NEWS 2SWEET

Ася мыла полы в коридоре роддома, когда услышала разговор из родзала.

— Мы сделали всё, что смогли. Жалко-то как, молодая же ещё совсем, и ребёночка не успела увидеть…

Роженица скончалась сразу после родов. Порок сердца. Вот горе-то какое… Ей нельзя рожать было, наверное. На учёте по беременности не стояла, экстренно поступила со схватками.

Ася вздохнула. Такое у них редко случалось. Ох, жалко как девушку и ребёнка. Без матери расти будет…

Выяснилось, что умершая женщина была сиротой. Родных не было, и ребёнка ждал дом малютки. Дай Бог, чтобы нашлись новые родители, и он не узнал, что такое быть сироткой…

Ася много лет работала санитаркой в роддоме. Замужем не была ни разу.

С детства слышала причитания матери: «Ох, Ася, не повезло тебе, некрасивая, да ещё и косоглазая…»

Ася и сама видела, что отличается от других девочек. Нос картошкой, глаз косой, да ещё и врождённая травма ноги, прихрамывала при ходьбе. Волосёнки рыжие редкие, и глаза мутно — голубые.

В школе её дразнили косой, сначала обижалась, а потом и перестали обзывать, привыкли. Никогда за ней никто не ухаживал в старших классах. Одноклассницы вовсю меняли парней, а Ася брела домой в одиночестве после дискотеки. Плакала в подушку.

После школы собиралась поступать в медицинское училище, да мать отговорила.

— Ну какая из тебя медсестра? Крови боишься, да и вообще, иди вон полы мой лучше, всегда требуются технички, без всякого образования.

Ася привыкла беспрекословно подчиняться. Ведь кому она нужна, кроме родителей. Устроилась на завод, где работала мама, мыла полы. Зарплата небольшая, но стабильная.

Как-то мама заявила.

— Слушай, я тут подумала… У нас в смене работает мужчина один, Семёныч. Холостяк. Не молодой, конечно, примерно моего возраста, но вполне себе интересный. Так вот, может вам сойтись и жить вместе?

Я как-то подкинула ему эту мысль, он не против. Огород большой у них с мамой, хозяйство имеется, руки нужны рабочие. Гляди, и семья будет, детки пойдут. Всё, как у всех…

Ася вздрогнула. Видела она этого Семёныча. Огромный пузатый мужик, вечно перегаром несёт, да и старый он для неё…

— Мама, он мне не нравится, неприятный человек.

— В твоём ли положении носом крутить? Ты в зеркало глянь на себя сначала! Ну кто позарится на такую? А так муж хоть будет. Вкалывать придётся, конечно. Ну, а как ты хотела? Не за красивые же глаза берёт, понимать должна…

Асе стало очень обидно. Родная мать и говорит такое… Отец почти всегда молчал, но Ася видела, что он смотрит на неё с жалостью. И от этого становилось ещё хуже.

Впервые она не согласилась с мамой и наотрез отказалась от отношений с Семёнычем. Мать была недовольна сначала, но потом успокоилась.

— Деньги приносишь, не шляешься, готовишь, убираешь в доме, и то польза какая-то. Сиди в девках, чего уж. А то, не дай Бог, выпер бы потом тебя с ребёнком на руках.

Ася не собиралась оставаться всю жизнь с родителями. Угнетало её такое существование. Они будто терпели её из жалости. Других детей не было, одна уродилась, и та с дефектами.

Неожиданно умерла бабушка, и Ася переехала в её квартиру. Старенькая двушка, но зато Ася была там хозяйка. Мама оформила квартиру на неё. За что Ася была благодарна.

Потом Ася устроилась в роддом, и осталась там. Коллектив хороший, приняли её, как свою. Характер добрый, отзывчивый, часто выполняла работу за других, помогала.

Случилась в её жизни любовь. К соседке пенсионерке приехал сын в отпуск. Обратил внимание на Асю, и даже пригласил в кино. Для неё это было целое событие. Стал оставаться с ночёвкой, Ася не верила своему счастью. Приятный мужчина, не алкоголик, порядочный, и вдруг с ней…

Втёрся в доверие, и даже говорил, что хочет жениться. Смущало одно — квартиру должна была переписать на него. Нужно было для каких-то своих дел.

Когда сказала об этом маме, та быстро привела её в чувства.

— Ну ты глупая совсем? Да на что ты ему сдалась — квартиру отжать хочет. Уши развесила, лапша вон висит до пола…

И Ася прозрела. И рассталась с ним. Позже узнала, что посадили его за махинации. Жуликом оказался…

Решила больше никогда никаких отношений и мужчин не будет в её жизни…

Ася заступила в ночную смену. Её любимое время суток. Нет суеты в коридорах, только тихонько бродят беременные с огромными животами, расхаживаются, как утки, ноги в раскоряку. Или родившие уже.

Кто-то шустро отходит после родов, кто-то несколько дней ещё ходит, держась за живот. Разные все… Ася с добротой и пониманием относилась к этим женщинам, познавшим радость материнства.

В глубине души она тоже хотела стать мамой. Но, не судьба…

В детской кричал какой-то малыш, не переставая. Ася решила глянуть, кто там такой горластый. Пока шла к палате, ребёнок замолчал. Она заглянула и обомлела.

