NEWS 2SWEET

— Дуся, Дусенька! Постой! — Павловна стояла на высоких ступеньках крыльца и кричала вслед девушке, выбежавшей из избы.

— Пусть идёт! Я её не приглашал. — одёрнул сын мать.

— Такая девочка хорошая. Тебе под стать. А ты… Эх! Она же два года тебя ждала. А ты притащил домой эту…

— Не «эту»! Настя — моя жена и прошу уважительно относиться к ней. А то, что ты Дашку на проводы ко мне подсадила, в качестве моей невесты, ничего не значит. Я ей ничего не обещал и на письма не отвечал. Ну не нравилась она мне никогда. Я Настю люблю и не вмешивайся в мою жизнь, прошу!

— Ха, жена?! Без году неделя, как с ней расписался и уже мать — пустое место.

— Знал бы, как ты отнесёшься к моей женитьбе, ни за что бы домой не приехал. — психанул Ваня и вернулся к супруге и гостям.

Шумное и весёлое застолье, по случаю возвращения Ивана из армии, затянулось до глубокой ночи. Тем более двойной повод имелся для радости. Отдал долг Родине парень и вернулся не один, а с красавицей женой, сестрой сослуживца.

Настя брата навещала, так и познакомились с Иваном. Чувства вспыхнули между ними с первого взгляда. И через непродолжительное время общения, парень сделал предложение любимой. Она согласилась.

Гости веселились и поздравляли молодожёнов, и только у матери внутри всё кипело от обиды. Никак не могла она смириться, что единственный сын ослушался и выбрал не ту, что она присмотрела в невестки.

«Всё равно, по-моему, будет. Никогда ему не родишь!» — косилась на улыбчивую Настю и шептала себе под нос Наталья Павловна.

Не заладились сразу отношения между женой и матерью Ивана. И как невестка ни старалась, всё равно не могла угодить свекрови.

Успокаивал Иван супругу. Говорил, что маме нужно время привыкнуть и постепенно всё устаканится.

Время шло, а лада в доме не было. Настя молчаливо сносила все упрёки свекрови, которая при сыне не оказывает свою неприязнь к ней. И даже с беременностью невестки ничего не изменилось, которую невестка очень тяжело переносила и частенько лежала в больнице.

Павловна уже не могла скрывать свою антипатию к Насте, как про её положение узнала. Все уши прожужжала Наталья сыну, что не на той женился.

— Вань, бросил бы ты её. Ну зачем она тебе нужна? Разве может у неё родиться здоровый ребёнок, если она такая болезненная. Я вот, когда тебя носила, работала и тяжести тягала. Сам знаешь, как в деревне всё достаётся. Не потопаешь — не полопаешь. Толи Дуся. Она и хозяйственная и здоровая, не то что твоя. — напоминала постоянно про ту, что в невестках хотела видеть мать.

— Люблю я жену и слышать не хочу плохого слова. — раздражаясь, отвечал сын. — Квартиру пойду просить в совхозе, коли не угомонишься.

Павловна пускала слезу и начинала причитать, что люди скажут, когда единственный сын от матери уйдёт. Иван вздыхал, между двух огней оказался. Ему было жалко мать, которая поднимала его одна.

Настя родила сына, но из роддома она вернулась одна — малыш родился слабеньким и прожил всего пару дней.

Всякому терпению есть предел. Вот и невестка не смогла больше оставаться в доме супруга. Свекровь поедем её ела. Собрала Настя вещи и ушла от мужа без предупреждения.

Ваня переживал о младенце не меньше жены, и случившееся отдалило их, но всё же он любил её и не хотел расставаться. Поехал за ней к тестю и тёще. Настя высказала ему, что накипело.

— Ты, Ваня, что котёнок слепой. Не замечаешь ничего. Твоя мать с первого дня нашего знакомства невзлюбила меня и делала всё, чтобы разлучить нас. Никакими средствами не гнушалась, к колдовству обратилась.

Иван не мог поверить в услышанное. Он конечно понимал, что характер у матери не сахар, но что она ворожить будет, тем более сыну зла желать, не поверил и списал на эмоциональное состояние супруги.

Отказалась Настя к мужу возвращаться. Так они не до чего и не договорились. Уехал несолоно хлебавши.

А мать сына дома поджидает. Радостная. Дусю в гости привела. Сидят, чаёвничают.

— Ванечка, сынок, иди к нам. Дуся такой пирог принесла — закачаешься.

Мужчина проигнорировал приглашение. У него после дороги гудела голова. Решил выпить таб_летку. Ле_карства лежали в письменном столе у матери.

Открыл Иван верхний ящик стола, достал коробочку, в которой хранились запасы Павловны. И вдруг обнаружил свёрток. Заинтересовался, хотя привычки лазить по вещам матери не имел. Развернул газету, а там блузка Настина, которую потеряла и найти не могла, вся иголками истыкана.

Забыл Иван, чего искал и к матери с находкой.

— Что это? — влетел в кухню, бросил находку на стол и заревел Ваня.

— Что это? — округлила глаза Павловна.

— А ты будто не знаешь. У тебя в столе лежало.

— Ты в моих вещах рылся? Дожили. Поло_умная твоя, совсем с катушек съехала и ты …

— Это кофточка моей Настёны, она её искала. А ты ещё подсмеивалась, что она растеряха, положила и забыла куда.

Радостная атмосфера сразу улетучилась и гостья боком-боком поспешила к выходу.

— Значит, Настя правду сказала? Колдуешь? Может и с этой сговорилась, как мою супругу извести?! — показал сын пальцем в сторону захлопнувшейся за Дусей дверью. — А это возьму с собой, потом решу, что с этим делать.

Без промедления Иван стал собирать свои вещи.

— Куда ты? — заныла в своём репертуаре Павловна. — Как же я?

Но сын не обращал внимания на мать. Он ушёл, громко хлопнув дверью.

Ваня отправился к жене. И поздно вечером был на месте.

— Прости меня, Настя, что не поверил тебе. Вот… — Иван извлёк из сумки с вещами газетный свёрток и развернул его.

— Моя блузка?! — удивилась женщина.

— У матери в комнате случайно нашёл… Я больше не вернусь к ней. Не гони меня.

Настя обняла супруга. Горячие слёзы потекли из глаз.

Иван остался с Настей у тестя и тёщи.

Вскоре они нашли бабушку в соседней области, которая помогла снять нечистые чары Натальи. Как сказала ведунья, что из-за них и пост_радал первенец молодых.

Через год Иван забирал из роддома супругу с дочкой. Он навсегда забыл дорогу в родительский дом.

Наталья Павловна недолго прожила, после рождения внучки, которую так и не увидела ни разу. Не вышло по-её.

Трудно она покидала этот мир. И раскаивалась, что так поступила с невесткой. Сокрушалась и плакала, что сын так и не навестил, не приехал проститься с ней.

Наташе исполнилось шестнадцать, когда она познакомилась с дядей Колей. Мужчине на тот момент было тридцать два. Он работал с отцом девочки и часто бывал у сослуживца в гостях.

Юная красотка произвела на Николая неизгладимое впечатление.

«Будет моей женой, – решил он, – сам же и воспитаю».

С того дня мужчина стал ухаживать за девушкой. Ухаживать – сильно сказано. Он просто сделал все, чтобы стать для Наташи самым близким другом. Поскольку девушка была совсем юной, отношения между ней и Николаем не выходили за рамки приличия.

Наташа смотрела на Николая влюбленными глазами, ловила каждое слово, искала встреч. Он – прекрасно все видел и понимал. Умело воздействовал на ее чувства, которые усиливались день от дня.

Когда Наташе исполнилось восемнадцать, Николай сделал предложение. Родители девушки, да и самого Николая, восторгов по этому поводу не испытывали. Понимали: такая разница в возрасте ни к чему хорошему не приведет.

Однако, свадьба состоялась. В первые годы Николай был просто идеальным мужем: любил, заботился, носил юную жену на руках. Наташа чувствовала себя самой счастливой! Поначалу немножко робела перед мужем: все-таки он был намного старше, но с годами это ощущение прошло.

Тем более, что Николай не кичился своим возрастом, опытом, не пытался как-то влиять на поступки и решения супруги. Лишь иногда добродушно говорил:

– Дорогая, я давно забыл то, о чем ты только начинаешь думать…

Словом, несмотря на опасения родителей, Наташа и ее муж жили в мире, любви и согласии. Проблемы, конечно, случались, но супруги с ними справлялись.

Пока Николаю не стукнуло пятьдесят шесть.

Наталье в то время исполнилось сорок. В семье подрастали две дочери: одна – пятнадцати, другая – восьми лет.

В начале года старенькая мама Николая серьезно заболела. Оставлять ее одну даже на час было никак нельзя: прогрессировала болезнь Альцгеймера. Поэтому Наташа через день ездила к брату мужа (старушка жила с ним), чтобы подменить, наготовить, убраться, постирать.

Она металась между умирающей свекровью, собственными детьми, мужем, работой, семейными заботами.

А Николай в это время… благополучно встречался с другой женщиной.

Наташа сначала ни о чем не догадывалась. Ей и в голову не могло прийти, что муж, который значительно старше ее и уже приближается к пенсионному возрасту, на такое способен.

Однажды задержалась в доме свекрови, домой приехала поздно и обнаружила, что дочери дома одни:

– А где папа? – спросила Наталья.

– Не знаем, – дружно ответили девчонки, – он часто приходит, когда мы уже спим.

Наташа удивилась. Не успела даже проанализировать услышанное, как появился Николай.

От него пахло спиртным, женскими духами, глаза сияли, хотя он старательно изображал усталый вид, на шее красовался новый шарф, явно повязанный умелой рукой.

Наталья вопросительно смотрела на мужа.

– Ну чего ты вылупилась? – неожиданно взорвался мужчина, – да, я был с другой женщиной. Я что, не имею права общаться с кем хочу?

– Имеешь, конечно, – Наталья не нашлась, что ответить.

– И нечего мне тут истерики закатывать! – истерично выкрикнул Николай, не понимая реакции жены. – Ты сама во всем виновата!

– Да-да, конечно, – пробормотала Наталья…

Разговаривать не хотелось.

Наташа на автопилоте покормила детей, поцеловала на ночь. Пришла на кухню, взялась готовить, хотя завтра у нее был выходной и ехать к свекрови не было нужды.

Николай терпеливо ждал ее в спальне: нужно было закончить начатый разговор. Но Наташа не торопилась. Тогда он встал и направился на кухню:

– Ты время видела? Сколько можно ждать?

– А ты меня ждешь? Зачем? Разве ты не устал? Дополнительная нагрузка в твоем возрасте…, – улыбнулась жена.

Вроде ничего не сказала, но Николай намек понял:

– Разве это нагрузка? – зло парировал он.

– Конечно! Тебе и основная уже не под силу, а тут такое…

– Что ты себе позволяешь?! Совсем стыд потеряла?!

– Я? Ты ничего не перепутал, или у тебя тоже деменция началась? Кстати, маму навестить не пробовал? Она вообще-то умирает…

– Это не твое дело!

– Правильно. Не мое. И я туда больше не пойду. Ни разу.

– Тебя никто не заставлял, – Николай сбавил обороты, поняв, что перегнул палку.

– Коля, я понимаю: ты хочешь поговорить, насладиться моими страданиями по поводу твоей измены. Этого не будет.

– Неужели? Тебе все равно?

– Представь себе. Я даже рада. Быстрее износишься: сердечко-то давно с перебоями работает. Отправишься в мир иной. Я богатой вдовой останусь. Вот тогда и заживем с девчонками! На всю катушку!

– Ах ты ст@рва!

– И тем горжусь. Учитель хороший у меня – в твоем лице. И двадцать лет практики…

Николай смотрел на Наташу и не узнавал ее. Когда он пропустил в ней такую глобальную перемену? Ведь она любила его. Искренне. Он в этом не сомневался. Что же с ней стало? Как она может быть такой безжалостной и грубой?

И за что?

Подумаешь, с другой женщиной погулял – что тут такого?

Вдруг Николай вспомнил, как после рождения старшей дочери, он изменил жене в первый раз. Как же она страдала! Унижалась, уговаривала остаться, обещала быть послушной. А ведь он тогда не собирался никуда уходить. Так, развлекся по случаю. Не ожидал, что Наташка узнает. Вот это были чувства! А теперь? Мерзость какая-то…

– Рано ты все распланировала, дорогая, – ехидно обратился Николай к жене, – а я вот возьму и назло тебе не помру! Улягусь лет на десять. Будешь горшками заниматься и стареть возле моей кровати.

– Смешной ты, Коленька. На этот случай ждет тебя социальная койка. Вот там и будешь со своими многочисленными подружками встречаться. И заметь: совершенно свободно. Они о тебе «сердешном» позаботятся. С очередностью раз в неделю. Как раз хватит. Или ты думаешь, что я не знаю про всех твоих баб?

