Они меня там найдут, понимаешь.

-В полицию иди.

Дина вскинула на него глаза.

-Ты совсем дурак? Чтоб еще хуже стало. Надо просто немного отсидеться, а потом они уедут и все.

-Ну, не знаю. Твоей-то мамке за что такое? Она же нормальная, только что не видит.

Дина, наконец, сорвалась.

-Нормальная? На фиг мне такая жизнь, как она мне устроила? Нормальная она! Короче, Коль, найдешь место, где спрятаться, или мне самой?

-Пошли уж, психическая.

Он устроил Дину на временное жилье в старый гараж отца. Когда-то у отца даже мотоцикл был, и поэтому совсем старенький сарай остался, правда, сейчас уже пустой.

Коля приволок какой-то тюфяк, одеяло старое.

-Вот. Можешь тут побыть. Правда, кормить я тебя не смогу. Сама знаешь, у нас никогда ничего не бывает.

-Ладно, спасибо и на этом.

Ладно-то ладно, а кушать очень захотелось довольно быстро. Дина понимала, что очень долго без еды она тут не протянет. Нужно было что-то придумывать. А что она могла придумать, кроме того, чтобы снова стащить денег у матери. Нужно было как-то осторожно, чтоб никто ее не увидел. А значит ночью. Но ночью дома мать, слух у нее ого-го.

Дина никак не могла решиться, но в желудке так сосало. На улице уже было сумрачно. Девушка выбралась из своего укрытия, и двинулась к дому. Вокруг была тишина. Дина заглянула в окно. Вчера у матери была пенсия. Значит, можно и не лезть в шкаф, тем более, что там похоже, ничего не осталось. Можно в прихожей вытащить денег из ее авоськи.

Дина заглянула в окно. Матери нигде не было видно. Наверное, спит уже. Ей-то все равно, светло или темно. Дина на минуту замерла. Как-то жалко стало мать. Как ни крути, но она Дину воспитывала, растила. И когда уже совсем плохо видела, и потом, когда совсем ослепла. Дина вдруг подумала, что совсем не интересовалась тем, почему это все с матерью произошло…

Как-то вообще все это странно. Почему не забрали Дину, почему мать не лечилась. Хотя ладно. Об этом она подумает потом. Сейчас нужно стащить немного денег, а то очень кушать хотелось.

Дина приподняла вверх дверь. Она часто приходила поздно, и отлично знала, как сделать, чтобы замок отщелкнулся. Тихо вошла в прихожую. Сразу нащупала материну авоську. Но там не было кошелька. Дина в растерянности остановилась. И что теперь? Она прошла на кухню. Схватила хлеба, еще чего-то, а потом увидела на столе таблетки. Странно. Мать всегда пять раз стол ощупывала, чтоб на нем ничего не оставалось. А тут и пузырьки и стакан с водой. Плохо ей было, что ли?

Дина сделала несколько шагов к комнате. Все тихо. Можно и свет включить. Матери нигде не было.

Ладно, разбираться, где мать так поздно она не будет, просто возьмет немного денег. Она быстро прошла к шкафу и достала оттуда коробку, из которой таскала деньги. Коробка стояла не так, как обычно. Она была спереди, перед всеми вещами. Дина открыла коробку и замерла. Нарезанной ею бумаги не было. Значит, мать обнаружила пропажу. В коробке лежали остатки денег, и какие-то бумаги в пакете.

Они и раньше здесь были, но Дина всегда торопилась. И поэтому никогда не смотрела, что там. Сейчас она почему-то решила посмотреть, что мать так тщательно прятала от нее.

Первым в руки попалось какая-то справка или рецепт. Бумажка была старая. И Дина хотела отложить ее в сторону, но увидела знакомое имя. Это было имя ее матери. Дина взяла бумажку и стала читать. Чем больше она прочитывала, тем больше ее лицо становилось вытянутым. Это было заключение, видимо, в каком-то обследовании. Там было много непонятных диагнозов, а потом внизу стоял вердикт-бездетность. Ее мать бездетна, и бумажка эта выдана за полгода до рождения Дины.

Девушка отложила бумагу. Она ничего не понимала, если заключение выдано в тот момент, когда Дина была уже в животе… В чьем животе она тогда была? Или это поддельный документ?

Дальше лежало какое-то письмо. Тоже довольно старое. Не чернилами, конечно, написано, но все-таки бумага поистерлась, а некоторые слова было не разобрать. Дина углубилась в чтение. Какая-то дама писала ее матери. Писала, умоляла, тут же угрожала. Просила оставить в покое ее Олега, потому что она беременна. Дина начинала понимать, что эта женщина ругалась на мать за то, что мама встречалась с мужем той женщины. Ну, матушка, ну выдает. А такую святую невинность из себя строила.

Были еще письма. Из них Дина поняла, что этот нехороший Олег все-таки бросил ту беременную женщину и ушел к маме. Только что же с Диной?

А потом она нашла бумагу из больницы. Она была того времени, когда мать стала совсем слепнуть. Дина стала читать. Это было что-то типа приглашения на операцию. Там стояла сумма, какие-то термины, но в общем было понятно, что это операция должна была спасти маме зрение. Дина не понимала, почему мама не поехала. Это же не такие и большие деньги.

На дне коробке лежало свидетельство о рождении. Ее свидетельство. Только… Там ее мамой была какая-то другая женщина, и видимо, тот самый Олег..

Дина почувствовала, как по щекам катятся слезы. Она не дочь своей матери. Тогда где ее мать? Почему она не помогла, видя, как плохо они живут. И где этот Олег, из-за которого все встало с ног на голову. И почему мама не поехала на операцию? Столько вопросов и ни одного ответа. Дина вытерла слезы. Она должна все-все узнать.

Дина забралась на кровать матери. Она сейчас ляжет и будет ждать. Когда же мать появится. Куда она могла уйти так надолго? Миллион мыслей, какое-то непонятное чувство, как будто ее обманули. Дина так устала, что не заметила, как сон ее сморил.

Проснулась она утром. Солнце вовсю светило в окно. Мамы так и не было. Странно. Куда же она могла деться. Дина прошла по дому. Как она соскучилась. По своему скрипящему дивану, по телевизору, которому было столько же лет, как и Дине. Она вошла на кухню, глянула на таблетки и увидела листок бумаги под столом. Видимо, когда она вошла, ветром его скинуло со стола. Дина подняла листик. Там быстрым почерком было написано:

«Дина, ваша мать попросила вам написать, что мы забрали ее в четвертую больницу».

Так вот в чем дело. Дина села на стул. Скорее всего, мать хватилась пропажи, и поэтому ей стало плохо.

То есть, в том, что она сейчас находится в больнице. Виновата только Дина. Блин, что она натворила? По всему получается, что она воспитывала чужого ребенка, причем, слепая. Старалась, любила, а Дина… Интересно, что же случилось с ее настоящей матерью.. Дина еще немного посидела, потом посмотрела на деньги, которые все-таки вытащила из коробки. Сейчас она попросит Кольку сбегать в магазин. Приготовит что-нибудь вкусное и пойдет навестить мать. Может ей уже лучше, и она сможет объяснить, что же на самом деле произошло много дней назад.

Дина хотела идти к Кольке, но увидела, что он ходит с задумчивым видом вокруг их дома. Дина постучала в окно и помахала ему рукой. Он как-то облегченно посмотрел на нее и двинулся к двери.

-Привет. Ты дома, а я думал, опять в бега подалась…

-Не. Надоело бегать. Если эти еще тут, то в милицию пойду.

-В полицию.

-Да какая разница? Коль, сгоняй в магазин? Мать в больнице, надо что-то приготовить, навестить…

-Он как-то странно посмотрел на нее.

-Давай, схожу, конечно.

Дина быстро набросала список, что купить и принялась за уборку на кухне. Мать, конечно, убиралась, и посуду мыла. Только эти дела совсем не для тех, кто ничего не видит.

Колька вернулся быстро. Пока Дина готовила, сказал, что пойдет с ней. Девушка сначала отнекивалась, хотела поговорить с матерью, но потом решила, что не факт, что сегодня получится разговор. Ведь она не знает, в каком состоянии мать.

Наталья лежала в самом углу палаты. Ей не нужен был свет, не нужно было солнце. Да и вообще, ничего ей больше не надо было. Она не смогла сделать то, за что с таким энтузиазмом взялась. Не смогла воспитать Дину.

То, что девушка бегала, было половиной дела, все подростки в этом возрасте творят непонятно что, но вчера, когда Наталья обнаружила пропажу денег, она поняла, что дочь больше не станет прежней. Дальше будет только хуже.

Женщина услышала, как открылась дверь палаты. Наверное, к кому-то из женщин родственники пришли. Но шаги приближались к ее кровати. Она узнала эти шаги.

-Диночка..

-Мама, это я. Вот, я тебе тут принесла…

-Диночка, как я рада, что ты пришла. Ты не убегай. Не нужно. Черт с этими деньгами! Главное, ты никуда не девайся.

-Мамочка, я никуда не денусь. Только…

-Что Диночка?

-Мама, давай мы с тобой поговорим? Кто такой Олег, почему ты не стала делать операцию, и почему у меня два свидетельства о рождении?

-Ты все нашла?

-Да, мама. Ты же понимаешь, что я должна все это знать…

-Хорошо, Дина. Я все расскажу. Только ты, потом, не принимай никакого решения сразу. Подожди пару дней. Может, ты сможешь меня простить.

Много лет назад я была, конечно, не такая. Молодая, красивая, задорная. Я познакомилась с Олегом случайно. И поняла, что он моя жизнь. Ты не представляешь, как сильно я его любила, а он меня. Да, такое случается в жизни. Встречаешь человека и понимаешь, что вся твоя жизнь до этого момента была просто ожиданием этого чуда.

Самым страшным было то, что Олег был женат, и его жена ждала ребенка. Она ждала тебя. И я, и Олег понимали, что мы совершаем самый страшный грех. Но жить друг без друга уже не могли.

Когда ты родилась, Олег обо всем рассказал жене. Оставил ей квартиру, сказал, что будет помогать, но Олю. Так звали твою маму, это не устроило. Ее можно понять. Она же ведь выходила замуж не для того, чтобы потерять мужа сразу после родов.

В общем, когда мы с Олегом решили выехать за город, она нас подкараулила, а по дороге устроила аварию. Просто протаранила своей машиной нашу. Олег погиб сразу. Ольга была в тяжелом состоянии, а я отделалась травмой головы. Меня позвали к Ольге, и та взяла с меня обещание, что я тебя заберу и воспитаю, как свою дочь.

Я все продала. Деньги пришлось отдавать за машину, которую мы только что взяли в кредит и даже не успели сделать на нее страховку. Потом мы с тобой переехали сюда. А спустя пять лет у меня начало слабнуть зрение. Врачи сказали, что нужна операция, потому что что-то там, после той аварии, сдвинулось и на что-то жало. Денег не было, да и тебя деть было некуда. Вот и вся история, Дина. Как ты понимаешь, что во всем, абсолютно во всем виновата только я.

Дина слушала очень внимательно. Она ни разу не перебила мать, хотя очень хотелось. Колька сидел на другом стуле, и его глаза были просто по 8 копеек. Дина решила послушать мать, и ничего пока не говорить по этому поводу.