Возле кювеза стояла молодая женщина в красивом голубом платье, со светлыми длинными волосами и гладила ребёнка по голове. Она выглядела странно, была будто полупрозрачная.

— Что происходит? Вы кто? — громко спросила Ася.

Женщина посмотрела на неё и приложила палец к губам, мол, тихо, не кричи…

Остальные кювезы были пустые, дети находились с мамами в палате.

— Ася, что тут такое? Чего застыла? — тронула её за плечо детская медсестра Валя.

— Да тут это… Кричит ребёнок…

— А, этот… Да он то орёт, то замолкает. Бедолага, чувствует будто, что один он на свете, одинешенек… А я в туалет ходила…

В комнате уже не было никакой женщины. Ася решила, что померещилось. Игра воображения. Откуда тут посторонние возьмутся? Устала она просто…

Утром пришла со смены домой и легла спать, как всегда это делала после ночной смены.

Только начала засыпать, как вдруг услышала тихий женский голос: «Забери Мишеньку».

Ася открыла глаза. Никого не было. Приснилось, что-ли? Или от усталости голос мерещится? Надо срочно поспать… Какой ещё Мишенька?! То женщина в палате привиделась, то голос этот теперь. Заработалась совсем… И тут же провалилась в глубокий сон.

На следующий день снова заступила в ночь. Сменщица попросила отработать за неё. Деньги не лишние, Ася всегда соглашалась. Да и что ей дома делать? На работу, как на праздник ходила.

Когда мыла полы в детской, заглянула в кювез, где лежал тот мальчик, сиротка. Он не спал, хмурил лобик, глаза бегали туда-сюда. Вдруг он посмотрел на Асю осознанным взглядом и улыбнулся беззубым ртом. Как такое может быть? В таком возрасте дети ничего не видят и не могут так смотреть… Да ещё и улыбается… Это ей показалось просто…

— На Мишку любуешься? Жалко пацанёнка, но может, заберут его быстро. Абсолютно здоровый ребёнок, Глеб Михалыч сказал.

— Мишка? — удивилась Ася, услышав это имя.

— Это мы его так прозвали. Щекастый, ворчит часто как медвежонок.

Ася вспомнила голос и слова: «Забери Мишеньку». Ася ещё не знала тогда, что мальчика так называют. Странное совпадение…

Весь день Ася думала об этом. На сердце было тяжело. Жалко до слёз мальчика. Один совсем, никто не споёт ему колыбельную, не прижмёт к груди…

И вдруг она поняла, что хочет забрать его. Она станет ему мамой! И любить будет сильно-сильно! Мишка будет её сыночком!

Она тут же пошла к заведующей и объявила о своём решении.

— Ася, ну зачем тебе эти проблемы? Неизвестно, какая у него генетика, да и мужа у тебя нет, потянешь одна?

— Вот именно — что я одна, и он один. Мы нужны друг другу, понимаете? Квартира у меня есть, деньги есть, я откладывала понемногу с зарплаты, некуда тратить особо, много разве мне надо? Я всегда мечтала стать мамой…

— Ох, ну смотри сама… С работы в декретный отпуск придётся уйти. Человек ты хороший, и заслуживаешь счастья… Помогу тебе с документами.

Когда все формальности были улажены, Ася забрала Мишу. Заранее купила кроватку, коляску, ванночку, и всё, что нужно для малыша. Она станет мамой, пусть и не своего ребёнка…

Родители Аси отнеслись к этой новости хорошо.

— Раз своих нет детей, пусть Мишка будет. Полюбим его как родного внука!

Прошло пять лет.

— Мамочка, это тебе! — светловолосый мальчуган подбежал к женщине, сидевшей на скамье в парке и протянул букет из мелких ромашек.

— Спасибо, сыночек! Это самый красивый и лучший букет для меня!

Женщина наклонилась и крепко обняла мальчика, тот обнял её за шею в ответ. Их лица светились неподдельной радостью и любовью.

Старушка, проходившая мимо улыбнулась. Сколько же нежности и теплоты в этой паре, маме и сыне.

Ася жизни не представляла себе теперь без своего сыночка, Мишутки. Глаза сияли от счастья, счастья — быть мамой!

— Мамочка, ты самая красивая у меня, я тебя очень люблю!

— Спасибо, мой милый! И я люблю тебя больше жизни! Пойдём уже домой, сыночек, темнеть скоро начнёт…

Мишутка взял маму за руку и они неспешно пошли домой. Две родных души…

Настюш, я как помру, ты меня похорони рядом с дедом, а как справишь сороковины, так продай дом и в город переезжай. Незачем тебе такой молодой и красивой жить в деревне, авось в городе встретишь кого, замуж выйдешь, детки пойдут… Эх, жаль не погуляю я на твоей свадьбе.

— Что ты такое говоришь, ба? Погуляешь и на свадьбе моей и на крестинах своих правнуков. Ты обязательно поправишься, ты у меня сильная.
— Нет, внученька… Чую я что конец мой близок, намедни дед твой приходил… Стоит у окна и рукой манит, мол, пойдём за мной, заждался я тебя. Я к нему руки протягиваю, а он словно туман растаял, будто его и не было.