Разговор, конечно, носил странный, отчасти шуточный характер, но Николаю стало не по себе. Он уже плохо понимал, где Наташа шутит, а где нет.

– И еще! – заговорила жена после небольшой паузы, – хочешь встречаться с женщинами – пожалуйста. Но учти: я тоже займусь своей личной жизнью.

– Да кому ты нужна? – здесь Николай не лукавил. Был уверен, что двое детей слишком тяжелый довесок к его жене, неожиданно открывшейся с такой неприглядной стороны.

– Почему нет? Ты давно на меня смотрел? Мне вообще-то всего сорок.

– Уже сорок! И двое детей в придачу.

– А, ну да, – Наташа взяла телефон, нажала пару кнопок и ласково произнесла:

– Влад, разбудила? Приезжай. Да, прямо сейчас.

Николай пришел в бешенство:

– Ты что творишь? Ночь на дворе! Куда тебя несет? Остановись!

Послышался звук подъехавшей машины. Наташа молча взяла сумку и вышла из квартиры. Николай отправился на балкон. Хотел убедиться, что это не розыгрыш.

Он четко видел, как Наташа села рядом с водителем, как он встретил ее объятиями, как рванул с места и уехал неизвестно куда…

– Вот др@нь, – подумал Николай, – ни стыда, ни совести…

На сердце скребли кошки…

А в это время, в машине у одноклассника, в голос рыдала Наташа. Влад был единственным человеком, рядом с которым она могла себе это позволить: проверенный друг детства.

Сердце женщины разрывалось на части от горя и боли. Внутри клокотал соленый океан слез, который наконец-то вырвался наружу.

Сколько раз она прощала мужу измены, сколько раз делала вид, что ничего не знает о его похождениях! И вот опять. Неужели он никогда не угомонится? И чем она его не устраивает? Ведь любил когда-то…

Все это Наташа говорила вслух. Влад не перебивал, не останавливал, не успокаивал. Дал возможность выговориться, выплакаться.

Почти всю ночь возил Наташу по ночному городу…

Утром, вернувшись домой, Наташа столкнулась с Николаем прямо в прихожей.

Он неподвижно сидел на тумбочке для обуви.

Увидев жену, мужчина медленно опустился на колени:

– Пожалуйста, прости меня, Наташа…

Женщина смотрела на мужчину, лежащего у ее ног и … ничего не чувствовала… Совсем.

Сонечка уже и не надеялась, что в ее, такой недолгой жизни, когда-нибудь что-то изменится.

Восьмилетняя девочка понуро брела из школы, волоча за собой портфель. Так не охота идти домой! Мама опять начнет к чему-нибудь придираться, найдет, из-за чего начать скандал. И, как-бы Сонечка себя не вела, как бы не оправдывалась — все равно будет ругаться. А если у мамы плохое настроение — так и вовсе отшлепает.

Вдруг девочка испуганно вздрогнула и схватила портфель на руки. Что она наделала! Испачкала школьную сумку! Теперь точно влетит! Эх, сбежать бы куда-нибудь на край света! Чтобы больше никогда не возвращаться домой…

Переступив порог квартиры, Софья поняла, что мать опять не в настроении. Зинаида Дмитриевна стояла на пороге кухни мрачнее тучи.

— Ты где шлялась столько времени? — грозно спросила она, — Посмотри на часы! Уже час назад ты должна была вернуться из школы. Где была, несносная девчонка?

— Мы с девочками поиграли немного за школой, — чуть не плача, оправдывалась дочь.

— А я тебе разрешала? Ты у меня отпрашивалась? — вдруг мать увидела испачканный портфель и разъярилась, — А это еще что такое? Я вкалываю, как проклятая, на работе, из сил выбиваюсь! А она мой труд совсем не ценит! Ты что сделала с портфелем, маленькая дрянь?! Думаешь, я побегу тебе новый покупать? Забудь! Если испортишь хорошую вещь — так и знай, в пакете учебники носить будешь! Я тебе не дочь миллионера! Быстро пошла в свою комнату! И чтоб носа не показывала!

— Мама, а обед будет? Я проголодалась… — робко спросила Сонечка.

— Не заслужила! Марш в комнату, домашнее задание делать!

Софья вошла в свою комнату и горько расплакалась, стараясь, чтобы мама не услышала…

На кухне, гремя тарелками, Зинаида Дмитриевна в бешенстве наводила порядок, раздумывая, какой еще найти повод, чтобы наказать эту маленькую противную девчонку. Пусть жизнь ей медом не кажется. Пусть каждую минуту, каждую секунду своей жизни чувствует, что зря эта мерзавка выжила в той страшной аварии…

Семь лет назад Зина была счастливой женой и матерью. Муж, веселый и красивый Василий, работал на стройке, прорабом. Зина работала в местном супермаркете продавщицей. Супруги воспитывали единственного, долгожданного сына, Олежку. Мальчику уже исполнилось десять лет и он радовал родителей хорошей учебой и примерным поведением. Василия только недавно повысили до прораба и супруги наконец-то решились:

— Ну что, Зинуля, теперь можем подумать и о втором ребенке, — обнял жену Вася.

— Может, рано еще? — засмущалась жена, — Денег еще подкопить — и дачу сможем купить. Тогда и втором ребеночке подумаем…

— Да ладно тебе, Зин, пока Олежек не вырос, сестренку ему надо! Потом большая разница в возрасте будет.

— Так-то оно так. Но мне опять в декрет уходить. А я ведь уже почти стала старшим кассиром. Еще чуть-чуть и в дамки. Посвободнее вздохнем хоть.

— Ну как знаешь. А мне так хочется маленькую девочку, так похожую на маму!

Вася мечтательно закрыл глаза.

— Представь, идем мы вчетвером — папа Вася с сыном и мама Зина с дочкой. Ммм, красота!

— Ладно, ладно, мечтатель, — рассмеялась Зина, — давай попробуем…

С того разговора прошло полгода. Счастливый Василий был на седьмом небе! Еще бы! Жена скоро родит Олежке сестренку! Зинаида тоже вся светилась в хлопотах перед родами.

Однажды муж вернулся домой в приподнятом настроении:

— Зинка, я премию получил! Прямо не верится, такая огромная сумма! Давай нашу мечту воплотим в жизнь?

— Ты опять про автомобиль? — поморщилась супруга, — Скоро дочь родится, мне кажется — дача важнее. Детям свежий воздух нужен!

— Ну, Зин, — уговаривал муж, — Я же какой-никакой начальник! Мне по статусу положено на машине ездить. Все строительные объекты в разных концах города. Вот и мотаюсь, как сумасшедший, туда-сюда. Дорога больше изматывает, чем сама работа!

— Ладно, Вась, начальство ты мое, — улыбнулась Зинаида, — Делай, как считаешь нужным.

На следующий день, понимая ответственность момента, супруги оделись посолидней и направились в автосалон.

Поначалу муж хотел приобрести какой-нибудь автомобиль с пробегом, чтобы не так дорого было. Но Зина категорически воспротивилась:

— Еще чего! Купим б/у машину, потом я тебя совсем дома видеть не буду. Все свое свободное время, которого у тебя и так немного, будешь проводить под машиной. Начнешь без конца вкладываться, так и влетит такое счастье в ту же сумму, что и новый. Ну уж нет! Только новую!

На том и порешили. В автосалоне супруги долго и придирчиво рассматривали все варианты. Вконец замучили менеджера вопросами. И наконец выбрали машину среднего класса, автомобиль отечественного производства. Дорого, но по средствам супругов.

Домой отправились на новеньком авто, довольные, до безобразия! Возле дома уже стоял и нетерпеливо поджидал родителей гордый Олежка, в окружении своих друзей. И пришлось Василию, не без удовольствия, конечно, еще с часик катать пацанов по городу…

Перед самыми родами, Зина попросила мужа отвезти ее в детский магазин, чтобы купить все необходимое для малышки и на выписку. Олежка напросился ехать с родителями.

Вот в тот злополучный день и случилось то, что перевернуло всю жизнь Зинаиды.

Когда автомобиль супругов стоял на перекрестке перед светофором, на них, на бешенной скорости влетел другой авто, вылетевший с встречной полосы… Резкий грохот, все перевернулось перед глазами, крики и сигналы других машин — все потонуло в дыму и наступила тишина и пустота…

Зина пришла в себя только на третьи сутки. Женщина открыла глаза и слабым голосом попросила пить.

Сидевшая рядом медсестра с готовностью поднесла к губам больной стакан с водой.

— Олежек… — произнесла непослушными губами Зина, — Вася… Что с ними? Где моя семья?…

— Примите мои соболезнования, — тихо ответила сестричка.

— Неет! — раздался на всю больницу нечеловеческий крик Зинаиды и она снова потеряла сознание.

Возвращение в реальность было жестоким и невыносимым. Ее мальчики, ее любимые муж и сын… Они погибли.

Она осталась совсем одна…

Внезапно Зинаида схватилась за живот. О Боже! Она потеряла и свою еще не родившуюся дочурку!

Женщина завыла, заметалась по кровати. Вызвали доктора, вкололи успокоительное и Зина провалилась в сон.

На успокоительных женщину продержали еще неделю, помогая оставаться в рассудке.

Немного придя в себя, уже равнодушная ко всему Зинаида, наконец поинтересовалась у медсестры, как произошла авария.

— Водитель той самой машины, которая врезалась в вашу, потерял управление и вылетел на встречку…

— Он был один? — вяло поинтересовалась Зина.

— Он был с женой и годовалой дочкой, — ответила медсестра.

— Живы?

— К сожалению, и водитель, и его жена погибли на месте. А вот ребенок выжил. Что самое странное — не особенно пострадал. При столкновении девочку зажало в автолюльке. Пара царапин и синячков. Настоящее чудо!

— И где она теперь?

— В доме малютки. Где же еще? У нее тоже никого в этом мире не осталось…

Когда до выписки остался один день, женщина, так морально и не пришедшая в себя, поинтересовалась у доктора:

— Как вы считаете, мне отдадут эту девочку на удочерение?

— Учитывая сложившиеся обстоятельства — не исключено, что органы опеки войдут в ваше положение, — ответил врач, — И вы, и малышка, потеряли в этой страшной автокатастрофе своих близких. Возможно, вам обем будет лучше вместе…

Через неделю Зинаида похоронила мужа и сына. А еще через месяц уже собирала справки, выписки, все необходимые документы на удочерение Софьи. Органы опеки действительно поняли ситуацию и были не против.

И через некоторое время женщина забрала теперь свою дочь из дома малютки.

Вот так Сонечка нашла маму. Девочка не знала ничего о тех ужасных событиях, о той страшной аварии. Просто была мама. И не было папы.

Зинаиды воспитывала Сонечку и прислушивалась к своему сердцу — почувствует ли оно что-то похожее на материнскую любовь? Но сердце оставалось закрытым и равнодушным.

С каждым годом женщина, наблюдая, как Сонечка начала ходить, как впервые заговорила, все больше ожесточалась против девочки. Она не переставала думать о том, что ее собственная доченька могла бы вот так же точно, смешно переваливаясь, бежать к ней на ручки. Вот сейчас бы и ее дочь сказала первое слово. И они вместе с мужем и сыном, весело смеялись бы над умилительным коверканием…

Но катастрофа поставила крест на ее жизни и на жизни ее любимых.

С каждым прожитым днем в женщине просыпалась жгучая ненависть и обида к отцу Сонечки. Ведь это он, мерзавец, лишил ее всего! А теперь его дочка живет, как у Христа за пазухой — ест, спит, играет. Даже судьба так распорядилась, что у ребенка есть дом. Есть мать.

И злясь все больше и больше, постоянно вспоминая последние мгновения жизни мужа и сына, свой плоский живот после трагедии, женщина стала вымещать свою ненависть на ни в чем неповинном ребенке.

Уже в то время, когда Сонечке исполнилось пять лет, девочка до дрожи в коленках боялась мать. Малышка не понимала, почему у всех детей такие добрые мамы. А ее мама совсем ее не любит. Никогда, даже когда у мамы было хорошее настроение — она не обняла дочку, не прижала к груди, не поцеловала! Только обижала и ругала.

Даже плакать Сонечка боялась. Ведь если мама услышит, то ей обязательно попадет!

Как-то соседи пожаловались в органы опеки на то, что постоянно слышат брань, ругань и крики в адрес ребенка из соседней квартиры.

Представители опеки прореагировали мгновенно и пришли с проверкой.

Но в доме были чистота и порядок. Девочка одета, обута, ухожена. В холодильнике есть фрукты и все необходимые витамины и продукты. Даже собственная комната была у Сонечки.

Ну а то, что девочка неохотно отвечала на вопросы и боялась смотреть на мать — так это просто особенности детского характера, такой вот нелюдимый ребенок.

Проверяющие ушли. И соседи больше не жаловались, решив, что это не их дело. Пусть сами разбираются.