-Мам, давай я тебя прокормлю, а потом мы продолжим этот разговор.

Домой они шли молча. Потом Дина внезапно остановилась.

-Слушай, а как ты думаешь, сейчас эту операцию уже поздно делать?

Колька изумленно на нее посмотрел.

-Я не знаю, нужно было к врачу зайти.

-Точно. Я возьму то заключение, и завтра покажу врачу. Посмотрим, что он скажет.

С утра Дина уже стояла у дверей кабинета. Доктор удивленно на нее взглянул.

-Девушка, вы ко мне?

-Да, я по поводу мамы. Слепая женщина из пятой палаты.

-Так с ней уже все в порядке. Был скачок давления, но мы все стабилизировали.

-Вы меня не поняли, я посоветоваться.

-Не понял, но, входи.

Дина вошла в кабинет. Доктор сел на свое место.

-Присаживайся, рассказывай, что тебя беспокоит.

-Понимаете, доктор. Мама много лет назад была в аварии, не сразу, но из-за аварии потеряла зрение. Ей тогда предлагали операцию, но у нас не было денег. Вы можете сказать, поздно ли сейчас делать такую операцию, и если нет, то сколько она будет стоить. Только маме не говорите… Чтоб не расстраивать. Она не знает, что я у вас.

Доктор хмыкнул, взял из рук Дины пакет. В нем было то самое заключение и какие-то еще бумаги, тоже из больницы, правда, Дина там ничего не смогла разобрать.

Он долго читал, потом позвонил куда-то.

-Сейчас придет заведующий другого отделения. Это его профиль. Но, мне кажется, что все не так трагично.

Через полчаса, уже другой доктор сказал Дине:

-Сейчас мы сделаем несколько снимков вашей матери. А через два часа зайдите ко мне. Я вам все скажу.

-Спасибо вам большое.

-Не реви, пока еще не за что.

Для Дины эти два часа были самыми длинными в жизни. Чего она только не передумала. Да, мать когда-то совершила ошибку, но… Может у них была самая настоящая любовь, о которой только в книжках пишут. И от Дины она могла отказаться. Хоть сразу, хоть потом. Кто бы ее за это осудил, но Наташа любила ее, как родную. Всю жизнь она расплачивается за свою ошибку.

Она стояла возле кабинета ровно через два часа. Дверь открылась, выглянул доктор.

-Я почему-то был уверен, что вы уже под дверью. Заходите.

Дина вошла в кабинет, села на предложенный стул.

-Ну, что я вам могу сказать. Мы нашли то, о чем написано в заключении. Времени прошло слишком много, но шанс, и нужно сказать, что очень хороший, крепкий шанс-есть.

Дина снова заплакала.

-Ну, что ты все время ревешь. Завтра маму переведут в другое отделение, и будем готовить ее к операции.

Дина перестала плакать.

-Доктор, но у нас нет денег…

Он улыбнулся.

-Видите ли, девушка. Десять лет назад эта операция считалась очень сложной. Делали ее только с помощью прибора, который был в этом городе в единственном числе. Поэтому и очередь, и деньги. Сейчас таких приборов, только намного более современных много. Они есть в любой больнице, поэтому и операция не считается чем-то из ряда вон выходящим. Делается она за полчаса-час, и ничего не стоит.

Дина не верила. Разве такое бывает?

Спустя три недели Дина и Коля пришли встречать маму из больницы. Дина держала в руках цветы. А Коля просто смущенно переминался с ноги на ногу. Мать вышла поддерживаемая медсестрой. Она отлично себя чувствовало, но оттого, что на нее навалилось столько света, красок, картинок, иногда еще не понимала, куда шагать. Только вчера, когда снимали повязки с глаз, ей сказали, что всего этого добилась ее дочь. Наташа не поверила, но доктор все ей рассказал. Женщина разрыдалась так, что доктор на нее стал ругаться. Сейчас Наташа обнимала свою Дину.

-Доченька моя. Я так рада. Спасибо тебе. Все у нас с тобой теперь будет хорошо.

Дина тоже заплакала:

-Да, мам… Так и будет.

— Мама, а ты скоро вернешься? Я хочу кушать! — произнес в трубку детский голос.

Мальчик был мне совершенно незнаком. И мамой его я быть точно не мог. Разве что папой. Это еще, куда ни шло. Жизнь моя, особенно раньше, была наполнена различными приключениями, поэтому, я бы не стал исключать такой возможности.

— Малыш, я не твоя мама, — рассмеялся я.

Услышав мой бас, ребенок тут же повесил трубку, но через пару секунд вновь поступил звонок с того же номера.

— Мама! Где ты? — почти плача, спросил тот же мальчик.

— Ты маму потерял? Ты сам где? — я попытался выяснить, что стряслось у ребенка.

— Да. Ее уже очень давно нет.

— А ты откуда звонишь?

— От бабушки Тани.

Ну, понятно. Ребенок гостит у бабушки, соскучился по маме и решил ей позвонить, а номер набрал неверно. Списком контактов еще не умеет пользоваться, или аппарат бабушкин ему незнаком. Древний какой-нибудь телефон, кнопочный.

— А что твоя бабушка говорит, когда мама вернется?

Мальчик ненадолго замолчал.

— Бабушка Таня мне не бабушка, она моя соседка.

После этого в трубке снова послышались короткие гудки. Какие-то слишком пронзительные и заунывные, от этого звука на душе стало как-то тоскливо и несколько тревожно. Хотя тревожиться мне, вроде бы как было абсолютно не из-за чего. Я только что завершил удачную сделку, обеспечив отдел продаж работой минимум полгода!

Слова того парня никак не шли у меня из головы. Хотя, что же тут такого? Пусть за малышом присматривает неродная бабушка, а просто соседка, ничего криминального в этом нет. Я сам во времена своего детства частенько торчал у соседей. Мне там нравилось даже больше чем дома. Там было все вкуснее! Уж не знаю, почему.

Стоп! Вот что именно не давало мне покоя! В разговоре мальчик упомянул, что он голоден! Современные дети нечасто жалуются на голод, скорее уж наоборот. Бедные мамаши и прочие родственники этих малолетних приверед терзаются иными муками, они недоумевают, как впихнуть в ребенка хотя бы малую толику полезной еды.

Не успев даже додумать эту мысль, я сам набрал номер телефона, с которого звонил ребенок.

— Алле! — послышался в трубке скрипучий голос. Я даже на всякий случай глянул на экран, не высветится ли там фото лесной колдуньи по прозванию Баба Яга.

— Добрый день! Меня зовут Ефим, — начал я разговор и тут же снова услышал короткие гудки.

Вот глупая голова! Бедные пенсионеры так напуганы нашествием мошенников и рекламных агрессоров, что вздрагивают от одного вежливого приветствия.

Я снова набрал тот же номер и, едва «Яга» ответила на звонок, затараторил, не давая ей времени опомниться:

— Что там с мальчиком, с вашим соседом? Почему он голодает и где его мать?

Хотел добавить матерное слово, но сдержался.

— А ты кто? — последовал логичный вопрос.

— Я друг его отца. В детстве дружили, сейчас давно не виделись, — понес я откровенный бред.

— Уголовник? — настороженно спросила старушка.

— Еще чего! Я приличный друг!

— А! Ну тогда, ладно! А друг твой из тюрем не вылезает, вот я и подумала, что ты такой же!

— Не. Я в школе хорошо учился, а друг мой уроки прогуливал. Я столько раз ему говорил: «Учись, Сережа! А то в тюрьму попадешь!».

— Почему, Сережа? Отца Павлика Олегом зовут!

— Так кличка у Олега была «Серый», как типа «серый волк», вот я его иногда Сережей и называл. Так что там с Павликом?

Я поспешил сменить тему, пока старушка не начала выведывать у меня еще и фамилию моего «школьного друга» Олега.

— Павлик, — проворчала бабулька, — такой же шалопай, как его отец! Попросил позвонить недолго, а сам и деньги мои проговорил и еще пряники со стола стащил!

— А мать его куда пропала?

— Мать! Одно название, а не мать! Шляется по мужикам где-то, а ребенок один дома!

— Как вас звать? — со вздохом спросил я.

— Татьяна Ивановна, — довольным голосом представилась старушка.

— Заеду я, Татьяна Ивановна! Привезу вам пряников, да мальцу чего-нибудь. Вы мне только адрес напомните, а то я давно у своего друга в гостях не был, запамятовал уже.

Задав еще кучу вопросов относительно моей личности, Татьяна Ивановна, все же назвала свой адрес, и через полчаса я уже стоял возле ее дверей. Помимо пряников, накупил еще различных продуктов и для нее и главное для мальчика по имени Павлик.

— Вот, Пашка, привела к тебе друга твоего непутевого папаши!

Соседка проводила меня до дверей моего нового телефонного знакомого.

Увидев меня, мальчишка сначала немного растерялся. Тогда я протянул ему руку и представился:

— Привет, Пашка! Я дядя Ефим!

Малыш шмыгнул носом и неожиданно обнял меня, обхватив обеими руками.

— Признал, значит, — удовлетворенно проговорила старушка и ушла к себе, оставив нас одних.

Я погладил мальчишку по взъерошенным волосам.

— Показывай, Павел, где у вас кухня! Буду тебя кормить!

На вид ему было лет около пяти, хотя я плохо разбираюсь в детях. Через десять минут я с умилением любящей мамаши, наблюдал за тем, как мальчик за обе щеки уплетает яичницу с беконом, запивая немудреную еду сладким йогуртом из бутылочки. После этого он съел еще две булки с корицей и пирожное с взбитыми сливками.

— Дядя Ефим, а ты сейчас уйдешь? — разочарованно спросил малец, сонно потирая глаза.

— Посижу у тебя еще немного. Мне сегодня спешить некуда.

Маленький хозяин квартиры провел меня в комнату и усадил на диван. Потом и сам присел рядом и, положив голову мне на колени, вскоре вовсе заснул. Наверное, сказался сытный обед и переживания.

Я гладил его по голове и оглядывался по сторонам. Квартира вовсе не походила на какой-то притон. Здесь было относительно чисто, но явно требовался ремонт. Местами ободранные обои, дверца шкафа, висящая на одной петле, протертый до дыр линолеум.

«Интересно, сколько времени Пашка находится в квартире один?», — подумал я. Тут взгляд мой наткнулся на календарь, висящий на стене. Такой, как у нас в офисе с передвижным пластиковым окошечком, в котором отражается сегодняшнее число, чтобы все сотрудники, помнили, к примеру, что сегодня еще только среда, а никак не пятница! Так вот, на календаре значилось число недельной давности, и я невольно ахнул. Неужели мать ребенка ушла семь дней назад?

Пашка во сне зашевелился и осторожно переложил его на диван и прикрыл одеялом. Прошелся по комнате, посмотрел на часы. Подумал, что наверняка придется звонить в полицию, чего мне ужасно не хотелось. Такая волокита начнется, враз пожалеешь, что обратился за помощью.

Пока я размышлял над всем этим, входная дверь распахнулась и на пороге появилась миловидная молодая женщина.

— Вы кто? Что происходит? — воскликнула она.