Настя украдкой смахнула слезу, дедушка и бабушка были единственными близкими для неё людьми. Мать Насти погибла при родах, а отца девочка никогда не видела. Бабушка говорила, что он всего лишь раз приезжал к ним, когда Настя родилась. Привёз кроватку, коляску, детские вещи и деньги, много денег. Благодаря этим деньгам они и избу отремонтировали, и скотину завели и внучку на ноги подняли. И вот прошло немного времени, Настя совсем взрослая стала, школу окончила, в райцентре на швею выучилась. Казалось, живи да радуйся, вот только скоропостижно скончался дед, теперь вот бабушка заболела. Настя, если честно была готова даже своей жизнью пожертвовать ради бабушки, только врачи как один разводили руками – от старости лекарства нет, придётся вам с этим смириться.

Аккурат перед пасхой умерла бабушка. Похоронили её рядом с мужем, как она и завещала. Справила Настя сороковины, перебрала вещи дедушки с бабушкой: что-то раздала соседям – им нужнее, что-то оставила на память, а что-то сожгла, что не представляло ни какой ценности. Дом продался на редкость легко и просто. Настя даже сама удивилась, как быстро нашёлся клиент, который даже торговаться не стал. За вырученные деньги Настя купила однокомнатную квартиру на окраине города. Квартира была чистой и светлой, да и мебель там имелась – въезжай и живи. Со временем девушка на работу вышла, подругами обзавелась, а ещё и влюбилась.

Она порой даже себе боялась признаться в своих чувствах, ведь кто он, а кто она. Сергей работал в органах, а она… Она обычная швея на обычной швейной фабрике. Но всё как-то закрутилось и завертелось, и спустя несколько месяцев Сергей уговорил Настю переехать к нему. Стали жить вместе, ну как жить… Сергей больше на работе пропадал, часто уезжал в командировки иногда не бывал дома неделями. В такие моменты Настя сидела дома и скучала, ведь Сергей запретил ей работать, и с подругами общаться он тоже ей запретил. Настя не прекословила, а зачем? Дом полная чаша, одета – обута, что ещё нужно для жизни? Хотя для полного счастья ей не хватало колечка на пальчике и свадебки, пусть не пышной, без ресторана и гостей, зато с настоящей регистрацией в ЗАГС – е, куда она войдёт невестой, а выйдет уже мужниной женой.

Сергей почему-то свадьбой оттягивал, придумывая всё новые и новые отговорки, но теперь тянуть было нельзя, Настя ждала ребёнка и хотела, чтобы её ребёночек родился в браке. Сергей, узнав о беременности девушки, чуть ли не плакал от радости. Он купил ей колечко и с многозначительным взглядом надел на пальчик. Настя вздохнула с облегчением, ну вот и всё, значит свадьба не за горами, а оказалось…

Сергей как всегда собирался в командировку. На этот раз его отправляли в очень неспокойное место, и Настя вся извелась от переживаний за будущего мужа. Чтобы ей не было одиноко, Сергей попросил свою сестру присматривать за девушкой, и та с радостью согласилась, как-никак вдвоём веселее, чем в одиночестве. Марина водила Настю по врачам, ходила вместе с ней на УЗИ и все обследования, которые были нужны в её ситуации. Они даже кроватку и коляску уже присмотрели, и кое-что купили ребёночку на первое время. Когда Настя была на седьмом месяце беременности, позвонили из органов и сообщили, что Сергея серьёзно ранили и нужна срочная операция, но так как такие операции в обычной больнице не проводят, нужны деньги на частную клинику. Настя тут же продала свою квартиру и перевела на тот счёт, что ей дали, спустя неделю ей позвонил Сергей и сообщил, что с ним всё хорошо, операция прошла успешно и спустя месяц он дай Бог будет уже дома.

Сергей приехал аккурат перед самыми родами Насти. Отвёз девушку в больницу и с облегчением вздохнул, оставшись с Мариной наедине.

— Ну, вот и всё… а ты боялась…

— Кто её знает… Вдруг у неё связи или какие защитнички.

— Марин, да какие связи? Я её пробивал, она сирота без рода, без племени. Подруг и друзей нет, а те что были давно закончились.
— А это ты круто придумал с квартирой! Я так смеялась, когда услышала.

— Мне нужно было подстраховаться, если у неё не будет жилья, ни кто не присудит ей ребёнка, да и если честно нам лишние деньги сейчас не помешают.

На выписку за Настей и её дочуркой приехали двое – Марина и Сергей. Они оба были такими нарядными и такими счастливыми. Марина держала на руках розовый свёрток и смущёно улыбалась, а Сергей фотографировал её, будто это она родила ему дочь, а не Настя. После фотосессии все сели в машину и уехали. В квартире их уже ждал красиво накрытый стол, но почему-то в спальне отсутствовали вещи для ребёнка, и кроватки тоже не было, хотя у Сергея было время на то, чтобы купить всё необходимое.