Скоро Сонечка пошла в школу. И только в школе девочка осознала, как же ей хорошо вне дома. Она получала удовольствие от того, что не видит мать. И с огромной неохотой возвращалась домой. Софья просила мать записать ее на дополнительные занятия, факультативы, на кружки и секции — лишь бы меньше находится дома.

Но Зинаида Дмитриевна не собиралась облегчать дочери жизнь. Ее собственная жизнь теперь была посвящена только тому, как сделать существование ненавистной девчонки как можно невыносимее.

«Пусть дочь отвечает за грехи отца!» — думала женщина и становилась еще изощреннее в издевательствах над Софьей…

И вот Сонечке исполнилось десять лет. Ровно столько, сколько было ее сыну в момент гибели.

Горе новой волной накрыло Зинаиду Дмитриевну и она перестала себя контролировать.

Увидев, что мама злиться сегодня больше обычного, Сонечка испугалась и от страха выронила чашку. Любимую чашку ее матери! Девочка, увидев улыбку Зинаиды Дмитриевны, не предвещавшей ничего хорошего, от ужаса громко разревелась:

— Мама, мамочка, прости меня! Я больше никогда… — захлебываясь слезами кричала Соня, — Только не бей меня, мамочка! Я все буду делать! Не наказывай меня! Пожалуйста, мама! У меня же сегодня день рождения!!!

Мать тихо взяла ремень, который всегда висел наготове на стуле и стала с наслаждением бить дочку, приговаривая:

— А вот тут ты ошибаешься! Это не твой день рождения! Это год твоей смерти! Мой мальчик не дожил до одиннадцати лет! Из-за твоего отца! Это твой проклятый папочка убил моих близких! Моего Васеньку, моего Олеженьку, мою доченьку! И ты тоже не доживешь до следующего дня рождения! Это ты, паршивка, забрала жизнь у моей дочери! А теперь получай!… За чашку!… За мою несчастную жизнь!… За моих мальчиков!…

Когда Зинаида Дмитриевна выбилась из сил и опустилась на стул, Сонечка, вся в кровоподтеках, подвывая охрипшим голосом, медленно поползла в сторону своей комнаты. Девочка больше не хотела жить…

…Глеб переехал в новый дом только неделю назад и еще не успел познакомиться ни с кем из соседей. Квартиру он купил у старушки, а поэтому следовало сделать капитальный ремонт, избавиться от хлама и купить новую мебель.

Поэтому мужчина все свое время проводил, руководя строительной бригадой, проводящей ремонт, закупал стройматериалы и мебель, носился по магазинам и не сталкивался с соседями. Теоретически он знал, что на одной лестничной площадке с ним живет женщина с дочкой. Только пару раз он видел соседку. Но все время одну, без девочки.

Да и времени знакомится у Глеба пока не было.

«Вот закончу ремонт, — думал мужчина, — приведу в порядок квартиру, поставлю мебель, тогда уже пойду со всеми налаживать контакты! Возможно сыграю новоселье, куда приглашу всех соседей. Да, так будет лучше.»

Однажды Глеб помогал рабочим выносить строительный мусор к мусорным контейнерам.

Внезапно он услышал какой-то шум и взглянул наверх. У мужчины от увиденного аж перехватило дыхание.

На его, третьем этаже, у открытого настежь окна стояла на подоконнике бледная девочка лет десяти и невидящими глазами смотрела вниз. Слезы текли по щекам ребенка.

— Стой! Отойди от окна! — в панике закричал Глеб, — Ты сейчас упадешь!

Услышав крик, девочка словно очнулась. Она отошла от края и уронила вниз листок бумаги. Окно захлопнулось.

Листочек плавно опустился прямо под ноги мужчине. Он поднял и расправил письмо. А это и было письмо. Прощальное письмо.

«Дорогая мама, — было написано в записке круглым детским почерком, — Я тебя очень люблю. Но я не могу больше так жить. Ты меня не любишь, бьешь. Ты сказала, что я не доживу до одиннадцати лет, как твой сын. Я знаю, что ты меня хочешь убить. Я этого очень боюсь. И поэтому я сама себя убью. Мне страшно, мамочка. Мне очень страшно. И после того, как ты меня побила, болит все тело и, кажется, что-то сломалось внутри. Прости меня, мамочка!»

Из каждого предложения, написанного девочкой, веяло такой безысходностью и таким страхом, что у Глеба мурашки побежали по коже.

Недолго думая, мужчина влетел на свой этаж и настойчиво позвонил в соседнюю квартиру. Через минуту послышался тоненький голосок:

— Кто там?

— Это ваш сосед. Меня зовут дядя Глеб. Открой, пожалуйста, не бойся!

Послышался звук отпираемого замка. Из-за двери показалось личико миленькой девочки, заплаканное и припухшее.

— Здравствуй! — присел возле малышки Глеб, — У тебя что-то случилось?

— Нет, — отрицательно покачала головой девочка, — Только вот тут что-то сломалось и дышать трудно!

Девочка показала пальчиком под сердце.

— Ну-ка, дай посмотрю! Не бойся, я доктор.

Мужчина ощупал больное место и потерял дар речи:

— Да у тебя же ребро сломано! Быстро поехали в больницу!

— Я не могу! — заплакала девочка, — Меня мама убьет!

— Хорошо, успокойся и ничего не бойся!

Глеб быстро вынул телефон и вызвал скорую помощь. Приехавшие врачи подтвердили поставленный Глебом диагноз — перелом ребра. Девочку увезли в больницу. Глеб поехал следом. Его переполняла жалость к девочке. Все внутри переворачивалось от мысли, что такая крошка не хочет жить. Что же такого происходит в этой семье, что ребенка довели до таких мыслей?!

В больнице, где Глеб работал врачом-хирургом, девочка прошла полное обследование. Доктора были в шоке! У бедного ребенка на теле не было живого места! Она была жестоко избита. Кто-то избил ребенка так, что на теле остались рубцы, кровоподтеки и даже переломано ребро! И это только последнее избиение! А сколько заживших ран и шрамов! Сколько следов постоянного физического насилия над ребенком!

«Да что за зверь такой, твоя мама? — рассвирепел мужчина, — И куда смотрела опека? Полиция? А соседи? Учителя? Неужели никто не видел, что ребенок находился в постоянной опасности? Неужели не нашлось ни одного доброго, сочувствующего человека, который бы бросился звонить во все колокола, который бы поднял тревогу? Действительно всем было все равно, что ребенок погибает?!»

И Глеб набрал номер полиции. Приехавшие полицейские составили протокол и прикрепили к нему заключение врачей о нанесенных побоях.

И, в свою очередь, вызвали представителей органов опеки. Те тоже пришли в ужас, наконец-то, от увиденного и вместе с полицейскими отправились к девочке домой.

Глеб вошел в соседнюю квартиру вместе со всеми. Ему не терпелось увидеть женщину, чье поведение довело бедного ребенка до желания покончить с собой.

Зинаида Дмитриевна безучастно сидела в кресле и равнодушно отвечала на вопросы представителей власти.

Да, она удочерила Софью, когда той был всего год. Да, иногда она наказывает дочь, когда та того заслуживает.

Не выдержав такого равнодушия, Глеб закричал на Зинаиду:

— Да что же ты за чудовище такое! Сидит и не шелохнется! Тебя совсем не интересует, где твой ребенок, что с ним? Ничего, что десятилетняя девочка пишет прощальные письма и пытается покончить с собой? Ничего, что тело ребенка — одна сплошная рана? даже в Гестапо детей так не мучали! Ты же хуже фашиста!

Вдруг взгляд женщины прояснился и она мгновенно отреагировала:

— Да что ты знаешь обо мне и этом, так называемом, ангелочке! Это из-за ее папаши погибла вся моя семья! Из-за ее отца я потеряла мужа, сына и нерожденную дочь!

— Да причем же тут ребенок? Она-то в чем виновата?! — воскликнул в ярости Глеб.

— А вот пусть это отродье и отвечает за своего отца, — и женщина, снова приняв безучастный вид, отвернулась.

И полицейским, и представителям опеки, было все ясно. Ее сразу забрали в полицию.

Глеб, вне себя от злости, подал в суд на сотрудников органов опеки. Многих примерно наказали за халатность и бездействие.

Зинаиду Дмитриевну обвинили за жестокое отношение к ребенку и лишили родительских прав. Был суд и было вынесено решение, женщина попала за решетку за нанесение средней тяжести вреда здоровью человеку, заведомо находившемуся в беспомощном состоянии…

Только из мест лишения свободы Зинаида Дмитриевна уже не вернулась. Покончила с собой при невыясненных обстоятельствах. Просто в одно прекрасное утро женщину нашли повесившейся. Сидевшие вместе с ней уголовницы довели ее до самоубийства. Ведь всем известно, что за вред, причиненный ребенку, на той стороне решетки, сурово наказывают. Там — мать и дитя — понятия святые…

Когда Софья лежала в больнице, однажды к ней пришел Глеб.

— Здравствуй, Сонечка, ты помнишь меня? — мягко спросил мужчина.

— Да, — стеснительно кивнула девочка, — Вы наш сосед, дядя Глеб.

— Правильно, милая, — обрадовался Глеб, — Сонечка, мне нужно серьезно с тобой поговорить. Я живу один. У меня, правда есть любимая женщина и скоро она станет моей женой. Работаю врачом. Ты хотела бы жить со мной? Хотела бы, чтобы я забрал тебя к себе?

— А мама разрешит? — испугалась девочка.

— Ты больше не бойся мамы. Она тебя никогда больше не обидит. Поверь мне, Сонечка, все плохое в твоей жизни уже закончилось. Навсегда!

— Правда? — лицо девочки приняло недоверчивое выражение, — А где она?

— Твою маму отправили в тюрьму. За то, что она плохо с тобой обращалась. И ты ее больше никогда не увидишь.

— Она меня не найдет? — все еще не верила Софья.

— Никогда! — пообещал Глеб, — А если ты согласишься стать моей дочерью, тогда я не только маме, а вообще никому-никому не дам в обиду!

— Тогда я согласна, — серьезно ответила Сонечка.

Вскоре Софью выписали из больницы и поместили в детский дом. Глеб получил согласие органов опеки на удочерение. И пока собирал все необходимые справки, выписки и необходимые документы, каждый день навещал свою будущую дочку в детском доме. Но даже находясь в детдоме, девочка уже пришла в себя и успокоилась. Глеб думал: «Насколько же запугала эта бездушная тварь свою дочь, что малышке в детдоме лучше, чем дома!».

Наконец, все формальности были соблюдены и Глеб забрал Сонечку к себе в квартиру, где ее уже ждала красивая детская комната, с веселенькими обоями, горой игрушек и гаджетов, новой красивой одеждой.

И очень долго мужчина залечивал душевные травмы ребенка. Лечил заботой, любовью, лаской. Глеб так полюбил Сонечку, что вскоре удочерил ее официально и дал ей свое отчество. И долго благодарности ждать не пришлось.

Уже через пару месяцев, Сонечка впервые робко улыбнулась. А в день своего рождения, когда девочке исполнилось одиннадцать лет , она вернулась из школы и впервые в жизни увидела накрытый такими вкусными блюдами стол, приглашенных в гости одноклассников и получила первый в своей жизни подарок, Сонечка растроганно произнесла:

— Спасибо, папа!…

И это были самые прекрасные слова, которые Глеб слышал в своей жизни!….

Осеннее утро. Хлопнула входная дверь двухкомнатной квартиры. В темноте лежит, уже давно проснувшись, Геннадий Львович. Он повернул голову и подумал: «Это ушли на работу сын Иван и сноха Люба». Пожилой человек привык рано вставать, всю жизнь прожил в деревне.

Он уже год живёт в квартире сына. Чувствует себя обузой.

Сын с женой допоздна работают. На выходные часто уходят, то к друзьям, то на какие-то подработки. Мужчина вздыхает и смотрит в окно. Ветер качает ветки клёна, и они стучатся в стекло, словно озябший путник. «Ясно же, что просто не хотят домой возвращаться, чтобы со стариком не общаться. Надоел я им, а виду не показывают» — размышляет старик, — «Вроде относятся с уважением, едим вместе».

На грустные мысли его натолкнула соседка с первого этажа, с которой здесь познакомился. «Несчастная женщина!» — сочувствует он, — «Забрали дети из деревни, а зачем? Если через несколько месяцев уже обратно хотели вернуть. Но некуда. Дом продан. Теперь дёргают бедную старуху. Слушать её и то сердце кровью обливается. Как она терпит постоянные издёвки и укоры?»

— Лучше уж одной в своем доме доживать, — говорила соседка, качая головой, — Чем так страдать.

Геннадий очень любит сына. Да и сноха Люба — хорошая. Видит он, что сын заботливый, внимательный, но чувство тревоги не покидает. Замечает, что они что-то за его спиной обсуждают. Шушукаются. «В лицо мне правду сказать не могут, вот и избегают, чтобы не сорваться», — понимает он, — «Я и сам не стал бы стеснять сына. Но так вышло».