— Тише! — шикнул я на нее и указал на спящего ребенка. — Я тоже хочу знать, что происходит?! Вы мать?

Она кивнула

— Тогда пройдемте за мной!

Хозяйка квартиры, вероятно, чувствуя за собой вину, повиновалась. Скорее всего, она даже приняла меня за сотрудника органов правопорядка.

— Сколько дней вас не было дома? — нарочито строго, спросил я.

— Два, — женщина потупила взор.

— Не семь?

— Нет, что вы! Два дня и одну ночь. Это вышло случайно.

— Что значит случайно? Где вы были?

— У друга.

Она не смотрела мне в глаза, и было видно, что мать Паши на самом деле очень переживает.

— Как вас зовут? — спросил я.

— Аля. Алевтина Александровна.

— Послушай, Аля, — я решил не церемониться и перешел на «ты», — ты соображаешь, что делаешь? С твоим ребенком, пока он один, может случиться все что угодно! И что тогда? Кто тебе дороже, сын, или какой-то там друг?

Женщина шмыгнула носом.

— Я знаю, что не правильно поступаю. Но, я не хочу приводить в эту квартиру чужих мужчин. Сама выросла на подобном. А как еще мне найти мужа? Тому же Пашке нужен отец!

— Сдай ребенка в интернат и ищи себе мужа! — разозлился я.

Аля заплакала.

— Простите меня, я больше не буду! Вас соседи вызвали? Я честно…, больше Паша один не останется, я обещаю вам!

— Обещаний мало! — я наблюдал за тем, как она размазывает слезы по щекам, — Часто ты так делаешь, оставляешь мальчика одного? — спросил я.

— Нет! — женщина подняла на меня заплаканные глаза. — Только в последнее время. Так уж получилось.

Она вновь потупила взор.

— Ладно, смотри так, я буду проверять твое присутствие дома по вечерам и по утрам. Да и в другое время суток! Могу ночью заявиться! Если еще раз повторится то, что ребенок дома один, сразу доложу, куда следует. Поверь, у меня руки длинные!

— А вы разве не из органов опеки? — немного затихла женщина.

— Я доброволец, дружинник, волонтер, называй, как хочешь! В общем, я теперь приставлен к тебе и буду следить за порядком в твоей семье! Ты где работаешь?

— В супермаркете, на кассе.

— Ясно, — вздохнул я, представляя, как именно Аля находит кандидатов в будущие мужья. — А, образование, какое?

— Среднее специальное, квалификация делопроизводитель.

«Опаньки!», — удивился я. Как раз недавно «Шурик», ну это Александра Васильевна, солидная дама в очках, что занимала в нашей фирме почетное место секретаря референта, жаловалась на чрезмерную свою занятость и просила себе помощницу. Мы на «Шурика» особого внимания не обращали, она всегда чем-то недовольна, но при этом дело свое знает. Прозвище «Шурик» же привязалось к нашей секретарше, от того, что она и напоминала этого самого Шурика. Даже стрижку носила как у главного героя «Кавказской пленницы». Мы бы вряд ли вняли мольбам Александры Васильевны, найти ей помощницу, но, раз уж такое дело…

— Отчего же по специальности не работаешь? — поинтересовался я.

— Чтобы найти нормальную работу в этой сфере, нужно высшее образование, а у меня ребенок, его кормить надо.

— Вижу я, как ты его кормишь, — буркнул я и, помолчав немного, спросил, — Как думаешь, с оргтехникой справишься? Бумаги рассортировать у тебя получится?

— Получится. Я больше года работала по профессии и занималась всем этим. Но зарплату платили такую мизерную, что мне пришлось переквалифицироваться.

— Не переживай, там где я тебе предлагаю поработать, зарплата точно больше, чем у кассира. — Я посмотрел на часы, — Так все, мне пора, дай мне свой номер телефона и не забывай о проверках, особенно ночных!

Алевтина нехотя продиктовала свой номер. Я хмыкнул. Надо же! Малыш ошибся всего в одной цифре! Умница, какой!

Если честно, я отнюдь не надеялся на то, что сумел как-то вразумить эту женщину. Мне казалось, борьба будет долгой, а возможно и безрезультатной. А вот в чем я был уверен, так это в том, что уже не смогу оставить все как есть. Мальчик Паша прочно вошел в мою жизнь и в мое сердце.

Однако, его мать, эта самая Алевтина совершенно удивила меня и заставила поверить, ну, не то чтобы в силу моей убедительности, а в то, что некоторым людям, для того чтобы уйти со скользкой дорожки, достаточно одной протянутой руки. Жаль, что чаще всего, находящиеся на этой самой извилистой и неустойчивой тропинке, граждане получают не руку помощи, а отменный такой пинок под оное место. И тогда уже они летят в тартарары без надежды когда-либо подняться.

Уже со следующего понедельника Аля стала работать у нас в офисе. Не сразу у нее все получилось. Были и оплошности, и слезы, и желание все бросить, но она оказалась упрямой. К тому же мои визиты в их квартиру с целью прохождения проверки, не давали ей возможности повернуть назад.

Чаще всего я приходил вечером, или рано утром. Для острастки, пару раз заглянул и реально среди ночи. Алевтина ни разу не провинилась, всегда была рядом с сыном. Пашка встречал меня с каждым разом все более радостными криками, а соседка Татьяна Ивановна провожала все более подозрительными взглядами.

За пару месяцев, я успел выведать все обстоятельства жизни Алевтины. С одной стороны, ничего особенного, у многих людей подобные судьбы, но от этого они не становятся менее трагичными. Аля сама выросла без отца, она до сих пор не знала кто он и что с ним. Мать ее часто приводила домой мужчин, видимо, тоже искала отца для своей дочери. Вот только Але никто из них не нравился, все они были, словно на одно лицо, грубые и неласковые по отношению к чужому ребенку.

С Олегом непутевым папашей Павлика Алевтина познакомилась еще в школе, он учился в параллельном классе и уже тогда производил впечатление отъявленного хулигана. Но, такая репутация отнюдь не оттолкнула Алю, скорее уж напротив. Именно задиристый характер Олега и привлекал ее.

Какое-то время они встречались, а потом Олег переметнулся к более перспективным девчонкам. Таким, родители которых одевали своих дочерей только в фирменные вещи, не то что Аля в своих не самых модных нарядах. Вот только перед тем как бросить девушку, Олег успел лишить ее невинности.

В следующий раз Аля столкнулась с Олегом уже когда заканчивала колледж, и на этот раз они все-таки сыграли свадьбу. Счастью Алевтины не было предела! Она добилась своего! Олег был только ее!

Но, только молодая девушка довольно быстро поняла, безоблачное будущее рядом с таким мужем, ей вовсе не светит. Первый раз Олега посадили в тюрьму, когда Алевтина была на седьмом месяце беременности. Пашка родился уже без отца. А едва молодой папаша отбыл первый срок и, наконец, познакомился со своим сыном, он вновь умудрился загреметь за решетку.

То ли чувства Олега к своей жене в период заключения остыли, то ли не любил он ее никогда, но только еще в тюрьме, Олег при помощи переписки познакомился с другой женщиной и домой больше не вернулся. Аля утверждает, что до того как сесть в третий раз, у Олега и той женщины родился свой сын и о Пашке с тех пор Олег вовсе позабыл.

Вот после этого, когда Алевтина осталась одна с ребенком на руках, она и озаботилась поиском себе мужа, а Пашке отца. Правда, пока у нее это не слишком хорошо получалось.

Общаясь с Пашкой, я как-то и сам стал задумываться о детях. Ранее этот вопрос мною все время откладывался, успеется еще, всего тридцать пять мне. Да и подходящих кандидатур на роль матери моего ребенка, особо не наблюдалось. Вот разве что Ксюша… Ксюша была девушкой мечтой! Но, подкатить к ней у меня не хватало духу, хотя и жили мы в одном подъезде вот уже целых два года.

Как-то раз, моя подопечная Алевтина, сильно смущаясь, попросила меня об услуге. Оставить сына одного она теперь не решалась, а грезы о будущем муже, все еще туманили ее разум.

— Ефим, я не знаю насколько это удобно, но мог бы ты…, в общем я…

— Говори уже прямо, чего ты мямлишь, — прервал я ее сбивчивую речь.

— Мне позвонил мужчина, с которым я встречалась, когда…, ну тогда, когда тебе случайно позвонил мой сын.

— Понятно, — усмехнулся я. — Ты хочешь сходить на свидание, а ребенка оставить не с кем. И помня, о нашем уговоре, ты больше не оставляешь Пашку одного?

— Да, — выдохнула она.

— Ладно, заберу Павлика к себе на одну ночь. Так и быть. Мужик-то хоть перспективный?

Аля замялась, а я рассмеялся.

— Ладно, не мое дело.

Когда я забрал Пашу и мы с ним добрались до моего дома, моя неприступная Ксюша впервые сама обратила на меня внимание. Вот и понимай этих женщин! Значит, одинокий я ее не устраивал, а как самец, у которого в перспективе уже есть потомство, пожалуйста!

— Привет! — Ксения присела возле Павлика, — Как тебя зовут?

— Паша, — расплылся в улыбке мой малолетний друг. — А вы очень красивая!

— Спасибо! — Ксения смущенно посмотрела на меня.

Так мы и шагали рядышком от автомобильной стоянки до самого подъезда, а потом еще в лифте вместе ехали! На прощание Ксения даже одарила меня своей улыбкой! Ох, спасибо Пашка! Услужил, нечего сказать!

— Она тебе нравится, да? — спросил маленький гость, скидывая ботинки в коридоре.

— Чего? — возмутился я.

— Красивая! — восхищенно протянул Паша.

— А, то! — не менее восхищенно произнес я, а про себя подумал: «Надо почаще приводить в гости Пашку, глядишь чего и выгорит с Ксюшей!».

Вечер прошел просто замечательно, мы с Пашкой съели три пиццы и посмотрели отборочный турнир чемпионата по футболу. А вот, когда мы уже готовились ложиться спать, мне на телефон поступил звонок от Алевтины.

— Нагулялась уже что ли? — пошутил я.

— Ефим, — зашептала Аля, — я не знаю, что мне делать! В полицию звонить побоялась. Но я закрылась в ванной. Мой друг, Иван, тот к которому я уехала сегодня, будто сошел с ума! Я боюсь его!

— Что случилось?

— Он ведет себя, словно маньяк! Даже угрожал мне ножом!

— Адрес назови, — я уже прикидывал, что смогу сделать в такой ситуации.

— Лермонтова 5, последний подъезд, а квартиру я не помню. На верхнем этаже, справа…

В трубке послышался шум и Аля отключилась.

«Только этого мне не доставало!», — вслух произнес я, размышляя как мне поступить. В критических ситуациях мозг начинает жить собственной жизнью, это я уже давно понял. Вместо того чтобы позвонить в полицию, я отправился в квартиру, где жила девушка моей мечты Ксения и, ничего не объясняя, попросил ее посидеть с Пашкой. Потом, словно амбициозный ниндзя, помчался по указанному адресу, совершенно не размышляя, что собираюсь сделать.