Проснулась Настя ближе к обеду. Голова нещадно болела, а в квартире царила гнетущая тишина. Подскочив словно ужаленная, Настя побежала в гостиную, потом на кухню, ни Сергея, ни Марины, ни новорожденной дочери дома не было. Их телефоны тоже молчали, хотя оператор сообщал ей одно и тоже – данный номер не обслуживается. Всю ночь Настя провела без сна, а рано утром пошла в полицию, чтобы заявить о пропаже. Виновников нашли быстро, как оказалось Сергей и Марина Мироновы были супругами, но так как Марина не могла иметь детей, они и решили провернуть эту аферу. Нашли девушку, у которой, как выразился Сергей ни роду, ни племени, обманом лишили её квартиры и украли её же ребёнка. Та квартира, где Настя жила вместе с Сергеем оказалось съёмной, поэтому хозяева квартиры попросили её на выход. Оставшись одна, без жилья и без средств, Настя не знала, что и делать. В полиции ей объяснили, что ребёнок с отцом, а это значит, что состава преступления нет. А вот Сергей с ухмылкой ей сообщил, чтобы она лучше оставила их в покое, тогда они дадут ей немного денег, чтобы она смогла начать новую жизнь, в противном же случае они сделают так, что она будет мечтать о том, чтобы покинуть это бренный мир.

На суде всё было против Насти: и то, что у неё нет жилья, и то, что она безработная. Осталось последнее заседание и всё – она проиграет это дело, а значит, потеряет свою дочь навсегда. Настя сама не заметила, как оказалась на оживленной дороге. Визг тормозов, сильный удар и тишина. Очнулась Настя в больнице. Врачи сновали взад вперёд. Все говорили о какой-то страшной аварии, в которой погибло много людей.

— Что за день сегодня тяжёлый… Скорая подъезжает одна за другой…

— И не говори… Эта хоть оклемалась… вон шевелится, а остальные…

— Да… сегодня ни день, а кровавая бойня какая-то, а главное все сливки общества в одном месте: Савельевы, Мироновы, Жарковы, Демидовы…

Услышав знакомую фамилию, Настя попыталась привстать, но у неё это не получилось. Медсестра, увидев слабое движение пациентки, подошла к ней поближе.

— Как вы себя чувствуете?

— Мироновы… Я слышала вы сказали Мироновы… Марина… Сергей…

— Они погибли… хотя что это я вам говорю… меня за это даже уволить могут…

— Я никому не расскажу… А что случилось? Они были одни или с ребёнком?

— Вроде одни… Как говорили очевидцы ехали на перегонки по дороге в пьяном виде. Этих богачей не понять… Ладно отдыхайте, врач скоро освободится и к вам подойдёт.

Настя выписалась из больницы и смогла вернуть свою дочь, ведь на её дочь больше никто не претендовал. А ещё она теперь состоятельная дама, ведь как оказалось, её дочь была единственной наследницей погибшего Миронова Сергея, а это ни много ни мало, а загородный дом, квартира в центре города, два автомобиля и счёт в банке. Всё это конечно хорошо, но, ни что не сравнится с тем, что Настя вернула свою дочь, ведь для каждой матери самое главное это видеть, как растёт её ребёнок и знать, что с ним всё хорошо.

Паша специально поругался с Диной, чтобы та забрала детей и уехала к матери. Особенно, когда ему это было нужно. На этот раз превзошел сам себя.

Причем не всякий раз получалось, так как Динка была сдержанным человеком. А тут все прошло как по маслу и вот жена уже собирает вещи.

Потерять жену он не боялся. Потому что знал, что никуда она не денется. Двое детей и общая ипотека — этим все сказано.

“Ничего, поживет там недельку, не обломится! Тем более, что иногда в семейной жизни такие ссоры на руку” — думал Паша и улыбался, глядя на жену, которая стремительно собиралась.

— А я тебе говорил, что ты всегда убегаешь от проблем, вместо того, чтобы их решать — кричал он вслед Дине.

— Хочешь чтобы мы поговорили? Хорошо, давай — жена присела на пуфик, показывая, что готова к разговору.

— Нет, сейчас мне это уже не нужно. Если бы ты действительно хотела наладить между нами отношения, ты бы раньше бы об этом задумалась — наотрез отказался Паша.

— Ну, давай, поговорим.

— Нет, тебе надо успокоиться и собраться с мыслями. Пока ты в таком настроении, это бесполезно. Только хуже разругаемся. Поэтому бери детей и уезжай к маме. Как отдохнешь и соберешься с мыслями, так и поговорим — муж продолжал стоять на своём.

Дина с детьми добрались только вечером. Даже несмотря на то, что супруги поругались, она решила позвонить Паше. Думала, что тот переживает. Однако совсем не это ожидала услышать.

— Алло, кто это? — спросила она, когда услышала в трубке незнакомый женский голос.

— Тебя это касаться уже не должно. Нечего сюда названивать — нагло ответила незнакомка.

— Кажется, я ошиблась — растерялась девушка и бросила трубку.

Дина подумала, что позвонила не на тот номер и еще раз решила его перепроверить. Но дело в том, что номер Паши она знала наизусть.

В итоге ничего не понятно. Номер его, а отвечает там непонятно кто. Да еще и незнакомая женщина!

Хотя, как только она успокоилась, появилось четкое ощущение, что раньше она уже где-то слышала этот голос.

Вот только когда и где именно — никак не могла вспомнить.

В итоге Дина решила снова позвонить. Вдруг это все же ошибка и она сама себя накрутила?

— Я же сказала — хватит названивать! — ответила та же самая женщина и бросила трубку.

Дина даже ответить ничего не успела. А еще она терпеть не могла, когда ее так прерывают. Поэтому решила еще раз позвонить, чтобы все высказать.

— Слушаю! — на этот раз ответил уже муж.

— Паша, это я — прошептала Дина.

— А, понял. Нормально добрались?