Геннадий Львович всю жизнь прожил в деревне. Жена давно померла, остался один. Сын с женой часто приезжали. Особенно внучка Варенька, когда была маленькая.

Давно состарился, а по привычке занимался огородом — выращивал овощи. Излишки на рынок носил.

Всё изменилось в один день. Уехал как-то Геннадий на рынок, огурчики со своего огорода продать. Вернулся, а вместо дома пепелище.

Опустился на колени и зарыдал, опустив седую голову. В один миг всего лишился. Только обгорелые лохмотья и доски торчат из земли.

В этот день, как назло, соседей не было дома. Поздно заметили пожар. Своими силами не потушишь. Вызвали пожарных, но уже бесполезно. Всё охвачено огнём, спасать нечего.

— Дом старый, вот проводку и замкнуло, — поясняет участковый, осматривая место, — — Так случается. А где хозяин?

На лужайке около сгоревшего дома нашли Геннадия Львовича без сознания.

Очнулся пожилой мужчина в больнице. Из-за переживаний у него случился инсульт. Он посмотрел в потолок и взмолился: «Ну, зачем я жив остался? Сына жалко. Ему теперь придётся за мной ухаживать».

Забрал Иван домой отца парализованным, лежачим стариком. Когда-то активный огородник Геннадий превратился в овощ. Он привык к бурной жизни, а теперь прикован к постели.

Больного поселили в комнате внучки Вари. Девушка студентка, перешла жить к подруге в общежитие.

Дед видит, что квартира у сына небольшая. Внучка приезжает к родителям, а переночевать негде.

— Не переживай, дед! – убеждает она деда, — Всё нормально!

«Конечно – нормально. А что она ещё скажет?» — сердится на себя дед, — «Там наверняка условия хуже. Не дама, так не дома! Мешаю я всем».

Пожилой мужчина пролежал полгода. «Надоел я им», — думает про себя Геннадий Львович, — «Сноха с сыном ухаживают, а сами, поди, ждут, когда помру».

Стыдно старику, что лежит сыну обузой. Да и не привык столько времени без дела валяться. Задумался: «Пока я тут себя жалею, и жду своего часа, молодежь от меня страдает. Негоже это!»

Начал потихоньку двигаться, разминать ноги и руки. То ли время пришло, то ли установку дал организму. Пошёл на поправку. Через полгода встал. Сын со снохой рады, а он им новую проблему.

— Вань, ты не обижайся на меня, — говорит отец, — Но, не хочу больше тебя стеснять. Определите меня в дом престарелых, сынок.

Иван с Любой переглянулись и рассмеялись.

— Спасибо, рассмешил! — отвечает сын, улыбаясь, — Вижу тебе действительно лучше.

— Серьезно говорю! — строго кричит отец, — Не хочу здесь больше жить!

Сын с женой растерянно думают, что старик шутит. А он злится и не может успокоиться:

— Если сказал, что в дом престарелых, значит так надо! Тут мне делать нечего!

— Батя, мы же тебя не держим взаперти, — спорит сын, повысив голос. Но видя, как жена подала ему знак, быть помягче с отцом, говорит спокойно, — Ты можешь и в магазин сходить, и гулять, где хочешь. Это же твой дом! Ну, что ты решил?

Геннадий Львович сердится и настаивает:

— Не хочу вам мешать!

— Вы нам не мешаете, — успокаивает сноха, — Да и с чего взяли? Комната Вари всё равно свободна. Никуда мы вас сдавать не будем!

— Почему сдавать? — нахмурился Геннадий, — Просто, со стариками хочу жить.

Иван и Люба в шоке от таких слов. На все их уговоры Геннадий Львович твердит:

— Ты, сынок, не переживай за меня. Я знаю, что говорю. Всем так будет лучше. А участок, который от дома остался, продай! На эти деньги устроишь меня в дом престарелых.

Сын в итоге пообещал:

— Ладно! – машет он рукой, — Сделаю, как ты хочешь.

Отец успокоился на время. Хоть какая-то определённость. «Уже легче, когда знаю, что не буду напрягать людей. Им без меня легче будет», — думает он, а сам переживает, — «Только вот сын со снохой мрачные ходят. Ещё дольше задерживаются на работе. Грустно, что скоро расстанемся».

Супруги редко дома. Рано уходят и поздно возвращаются, когда Геннадий уже ложится спать. На вопросы старика только отмахиваются:

— Извини, батя, много работы.

Он вздыхает, понимая, что и это всё из-за него. Полгода лежал, а они по очереди ухаживали. Ещё и лечение. Пенсию всю им отдавал, но на неё особо не разгуляешься.

Дождливая осень сменилась первым снегом и лёгким морозом. А Геннадия Львовича, так никуда и не отправили.

Старик беспокоится: «Зима промелькнёт, придёт весна. А вдруг, там можно грядки какие-нибудь разбить? Читал, что в где-то доме престарелых, есть огороды общественные. Интересно, в моём будет огород? Как бы узнать? Рассаду начал бы выращивать».

Допытывается у сына:

— Вань, как там дела идут?

— Вроде всё сделал, — отвечает сын, — Участок продал. С домом престарелых уже договорился. Только вот, очередь там. Нужно подождать.

— Огород то там хоть есть? – не унимается отец.

— Есть конечно! — уверяет сын.

— Всем разрешают сажать? — интересуется Геннадий Львович.

Сын озадачен. Переглянулся с женой и отмахнулся. А когда отец попросил показать фото будущего жилища, сын сильно занервничал.

— Ну, какое фото, батя? — отнекивается он, — Искать нужно. И вообще этим вопросом Люба занималась.

Геннадий понял, что хотят отправить в первый попавшийся дом. «Наверняка некогда было из-за работы хороший дом искать. Вот и нашли, что пришлось», — грустно вздыхает, — «Конечно, не думали, что мне старику захочется в земле возится. Я же всю жизнь в деревне прожил. Ладно! Не надо мне вашего фото», — а про себя подумал, – «Лучше заранее не расстраиваться».

Он часто ходит поговорить с соседкой. Та рассказывает о своей нелёгкой доле.

— Лучше уж среди чужих людей, чем своим родным быть в тягость. Верно тебе говорю! – уверяет женщина, — Хорошо, хоть на ноги встал, — задумалась на мгновение и добавила, — Хотя тоже не понятно! Что, лучше? Вот я ходячая! Так зять вечно ругает: «не там стою, не туда что-то поставила». Одним словом – мешаю! Уедешь, а сын к тебе в гости ездить будет. Или не будет.

Геннадия Львовича от таких разговоров в жар бросило. Каждый день ждёт известий, когда в дорогу собираться.

Он спорит с соседкой, уверяя её:

— Мои не такое, как твой зять! Ни одного плохого слова от них не слыхал. Пока лежал, ни разу не упрекнули.

— Подожди ещё! – трясёт пальцем старушка, — Терпят-терпят, а потом начнётся!

Прошло пара месяцев. Всё без изменений. Геннадий Львович от переживаний и ожиданий весь, как на иголках.

В один пятничный вечер, когда сын со снохой вернулись с работы не выдержал.

— Если не отвезёте меня в дом престарелых, — заявил он, — То в понедельник, сам поеду договариваться с директором. Пусть хоть какую-то койку дадут!

— Не будут же тебя в коридоре селить? — пытается отговорить его сын.

— Сколько месяцев уже жду! — сердится отец, — Сколько ещё ждать место? Согласен и на коридор!

Сноха пытается пошутить:

— Геннадий Львович, заведение хорошее! Пожилые люди умирать не хотят. Наоборот бы порадовалась за них, что места Вам там нет.

— Показывайте мне этот дом! Что там за такое заведение, что очередь большая? Уже нет сил жить в ожидании.

На следующее утро сын спозаранку ушёл. Люба заметно нервничала, когда завтракали вдвоём. На расспросы свёкра невнятно отвечает:

— На работу убежал. Вы же знаете, сколько он работает.

Потом и сама куда-то засобиралась. Вскоре вернулась. Оказалось, что ходила в магазин. Краем глаза Геннадий Львович заметил у неё в сумке новый комплект постельного белья.

Сидит в комнате хмурый, думает: «Вот уже и постельное поторопились купить. Брезгуют оставлять, на котором я спал», — вздыхает, — «Никому не нужный старик».

Вышел на улицу воздухом подышать. Соседка в окно выглядывает, рукой ему машет, что спустится сейчас поболтать. А у него и без неё на душе тошно.

«Права она во всём!» — рассуждает Геннадий, — «Только повод лишний сказать мне, что предупреждала. А, что поделаешь!» — грустит он, — «Такая жизнь. И детей можно понять. Трудно им. Сам убедился, что работают без отдыха. Может, без меня им проще будет жить?»

Пока соседка не вышла, поспешил домой. Сын вернулся лишь вечером в воскресенье.

— Батя, собирай вещи! Я всё устроил! Завтра едем.

Геннадий Львович не знает, радоваться или плакать. Улыбнулся, а у самого наворачиваются слезы на глаза.

Ушёл в комнату пожитки собирать. Вещей совсем немного, всё сгорело. Только то, что сын позже купил. Собрался.

Сын ушёл в гараж за машиной, сноха своими делами занимается. Никто с ним даже проститься по-людски не хочет.

Вышел напоследок прогуляться. Соседка тут как тут. Сообщил ей новость, что уезжает.

— Всё прощай! – говорит он, — Еду доживать к одиноким старикам.

Соседка сочувственно кивнула и перекрестила его. «И на том спасибо!» — выдохнул он и пошёл домой.

В понедельник сын и сноха, ради такого события отпросились на работе. Везут его в последнее пристанище.

Соседка выглядывает в окно, а на лице улыбка. Геннадия передёрнуло: «Вот тоже радуется, что права оказалась! У всех нас одинаковая участь».

Едут в машине, молча. Тишина тягостная. Старик молится: «Хорошо бы огородик был. Ну, хоть совсем маленький. Дома, конечно, раздолье было». Воспоминания о родном доме кольнули сердце и выдавили слёзы.

Сын со снохой всю дорогу молчали и нервничали. Но больше его не отговаривали. «Смирились или поняли, что так лучше для них», — понял Геннадий, грустно глядя на сына.

В таких мыслях он не заметил, что едут в сторону его деревни.

Когда въехали на знакомые улицы, очнулся. Насторожился. Подумал: «Показалось, мерещится». Смахнул слезу с глаз. Прильнул к окну.

Остановились. Сын выбежал из машины и открыл ворота.

Когда Геннадий Львович вышел из машины, остолбенел.

Он не поверил глазам. Это же его участок с новым домом. Оглянулся на Ивана с женой. Те смеются и зовут его войти. Старику так стыдно, что готов сквозь землю провалиться.

— Огородик, как обещали! — смеётся сын, — Извини, батя, не успели все закончить.

Мужчина от волнения еле ногами передвигает. Всё не может поверить в такое чудо.

В дом зашли, а он за сердце схватился. Слёзы на глазах. Сын показывает своё творение и улыбается отцу.

— Немного не доделан, но это мелочи! Домик хоть и небольшой, зато в нём есть всё необходимое. И отопление, и вода, и веранда, и кухня полноценная, две спальни. Намного лучше, чем было в старом доме.

Геннадий Львович обходит свои владения и радуется. О таком, он даже и не мечтал. Всё новое, и делать здесь практически ничего не нужно. Только огородом заниматься. Как раз весна скоро, пора рассаду сажать.

Оказывается, как только его дом сгорел. Сын с невесткой сразу начали строительство. Участок, конечно, не продавали. И в дом престарелых не ходили. Занимались строительством. Поэтому и пропадали сын с женой так часто. Своими руками многое делали в доме, чтобы сэкономить деньги. Отцу не хотели ничего говорить. Сюрприз готовили.

Но он спутал все планы. Пришлось вести его в недоделанный дом.

Сидя за накрытым столом, отмечая новоселье, Геннадий Львович плачет от счастья и ругает детей за такой сюрприз.

Вечером сноха достала, то самое постельное белье, что он накануне видел. Оказывается, специально ходила в магазин, чтобы купить для свёкра. Да ещё накупила посуду, полотенца и много кухонных мелочей.

Никто не собирался от него избавляться. Хотели наоборот порадовать. Знали, как он любит землю, а в городе ему некомфортно.

Потом Геннадий Львович честно признался, какие мысли у него были. Покаялся, что плохо подумал о сыне и снохе. Долго извинялся. Иван и Люба не обиделись, а посмеялись.

— Не переживай, отец! Мы тебя любим. И всегда рады видеть у себя дома. Если захочешь переехать к нам со временем, то с радостью заберём.

***

Повезло Геннадию Львовичу с родными или все так живут, решайте сами.

Только помните, что мы все когда-то состаримся.

С чего это вдруг?