Уже возле дома у меня возник план и для начала я позвонил в квартиру, расположенную этажом ниже. Дверь на мое счастье открыл здоровенный мужик, которому я тут же излил душу, рассказав, что моя жена сейчас развлекается с его соседом, ее любовником и мне нужна помощь, чтобы разоблачить неверную супругу.

Дядька оказался понятливый и к супружеской неверности относящийся крайне отрицательно. Он позвонил в дверь квартиры, в которой предположительно находилась Аля, и грозным голосом заявил, что с его потолка льется вода.

Двери ухажер Алевтины открыл сразу и Алю больше не удерживал. С нами, то есть со мной и своим здоровенным соседом, этот Иван вел себя, вообще, довольно любезно. Но руки Али были покрыты свежими синяками и ссадинами и пока я подвозил ее до дома, женщину просто трясло.

Поднявшись вместе с Алей в ее квартиру, я не смог удержаться от нравоучительной беседы с ней.

— Это и был твой так называемый друг, ради которого ты оставляла сына одного.

Аля лишь утвердительно покачала головой.

— Кошмар! Маньяк какой-то! — я с раздражением схватил графин с водой и, налив жидкость в стакан, протянул ей. — Аля, тебе сколько лет?

— Тридцать два скоро будет, — промямлила женщина.

— Вот именно! Пора уже начать разбираться в мужиках! Отчего тебя тянет на самое дно?! Оглянись, вокруг тебя полно более подходящих кандидатур!

— Ты что, имеешь в виду себя?! — Аля подняла удивленные глаза.

— Еще чего! — возмутился я. — Вон Ярик из отдела продаж постоянно на тебя смотрит, скоро дыру прожжет!

Уши Алевтины моментально залились краской.

— Ефим! Ну кто я, а кто он! Я в офисе не смею даже по сторонам смотреть, прекрасно понимаю, если бы не ты, не видать бы мне такой должности. Но ты, прав, я выбираю не тех мужчин! Лучше уж быть одной, чем с таким…

— Маньяком! — подсказал я.

Аля печально улыбнулась.

— Вполне, может быть. Если бы ты не приехал, я бы наверно тут уже не сидела. Иван вел себя словно помешанный. Я и раньше замечала агрессию с его стороны, когда он не отпускал меня домой к сыну, чуть ли не силой удерживая рядом с собой. Но я приписывала такое поведение его излишней страстности и даже немного гордилась, что вызвала такие чувства в мужчине.

— Ладно. Все позади. Ложись спать, утром привезу тебе Пашку и постараемся забыть все твои приключения.

Уже стоя в дверях, я добавил:

— С понедельника хочу видеть новую Алю! Уверенную в себе, целеустремленную, гордую! Такую, к ногам которой повалятся нормальные мужчины, способные оценить тебя!

На губах Алевтины застыла растерянная улыбка, похоже, нарисованный мной портрет, пришелся ей по вкусу.

Подъезжая к дому, я посмотрел на часы и застонал. После сегодняшнего вечера, Ксения, девушка моей мечты, явно, больше не захочет даже слышать обо мне. Если, ко всему прочему, не примет меня за того же самого маньяка.

— Ксюша, простите меня! — закричал я с порога.

— Тише! Паша уже спит.

Девушка вышла ко мне навстречу и улыбнулась. Ласково, или мне показалось?

— Ну и вид у вас! Вы что сражались с маньяком?

— Как вы догадались? — опешил я.

— Я, вообще, пошутила. А, что это правда?

— Почти.

Мы вместе прошли на кухню. Я на правах радушного хозяина, поставил чайник, все еще не веря, кто именно присел на стул возле моего обеденного стола.

Потом мы пили чай и Ксения выведала у меня всю эту историю, начиная со дня знакомства с Пашкой. После моего рассказа девушка мечта, вдруг, сказала:

— Ефим, а когда вы уже позовете меня на свидание?

— Сереж, а где деньги? – нахмурилась девушка, открыв шкафчик. – Я пару дней назад отложила наличку, чтобы с твоей мамой сходить на рынок. Там просто карты не принимают, а переводом не всегда получается…

Высокий, темноволосый парень зашел в комнату с большой чашкой чая в руках и равнодушно пожал плечами.

— А много там было?

— Да нет. Пару тысяч. Я хотела мяса купить и овощей. Ну ладно, сниму с карты по дороге. Может сама потратила и забыла, – махнула рукой девушка.

— Или завалились куда, – согласился Сергей.

Женя, кивнув, поцеловала парня по дороге к выходу.

Буду ближе к вечеру. Мы сначала к твоей маме поедем.

…Женя и Аврора Павловна шли по рынку, прицениваясь.

— Подорожало-то как всё, – качала головой Аврора Павловна. – Уважаемая, а почем картошечка? — обратилась она к молоденькой девушке продавщице.

— Да по тридцать пять.

— А чего так дорого?

— Да неурожай, засуха. Дешевле не найдете.

Аврора Павловна вздохнула и пошла дальше. Она повернулась к Жене.

— А ты чего такая задумчивая?

— Да понять пытаюсь, куда деньги сунула. Отложила, чтобы на рынок сходить, а их в шкафу не оказалось. Ох как мне не нравится с наличкой дело иметь… Вечно теряю, – вздохнула Женя.

Аврора Павловна нахмурилась.

— И часто так? Деньги теряешь?

— Да было пару раз. Один раз пятитысячную купюру где-то посеяла, в другой раз тыщу или две кот утащил. Ну, Сережа так сказал. Говорит, видел, что тот с чем-то игрался, да внимания не обратил. Так мы и не нашли. И вот опять. Отвыкла я совсем от наличных денег.

— А ты уверена, что… что никто не берет?

Женя фыркнула.

— Кто? Сосед в окно залезает? Дома только я, Сережа и кот. Ну разве только Барсик по кошкам ходить начал. А так… Сереже они незачем, он и сам работает, а я… Да я просто растеряша. О, смотрите, мясо свежее привезли.

Женя подошла к прилавку с фермерским мясом, а Аврора Павловна встала позади, грустно глядя на девушку.

Тем же вечером Женя попросила Сережу встретить её с пакетами у подъезда. Обычно он сам ездил по магазинам вместе с девушкой, но последнее время у него было много работы, так что Женя старалась его не трогать.

Сережа быстро выскочил из подъезда, схватил сумки и кинулся обратно.

— Идем быстрее, я так хочу есть. Заказал пол кафе.

— Заказал? Зачем? Я бы приготовила.

— Я не мог ждать, – крикнул Сережа, исчезнув во тьме подъезда, оставив ошарашенную девушку позади.

Женя поднялась в квартиру, где её встретил резкий запах еды. На столе было несколько коробок с китайской лапшой, рядом стояла пицца, какой-то салат, сок и ещё пару десертов.

— Да мы дня три это есть будем… – тихо сказала Женя, краем глаза заметив, как её парень уже разложил почти все пакеты по холодильнику. – Ты чего такой, как заведенный?

— Устал работать просто и соскучился. – улыбнулся Сергей, обняв девушку.

— Да вижу. Вон глаза какие краснющие. Ты хоть отдыхал?

Сережа закивал головой, отошел от Жени и стал раскладывать еду по тарелкам.

— Садись, будем гурманить.

У Сергея были странные, резкие движения, он метался из стороны в сторону и очень быстро разговаривал. Иногда невпопад смеялся. Женя покачала головой. Надо же столько работать, чтобы довести себя до такого состояния. Она, стоит признать, нечасто видела его таким уставшим, пропадая на работе. Женя была технологом на производстве и в рабочие дни могла вернуться домой в восемь, а то и девять вечера. К тому же была такой уставшей, что не обращала внимание на состояние Сережи. Но сейчас у нее был отпуск, и она наконец-то увидела.

Около часа спустя Женя пошла мыть посуду и непонимающе посмотрела на посуду. Она поняла, что большую часть – если не всю – съела сама. Сережа почти ничего не съел, хотя очень активно ковырялся вилкой в еде. Женя тряхнула головой. Наверное ей показалось и он в самом деле поел, целый день ведь голодный, а она просто устала, вот и кажется черtи что…

— Сереж, ты что, похудел? Даже ремень тебе стал велик, – удивилась Женя, заходя в спальню, где парень одевался. У неё в руках был ремень со свежим отверстием.

Её не было дома пару дней, она уезжала к своей маме в другой город.

Сережа лишь пожал плечами.

— Наверное, из-за того, что я в зал ходить начал. Вот и схуднул. Не всё же время за компьютером сидеть.

Женя кивнула и краем глаза увидела, что майка висела на парне, да и лицо у него было осунувшееся с синяками и впадинами на щеках.

— Ты не заболел? И тебе, наверное, надо отказаться от нескольких заказов. Ужасно выглядишь. Зал похоже делает только хуже.

Сережа покачал головой.

— Всё нормально. Просто вода ушла. Не волнуйся. Слушай, мне за заказ деньги только завтра придут. Ты можешь мне скинуть пару тысяч?

— Конечно, – кивнула Женя. – Какие проблемы? Сколько точно?

— Тысяч десять есть?

Женя кивнула и тут же перевела деньги. Они никогда не создавали общий бюджет, но при этом когда было нужно, делились деньгами. В этом не было проблемы.

— Ой, Аврора Павловна, да вы балуете нас, – засмеялась девушка. – Столько всего. А сами-то что есть будете?

— Ешь, пока рот свеж, – строго произнесла женщина. – Пока молодые и здоровые — ешьте. Это самое главное. А как там Сережа? А то так давно его не видела…

— Он неплохо вроде, – пожала плечами Женя, расставляя банки с соленьями по холодильнику и балкону. – В зал ходить начал, новый заказ взял. Но мне, кажется, он как-то слишком устал… Будто бы весь измученный. Но я думаю, что это из-за работы.

Аврора Павловна нахмурилась, но ничего говорить не стала. Она прошла внутрь квартиры и оказалась в гостиной.

— Жень, а тут на полке стояла маленькая статуэтка. Старая такая, еще бабушкина. Ты не видела?

— Статуэтка? Да давненько уже не видела… А что?

— Да ее тут просто нет. Странно. Она дорогая, антикварная…

— Да? Дорогая? Не знаю. Может Сережа куда переставил, в другое место…

Аврора Павловна кивнула, но на душе у неё стало тревожно. Она понимала, что приближается что-то непоправимое.

— Жень… Приезжай. Прошу тебя. Я… Я умирaю… – сиплым голосом в трубку произнес парень и отключился.

Женя в это время была на работе, ходила по цеху, контролируя процесс. Удивительно, что телефон вообще пропустил звонок. Обычно тут ужaсно ловила связь, но у Сережи получилось дозвониться. У него был очень слабый голос, он говорил невнятно и хрипло, будто произошло что-то ужасное.

Женя поняла, что нужно ехать.

— Вить, мне срочно надо домой! Передай, что у меня чп. И сдай отчет, буду должна, – крикнула девушка, снимая на ходу халат. Мужчина кивнул ей, забрав документы.

Полчаса спустя девушка уже была дома, у неё тряслись руки, когда она открывала дверь. По дороге она позвонила маме Сережи, потому что та была ближе. К дому они подошли вместе. Девушка неслась на всех парах, от испуга она даже поругалась с таксистом, чтобы тот ехал быстрее.