— Да, а ты с кем?

— В смысле с кем? Один, конечно, с кем я еще могу быть — абсолютно уверенно произнес муж.

— А что за женщина тогда брала трубку? — Дина очень нервничала.

— Ты в своем уме? Я только что тебе ответил. Какая еще женщина? Еще раз говорю, что я один. Давай ты не будешь усугублять и без того непростую ситуацию своими подозрениями. Все, я хочу спать. Пока.

Паша отключил телефон и повернулся к Полине.

— Странная какая-то. Такое ощущение, что она что-то подозревает — поделился Павел с той самой незнакомкой, которая находилась в его объятиях.

— Да, женщинам свойственно накручивать. А ты не хочешь ей уже сказать о нас? Паш, ты же сам говоришь, что она тебя как женщина не устраивает.

— Нет, не хочу и давай мы не будем возвращаться к этому разговору — Паша вновь хотел поскорее прервать этот разговор.

— Но почему? Мы уже полгода вместе — никак не унималась девушка.

— И что? Меня все устраивает. Бросать семью я не хочу. Полина, все, хватит. Давай не будем терять наше драгоценное время и займемся нечто более приятным.

Полина изначально согласилась на роль любовницы, но со временем поняла, что этот вариант ее не устраивает. Она слишком сильно начала скучать по Павлу и ей надоело, что они могут видеться только, когда ему это удобно.

Поэтому она решила сделать все, чтобы Дина догадалась о похождениях мужа. Пока тот выходил курить, она ответила на звонок, а потом удалила входящие.

Она очень хотела, чтобы та приехала посреди ночи и застала их. А потом собрала вещи и сразу же подала на развод. На это и был расчет, но пока у нее ничего не получалось.

“Ну, ничего. Есть у меня и запасной план” — подумала Полина в тот момент.

А потом Дина вспомнила чей это голос.

— Мама, я знаю с кем я разговаривала. Это же его бывшая Полина. Точно, это ее голос. Она как-то приходила, чтобы выяснить с ним отношения и забрать свои вещи. Это было еще до свадьбы. Неужели он с ней сошелся? — Дина прикрыла рот руками, словно пытаясь заглушить свой ужас.

— Дочка, успокойся — попыталась поддержать ее Екатерина Дмитриевна.

— Да как я могу успокоиться, когда мой муж мне изменяет в нашей же постели? Я сейчас приеду и такое им устрою, что мало не покажется.

— Перестань! Неужели ты не понимаешь, что эта Полина этого и ждет? Думаешь, она просто так тебе ответила? Этого и добивается, чтобы ты приехала, закатила скандал и собрала все свои вещи — уверяла её мать.

Дина начала плакать от обиды, закрывая рот рукой, чтобы не разбудить детей.

— Послушай, ты сейчас нервная за руль сядешь и этого точно нам легче не будет. Да и специально она все сделала, как ты не поймешь? Тут умнее надо быть. Понятное дело, что это сразу развод, но он должен быть выгодным для тебя и детей.

— То есть как?

— А так! После такого ты должна его оставить без всего. Будет гол как сокол, а ты на коне. Если уже и уходить, то делать это красиво. Такую месть он точно запомнит на всю жизнь. А скандалом ты никому ничего не докажешь, только на посмешище себя выставишь — Екатерина Дмитриевна говорила очень убедительно.

Дина понимала, что мать права и обещала ей не делать глупостей. Тем более, что нужно было сосредоточиться на решении важных вопросов.

Тем более, когда теперь все встало на свои места и стало понятно, зачем муж провоцирует ее на скандалы и поездки к матери.

Полина не понимала, что происходит и почему Дина до сих пор не приехала. Уже три часа назад могла приехать, а ее до сих пор тут нет. Она решила сама набрать ее номер.

— И чего ты мне звонишь посреди ночи? — услышала в трубке Полина.

Она понятия не имела, что сейчас она говорит не с Диной, а с ее матерью Екатериной Дмитриевной.

— А чего бы не позвонить, когда после такого с ним точно не уснешь? Давай ты не будешь прикидываться, что не узнала меня. Так почему не приехала? — провоцировать Полина.

— А зачем?

— В смысле? Твой муж тебе со мной изменяет, а ты на это спокойно реагируешь? — никак не унималась наглая особа.

— Представь себе! Думаешь, я не догадывалась о ваших интрижках? Я тебя умоляю, все же понятно было с самого начала. Хочешь забрать его — забирай! Только будет одно условие. Если ты без него не можешь, непременно выполнишь — уверенно говорила Екатерина Дмитриевна.

— Какое?

— Ты отдашь мне 3 миллиона и мы с детьми никогда не появимся в вашей жизни. Я даже на алименты подавать не собираюсь.

— В смысле? — удивилась Полина.

— А ты что хотела? Мне ипотеку гасить надо. Только ради этого его и терплю. Ну, так что, по рукам?

— Хорошо, я тебе переведу. И ты его бросаешь, поняла? — не унималась девушка.

— Да без вопросов.

На следующий день Дина очень удивилась, когда увидела такую сумму на своем счете.

Она не задумываясь тут же подала на развод. А Полину ждал неприятный сюрприз.

— Какая же ты идиотка? Что ты натворила? — кричал на нее Паша.

— И хорошо, что она от тебя отстала. Теперь нам не придется прятаться по углам словно школьникам.