— Я увольняюсь с работы! — твердо заявила Зоя, глядя на мужа.

— С чего это вдруг? — возмутился Савелий.

— Надоело тянуть вас на себе.

Который месяц ее муж обещал найти работу и все никак не мог. На самом деле, работы в городе хватало. Было бы желание. Однако хотел он работать исключительно на себя.

— Ты же в курсе, я хочу свой автосервис.

— На это нужны деньги и ты это знаешь. На открытие любого бизнеса должен быть первоначальный капитал — сказала Зоя.

— Правильно. Рад, что ты это понимаешь.

— И откуда ты их возьмешь? — с любопытством спросила она мужа.

— Кое-какие накопления у меня есть. Мать дала с продажи дачи. Правда, там только половина.

Параллельно Зоя накладывала мужу завтрак. Кстати, продукты который месяц, она тоже покупала за свой счет.

— Отлично! Тогда иди и зарабатывай вторую.

Облокотившись на спинку стула и уплетая яичницу за обе щеки, Савелий ответил с набитым ртом:

— Ты издеваешься? Кем я пойду работать, простым автомехаником? Это уже давно не мой уровень. А руководителей везде хватает.

Да, гонора у мужа хоть отбавляй и амбиции били ключом. Он всегда таким был. Никогда не хотел работать “на дядю”. Однако и на открытие собственного бизнеса денег не было.

Хотя в мечтах он уже давно мнил себя успешным предпринимателем, который купается в деньгах и ездит на дорогом новом авто премиум-класса.

Поэтому каждый раз, когда Зое попадалось новое объявление, он отвергал его. Один раз даже удалось мужа по знакомству устроить, но он не проработал даже целого дня.

Три месяца назад.

— Ты чего так рано вернулся? Рабочий день еще в самом разгаре — удивилась Зоя, когда муж зашел в квартиру едва наступил обед.

— Пусть они сами работают на этом вшивом автосервисе. Там даже находиться противно. Сделай то, сделай это — начал жаловаться Савелий, снимая обувь.

— А ты как хотел?

— Чтобы мне под ухом никто не жужжал. Я — автомеханик высшего класса и сам знаю как нужно чинить машины. Не им меня учить.

“Да уж, муж никогда не умел работать с людьми и адекватно воспринимать критику в свой адрес” — подумала Зоя.

Да, Савелий действительно привык считаться только с собой. Никогда не хотел слушать и слышать других. А на работе так не получится. Поэтому он продолжал который месяц мечтать о собственном бизнесе и пытаться откладывать деньги жены.

Хорошо, когда какая-то шабашка попадалась от знакомых. А так, совсем все печально было. Поэтому Зоя продолжала тянуть семью сама.

В один день она пришла с работы и увидела гору немытой посуды. В этот момент муж смотрел телевизор, а 18-летняя дочь Лида играла в компьютерные игры.

В универ она поступать отказалась. Однако работать идти тоже не горела желанием. Видимо, решила пойти по стопам отца, который подавал ей дурной пример.

Только мечтала не о бизнесе, а стать известным блогером. Говорить, что все это не работа, было бесполезно. Однако она упорно пыталась развивать свой блог.

— Я увольняюсь с работы! — твердо заявила Зоя, глядя на мужа.

— С чего это вдруг? — возмутился Савелий.

— Надоело тянуть вас на себе.

— В смысле? А на что мы жить будем? — возмутилась дочь, которая только что вышла из комнаты.

— А на что хотите, на то и живите. Мне уже все равно. Это потребительство больше не может продолжаться.

Зоя отправилась в комнату, а муж и дочь пошли за ней.

— Зоя, я не понял. Что ты задумала?

— Мам, это не смешно. Постой, а ты куда? — спросила Лида.

Семья была шокирована, что Зоя начала собирать чемоданы. Муж и дочь были настолько зациклены на себе, что забыли про ее отпуск.

Изначально Зоя хотела провести его дома и уделить время близким. Но потом поняла, что, итак, слишком много уделяла им времени. В итоге совсем забыла про себя.

— Я уезжаю. Вы как хотите. Закончатся деньги, что-нибудь придумаете. А я хочу пожить для себя.

— Что значит для себя? Что ты задумала? — кричал вслед муж.

Но Зоя его уже не слышала. Она была занята своими мыслями. Понятия не имела куда ей идти, ведь изначально она не планировала проводить отпуск вне дома.

Но в последний момент ее все окончательно достало. По дороге на вокзал она вспомнила про свою старую подругу, которая жила в Ялте. Когда-то они с Кариной учились в одном классе. Потом ее семья переехала и осталась там жить.

Виделись они изредка. Разве что, когда Карина приезжала к бабушке. Однако несмотря на годы и расстояние, продолжали дружить.

— Карин, твое предложение еще в силе? Я хочу к тебе приехать.

— Да, ладно? Конечно, да! Спрашиваешь еще. Ты одна или с семьей?

— Одна.

— Что так?

— Потом объясню. Пришли мне адрес.

— Да, конечно. Лови. Впрочем, я сама встречу тебя на вокзале.

По приезду Зоя была счастлива видеть свою давнюю подругу. Она понимала, что эта поездка и окружение близкого человека необходимы ей как воздух.

Потому что за все это время она вымоталась и морально устала. Муж-бездельник и дочка-нахлебница — то еще удовольствие в жизни.

Когда она это все рассказала Карине, та была в шоке. Потому что раньше ее подруга молчала и предпочитала не выносить сор из избы.

— Я удивлена, как ты вообще все это терпишь.

— Сама не знаю. Поэтому решила уехать подальше от этого хаоса.

— Правильно сделала. Мне только интересно, как они будут теперь жить без тебя и на что? — поинтересовалась подруга.

— Ты знаешь, мне все равно. Два взрослых человека и что-нибудь придумают. Еще бы год назад меня бы совесть заживо бы съела, а сейчас мне все равно. Как хотят…

— Ты молодец, пойдем. Скоро время обедать.

Карина помогла Зое с вещами и они отправились домой.

Зоя была счастлива и полноценно отдыхала. Трубки от мужа и дочери целенаправленно не брала. Потому что знала, что начнутся просьбы поскорее прислать деньги.

Однако спустя ровно две недели, как только отпуск должен был подойти к концу, Зоя получила странное смс от дочери.

“Мама, скорее приезжай, я больше так жить не могу… Я не хочу жить с ними…”

С кем с ними, было не понятно. Может быть муж позвал домой свекровь?

Раньше дочь никогда не писала подобного, поэтому Зоя заволновалась и решила позвонить.

— Может они это все специально придумали? — предположила Карина.

— Не думаю. Лида может и хитрая, но честная.

Дочь ответила ей вся в слезах.

— Что случилось? — с беспокойством спросила Зоя.

— Мама, я не могу тут больше жить. Он привел домой эту дуру. Она мне жизни не дает.

— Какую еще дуру? Я ничего не понимаю.

— Марину из 3 подъезда. Только сейчас выяснилось, что все это время у него была любовница. Мам, забери меня отсюда.

Карина слышала весь разговор, а Зоя схватилась за голову. В последнее время она подозревала что-то неладное. Уж больно часто муж стремился помогать этой самой соседке.

И, как оказалось, явно не просто так.

— Мне пора вылетать к дочери.

— Постой, а дальше, что делать будешь? — спросила ее Карина.

— На развод подам.

— А жить где будете? Пока вашу квартиру поделят, пройдет время.

— Ты права. Не знаю, что-нибудь придумаем.

Зоя уже нервно собирала вещи и рвалась к выходу.

— Стой! В общем, забираешь дочь и приезжаешь ко мне.

— В каком смысле? — удивилась Зоя.

— В прямом. Мне сейчас как раз помощь нужна в развитии туристического бизнеса. Постояльцев полно, а следить за всеми я не успеваю. Будешь моим менеджером. Как квартиру поделят, определимся с жильем.

Зоя даже не знала, как благодарить подругу. Самый лучший вариант — это уехать из города, где все напоминало о бывшем муже.

Долго не раздумывая, Зоя согласилась и поехала за дочерью.

Савелий ожидал, что сейчас будет грандиозный скандал, но Зоя вела себя абсолютно спокойно.

— Даже скандал не закатишь? — удивился Савелий.

— А смысл? Это все равно ничего уже не изменит. Только имей в виду, что имущество я отсужу у тебя по полной.

Вслед он, как всегда, продолжал что-то кричать, но Зоя и Лида его уже не слушала.

По приезду в Ялту Зоя серьезно поговорила с дочерью. Она сказала, что если та не начнет работать, то первым же рейсом отправит ее жить к отцу. На удивление Лида была согласна на любые условия лишь бы жить с матерью.

— Мам, я даже посуду у тети Карины готова мыть, только не выгоняй обратно.

Зоя улыбнулась и они отправились к Карине.

Спустя время она действительно отсудила у мужа половину квартиры и на полученные деньги они с дочерью приобрели здесь комнату.

Да, жилплощадь была относительно небольшая. Но это не самое главное. Впереди у них была счастливая жизнь у моря и без человека, который сначала не ценил чужой труд, а затем предал без зазрения совести.

Очередь в поликлинике продвигалась очень медленно. Бабушки заходили в кабинет к лор-врачу и пропадали там чуть не на час. Дима заметно нервничал. На работе его по головке не погладят за то, что он так надолго отлучается. Парень специально встал возле двери, чтобы опять какая-нибудь шустрая старушка мне зашмыгнула без очереди, как случилось только что. Ладно, хоть эта бабушка пробыла недолго. И вот она, наконец, Дима в кабинете.

Медсестра, увидев, кто зашел, смешливо фыркнула и принялась заполнять карточки. А симпатичная, худенькая врач с обыкновенным конским хвостом на голове и отсутствием макияжа на лице улыбалась.

-Ну, что у вас болит на этот раз, молодой человек?

-Ухо что-то постреливает, — проговорил Дмитрий, усаживаясь на стул.

-Ну что ж, давайте посмотрим ваше ухо.

Симпатичная врач в белом халате подошла к пациенту, а он забыл, какое ухо надо подставить, правое или левое. На самом деле у парня ничего не болело. И это понимал как он, так и сама врач. Только на этой неделе он уже третий раз в этом кабинете. А все потому, что Наталья Викторовна упорно отказывается пойти с ним в кафе. И до дома провожать не разрешает. Дима упорный. Врач Наталья Викторовна, которую про себя он давно называл Наташей, крепко засела у него в сердце. Поэтому и таскается он в поликлинику, как на работу. Просиживает длинные очереди, лишь бы ее увидеть. А еще по вечерам подкарауливает возле ворот поликлиники. Наташа видит его, строго сдвигает густые светлые брови и убегает, не позволяя проводить себя даже до автобусной остановки.

-Здоровое у вас ухо, Дмитрий, — сказала Наталья Викторовна. — Вы очень настойчивый молодой человек. Хорошо, после работы мы сходим с вами в кафе, но только потому, что вы отнимаете мое время. Мое и других пациентов, настоящих, которым требуется помощь.

Дмитрий расцвёл.

— Всё, больше не буду отнимать ничье время, — поднялся он со стула. — Жду вас возле ворот, как всегда, в шесть.

Наталья Викторовна вышла из поликлиники в пятнадцать минут седьмого. Слегка улыбнулась, увидев долговязую фигуру Дмитрия возле ворот. Хороший, видимо, парень, только кое-чего недопонимает. Сегодня она раскроет ему глаза.

-Куда идем, Дима? — по-деловому спросила женщина, выходя из ворот.

Парень оттопырил локоток, предлагая взять его под руку. Наташа взяла и медленным шагом они пошли по улице.

-Я тут знаю одно хорошее место, — говорил Дима. — Иногда там ужинаю. Готовят вкусно и кофе там отменный.

Дима не обманул. Готовили в кафе, на самом деле, неплохо. Наташа заказала себе огромную порцию узбекского плова и овощной салат. Ела она с большим удовольствием и аппетитом. Дима смотрел и удивлялся, а женщина посмеивалась.

-Да, Дмитрий, я много кушаю. Это называется — «не в коня корм». Сколько бы ни съела, никогда не полнею.

-Но это же хорошо, Наташа, — сказал парень, первый раз назвав женщину по имени.

Он решил, что пора уже переходить на «ты» и начинать наступление. Осторожно взял Наталью за руку. Руку женщина не отдернула, только посмотрела насмешливо.

-Дима, а вот сколько тебе лет? — неожиданно спросила она.

-Мне двадцать три. А что?

-Да ничего. Это прекрасный возраст. Одно огорчает, что объектом для ухаживания ты выбрал себе очень взрослую женщину. Мне-то сорок три.

Наташа сказала это с улыбкой и ждала, что Дима удивится и сразу уберет свою руку с ее ладони. Этого не произошло. Парень не дернулся, но то, что удивился, было очевидно. Глазами заморгал.