…Сережа лежал в спальне на полу. Он был без сознания, рядом валялся телефон, дышал он очень тяжело и был весь в холодном поту. Женя подлетела к нему и попыталась его поднять, но парень совсем не реагировал.

— Помогите мне, – рыдая, кричала она. – Он умирает? Это инсульт? Вызывайте скорую!

— Это передозировкa, – тихим голосом произнесла Аврора Павловна. – Давай отнесем его в ванную. Я сейчас позвоню сестре. Она врач, приедет. Ей не впервой.

Женя ничего не понимала. Она помогла отнести парня в ванную, Аврора Павловна провела какие-то манипуляции, его вырвало. Спустя двадцать минут на пороге уже стояла Олеся Павловна – сестра. Она осмотрела парня, и сказала, что ему повезло. Скорую пока не надо.

А потом они все рассказали девушке.

…В восемнадцать лет Сергей подсел на зaпрещенные веществa, он употреблял много и часто. Всё выносил из дома, продавал вещи, воровал, забыл про работу. С трудом мать и тетка вытащили его, он прошел курс реaбилитации и наконец-то начал нормальную жизнь. Для этого пришлось переехать в другой город, продать родной дом, но этого того стоило.

И сейчас история повторилась. Он воровал деньги, продал бабушкину статуэтку. Ни в какой зал, конечно, не ходил, а работу забросил давно. Он опять начал употреблять. Но Женя никогда с таким не сталкивалась. Она ему верила, она его любила. И она не могла понять, почему никто ей не сказал. Почему от неё скрыли эту стрaшную правду.

— Ты бы его бросила, – виновато произнесла Аврора Павловна. – А ему нужна семья, поддержка, иначе он не сможет.

— Он и со мной сорвался, – зло произнесла Женя, краем глаза наблюдая за парнем, который спал на диване. — И мне тоже была нужна семья, а не вот это все…

— Мы ему поможем. Правда. Обещаю. Все будет хорошо.

Но у них не получилось. Курсы, реабилитация, специальные учреждения. Ничего не помогло. Чуть больше года спустя Женя настолько устала, что ушла. Что стало с парнем и его мамой она не знала. Но она поняла, что это очень тяжело. Любить того, кому важнее уколотьcя. Противно, мерзко и опасно. Она не была готова до конца его или своих дней вытаскивать его с другой стороны. С той стороны, откуда нет возврата…

— Мама, отчего это у Натальи Ивановны во всех окнах свет горит? Марина приехала?

Я поставила сумки на пол и обняла свою дорогую мамочку. Две недели всего не виделись, но я всегда скучаю по ней. Уговаривать маму переехать в город я уже устала, а так между нами теперь ни много ни мало, а целых сто десять километров, поэтому чаще видеться не получается.

— Нет, Катюша. Марины давно не было. Это Ивановна чудит. Утверждает, что в ее доме домовой завелся, а на самом деле, мне кажется, скучает она в одиночестве, вот и включает везде электричество, будто дом полон народу.

Мама обняла меня в ответ и надолго задержала в своих объятиях. Мама безусловно тоже скучает, хотя и не зажигает свет во всех помещениях нашего старого дома.

У Натальи Ивановны дом точь-в-точь как у нас, там полно помещений, которые сейчас вовсе не используются. Да, таких строений в нашей деревне полно. Различные клетушки, ограды и погреба. Обязательно помещение под теплый хлев и сеновал. Немного поодаль стоит банька и небольшой сарайчик, где наши с Маринкой дедушки, что были лучшими друзьями, возились с какими-то железками. Вход в эти самые дедушкины владения был категорически запрещен, так что я подозреваю, помимо железок, деды наши там баловались запрещенным тогда самогоноварением. Дед Маринки так уж точно. Частенько, возвращаясь из своего сарая, он еле-еле волочил ноги. А моя бабушка, когда на деда за что-либо гневалась, то грозилась как раз лишить его сарая. Она так и кричала: «И сарайку твою подожгу, так и знай!».

В беззаботные времена нашего детства мы с Мариной были лучшими подругами. Учились в одном классе, в школе, где наши с ней матери работали учителями. Наталья Ивановна преподавала русский язык и литературу, а моя мама математику. Никаких поблажек нам с Маринкой наши мамы не делали. По мне, так даже напротив, спрашивали гораздо больше, чем с остальных. Не зря же я до сих пор настолько сильна в математике, что мой муж даже, подтрунивая надо мной, в шутку зовет «Ковалевской».

Маринка сразу после школы вышла замуж и уехала в Москву. Четыре года назад умер отец Марины и Наталья Ивановна осталась совсем одна. Несколько месяцев назад Марина развелась со своим московским мужем. Мы надеялись, что она вернется, или уговорит Наталью Ивановну переехать к ней, но Маринка снова всех удивила. Она повторно вышла замуж и укатила на этот раз в Испанию.

Сегодня я приехала в гости к маме погостить почти целую неделю. Через семь дней мы с моим мужем Ваней полетим на отдых. А так как мой отпуск начался немного раньше, чем у мужа, то я решила провести это время в деревне.

На следующий день после моего приезда рано утром в окно нашего дома постучали.

— Я его видела! — буквально прокричала Наталья Ивановна.

— Кого? — мама распахнула дверь и впустила раннюю гостью.

— Домового! Он в сарай зашел и дверь за собой прикрыл.

— И?

— И я к вам!

— Наташа, ты в своем уме? А если это вор какой, или бомж?

— Слишком маленького роста! И толстый! На взрослого мужика не похож, а детей с таким телосложением у нас в деревне, вроде бы как нет! — парировала Наталья Ивановна.

— Тем более нужно было проверить!

Мама поставила на плиту чайник, а я, со смехом откинула одеяло. Какой уж теперь сон, когда такие дела творятся!

— Вот ты и проверь, раз такая шустрая! — обратилась Наталья Ивановна к моей маме, — а я боюсь туда заходить!

— Кого боишься, домового? Наташа, ты же бывший педагог!

— Домовому без разницы кто я, — Наталья Ивановна, насупившись, налила в кружку чай.

— Давайте после завтрака вместе и проверим, — предложила я, заглядывая в кухню.

— Здравствуй, Катюша! — поприветствовала меня Наталья Ивановна, — Расцвела-то как! И как тебя твой муж одну в деревню отпускает?

— У вас в деревне, Наталья Ивановна, конкурентов моему мужу нет, одни домовые!

Мы все вместе рассмеялись, а после завтрака, действительно отправились инспектировать сарай Наталья Ивановны.

Я смело распахнула дверь и первой вошла в сарай. Здесь фактически ничего не изменилось со времен моего детства, вот только хозяина сарая, дедушки Марины давно нет на этом свете.

Солнечные лучи осветили небольшое помещение. Внутри никого не было.

— И где твой домовой? — улыбнулась моя мама, посмотрев на Наталью Ивановну.

— Точно говорю вам, я его видела!

— Ты, Ивановна, если так нас в гости хотела позвать, или к нам заглянуть, так нечего стесняться и выдумывать всякую тарабарщину. Приходи в любое время, мы тебе рады.

— Ну, тебя! Зачем мне сочинять про домового?! Я его до этого только слышала, а сегодня своими глазами увидела!

Пока они спорили, я осмотрелась, и заметила, что на верстаке, заваленном различным мелким инструментом, лежит половинка батона, а рядом стоит бутылочка из-под питьевого йогурта.

— Посмотрите, ваш «домовой», по всей видимости, здесь завтракал.

И мама и Наталья Ивановна тут же вошли в сарай и уставились на следы пребывания утреннего гостя.

— Участковому нужно сообщить, — сказала мама. — Возможно, в твоем сарае прячется преступник, и пока ты тут всякой ерундой маешься, он замышляет кого-то ограбить, или того хуже.

— Чего хуже? — Наталья Ивановна спала с лица.

— Представь, если бы не ты его заметила, а он тебя? Беглый преступник и убить может!

— Кого?

— Да, тебя, глупая! Перестань уже в сказки играть и подумай головой.

— Ну, не знаю, — задумалась Наталья Ивановна, — слишком маленького роста этот преступник, и формы у него округлые.

— А, может быть, это не преступник, а преступница? — предположила я. — Похож, Наталья Ивановна, ваш домовой, на женщину?

— На женщину? Вполне возможно. А что, эта женщина в моем сарае забыла?

— Вполне может быть, ей негде жить, вот она тут и нашла себе временное пристанище.

— Бомжиха, что ли?

Я пожала плечами.

— Йогурт на завтрак явно не алкаш какой-нибудь употреблял.

Мы с мамой все же уговорили Наталью Ивановну позвать участкового, но его приход ничего не дал. Беглых преступников, а тем более преступниц в нашей местности за последнее время в розыск не объявляли. Бомжи у нас в деревне тоже отродясь не наблюдались. Чего им здесь делать? Это же не город.

Наталья Ивановна напрочь отказалась остаться ночевать у нас. Сказала, что раз она домового не испугалась, то уж с какой-то бомжихой и сама справится.

Утром я проснулась от полушепота, полукрика, что доносился через открытое окно. Конечно же, спорили вновь моя мама и Наталья Ивановна. Я улыбнулась, предвкушая очередной интересный день в их компании, но тут же услышала такие слова:

— А, если она сама кому-нибудь расскажет? Пойдет по деревне расспрашивать, где еще может находиться ее дочь?

— Умоляю, Наташа, потише! Вдруг, Катя услышит!

Мне стало ужасно любопытно, что там у них такого произошло, чего мне нельзя знать. Но подслушивать нехорошо, поэтому я, напротив, отошла от окна подальше.

Весь день мама была сама не своя. Я видела, что она, о чем-то печалится, но не решалась спросить прямо, боясь смутить ее еще больше. После обеда я хотела сходить в магазин, но мама повела себя очень странно. Она спросила меня, когда я планирую поехать домой?

— Мамочка, но я же говорила, что пробуду с тобой почти неделю. Иван все равно пока работает.

— Это днем Иван работает, а вечерами скучает без тебя. Да и зачем тебе торчать столько времени в деревне? Лучше сходи в городе в салон красоты и по магазинам пройдись, перед предстоящей поездкой.

— Успею, мам и по магазинам, и в салон, — усмехнулась я. — Ты как будто меня выпроваживаешь?

— Нет! Что ты. Просто за Ивана переживаю, как он там один.

— Нормально, Иван один. Взрослый мужчина, домовых не боится. Кстати, как там дела у Натальи Ивановны, не объявлялась ее незваная гостья?

Мама замолчала. Врать она никогда не умела, потому что была противницей лжи. — Мама, что-то случилось?

— Ничего не случилось. Пойду сама в магазин схожу, мне к тому же нужно на почту заскочить.

Мама ушла, а я, вымыв посуду, вышла во двор. На старом тополе, растущем возле забора, еще мой дед установил качели и они до сих пор были здесь, лишь только немного потускнели от времени. Я присела на них и стала тихонько раскачиваться. Дедушка был мне вместо отца, он проводил со мной много времени. Даже научил меня кататься на велосипеде и плавать. Отца своего я никогда не знала, он умер еще до моего рождения.

— Извините, можно вас спросить? — послышался голос и я обернулась. Возле забора стояла женщина. Невысокая и кругленькая, очень похожая на ту, что описывала Наталья Ивановна.