— Ты ненормальная! Я же работал в фирме ее родного брата.

— То есть как? — удивилась Полина.

Оказалось, что все это время Паша ей нагло врал, когда говорил, что возглавляет собственную фирму. По факту он был там заместителем директора, который числился на хорошем счету.

— Теперь ее брат меня выгонит. Ты хотя бы понимаешь, что такую зарплату и должность я здесь просто так не найду? — продолжал возмущаться Павел.

— Так, знаешь что. Нищеброды мне не нужны. Вали давай отсюда.

— Куда? Жена меня назад не пустит. Ипотека была на ней и квартира не моя.

— А это меня уже не волнует. Безработный мне даром не сдался. Иди и забудь, что мы знакомы — с абсолютным безразличием произнесла Полина и захлопнула дверь перед носом бывшего.

Так и остался Паша ни с чем. А Дина — с детьми, с квартирой и двумя миллионами. Ведь за ипотеку оставалось отдать гораздо меньше. Остальное — за моральный ущерб, чтобы никому неповадно было с ней так поступать.

— Ты куда собираешься, Инна? — муж удивленно посмотрел на то, как жена складывала вещи в дорожную сумку. Аккуратно «по линеечке», как будто бы она готовила эти вещи на выставку, а не в чемодан. Аккуратность во всем была обычным делом для Инны. Женой она была прекрасной: Леонид всегда ходил на работу опрятным, чистым и благоухал дорогим одеколоном, который с любовью выбирала жена в подарок к 23 Февраля. Ежегодно один и тот же.

Один раз в год поездка на море, на одну и ту же турбазу, два раза в месяц визиты к теще и свекрови, каждое утро кофе с одной ложкой сахара и бутерброд с сыром. Сыр и колбаса, кстати, всегда были нарезаны идеально: Леонид даже подумывал, что у жены есть секретная линейка, по которой она отмеряет размер и толщину куска.

По вечерам после работы Инна всегда смотрела один и тот же детективный сериал, затем готовила ужин на следующий день и ровно в 22.00 ложилась спать.

Стоит ли говорить, что меню было тщательно спланировано и не нарушалось за двадцать лет ни разу? По вторникам на ужин была курица, а в среду — рыбный день. Поначалу Леонид как-то сопротивлялся, а потом привык. Но со временем ему захотелось чего-то нового.

— Ты чего молчишь-то? Инна!

— А? — жена вздрогнула и обернулась.

— Собираешься, говорю, куда?

— Как куда? В отпуск. — Инна посмотрела на мужа как на малое дитя. — Ты разве забыл, что у нас билеты куплены на завтра?

— Так я думал, что ты не поедешь! Ты же сама говорила, что тебя не отпускают на работе…

— Ну я договорилась с начальством. — пожала плечами Инна. — Разве я могу изменять традиции? Мы столько лет ездим в наши «Васильки», и вдруг я останусь дома из-за какой-то «кукушки»? Я же не виновата, что она отпуск запланировала на те же даты!

— Нет… — пробормотал муж. — Но так ведь ты бухгалтер. Без тебя никак.

— Вот именно. Я — главный бухгалтер, а она — всего лишь помощница. К тому же я писала заявление на отпуск год назад, оно у меня подписанное, весь год в столе лежало, в папке «Отпуск». Вместе с еще кучей таких же заявлений, хранящихся с прошлых годов. Да у меня весь отдел знает, что я всегда хожу в отпуск в одну и ту же дату! А эта курочка просто неопытная, новенькая. У нее заявление даже не подписанное было, она его всего месяц назад директору принесла. Тут очевидно, что кто раньше успел, того и отпуск. — возмущалась Инна, укладывая вещи. История с ее отпуском тянулась уже месяц…

— Получается, что тебя отпустили? — уныло спросил Леонид.

— Да.

— И ты едешь со мной?

— Леонид, это не я еду с тобой, а мы едем ВМЕСТЕ. Как обычно. Не волнуйся, я тебя не брошу. Ну ты чего, милый мой? Уж не заболел ли от стресса? — Инна посмотрела на лицо мужа и заволновалась.

— Да, видимо, перенервничал. Но теперь все хорошо, раз ты тоже едешь. Мне сумку собери, тогда… — сказал он и вышел из спальни.

«Вот же проклятье!» — мысли в голове Леонида неслись со скоростью самолета, уносящего курортника в отпуск. Только вот муж строил совсем иные планы, ведь он твердо был уверен, что жена на этот раз на турбазу не поедет. Целый месяц Инна сокрушалась, что директор заупрямился и потребовал ее перенести даты поездки. А так как билеты были невозвратными, Леонид убедил жену, что ехать надо. Ему. Без нее.

— Не пропадать же путевкам. Поеду. Как-нибудь справлюсь один. Скучать буду, конечно, но что делать, — сказал он и ушел на работу, едва скрывая радость. И вдруг такой сюрприз… Жена с чемоданом.

«Что же мне делать? Как же теперь выкручиваться?»

Он вышел на балкон и быстро набрал номер. О чем он говорил, Инна не слышала. Но поведение мужа было слишком странным и подозрительным, а потому она решила за ним проследить.

— Тебе кофе или чай? — впервые за двадцать лет совместной жизни Леонид сам решил накрыть стол к завтраку. Да еще и в день отъезда. Это показалось Инне подозрительным.