Дмитрий очень старался не подавать виду, что он ошарашен. Уже столько времени он ходит в поликлинику, не в силах выбросить из головы Наталью Викторовну. Догадывался, что она старше, но лет на пять, максимум. Но уж никак не на двадцать! В голове не укладывалось, что в сорок три года можно так выглядеть. На лице ни единой морщинки, густые волосы собраны в хвост, а фигура, как у девочки. Диме стало страшно. И вроде собрался он пойти на попятную, а потом подумал, что несмотря на разницу в возрасте, Наташу из головы выбросить все равно не сможет. Каждый день начинается с того, что он думает о ней.

-Это ничего, Наташа, — Дима крепче сжал ладонь женщины. — Лично меня это совсем не пугает.

-Да ладно, не пугает, — рассмеялась женщина. — Я же видела, как ты глазами хлопал.

-Удивился, да, не скрываю. Но не испугался. Меня бы больше испугало то, если бы у тебя был муж. Насколько я знаю, его нет.

-Был когда-то, — высвободила свою руку Наталья. — Был, но не сложилось.

-Значит, он не был тем человеком, а твой мужчина я.

-Тоже мне мужчина нашелся, — смеялась Наталья, но до дома проводить себя позволила. И в этот день, и на следующий. Она была очень удивлена, что, узнав про огромную разницу в возрасте, парень не отступил. Ей это льстило, а как может не льстить внимание молодого симпатичного парня, когда ты давно и безнадежно одинока?

Оказалось, что и Дмитрий одинок. Его вырастила бабушка, а пару лет назад ее не стало. Получается, две одинокие души нашли друг друга. Когда Наташа с Димой бывали где-то вместе, ходили в кино, кафе, гуляли по улице, люди на них не смотрели предосудительно. Разницы в возрасте почти не было заметно.
Эту разницу знали коллеги по работе Наташи. Посмеивались, шушукались, но молчали. Молчали до той поры, пока Наташа не объявила, что выходит за Диму замуж. Тогда многие начали отговаривать женщину от этого неравного брака.

-Наталья Викторовна, вы меня извините, конечно, но он вам в сыновья годится, — сказала как-то медсестра.

-Ну и пусть, — отвечала Наташа. — Это его должно отпугивать, а не меня.

Женщина на все подобного рода колкости отвечала ровно, а в душе ее цвела весна.

«Не важно, сколько мы будем вместе» — рассудила женщина. «Важно то, что я счастлива сейчас. Я что, не заслуживаю урвать свой кусочек счастья?»

Дмитрия на работе подкалывали куда жестче.

-Что, бабушки не стало, решил себе мамку завести?

Один из коллег за такую шутку получил в глаз от Димы.

В общем, свадьба состоялась. Свадьба без гостей. Дима с Наташей отметили свое бракосочетание вдвоем, понимая, что мало кто искренне пожелает им счастья и долгих лет жизни вместе. Они не расстраивались по этому поводу. Им и вдвоём было хорошо. Жить стали в квартире у Наташи. Дима на жильё ещё заработать не успел.

Наталья не была эгоисткой и понимала, что молодому парню нужна настоящая семья, дети. Словно пытаясь «запрыгнуть в последний вагон» в свои сорок три года женщина пыталась забеременеть. Пыталась целых три года. Ну, а в сорок шесть поняла, что видно не судьба. А с Димой было хорошо. Он ни в чем не упрекал, про детей не заикался. Со стороны они смотрелись очень гармоничной парой. Даже знакомые давно смирились с их браком.

Так, в мире и согласии, они прожили десять лет, пока Наталья серьезно не заболела. Все началось с проблем с позвоночником, а кончилось тем, что женщина слегла. Знакомые начали делать ставки, как быстро от нее сбежит молодой муж.Сколько он продержится возле лежачей, стареющей супруги?

Дима держался год, два, три. И не просто держался, а делал все необходимое, чтобы поставить Наташу на ноги. Научился делать уколы, ставить капельницы, возил на необходимые процедуры, в кабинет заносил всегда на руках. Люди поражались силе духа и любви этой пары.

Дмитрий не опустил руки, не сбежал. И таки поставил жену на ноги.
Наташа встала, только уже не походила на прежнюю себя. Болезнь вымотала женщину, выпила из нее все соки. Казавшаяся раньше девочкой женщина теперь выглядела на свой возраст, если не старше. В волосах седина, фигура уже не казалась стройной, а болезненно худой. Лицо с уставшими глазами с лихвой выдавало возраст.

Случилось это на глазах Димы, и мужчина будто не замечал изменений в супруге. Замечали окружающие. Теперь частенько эту пару на улицах принимали за маму с сыном. Для Наташи это было очень болезненно. Она тяжело переживала каждый раз, когда так происходило. Дима успокаивал.

-Наташ, да не обращай ты внимания на людей. Что изменилось между нами с тобой? Я по-прежнему тебя люблю и всегда буду рядом.

-А может, я больше не хочу, чтобы ты был рядом? — однажды произнесла Наталья. — Не подумай ничего плохого, Дим. Мне было очень хорошо с тобой. Наша любовь была настоящей. А сейчас мне очень плохо. Плохо от взглядов и осуждения людей. Я так не хочу. Ты молодой мужчина, тебе нет еще и сорока, а я стала намного мудрее. Словно с изменением внешности постарел и мой мозг. Ясно, как на ладони я вижу, что забрала у тебя все лучшие годы. Ты еще можешь жениться и иметь детей. Не пытайся спорить, Дима. Это не скоропалительное решение, я долго думала. Я же родом из деревни и у меня там остался дом. Знаю, что в медицинский пункт туда требуется фельдшер. Я уеду, Дима, а свою квартиру отпишу тебе. Только сначала мы разведемся.

-Наташа, нет! Этому точно не бывать. Что за глупости ты болтаешь? Что между нами изменилось? Ты стала выглядеть старше, так я этого не замечаю. Мне все равно, я так же тебя люблю.

-Я знала, что ты, так скажешь, — улыбнулась женщина. — Только я уже подала на развод и звонила в деревню. Если я буду работать у них фельдшером, мне обещали отремонтировать дом. Я все решила, Дим.

Очень долго Дмитрий пытался переубедить жену. Ему казалось, что у него это получилось. Наташа перестала разговаривать о своем отъезде. Но однажды, вернувшись домой после работы, Дима обнаружил на столе дарственную на квартиру на его имя и записку.

«Мой хороший Димочка, спасибо тебе за счастливые годы жизни, за то, что ты не бросил меня в трудный момент и помог подняться на ноги. Без тебя бы я не смогла. Ты не подумай, я не грущу. Просто не чувствую в себе больше сил быть женой молодого мужчины. А ты обязательно женись и заведи детей. Этим ты сделаешь меня счастливой.»

Дмитрий ужаснулся. Не готовый расставаться с супругой он начал вспоминать название деревни, в которую она уехала. Это было очень странно, но прожив с ней столько лет, он не знал, что это за деревня. Наташа никогда не говорила ему название, возможно специально.

Мужчина не отчаивался. Несколько месяцев он объезжал все ближние населенные пункты, посетил фельдшерские пункты во многих деревнях, но Наташу не нашел. Развод состоялся без участия супруги, по ее заявлению. Поняв, что Наталью он потерял окончательно, Дима напился. Напился так, что потерял паспорт и ударил коллегу, поздравившего его с удачным разводом и с приобретением квартиры. Работу пришлось сменить, как и паспорт. Началась новая жизнь, совсем другая, с новым кругом общения и без штампов в паспорте.

Через полтора года Дима встретил Кристину. Женщина внешне была сильно похожа на Наталью, только моложе самого Дмитрия на пять лет. Они повстречались всего несколько месяцев, прежде чем Кристина забеременела. Может быть, она сделала это умышленно, так как Дима ей нравился и время поджимало, хотелось уже родить. Как честный человек Дмитрий сделал Кристине предложение. Корил себя он только за одно, что о первом браке новой жене он так и не решился рассказать. Это было что-то потаенное, сокровенное и слишком личное. Вторая жена знала только о том, что когда-то Дима был женат, но ни о разнице в возрасте, ни о причинах развода не догадывалась, да и не пыталась лезть в душу мужу.

Через семь месяцев после свадьбы у Кристины с Дмитрием родились двойняшки — мальчик и девочка. И только тогда мужчина понял, что он вновь счастлив. Счастлив, как когда-то с Наташей, до того момента, как она заболела. Он любит Кристину, любит своих детей.

Двойняшкам было уже по пять лет, когда в один воскресный день Дима повел их в парк аттракционов. Кристина с ними не пошла, решив, что устроит генеральную уборку, пока нет дома маленьких «поросят».

Дмитрий усадил детей на детскую карусель, тщательно проверил ремни безопасности и отошел в сторонку. Он наблюдал за хохочущими двойняшками, когда абсолютно случайно увидел худенькую фигуру, прячущуюся за деревом в глубине парка. Он еще не разглядел эту фигуру, но сердце уже забилось волнительно, будто почувствовав….

Обогнув карусель, мужчина решил подойти к Наташе так, чтобы она его не заметила и не скрылась. А это была именно Наташа. Она стояла, прислонившись к стволу дерева и наблюдала за детьми на карусели. Увидев приближающего Диму, смутилась, но скрываться было уже поздно.

Наташа сдала еще сильнее за эти годы. Перед Димой стояла настоящая бабушка. Наполовину седые волосы уже не были собраны в конский хвост, а сложены на затылке пучком. Худенькая фигура слегка сгорбилась, и тонкие морщины паутинкой расползались от глаз. Диме было все равно, подойдя вплотную, он обнял женщину.

-Как ты меня здесь нашла? — только и спросил он.

-Проследила от квартиры. Прости, Дима, так хотелось увидеть тебя и твоих деток. Они очень на тебя похожи. Я так рада за тебя. Ты уж извини, я в город приехала ненадолго и не смогла удержаться, чтобы не узнать, как ты живешь.

-Хорошо я живу, только ведь я предал тебя, Наташ. Я ничего не рассказывал о тебе своей новой жене. А еще соврал, что квартира досталась мне от тетки, а тетка решила переехать в деревню.

-Правда, Дим? Ты так сказал? — заглянула в лицо мужчины Наталья. — Ты всё правильно сделал. Слушай, ну если я теперь твоя тётка, так разреши мне побыть ей ещё? Мне так хочется познакомиться с твоими детьми.

Кристина только что убралась в детской и собиралась начать мыть полы, когда услышала шум в прихожей. Она нахмурилась. Дима с детьми вернулись раньше времени и не дали ей закончить уборку. Кристина вышла и удивилась, увидев рядом с Дмитрием пожилую женщину.

-Познакомься, Кристин, это моя тетя. Наталья Викторовна. Та самая, которая оставила мне эту квартиру.

-Извините меня, — смущенно проговорила Наталья Викторовна. — Я не хотела вас стеснять. Я всего пару дней в городе и остановилась в гостинице.

-Что за ерунда? Вы что, с ума сошли? — вскрикнула Кристина. — Никаких гостиниц. Вы должны остаться у нас. Вот надо же, мы с Димой уже столько лет вместе, а он меня с вами не познакомил. Проходите, проходите, мы сейчас обедать будем.

Дмитрий чувствовал себя очень неловко, когда Кристина уговорила Наташу остаться ночевать в детской комнате. А вот сама Наталья ни капельки не смущалась. Все время, пока пробыла у них, она возилась с детьми. А когда уезжала, предложила:

-Может быть, на следующие выходные вы ко мне в деревню приедете? Деткам будет полезно на свежем воздухе. Опять же, у меня коровка своя, куры. Молочка парного они, наверное, не пробовали?

Дима и подумать не успел, как Кристина согласилась.

-Мы обязательно приедем, Наталья Викторовна. Обязательно. В деревне здорово. Я раньше всю лето у бабушки проводила.

До следующих выходных Дмитрий надеялся, что Кристина забудет о поездке, но она говорила на полном серьезе.

-Да что, Дима, мы же Наталье Викторовне обещали. К тому же дети к ней привязались. Надо ехать.

В субботний вечер в деревне, до которой когда-то давно Дмитрий так и не доехал, Кристина собирала клубнику на участке возле дома, а счастливые и грязные двойняшки носились вокруг мамы, больше мешая, чем помогая.

К стоящему чуть в стороне Диме подошла Наталья, тронула мужчину за локоть.

-Дим, я вижу, что ты чувствуешь себя некомфортно. Мы с тобой, конечно, врем, но ничего плохого не делаем. Я давно не чувствую в тебе мужчину, как и ты во мне женщину. Но я люблю тебя и это другая любовь. Она не менее сильная, чем любовь женщины к мужчине. Мне нравится твоя жена и не думай, что ты ее предаешь. А твоих детей я очень полюбила. Буду счастлива, если они будут бывать у меня.

Не глядя, Дмитрий нашарил на своем локте руку Натальи и крепко ее сжал. Это пожатие сказало все лучше любых слов.