— Да, конечно, слушаю вас.

Я спрыгнула на землю и подошла к ней.

— Я ищу дом бывшей учительницы, Галины Аркадьевны.

— Это моя мама, — растерянно улыбнулась я.

Интересно, что за дело у этого «домового» к моей матери? Возможно, ее визит как-то связан с тем, что и мама и Наталья Ивановна обе работали в школе? Не успела я предложить женщине войти, как у калитки показалась мама.

— Что вам нужно? — побледнев, произнесла она. — Что вы тут вынюхиваете?

— Вы Галина Аркадьевна, бывший преподаватель?

— Какая вам разница? Я не собираюсь общаться с вами! Уходите! — мама толкнула калитку и вошла внутрь. — Катя, иди в дом, пожалуйста! — обратилась она ко мне, но я не решилась оставить ее одну наедине с этой странной женщиной, визит, которой так расстроил мою маму.

— Вы не беспокойтесь, мне ничего не нужно, только увидеть ее хотя бы один раз, а потом я уеду и вы больше никогда меня не увидите. Умоляю вас, не лишайте меня этой радости, это последнее, что у меня осталось!

После этих слов незнакомки, мама окончательно сникла и тихим голосом сказала:

— Проходите.

Затем мы все втроем прошли в дом. Мама тяжело опустилась на стул и попросила, обратившись к нашей гостье.

— Дайте только вначале я сама все ей объясню.

Женщина кивнула и так и осталась стоять у порога.

— Катя, ты знаешь твой отец погиб незадолго до твоего рождения. Мы с ним с самого дня нашей свадьбы мечтали о дочери, но так и не успели родить ребенка. Когда Михаила не стало, я решила удочерить девочку. Мне помогли взять ребенка, от которого только что отказалась мать. Так у меня появилась ты, Катя. Эта женщина утверждает, что она твоя родная мать, но я хочу, чтобы ты знала, для меня ты моя дочь и ничья больше!

Несколько секунд я стояла и смотрела перед собой. Смысл сказанного не доходил до моего сознания, так будто бы мама говорила не о нас с ней, а о ком-то совершенно постороннем. А потом я поняла, что маме сейчас очень больно и каждая секунда моего молчания ранит ее еще сильнее. Я бросилась к ней и, присев, обхватила ее колени.

— Мама, перестань, не думай об этом! Какая разница, что там было много лет назад? Я с тобой! И всегда буду рядом! Не расстраивайся, пожалуйста!

Я все говорила и говорила слова утешения, совершенно забыв о присутствии той женщины, пока от дверей не послышались всхлипы.

Мы с мамой оглянулись и увидели, что гостья, привалившись к стене, плачет. Нам обоим тут же стало стыдно. Кто бы она ни была и что бы не сделала, она явно нуждалась в поддержке. Мы, не сговариваясь, проводили женщину на кухню и усадили ее за стол. Я налила ей воды и на всякий случай включила чайник.

— Я знаю, что не должна была приезжать сюда, — произнесла женщина, залпом осушив стакан. — но мне это было необходимо, понимаете?

— Но, почему сейчас? — моя мама уже почти успокоилась, но я все равно встала рядом с ней и взяла ее за руку.

Гостья опустила голову.

— Мне недолго осталось, я хотела увидеть ее напоследок и попросить прощения, — последние слова женщина сказала почти шепотом и нерешительно подняла на меня глаза. Взгляд ее был затуманенный и от него что-то кольнуло в моей груди. Мне стало ужасно жаль ее и я спросила:

— Простите, как вас зовут?

— Анна, — ответила она и попыталась улыбнуться.

— Анна, а почему вы решили, что я ваша дочь?

Она тяжело вздохнула.

— Я знала, что моего ребенка забрала к себе учительница из этого села. Сама я в последние годы обитаю в столице и моя знакомая случайно разговорилась с одной девушкой. Они вместе делали прически в салоне красоты, и та была очень общительна. Сказала, что родом из этого села, а ее мать в прошлом учитель. Я с трудом разыскала адрес той девушки, но мне сообщили, что она недавно переехала. Тогда я приехала сюда в надежде, что Марина когда-нибудь объявится здесь. Глупо было прятаться в ожидании чуда, но утопающий всегда хватается и за соломинку. Вчера ваша знакомая поймала меня на входе в ее сарай и заставила во всем признаться. Когда я поняла, что ошиблась, то начала искать другую дочку бывшего учителя.

Ее рассказ звучал несколько нелепо и во мне все еще теплилась надежда, что все это окажется неправдой. Пусть моя мама призналась в том, что когда-то удочерила меня, но я не желала видеть другую мою мать. Моя жизнь всегда была наполнена материнской любовью, и нежности моей мамы мне было вполне достаточно, для того чтобы ощущать полноту жизни. Я бы не хотела ничего менять и лучше бы я и дальше оставалась в неведении.

И все же я решилась спросить нашу гостью:

— Почему вы оставили своего ребенка?

Анна вцепилась в пустой стакан, костяшки пальцев ее побелели.

— Когда-то у меня было все. Прекрасная семья, муж и дочь. Мы ждали второго ребенка и из-за беременности, от того, что я почувствовала себя не очень хорошо, муж и дочь поехали тогда одни. Муж повез дочку в загородный лагерь, мы забирали Надю домой на выходные, она очень скучала по нам. До лагеря они не доехали, на трассе в них въехал грузовик, у водителя остановилось сердце прямо за рулем и они все погибли. Я не помню то время, я даже не помню, как я родила ребенка, лишь редкие вспышки сознания, подтверждали этот факт. Я помню только, что не желала даже видеть этого ребенка, считая вторую дочь причиной смерти первой. Или причиной того, что я не ушла вместе с ними. А я хотела именно этого, больше меня тогда ничего не интересовало. Я подписала отказ от ребенка, а выйдя из роддома, бросилась с моста. Меня спасли и поместили в психиатрическую клинику, но выйдя оттуда, я повторила попытку. В той больнице я провела почти год, но каким-то чудом сумела выжить. Потом я уехала из города. Бродяжничала, жила где придется. Не знаю, почему смерть никак не хотела забрать меня тогда, у нее было много поводов для этого. Ничего меня не брало, ни голод, ни холод, ни болезни. В один из моментов просветления я оказалась возле ворот церкви, просила милостыню.

Тогда я и познакомилась с матушкой Ксенией. Она сумела пробудить во мне нечто неведомое до этого, я, наконец, поняла, что есть и другие силы, которые не желают моей погибели. Я стала бороться сама с собой, начала работать там же при монастыре. Пять лет назад по протекции матушки Ксении я перебралась в Москву. Там и работаю в Покровском монастыре. Теперь моя жизнь полна покоя, самое то, чтобы покинуть этот мир. Недавно у меня обнаружили рак, четвертая стадия, жить осталось совсем недолго. Если бы моя знакомая не встретила тогда Марину, я бы не решилась на это путешествие, но как будто кто-то изнутри управлял мной, — Анна ненадолго замолчала, а потом добавила, — когда я еще была в психиатрической клинике, к одной из медсестер приходила ее подруга. Она работала в родильном отделении и, узнав меня, сообщила, что мою дочь забрала одна учительница и название села сказала, где та жила. Мне тогда было не до этого. Я даже много лет думала, что все это плод моего воспаленного воображения и, вполне может быть, такого поселка вовсе не существует. Но, когда моя знакомая рассказала о Марине, я попыталась сопоставить факты. Мне к тому же помогли кое-что разузнать о том, что девочку, действительно, удочерили в той области, откуда я была родом.

После исповеди Анны, когда она замолчала, моя мама встала и налила всем нам чая. Поставив на стол печенье, мама сказала:

— Не сомневайтесь, Катя ваша дочь. Хотя правила запрещают выдавать информацию о родственниках ребенка, но люди слишком любят говорить. Мне о вас все рассказали. И о том, что ваша семья незадолго до родов погибла, и о том, что вы, не смогли справиться со своим горем. Дальнейшую вашу судьбу я не знала, но первое время очень опасалась того, что вы объявитесь здесь и захотите вернуть свою дочь.

Я еще долго сидела, не проронив ни звука. Этот разговор перевернул мою жизнь, но я больше не жалела об этом. Никто не виноват в том, что случилось с нами со всеми. Человек — существо слишком ранимое и потеря близких, особенно детей, может сломать его окончательно. Человек тогда не владеет собой, и обвинять его в чем-то глупо.

Я так и сказала тогда Анне, что совершенно не виню ее ни в чем. Напротив, благодаря ей, я и моя мама есть друг у друга. После моих слов, Анна как будто просветлела. Черты лица ее разгладились и я заметила, что она довольно красива. Красива какой-то неземной красотой, идущей из самой глубины ее души, оно и правильно, Анна уже не принадлежала этому миру. Там за порогом ее ожидала ее семья, та, без которой она так и не научилась жить.

В том году мы с Иваном отменили нашу поездку к морю. Вместо этого мы повезли Анну в Москву и пробыли с ней там до самой ее кончины. Анна ушла рано утром, когда лучи солнца едва осветили ее скромное жилище. Небольшая комнатка, куда мы среди ночи приехали из гостиницы, вызванные знакомой Анны, будто наполнилась не только солнечным светом. Рядом с нами сверкали миллиарды маленьких светящихся и переливающихся точек. Ощущение было такое, будто я вижу путь по которому Анна шла к своим любимым.

Мы перевезли тело Анны обратно в наш город и похоронили ее рядом с могилами моего отца и маленькой сестренки. Я часто прихожу сюда, чтобы поговорить с ними, рассказываю обо всем, что со мной происходит. А, главное о том, что побывав в монастыре, где работала Анна, мы с Иваном, наконец, смогли стать родителями. Все в жизни неслучайно, но, если верить в хорошее, то любое событие приведет только к счастью. Это единственный верный путь! Верить в хорошее!

Когда мои родственники не пришли на мою свадьбу, я сразу поняла почему. Люди, для которых собственные нужды были куда важнее, чем радость за близкого человека, думали, что проявили гордость, но я-то знала, что на самом деле это было завистью и эгоизмом.

Хоть мне всего 21 год, но в этом возрасте я уже нашла свою любовь. Саша — мой парень ещё с 15 лет. Это моя первая любовь и, надеюсь, последняя. За эти 6 лет отношений мы через многое прошли с Сашей. И даже если кто-то подумает, что мы еще молоды, чтобы так говорить, то я смело отвечу им, что каждый проходит внутреннюю борьбу. Незнакомец не знает тебя, твою семью, твою жизнь. Так стоит ли слушать его? Мы с Сашей никого и не слушали.

— И долго вы вместе? — Часто спрашивали нас.

— Уже пять лет, — гордо отвечали мы.

— И вы не хотите расстаться? — Такие вопросы тоже бывали.

— Не планировали.

— Просто вы же даже ни с кем больше не встречались, только друг с другом. Разве не хочется попробовать что-то новое? Многие после школы расстаются, потому что не справляются с изменениями в жизни.

— Мы смогли с ними справиться.

— Ясно… Я бы так не смог, скучно же с одним человеком всю жизнь находиться.