— Кофе, конечно, ты чего?! Одна ложка сахара… — Инна еще сильнее задумалась. — Давай я сама налью. Иди обувь кремом намажь, чтобы блестела.

— Это лучше ты сама… А то я чего-нибудь не то намажу. Потом скажешь, что светлые босоножки стали из-за меня черными, — ответил Леонид, выхватывая чайник и чашку из рук жены.

— Ну ладно… Хорошо…

Инна вышла из кухни, но наблюдать за мужем не перестала. Ей показалось, что он что-то добавил в ее чашку, и это был вовсе не сахар.

— Я забыл, что надо купить воду в дорогу и салфетки. Пойду до магазина по-быстрому. Ты кофе-то пей, пока горячий! — муж сунул в руку жене чашку и уставился в ожидании, что та сделает глоток.

— Иди, — сказала Инна. Но муж так и ждал, чтобы убедиться, что кофе будет выпит. — М…м… какой вкусный, ты научился варить кофе? Через двадцать лет? — похвалила Инна, прикоснувшись губами к стакану.

Муж не ответил: он тут же потерял интерес и вышел из дома и направился к мусорному баку, стоящему под окнами балкона, чтобы выкинуть «улики». Ни в какой магазин он не собирался, ему нужен был повод, чтобы уйти.

— Алло? Да, сделал, как ты сказала. В кофе ей подсыпал порошок. Жду, пока подействует, чтобы уехать. Чего? Нельзя в кофе?! — Леонид побелел, как будто сам только что выпил отраву. — Да откуда я мог знать?! Я же не химик и не врач! Ладно, у нее здоровье как у быка. За столько лет ни разу не болела! Немного пронесет, в прямом смысле слова, и все. Просто подольше посидит на горшке. Главное, чтобы она на самолет опоздала и я поехал в отпуск один, — Леонид успокоил себя, что сестра развела слишком много паники и, сбросив вызов, немного подождал и вернулся домой.

Вот только дверь открылась с трудом: Инна лежала на полу в прихожей и судя по ее внешнему виду, она была едва живой. К счастью, или к несчастью, в этот момент мимо квартиры семьи проходила соседка, Зина. Она и стала свидетельницей трагической сцены.

— Господи! Горе-то какое! Такая молодая! — запричитала женщина.

— Она жива. Наверное, — неуверенно пробормотал Леонид.

— Скорую надо вызывать срочно!

— Может, не надо? Может, само пройдет? — выдавил Леонид, беспокоясь о себе.

Но соседка не стала слушать Леонида. Она быстро набрала телефон скорой и вызвала бригаду.

Леонид тем временем отчаянно заметал следы. Он вылил кофе, который не допила жена, стер свои отпечатки пальцев и, взяв чемодан, тихонько сбежал…

Спустя сутки, когда он, довольный жизнью лежал в номере на турбазе и смотрел в потолок под мерное сопение Жанночки — его новой женщины, ради которой все это и затевалось, раздался звонок.

Леонид сам не понял, как по инерции ответил на вызов.

— Лёня! Лёнечка! Где ты? Беда! Инна умерла! Спасти не сумели! — рыдали в трубку. По голосу Леонид опознал соседку, Зину. — Надо похороны организовывать! Куда ты пропал? — женщина перечислила кучу важных дел, которые стоило переделать безутешному мужу.

— А отчего умерла-то? — осторожно спросил Леонид.

— Сердце не выдержало. Возраст уже, не 18 лет, — всхлипывала соседка.

— Значит, просто несчастный случай?

— Ну да… А что же это еще могло быть? — соседка даже реветь перестала.

— Ничего, конечно же! Я вообще в магазин ходил. И уж точно не виновен…

— А сейчас-то ты где?

— Я… я у сестры, — соврал Леонид. На самом деле он сбежал из дома и улетел в отпуск, все шло по его плану. Ну почти все…

— А чего сбежал из дома? В состоянии аффекта?

— Да. Именно. Слушай, Зин, а можно как-то эти похороны отложить?

— Как это, отложить?

— Через неделю устроить? А лучше через две… У меня отпуск, турбаза оплачена… Инне все равно уже ничего не поможет, а мне надо восстановить нервы. А то еще от горя рядом с ней лягу…

Зина от удивления замолчала.

— Какая турбаза, Лёнь? У тебя жена померла! Ты что отдыхать собрался, что ль?

— Ладно, без меня все равно некому заниматься этими делами. Я приеду как смогу. Подождет, — отмахнулся Леонид. Сначала он здорово струхнул, но поняв, что его безопасности ничего не угрожает, расслабился.

— Кто звонил, Лёнечка? — Жанна открыла глаза и приподняла голову.

— Да так, ерунда. Спи. Или лучше чем-нибудь другим займемся, — нервно хохотнул он. А ведь все даже лучше сложилось. Двадцать лет терпел жену и вот подарок: жены нет. Ха-ха! Жены теперь совсем нет. И неважно, что это он ее отправил на тот свет, все это нелепая случайность и никто ничего не докажет.

Он улыбнулся, довольный собственной хитрости.

Значит, у него будет почти медовый месяц с Жанной, а после он ее перевезет в квартирку жены. Он же первый наследник на ее имущество! Жениться, конечно, он на Жанне не станет, но сожительство со всеми вытекающими последствиями — это то, что доктор прописал.