Так и есть, права Наталья. Он тоже ее любит. И тоже по-другому, не так, как раньше. Эта любовь стала теплой, родственной, но от этого не менее сильной.

Красотке через полтора месяца 69. Последние лет 10 она, по закону постсоветского существования, откладывала деньги на похороны.

Выделила в доме крохотную каморку и складывала в нее все, что потребуется на собственные аривидерчи: деньги, ткань, дерматиновые туфли и блузы из хлопка в трех цветах (непонятно какого оттенка будет гроб, образ должен соответствовать). Семья хихикала и немножко злилась: «Ну куда тебе, бабушка, умирать? Успокойся и живи уже в свое удовольствие». Старушка соглашалась, но уверено продолжала списывать себя со счетов. «На День рождения ничего не дарите. Мне уже ничего не нужно. У меня уже все было».

И вот — среди бытовых проблем из консервирования клубничного варенья и сопоставления гробового дуба с гробовой сосной — с соседней черешни упал дед. Дед — Виктор Павлович. Приехал погостить к сестре — соседке нашей героини, — полез собирать ягоды и, оступившись, прилег на бабушкин участок. Йод, флирт в свежепосаженой моркови, сходство на фоне вдовства, сближение на почве остеохондроза — слова за слово и «Виктор Павлик» переезжает к бабушке. Вместе с ним дом обогащается дополнительным котом, странным пыльным карбюратором и парой пиджаков с дырявыми лацканами. Все довольны. Бабушка цветет, бурьян вырван, семья радуется закрытию погребальной темы, «Виктор Павлик» сближен с родней. Все чики-пики.

И тут бабушка оглашает, что выходит замуж. «Все смешалось в доме Облонских». Все молчали. Кроме сына бабули — отца моей знакомой:

— Какого черта, ма?! Замуж?! В твоем возрасте?

— А что?

— Тебе 69! Ты хотела кончаться на днях!

— Передумала.

— Ладно… Но… За «Виктора Павлика»?! За него?

— Он Виктор Павлович.

— А папа? Про папу ты подумала?

— Он давно помер.

— А уважение?! Уважение, мама! Хотя бы, из уважения к нему…

— Тоже помереть?

И вот, на глазах у офигевших родственничков, два пенса, удивительным образом разогнувшись в спине, готовятся к торжеству. Забронировали столик к кафешке. Планируют меню и музыку. Просят сделать меньше жареного, но колбасы нарезать с горкой. Курицу и пироги договорились принести сами. Твердое натереть, дорогое заменить, алкогольное разбавить. Гостей сколько? Двадцать. Фата? Та вы, что, какая фата, в моем-то возрасте. Тамада? Берем. Торт? Два! Два торта! Деньги откуда на такие танцы? Так на похороны же копили!

Дата намечена на сентябрь. Сразу после картошки.

Знакомая говорит, что ба просто светится. Впервые в ней столько жажды к жизни. Столько наслаждения от простых вещей: воздуха, абрикос и куриного помета. Она даже шутить стала. Говорит, если таки не доживет до мероприятия, то хоронить ее в свадебном платье не нужно: «Стыдно перед людьми, но невеста уже не девственница. Хи-хи». То еще «хи-хи».

— Что тебе на свадьбу подарить, ба? — спросила ее знакомая.

— Да ничего не дари.

— Тебе уже ничего не нужно?

— У меня уже все есть.

И улыбается ей золотыми зубами.

Невеста.

Рассказ.

— Женщина, не знаете, автобус уже ушёл? — к остановке подбежал запыхавшийся мужик. Именно мужик, а не мужчина, хорошо за пятьдесят, в куртке и трениках, на плече потрепанная сумка. Лицо простецкое, с усами, Лариса Андреевна усы всегда терпеть не могла, отвернулась, не ответив.

— Женщина, вам что, трудно сказать? Автобус последний ушёл, или нет? Вы же автобус ждёте? — мужик отдышался и кинул тяжелую сумку на лавочку рядом с Ларисой Андреевной.

— Ничего и никого я не жду, — раздраженно ответила она, потом подумала, что время позднее, мало ли, кто знает, что это за мужик, и ответила помягче, — Какой-то автобус ушёл минут пять назад, я не обратила внимания.

— Ну всё! — мужик плюхнулся на лавку так, что Лариса Андреевна испугалась, что лавка сейчас развалится и вскочила.

— А вы тоже опоздали? — не унимался мужик, вот же ведь пристал!

Лариса Андреевна одернула плащ и решила идти домой, поздно уже.

Час назад она вдруг ощутила странную потребность выйти из дома. Стало как-то душно и одиноко, никогда с ней такого раньше не было.

Всю жизнь Лариса Андреевна прожила одна и была очень счастлива. Подруги замуж повыходили, детей нарожали, а ей совсем этого не хотелось. Как вспомнит — мать в деревне рожала, как подорванная, одного за другим. Потом троих в интернат отдала, а Лариса — старшая, в город сбежала. Окончила училище, выучилась на бухгалтера и всю жизнь в центральном ресторане города отработала. Ресторан » Золотой век», веселая музыка, вкусная еда!

Лариса сначала была просто бухгалтером, а потом главбухом до самой пенсии. Свадьбы, юбилеи, скучно ей никогда не было. Оклад хороший, еда вкусная, квартиру купила, на отдых ездила и другой жизни Лариса Андреевна не хотела.

А год назад новый хозяин ресторана заявил, что Лариса Андреевна не знает новые методы работы и его многое не устраивает.

И её отправили на пенсию, хотя сама Лариса Андреевна пока даже и не собиралась.

Поначалу она кинулась искать новое место. Потом поняла, что то, что ей предлагают — ей не нравится, а то, что нравится — там молодые нужны.

Плюнула, ну и ладно, подушка безопасности у нее есть, небольшая, но хватит. И ушла на пенсию без оглядки, в самое свободное плавание в своей жизни.

Сначала всё было просто замечательно, она жила без всяких планов, не ставила будильник, ездила на экскурсии и даже ходила в парк на занятия скандинавской ходьбой.

Но вдруг ей всё это опостылело, и сегодня вечером она просто вышла на улицу и села на лавочку у автобусной остановки.

Машины ехали, гудели, мигали, шли люди, разговаривали, а она сидела и чувствовала, словно её вообще нет, а есть только этот шумный город. И он живет своей жизнью, а её жизнь не имеет абсолютно никакого значения!

И никому она не нужна, абсолютно никому, ни одному человеку на всём белом свете!

И вдруг этот мужик!

— А что, вам тоже ночевать негде, а, женщина? Я то как-то тут до утра на лавке ночевал, утром уехал. Я за городом живу, вот смену отработал — опоздал, тогда-то ночи тёплые были, а сегодня прохладно! Ну да ничего, у меня бутерброды есть с колбасой, ты это… дамочка, садись, не боись, не укушу. Вот, держи, хлеб свежий, колбаса любительская, а я сейчас термос достану и мы чайку горячего попьем, с сахаром, согреемся.

Мужик ни с того ни с сего перешёл на ты и сунул бутерброд в руку Ларисе Андреевне. Она хотела отказаться, но вдруг поняла, что страшно хочет есть. Она не ужинала, да и в обед почти не ела. И она откусила кусочек, а вкусно то как! Она давно не покупала колбасу — на диете сидеть пыталась, а тут хлеб ароматный, а колбаска, мммм!

Мужик весело засмеялся,

— Ну что, вкусно, а? Держи, вот я чай налил, смотри горячий, не обожгись. Тебя как зовут то?

— Лариса Андреевна, — с набитым ртом ответила она, и мужик радостно кивнул,

— Лариса значит! А я дядя Митя, ой, то есть Дмитрий я, Дмитрий Иванович. Раньше на заводе работал, уволили, вот теперь в охране сутки — трое. И ничего, нормально, мать правда у меня болеет, старая стала, вот на лекарства ей и работаю, может поживет ещё. А семья была, да сплыла, сын вырос, жена ушла к другому, в общем — живу и живу! — он вздохнул, улыбнулся, но глаза вдруг стали грустными.

— А тебе, Лариса, далеко до дома? Хочешь я тебе на такси дам? Мне то уж очень далеко, они за город ночью не везут, назад клиентов нету, а двойной тариф слишком дорого. А тебе хватит, — дядя Митя смотрел на нее и улыбался, и Лариса вдруг вспомнила, что в школе у нее был друг, Колька, она была вечно голодная, а он приносил в школу бутерброды, и кормил её. И так же смотрел, как это мужик, по доброму, немного насмешливо, она сейчас себя вдруг молодой девчонкой ощутила, словно и не было этой жизни, не было ресторана » Золотой век», и это не её отправили на пенсию.

Лариса доела бутерброд, запила горячим, сладким чаем, и вдруг сказала, сама от себя даже не ожидала!

— Пошли ко мне, дядя Митя, не на лавке же ночевать? Вот он, мой дом, и ехать никуда не надо. Бери свою сумку и пошли, только веди себя скромно, а не то рука у меня тяжелая, не смотри, что не молодая!

Мужик опешил, недоуменно на неё посмотрел, потом на дом за спиной, потом опять на Ларису Андреевну,

— А чего ты тогда тут сидела? Чего ждала то?

— Ничего я не ждала, нечего мне ждать больше, ты идёшь, или нет? — Лариса Андреевна повернулась и направилась к дому. Дмитрий Иванович заметался, потом взял сумку,

— А как же? Да неудобно! Да я… да ты не подумай, я на полу, в уголочке, а утром сразу уеду. Спасибо, а то ведь холодно, — Дмитрий Иванович шел за Ларисой, удивленно мотая головой.

Утром Лариса проснулась от странного стука. Вышла из комнаты — Дмитрий уже встал, он спал на кухонном диване, и что-то чинил в туалете,

— У тебя, Лариса, бачок течет, вот починил, может даже на завтрак заработал? — он выпрямился и улыбнулся, а она удивилась. Стоит перед ней чужой мужик в майке, волосы седые наполовину, влажные — видно только умылся. А ей радостно и тепло на душе, непонятно от чего.

— Ну что, идём завтракать, дядя Митя, и правда заслужил. Яичницу с помидорами будешь? — Лариса улыбнулась, — У меня между прочим стиралка тоже плохо работает, подтекает. И ещё …

Так и остался Дмитрий Иванович у Ларисы Андреевны до следующей своей рабочей смены. Позвонил матери, у той всё в порядке оказалось, и остался.

Живут они теперь вдвоем. Дмитрий Иванович на работу ходит, сутки через трое. А Лариса ждёт мужа и готовит ему жюльены и блюда ресторанные. Митя целует ей руки,

— Ларисочка, ведь я понял, это ты меня ждала, я ведь не случайно опоздал, вот ведь судьба! Прости, ты была такая одинокая, я не смог тебя одну оставить. Всю жизнь прожил, а не знал, что так любить смогу, ну надо же, как же мне повезло!

К матушке его они часто ездят, ей хоть уж под восемьдесят, а она ещё шустрая, боевая. Лариса перед ней себя совсем девчонкой чувствует.

А за сына то как рада Мария Поликарповна. Наконец-то и у её Митеньки есть счастье, есть ради кого жить.

И что ты предлагаешь?

— Никита, садись! Нужно срочно поговорить! – супруга села за стол, её лицо выражало решительность.

Муж сел рядом. Оксана вытерла платочком мокрые глаза:

— Я не знаю, что делать с мамой. Она уже кое-как ходит. Этой зимой просто не выживет в своём домике, он и так скоро развалится.

— И что ты предлагаешь?

— Говорю же: не знаю.

— Оксана, ты, как всегда, надеешься на меня, но это твоя мама и решать тебе.

— Никита, к себе мы её взять не можем. У нас двухкомнатная квартира и двое пацанов, уже больших. Где мы у нас маму разместим? — чувствовалось, что дочь уже приняла какое-то решение по своей матери и теперь пытается, попроще донести это решение до супруга. – У нас в городе есть платный дом для престарелых.

— Оксана, ты хочешь оправить свою мать в дом престарелых?

— У нас нет выхода. Говорят, там неплохо.

— Но, как ты сказала, он платный, — супруг скептически улыбнулся. — И сколько?

— Две тысячи в день. Если платишь сразу за месяц, то сорок в месяц. Там за ней и уход будет, и медицинское обслуживание. Для нас сорок сумма немалая, но, как-нибудь выкрутимся.

— Оксана, как-то это всё подло. Мать нам всегда варенье, соленья приносила, внукам – гостинцы. И всё делала от души, а мы её в дом престарелых.

— Никита, думаешь у меня сердце кровью не обливается? У нас нет выхода.

— Ох! – тяжело вздохнул муж. – Других вариантов нет?

— Думала, дом её продать. Мама ведь его на меня переписала. Да, кто его купит – зима на носу. Да и сколько заплатят за эту развалюху?

— Ты с матерью-то разговаривала?

— Нет ещё. В субботу поедем, уберём у неё всё в огороде, заодно, с ней и поговорим.