— Нам с Ярославой не бывает настолько скучно, чтобы пойти к кому-то или закончить отношения, — отвечал Саша, тем самым закрывая вопросы.

Многие говорили нам, что мы долго не протянем. А вопросы, которые нам задавали, в основном, были бестактными. И причины были разные: быт, скука, желание общаться с другими и другие «взрослые» проблемы. Но я полностью была уверена в том, что Саша был моим человеком. Это понимаешь только чувствами, которые не можешь превратить в слова.

На нашу годовщину в 6 лет отношений Саша сделал мне предложение. Хоть мы, конечно, и обсуждали планы на будущее, но я не думала, что Саша решится сделать мне предложение так скоро. Однако я ни секунды не сомневалась, ведь всей душой желала стать женой моего Саши.

— Саш, только я хочу красивую свадьбу! — Воскликнула я. — Белое платье, фата, красивый президиум, свадебный танец, большой торт… Я знаю, что это банально, но я очень хочу, чтобы этот день запомнился нам на всю жизнь! Свадьба ведь раз в жизни бывает.

— Ну, не у всех, — пошутил Саша, за что я слегка толкнула его.

— Ты что, собрался бросить меня лет в 40 с тремя детьми на произвол судьбы? — Я драматично приставила руку ко лбу и изобразила отчаяние.

Саша посмеялся и обнял меня.

— Как же я брошу свою забияку и актрису? А свадьбу мы устроим шикарную, я тебе обещаю.

— Ура!

Мы с Сашей решили копить деньги. Каждый откладывал какую-то часть с зарплаты, но, конечно, большую часть Саша хотел оплатить сам. Тем временем я взяла на себя ответственность за организацию и все сопутствующие дела. Выбор места, еды, торта, украшений, составление списка гостей — все было на мне. Но, естественно, прежде чем договориться, я все обсуждала с Сашей. Хоть он и все равно соглашался почти сразу, объясняя это тем, что вкус у меня был гораздо лучше, чем у него.

На свадьбу мы хотели позвать не всю ораву родственников и людей, которых видели пару раз в жизни, а только близких родственников и лучших друзей. А после свадьбы мы планировали поехать на море в свадебное путешествие.

— Доченька, а какие у вас планы с Сашей? Просто распишетесь? — Спрашивала меня мама.

— С чего ты взяла? Мы копим на свадьбу и путешествие.

— Вот оно как… А деньги откуда возьмете?

— Так мы же оба работаем, мам. Саша очень даже хорошо сейчас зарабатывает, да и меня повысили, поэтому через несколько месяцев мы спокойно сможем накопить на свадьбу.

— Ясно. И сколько планируете накопить?

— Тысяч семьсот, где-то так. Но у нас уже есть некоторые сбережения.

— Да неужели? И вы эти деньги только на свадьбу потратите?

— И чтобы на море слетать.

— Да уж… Мы с твоим отцом максимум на двадцать тысяч сыграли свадьбу. А вы так загнули…

— Мам, тогда другое время было. Мы хотим красивую свадьбу и можем себе это позволить.

— Ну что могу сказать. Удачи с вашими планами. Правда, сомневаюсь я, что вы столько накопите, — посмеялась мама.

— Накопим, не волнуйся.

С мамой у меня отношения были не сильно близкими. Мы не были лучшими подругами и общались где-то раз в месяц, однако самое важное, по типу свадьбы, я ей рассказывала. Ее реакция не вызвала удивления, она редко могла искренне порадоваться за меня. Или, как минимум, показать это.

Чуть позднее я уже пожалела о том, что так подробно рассказала маме о наших с Сашей сбережениях и планах. Новость о моей свадьбе и о том, сколько мы хотим на нее потратить, вмиг разлетелась по всем родственникам и знакомым. Если я кого-то встречала, то меня тут же заваливали вопросами и пытались вразумить, что такие деньги тратить на свадьбу неразумно. Однако я никого не слушала.

Особенно нашими деньгами интересовалась моя тетя Оксана.

— Здравствуй, Яся! Как дела у тебя, племянница?

— Привет, тетя Оксана. Все хорошо, работаем и учимся.

— Ага, понятно. Я слышала, что ты замуж выходишь. Поздравляю!

— Спасибо большое.

— Мама сказала, вы тут заоблачную сумму собрались на свадьбу копить.

— Я бы не сказала, что она заоблачная. Мама, как всегда, преувеличивает и драматизирует.

— Восемьсот тысяч — это не копейки! Такие суммы можно и в квартиру вложить или машину. Вот были бы у меня такие деньги, я бы их тут же на машину потратила, а то с моей зарплатой, конечно, это произойдет не скоро, а машинка-то старая уже…

— А мы решили вложить в наш особый праздник и в воспоминания, которые останутся с нами до конца жизни.

— Какая же ты еще молодая, все о романтике думаешь… Ничего, пройдет. Сколько накопили-то уже?

— Пока недостаточно.

— Ну сколько? Сто, двести, триста тысяч?

— Триста.

— Понятно-понятно. Ну удачи, молодые.

Такой интерес тети к нашим деньгам напряг меня, но я не обратила на это внимание. Однако вскоре она стала названивать мне чуть ли не каждые две недели, чтобы узнать, как продвигаются успехи по накоплениям.

— Ну что? Половину-то набрали?

— Ага, хорошо продвинулись, молодцы, продолжайте!

— Совсем немного вам осталось, получается. С прошлого раза вы отложили пятьдесят тысяч, а сейчас уже восемьдесят. Хороший результат!

Можно было бы подумать, что тетя Оксана просто поддерживает нас, но что-то в ее чрезмерном интересе напрягало меня. Я сомневалась в ее намерениях и не очень-то верила в её эмоции. За всю свою жизнь я общалась с ней только на праздниках, как вдруг она почувствовала себя моей самой близкой родственницей. Это было странно.

Однако уже скоро я поняла, что таилось за маской любезности и любопытства тетушки.

Мы с Сашей уже были достаточно близки к тому, чтобы набрать нужную сумму, оставалось всего несколько тысяч. Я была в предвкушении активной подготовки к свадьбе и чувствовала себя прекрасно. Саша тоже ходил в чудесном настроении. По вечерам мы обсуждали важные вопросы и составляли подробный план действий со всеми контактами, примерами и расчетами.

Однажды тетя Оксана решила заехать к нам в гости. Честно говоря, я не очень этого хотела, но все же не отказала. Но я не знала, чем в итоге обернется её визит.

Буквально пять минут у нас было что-то вроде светского разговора, но я чувствовала, что совсем скоро тетя не выдержит и спросит то, что отчаянно хочет знать.

— Ну что, молодежь, накопили всю сумму? — Спросила она с неподдельным интересом.

— Почти, — коротко ответила я.

— Получается, сумма составляет около 800 тысяч?

— Ага.

Пара секунд молчания.

— Деньги, которые вы собирали на свадьбу отдайте мне, я машину себе куплю — Заявила тетя

Я чуть не подавилась чаем, а Саша начал кашлять.

— Не поняла? — Уставилась я на тетю.

— Что тут непонятного, Ясечка? Я с твоей матерью, например, согласна! Нечего вам столько денег тратить на какую-то свадьбу. Вы еще молодые, поживите сначала вместе, а потом уже свадьбу играйте. Уж времени-то у вас достаточно, вам всего по двадцать лет. Успеете еще отпраздновать.

— Тетя Оксана, ты сейчас серьезно? — Возмущалась я. — То есть мы с Сашей несколько месяцев копили деньги на свадьбу, чтобы ты забрала их и купила себе машину? Ты хоть понимаешь, что говоришь?

— Деточка, раз ты такую сумму накопила за столь короткий срок, то ничего тебе не мешает сделать это еще раз. Между прочим именно я забирала тебя со школы, когда ты была маленькой. И на ночевки ты у меня оставалась, когда матери нужно было на ночную смену выходить. Ты не забыла об этом?

— А это еще тут причем?

— Притом, Яся, что я хотела бы получить хоть какую-то благодарность от тебя. Как раз сейчас ты можешь отплатить мне.

— С чего вдруг я должна отплатить тебе? Ты меня со школы забирала, а не бриллианты дарила. Ты мне и не мать, чтобы просить такое. Хотя я даже маме отказала бы в такой просьбе.

— Да ты у нас, оказывается, жадная! Думаешь только о себе, а на родственников тебе плевать! Говоришь, даже матери бы отказала? Не завидую я ей, такую дочь алчную вырастила!

— Тетя Оксана, где тут алчность? Это наши с Сашей деньги, нам и решать, куда их тратить.

— А ты что молчишь, Александр? Думаешь, твоя невеста права в том, что родственникам не помогает?

— При всем уважении к вам, Оксана Дмитриевна, вы уж слишком много просите. Я работал с утра до ночи не для того, чтобы отдавать эти деньги кому-то на непонятные нужды, а для того, чтобы отпраздновать свадьбу со своей любимой, — поддержал меня Саша.

— В смысле кому-то и на непонятные нужды?! Моя машина сломалась, я уже два года езжу на автобусах! А мне, между прочим, нужно как-то на дачу ездить и за огородом ухаживать!

— Слушайте, это не та причина, по которой вы можете просить у нас деньги. Вы их не получите.

Тетя Оксана резко встала, чуть не опрокинув стул.

— Какие же вы безобразные бесстыдники! Ещё молодые, а такие наглые и дерзкие, только о себе думаете. Запомни, Яся, я не забуду такого предательства с твоей стороны. И не смей мне звонить, если у тебя что-то случится! Пусть даже тебя твой женишок бросит с ребенком на руках, я и пальцем не двину, чтобы тебе помочь! Всего доброго!

Я и подумать не могла, что моя тетя, оказывается, такая. Я была в полном замешательстве. Меня переполняли злость и чувство несправедливости. Человек, который называл меня эгоисткой, сам же думал только о себе, а не о том, как бы поддержать близкого человека.

Буквально через пару часов, когда я уже более менее успокоилась, позвонила мама.

— Ты считаешь это нормальным? — Сходу начала орать на меня мать. — Оксана пришла ко мне вся зареванная и рассказала, как ты её послала на все четыре стороны. Ты что же, пожадничала денег?

— И ты туда же, — я закатила глаза. — А ты считаешь нормальным, что мы с Сашей несколько месяцев копили деньги на свадьбу, а тетя пришла и потребовала отдать ей эти деньги? И на что, на машину?! Вы серьезно?

— Она твоя семья, ты обязана была помочь ей! Она и так ждала, когда у вас нужная сумма наберется, чтобы не беспокоить, а ты только о себе и думаешь!

— Это она только о себе и думает. Вместо того, чтобы поздравить меня и поддержать, она решила отнять у меня все. А ты еще и поддерживаешь ее. У вас все в порядке с головой?

— Ты как с матерью разговариваешь? Позорница, не ожидала я от тебя такого. Я свою дочь не такой воспитывала!

— Уж какая выросла! Знайте, денег я не дам, пусть тетя Оксана сама копит себе на машину, а не покушается на чужое.

Я сбросила звонок. Эмоции переполняли меня настолько, что закружилась голова. Я не могла поверить в то, что мать еще и поддержала свою сестру, а не встала на мою сторону. Благо, у меня была своя голова на плечах и поддержка моего Саши. Я не считала, что чем-то обязана своей тетке.

Меньше, чем через полгода мы с Сашей сыграли свадьбу. В день, когда мы отправляли приглашения, я задумалась о том, чтобы пригласить маму с тетей. Я долго думала и, честно говоря, совсем не хотела нервничать ни сейчас, ни потом на самой свадьбе. Однако Саша убедил меня, чтобы я отправила им приглашения. В какой-то степени я все же надеялась, что они осознали свою ошибку и сделали шаг навстречу к примирению.

Однако в сам день свадьбы они не пришли. С одной стороны, я и не была удивлена. Я расслабилась, потому что знала, что мне не придется нервничать и тревожиться насчет поведения мамы и тети. С другой стороны, меня это задело, ведь я кое-что поняла. Из-за какой-то машины родные люди были готовы отказаться от меня. Такое сложно осознать.

Тем не менее мы сыграли красивую и душевную свадьбу, а после уехали на море. Саша стал единственным человеком, которого я поистине могла бы назвать семьей. Он поддерживал меня и оберегал. А это для меня было самым важным.

Рано или поздно в жизни наступает момент, когда приходит время детей заботиться о своих пожилых родителях. Это грустный и сложный период жизни, однако он многому может нас научить. А еще показать настоящий облик самых родных людей. Как это и случилось с героем нашей истории. Рассказываем историю про завещание матери сыну и страшную правду, которая открылась слишком поздно.

Завещание матери сыну
Героя этой истории зовут Валерий. Ему 35 лет. Он живет с мамой, потому что она нуждается в постоянном уходе. Валерий — старший сын в семье. У него есть младшие брат и сестра. Отца рано не стало, потому мать воспитывала их одна. Так Валерий отчасти стал отцом для них всех. Рано начал работать, чтобы помочь младшим встать на ноги.

С 16 лет он брался за разные подработки, лишь бы помочь матери. Она тоже вкалывала, отдавая всю себя семье. Так длилось долгие годы. Младшие росли, становились самостоятельными, а деньги Валеры продолжали идти в общий бюджет. Но он не обижался, считал, что так и должно быть. Нелегкими трудами они собрали деньги на стартовый капитал для брата Валерия.

Тот смог открыть свое дело, оно сразу пошло хорошо. В глубине души Валерий надеялся, что теперь будет хоть какая-то дополнительная помощь. Однако продолжил работать и откладывать практически все деньги. Младшая сестра Валерия решила выйти замуж, пришлось помочь со свадьбой. А за несколько лет они помогли молодым с первым взносом за квартиру.

Валерий всё откладывал свою собственную жизнь, ожидая момента, когда устроятся младшенькие. Но вышло всё не так, как ожидалось. Брат решил развивать свой бизнес за границей, потому уехал. Со временем он перестал появляться в их жизни, даже не звонил. Сестра родила двоих детей и тоже нечасто радовала их своими визитами.

В 35 лет Валерий понял, что устроил жизнь своим брату и сестре, но совершенно не устроил свою. Когда он уже запланировал съехать от мамы и начать самостоятельную жизнь, произошло несчастье. У мамы случился инсульт. Тогда и начались темные годы его жизни. Он понял, что не может бросить ее одну. Потому стал ухаживать за ней. Со временем ей стало лучше, но сама жить она уже не могла.

Темные времена
Уход за матерью свалился на мужчину тяжелым грузом. Работать полный день, как раньше, он уже не мог. Он застрял в круговороте ухода за матерью и работой. Он пытался достучаться до брата и сестры, просил о помощи. Но брат не отвечал на звонки, а сестра всё говорила, что у нее маленькие дети, ей некогда. Так они остались с этой бедой один на один.

Вскоре у мамы случился второй инсульт, который лишил ее возможности ходить. Валерий ухаживал за ней долгие 6 лет. Он смирился с тем, что это его судьба и смысл его жизни только в том, чтобы помогать своей семье. Но мама не желала этого так оставлять. Однажды Валерий вернулся домой и застал там незнакомую женщину. Оказалось, это дочка нашей соседки, которая вернулась в город после долгого отсутствия.

Валерий и Елена сразу поладили и нашли общий язык. Она оказалась очень милой и яркой женщиной. Когда у них закрутился роман, мужчина честно сказал, что не бросит мать. Но Елена этого и не требовала, прекрасно всё понимая. Со временем она даже переехала к ним, помогала ухаживать за мамой. Женщина стала лучом надежды в тоскливой жизни Валерия.

Однако их ждала новая беда. Вскоре мамы Валерия не стало. Она ушла внезапно после очередного инсульта. Мужчина очень тяжело переживал ее уход, ведь был сильно привязан. Когда он выбирал последний наряд для мамы, он нашел в шкафу небольшой сверток. Но был слишком подавлен, чтобы разбираться с этим. Потому просто положил на стол.

Завещание матери сыну
На похороны явились и младшие дети. Валерий был рад, что они пришли хотя бы проводить маму в последний путь. Однако общаться с ними не желал. Ведь за 6 лет маминой болезни они ни разу не позвонили, не пришли. И, как понял Валерий после похорон, их волновала не так мама, как ее трехкомнатная квартира. Они предложили ему выкупить их части квартиры. Намекнули, что если не получат согласие, то они пойдут в суд.

Мужчина был подавлен. Ведь он знал, что придется продать квартиру. У него не было денег выплатить часть стоимости квартиры. Вернувшись домой, он заметил сверток на столе. Он открыл его и удивился. Там была солидная пачка денег и письмо. Он открыл его.

В нём мать сообщала, что он не родной ее сын. Во время своей первой беременности у нее случился выкидыш. Тогда они с отцом решили усыновить ребенка. Она благодарила его за то, что оставался с ней, а также просила прощения, что не смогла лично рассказать всю правду.

Также к письму прилагалось завещание. В нём было сказано, что накопленные деньги стоит разделить поровну между ее младшими детьми. Квартира же должна была перейти Валерию без права разделения имущества. Валерий был ошарашен таким количеством новостей в один день. Жена, которая как раз вошла в комнату, испугалась. Он был бледен.

Он обсудил эту ситуацию с ней. Елена ласково улыбнулась и сказала: «Разве есть какая-то разница, что вы не кровные родственники? Именно ты был для нее роднее всех. Это самое главное!» С появлением завещания ситуация изменилась. Валерий честно разделил деньги между младшими. Они, хоть и остались недовольны, отступили. Валерий же наконец-то начал строить свою семейную жизнь.

Вывод редакции
Жизнь — непредсказуемая штука. Порой кровные узы не имеют значения. Как в этой истории. Родные дети отвернулись от матери, которая положила жизнь на их благополучие. Рядом же остался только приемный сын. Он был вознагражден за свою верность. Не только квартирой, но и прекрасной женой, с которой его познакомила мать. Наверное, карма всё же существует.

Хороший старый дом может концентрировать в себе энергию добра и света. В нём остаются только добрые воспоминания, которые надолго заседают в человеческой памяти. Так произошло и с Виктором. Судьба не пожалела парня, но в один прекрасный день вознаградила его сполна.

Хороший старый дом
Мальчик Витя жил в деревне с мамой и бабушкой. Отца он никогда не знал, а дедушка почил чрезвычайно рано. Витя даже толком не понял сначала, куда подевался дед Миша. Но спустя неделю, а затем и месяц, сам осознал происходящее. До ребенка дошло, что бабушка провожала деда вовсе не в дальнюю дорогу. Это был последний путь старого человека.

Но в целом жилось Вите неплохо. Бабушка сильно любила мальчика и старалась всячески помогать ему развиваться. Возила в районный центр на карате, учила играть на фортепиано, покупала разные сладости. Мальчик привязался к бабуле Нине даже больше, чем к родной матери.

Мама Вити Эльвира родила ребенка слишком рано. Из-за этого воспитанием малыша толком не занималась. Оставляла Витю маме со словами: «Ты хотела, чтобы я его оставила? Ну и воспитывай теперь». Но бабушка не жаловалась. Витя был для нее лучиком света и добра. Она вкладывала в него всю душу. Только в один день ее сердце не выдержало…

Трудное детство
Когда Витя обнаружил бабушку посреди комнаты, то сразу бросился к соседям. Взрослые вызвали скорую и пытались помочь женщине своими силами. Но приехавшие на вызов медики смогли только констатировать отсутствие жизненных показателей. И тогда у Вити началась настоящая истерика. Он плакал без остановки, а рядом не было никого из родных. Мать была в городе, а на руках соседей малыш не успокаивался. Врачи решили увезти дитя в больницу.

Витю никто не торопился забирать из медицинского учреждения. Мать даже не навестила его, а процессом погребения бабушки занимались соседи. Дитя ждало, что родная душа одумается и заберет его. Но чуда не случилось. Сразу из больницы Витю отправили в детский дом. Там ему пришлось учиться жить по совершенно новым обычаям и правилам. Никаких сладостей, карате и фортепиано.

Как Витя выдержал? Сложно сказать. Он старался подавить внутри себя чувства к любимой бабуле, которой больше нет. Мальчик понимал, что мать его бросила. Сперва на бабушку, а затем и навсегда. Ребенок стал юношей и со временем понял. Рассчитывать в этой жизни он может только на себя.

Неожиданное знакомство
После выпускного из детского дома, Витя сразу решил поехать в отчий дом. Он знал, что его матери уже нет в живых, но ничуть этому не удивился. Со вспыльчивым характером женщины и ее безрассудностью этого стоило ожидать. Парень не знал, в каком состоянии жилище, но рассчитывал, что у него осталась хоть какая-то крыша над головой.

Дом же стоял, как и прежде. Витя на секунду ощутил дежавю, ведь из-за угла могла приветливо показаться бабушка и позвать на пироги с чаем. Детдомовец глубоко вздохнул и направился к двери. К его удивлению, она была открыта. «Неужели тут кто-то был? Дом теперь в роли ночлежки для бездомных?» Такие мысли совершенно не понравились Вите.

Сирота зашел внутрь и огляделся. «Да нет, внутри полный порядок», — размышлял парень. Он решил подняться по лестнице на чердак. Там была еще одна жилая комната. Но на пути к лестнице увидел молодую девушку, которая спускалась с чердака. Она сначала не заметила Витю, а потом испугалась и завизжала на весь дом.

Хороший старый дом заслуживает второй шанс
Витю почему-то невероятно рассмешила такая реакция незнакомки. Но потом оказалось, что девушку зовут Полина и она тоже сирота. Местный управитель села был совсем молод и решил, что дом никому не принадлежит. Потому разрешил девушке занять его и жить в свое удовольствие.

«Не переживай, я не прогоню тебя, — заверил незнакомку Витя, — мы ведь оба хорошо знаем, как оно. Не иметь ни дома, ни семьи». Так парочка уладила квартирный вопрос и стала жить вместе. Хотя начало отношений было вопросом времени, так как Витя сразу понял, что Полина очень милая и добрая.

Хороший старый дом был отремонтирован. Полина посадила вокруг множество прекрасных цветов. А уже через несколько лет у дружного семейства родились двойняшки. Виктор только сейчас понял, насколько ему повезло в тот день. Когда своим появлением он испугал прекрасную незнакомку Полину.