— В огороде я с сыновьями всё уберу, — супруг помотал головой. – Но о доме престарелых разговаривай без меня.

— Никита, до весны она там поживёт, а весной что-нибудь придумаем, если ей там не понравится.

— Нет, Оксана, чувствую, если мы отправим мать в этот дом, то это навсегда. Подло как-то всё это.

***

Неделю уже Лидия Михайловна в доме престарелых. Понимает, что у дочери не было выхода. Действительно, и ходить уже трудно, а не то, что одной жить в своём доме, восьмой десяток уже пошёл.

Но ведь не о такой старости мечтала. Хотелось последние свои годы среди родных прожить, но кому она теперь больная нужна.

Зашла медсестра:

— Лидия Михайловна. К тебе внуки пришли.

Улыбка озарила лицо бабушки, когда те зашли. Уже и младший, Стас, был выше её, а уж Матвей выше на целую голову.

— Привет, бабушка! Как ты здесь?

— Нормально, кормят здесь хорошо. Медсёстры и нянечки за нами ухаживают, — и как обычно засуетилась. – Вы садитесь, садитесь вон за стол!

— Мы не на долго. Вот тебе продуктов принесли и вещи тёплые.

— Спасибо! – и тут же спросила. — Как дела в школе!

— Нормально, — ответили чуть ли не хором.

— Давайте учитесь! Матвей, тебе последний год. Надумал, куда пойдёшь?

— В наш институт.

— А родители-то где? Вас послали, а сами не приехали.

— Отец к тебе в дом поехал.

— Ой, надо бы ему сказать, чтобы морковь всю выкопал, а то на улице уже холодать начинает, — заохала бабушка. — И капусту бы срезал, вилки уже большие.

— Сейчас позвоню!

Стас достал телефон и набрал номер:

— Папа, бабушка говорит, чтобы ты морковь выкопал и капусту собрал.

— Ладно, — раздался голос отца.

— Дай! – бабушка взяла из рук внука телефон и стала давать указания зятю. – Никита, морковь выкопаешь, сразу в погреб не опускай, пусть дня три посохнет. Потом приедешь, опустишь. Капусту срезай с кочерыжками. Сразу опусти в погреб. Там в двух отделах песок насыпан капусту воткни кочерыжками вниз, а в другой морковь сложишь, только крупную. Помельче себе возьми!

— Понял, понял. Ты, мам, не расстраивайся!

— Никита, ты там мою Мурку найди и накорми! Она, бедная одна осталась.

— Найду.

— На! – отдала телефон внуку.

— Бабушка, мы пойдём. Ладно? – встал из-за стола старший внук.

— Подождите! – бабушка достала кошелёк. – Вот вам по тысяче. Купите себе что-нибудь.

— А тебе…

— Берите, берите! Мне здесь деньги не нужны.

— Спасибо, бабушка!

Они вышли, а Лидия подошла к окну и долго смотрела вслед внукам.

***

Никита оставил свою «ладу» напротив окон своей квартиры. Рядом припарковал свой «форд» сосед из крайнего подъезда. Увидев в руках Никиты пакеты с морковью и капустой, спросил:

— С дачи?

— Вроде этого, от тёщи.

— Мы с супругой тоже собираемся дачу купить или домик небольшой, где-нибудь недалеко. Дети взрослые, разъехались.

— Слушай, Анатолий! — задумчиво произнёс Никита. – У тебя ведь четырёхкомнатная квартира.

— Да, на втором этаже.

— Может, сменяешь её на мою двухкомнатную, тоже на втором этаже. В придачу, домик с огородом отдам. Тёша старая, сил у неё нет за домом ухаживать.

— Ух ты! – сосед задумчиво почесал затылок. – Идея интересная. Надо посмотреть.

— Так поговори с супругой, и заходите вечером в гости.

— Поговорю.

***

Никита помылся, поел и завалился спать. Оксана отправилась на кухню, готовить ужин, скоро сыновья придут, младший со своей секции, а старший… старший влюбился.

«Пора уже, семнадцать лет. Главное, чтобы дел не наделали. Младшего тоже домой не загонишь. Целыми днями на улице…»

Раздался стук во входную дверь. Вытерев руки, хозяйка бросилась туда. Открыла дверь. Соседи с крайнего подъезда:

— Оксана, мы к вам в гости!

— Заходите! Вика, а что случилось?

— А разве твой ничего не сказал?

— Нет, — Оксана была удивлена.

— Мужья надумали квартирами меняться.

— Вика, что ты говоришь? – опомнившись, засуетилась. – Да вы проходите, проходите!

Бросилась в комнату, толкнула спящего на диване супруга:

— Никита, вставай! Гости пришли.

Муж встал и бросился в ванную комнату:

— Я сейчас!

А гостья стала тщательно осматривать квартиру.

— Мне кто-нибудь объяснит: что всё это значит?

— Оксана, наши мужики хотят вашу квартиру и домик твоей матери сменять на нашу четырёх комнатную, — ещё раз огляделась. – У вас красивая квартирка.

В комнату вернулся хозяин квартиры и супруга сразу бросилась к нему:

— Что ты надумал?

— Если договоримся, переедем в их четырёхкомнатную и возьмём к себе твою маму.

Оксана задумалась, на её лице заблуждалась загадочная улыбка:

— Ну, что? Давайте чай попьём и пойдём вашу квартиру смотреть.

— Лида, какой чай? – усмехнулся муж. – По этому поводу, что-нибудь посерьёзней поставь на стол.

***

Уснуть этой ночью Никита и Оксана долго не могли, всё разговаривали, мысленно представляя, что и как будет располагаться в их новой большой квартире. Говорила в основном супруга, пока её муж не стал засыпать.

— Уже спишь что ли? – она толкнул его в бок.

— Оксана, ты матери пока ничего не говори, а то она совсем покой потеряет. Как устроимся, тогда и перевезём её.

***

В это дождливое осеннее утро Лидия Михайловна тоскливо смотрела в окно из своей комнаты дома престарелых. Настроение было под стать погоде и думы такие же:

«Три неделя я здесь. Похоже, дети обо мне забыли. Ненужная я мама. Внуки раз приехали, и тоже забыли. Дочь пару два раза звонила.

Первый раз сообщила, что мой дом, то ли продала, то ли обменяла на что-то, а голос такой счастливый. Ладно! Хоть будут за меня платить, сорок тысяч в месяц – деньги немалые. Возвращаться ведь теперь некуда.

Второй раз сказала, что дел много, как освободятся, приедут. Конечно, у молодых всегда дел много. Сегодня суббота, может приедут. Что же я так и не приобрела телефон. Да и пользоваться им не умею».

Так и сидела она час, другой, думая горькие думы. И вдруг, возле ворот остановилась машина зятя:

«Приехали, не забыли! – но тут же радость немного уменьшилось. – А что Никита один? И без сумок. Может, что случилось?»

Лидия не отрываясь смотрела на дверь комнаты. Вот она открылась. Зашёл зять, улыбнулся:

— Здравствуй, мама!

— Здравствуй, Никита? Что случилось?

— Собирайся! – и вновь улыбка на лице. — Домой поедем.

— Куда домой? В гости?

— Нет, навсегда. Собирай все свои вещи!

— Ну, что ты загадками говоришь?

— Внуки твои не велели говорить. Сказали: бабушке сюрприз будет.

Засуетилась бабушка, почувствовала новый поворот в своей судьбе. Тут соседка по палате, которая уже подругой стала, с процедур вернулась:

— Лида, ты куда собираешься?

— Валя, меня зять забирает, — произнесла счастливым голосом. – Говорит: навсегда!

— Ой, счастливая ты! Мои, похоже, до конца дней меня сюда определили.

— Валентина, заберут и тебя. Детям трудно с нами стариками.

***

Смотрела Лида в окно и видела, что везёт её зять к себе домой и мысли нелёгкие лезли в голову:

«Зачем он меня забрал. У них две комнаты, им самим тесно. Куда они меня положат? Буду у них под ногами мешаться и ночью спать не давать. Всё равно ведь обратно в дом престарелых отправят».

Доехали до дома зятя. Оставил он свою машину, где обычно её оставлял. Помог тёще выйти, взял её вещи и направились… к другом подъезду. Посмотрела она удивлённо на зятя.

— Заходи, заходи!

Поднялись на второй этаж и направились к двери одной из квартир. Та открылась и выбежали её внуки:

— Бабушка, заходи! Теперь это наша квартира, — закричал младший.

Зашла она в квартиру. Навстречу бросилась дочь, обняла её:

— Мама, теперь ты с нами жить будешь. Пошли я твою комнату покажу.

Комната, хоть и небольшая, но такая уютная и шкаф есть и кровать новая. Просто не верилось, что будет жить рядом дочерью, зятем и внуками.

И тут, об её ногу потёрлась и замурлыкала:

— Мурка! – радостно вскрикнула Лидия Михайловна и заплакала, от счастья.

Бабку собирали всей семьёй. Не тая греха, говорили ей прямо о том, как она надоела. И о том, что наконец-то настала весна, и теперь она уедет в деревню до поздней осени.

Внуки были холодны к ней, невестка её не любила. А сын постоянно находился в командировках. Но когда приезжал ни чуть не лучше своей семьи относился к матери.

Она была обузой для них.

Сама все понимала и из последних сил терпела эти мучения, каждый год дожидаясь весны, как чего-то самого лучшего. Верного. Настоящего.

Весна в этот год пришла рано. Бабка часто сидела у подъезда и любовалась тёплым весенним небом, грелась на солнце. А вид у неё был как у ощипаного воробья.

Худая, в старых лохмотьях, видавших виды, в стоптанных старых валенках, на которые были натянуты резиновые калоши.

Не смотря на то, что свои её не любили, соседи к ней относились хорошо. Здоровались всегда, справлялись о здоровье, помогали подняться с улицы домой на пятый этаж.

А соседские мальчишки даже как-то носили сумку с продуктами, когда встречали её по пути со школы, идущую из магазина.

Бабка не смотря на преклонный возраст всегда все делала по дому. Варила, стирала, убиралась. Это были её обязанности. Невестка редко занималась чем-то из этого.

-Вот сидишь дома весь день, так и делай тут все. -нагло говорила она приходя вечером с работы и скидывая в прихожей обувь.Внуки с ней не разговаривали. А когда к ним приходили друзья, она не выходила из комнаты, потому что как-то сказал, что она своим видом позорит их.
Бабка никогда никому не перечила.

Она больше молчала. А вечерами, когда все уже спали, она тихонько плакала в своей комнатушке о такой доле.На вокзал её отправили на такси. Чтоб не ходить с ней по автобусам. Поклажи у неё было немного.

Старенькая сумка и небольшой кулек с каким-то тряпьем. Опираясь на клюшку, она тихо ковыляла по перрону. Остановившись у скамейки присела.Вскоре подошёл поезд, и она зашла в вагон.

Она смотрела в окно добрым и светлым взглядом. Когда поезд тронулся, она достала из сумки смятую фотокарточку. Сын, внуки и сноха улыбались с фотографии. Она в последнее время их улыбки только здесь и видела.

Бабка поцеловала снимок и аккуратно убрала его в сумку.Сойдя на станции она тихонько шла в сторону деревни. Кто-то подбросил её почти до самого дома.

Она открыла калитку забора и пошла по раскисшей от сырости тропке к избе. Здесь все было родным. Своим. И здесь она была нужна.

Пусть и ветхим стенам, и старому забору, и покосившемуся крыльцу, но нужна. Её здесь ждали.

Деревня для бабки все. Здесь она родилась. Здесь родились дети и умер муж. Прожила она здесь без малого больше пол жизни.

Пережила старшего сына. Так уж получилось. Бабка открыла ставни на окнах, затопила печь. Сев к окошку на лавку, она задумалась. На этой лавке когда-то сидели её дети.

За этим столом они ели, и спали на тех кроватях. Бегали по этому полу и так же смотрели в эти окна. В ушах её зазвенели детские голоса. Тогда она была мамой. Самой нужной для них. Самой родной и близкой.

А солнце тогда так же светило в окно, и было много весен, счастливых и заботных. Прожитых в этих стенах.Она улыбнулась приветливой деревенской весне.

Утром она не проснулась.

Оставшись навсегда на своей земле. На столе лежало много старых фотографий. И одна свежая. Но помятая, та самая, с которой ещё вчера бабке улыбались родные ей люди.

Пока мы живы, мы можем успеть многое. Попросить прощения, поблагодарить, признаться в чувствах.

Пока мы живы мы не имеем права откладывать такие вещи на завтра. Ведь уходя человек больше никогда не вернётся, а в наших сердцах останутся такие камни, что носить их будет очень тяжело.

Нужно жить верой. Правдой. И делать добро от сердца. От себя самого. Любить и ждать, ценить чувства других, помнить о тех кто дал тебе жизнь и поставил на ноги