Под утро довольный Лёня захрапел. А открыв глаза и решив полюбоваться на красотку Жанночку, обернулся и заорал.

— Господи! Чур меня! — мужчина кинулся к балкону, позабыв, то номер на втором этаже.

А испугаться было чему: вместо Жанны у него под боком лежала Инна. Бледная, взлохмаченная… ну прям как из фильма ужасов, оживший мертвец.

Леонида не остановило то, что лететь придется высоко, он был под впечатлением увиденного и спрыгнул вниз.

Злобный смех Инны было последним, что он помнил.

К счастью, или, к несчастью, но второй этаж — оказался слишком низким для того, чтобы попрощаться с этим миром. Леонид отделался переломом позвоночника и как следствием — инвалидностью на всю жизнь.

Когда он пришел в себя, увидел врача. Но ему показалось, что рядом с ним стояла Инна — покойница, которая, видимо, специально ходила за ним, пугая.

— Уйди! Прочь! Я не хотел тебя убивать, я не думал, что кофе и этот порошок несовместимы! — шептал он в полубреду, стараясь махать руками, но его конечности не работали, а вместо криков было что-то похожее на стон. Тем не менее Инна и доктор, стоящий рядом с пациентом, смогли разобрать слова Леонида.

— Значит, все-таки муж хотел вас отравить. Будете писать заявление на него? — спросила доктор.

— Нет. — Инна развернулась и вышла из палаты.

Разумеется, она не умерла. Инна просто не стала пить кофе, заметив, что муж что-то подмешал туда. Но шоу должно было состояться. Она подслушала разговор у «помойки», поняла, что должна «умереть», и попросила соседку подыграть, пока горе-муж ходил вокруг дома.

Дальше он все сделал за нее. Уехал, изменил и фактически сознался в преступлении. Коробку от порошка она нашла около мусорного бака. Улики были у нее в руках, но хотелось узнать причину такого поведения мужа. Про то, что он уехал на турбазу, она догадалась сразу, но на всякий случай позвонила туда. Администратор доложила, что Леонид уже заселился и прекрасно отдыхает, не выходя из номера.

Про Жанну Инна узнала уже на турбазе. Она приехала туда, чтобы лично посмотреть в лицо «верного супруга» и немного напугать его.

Как оказалось позже, Жанна и Лёня познакомились в соцсети. Он написал ей около месяца назад с предложением вместе отдохнуть. Муж был очень рад, что поедет в отпуск без жены, и решил спланировать себе досуг. Ничего не предвещало беды, но перед отъездом Инна внезапно собрала чемодан и заявила, что едет в этот злосчастный отпуск. Тогда-то Леонид и решился «расслабить» жену, чтобы она осталась дома, попала в больницу с небольшим расстройством желудка и в прямом смысле «про-ла-ла» отпуск, давая свободу мужу. Лёне хватило бы и недели, чтобы отдохнуть от жизни по шаблону. Он хотел перемен, новых эмоций… И получил их сполна.

Когда Жанна встала на утреннюю пробежку, решив не будить Леонида, в дверях номера она столкнулась с жуткой дамой. Не сразу Жанна поняла, что это грим.

— Стойте. Я — жена Леонида. Можете мне не верить, но пока он развлекался с вами, меня «хоронили», — Инна быстро рассказала Жанне подробности истории, пока у той все шире и шире распахивались глаза. Жанна, конечно же, ушла из номера и больше туда не вернулась. А Инна осторожно заняла ее место, под мышкой у мужа и, ожидая, пока он проснется, чтобы сделать сюрприз. Ну а дальше… Все пошло не по плану.

Проснувшись и увидев вместо Жанны Инну, да еще и в гриме, он сиганул навстречу вольному ветру, решив, что покойная жена явилась к нему, чтобы совершить возмездие. Грим был сделан так хорошо, что Инна смывала его целый час, пока Лёню «отскребали».

— И что теперь? Развод? — спрашивала Зина, качая головой.

— Конечно! Неужели ты думаешь, что я буду за ним ухаживать? После такого? Нет… Пусть сестрица ухаживает за своим «послушным» братом. Это же она посоветовала ему подмешать в мой кофе гадость, — сухо сказала Инна, аккуратно закладывая в чемоданы остатки вещей. Квартиру она решила продать. Разрешение мужа не требовалось, так как это было добрачное имущество.

— И куда ты теперь?

— На Север поеду. К дочери. Посмотрю страну… Пока жива.

Зина не ответила, только покачала головой. Больше женщины не встречались. А Леонид так и остался лежачим. В «воскрешение» жены он не поверил, ему везде мерещилась Инна. Поэтому остаток жизни провел в палате особенного учреждения, рядом с Наполеонами и инопланетянами, под наблюдением опытного доктора.

Как-то буднично все произошло. Без слёз, уговоров и нервов. Отец присел передо мной, четырехлетним, на карточки, обнял неловко и смазано поцеловал в щеку.
– Прощай, сын…
Подхватил свой лёгкий коричневый чемодан из кожзама, ещё раз внимательно посмотрел на маму, и ушёл.
Только после того, как закрылась дверь, она опустилась на кухонную табуретку и спрятала лицо в ладонях.
– Вот и всё…
Выдохнула.
Меня потянуло к окну – посмотреть с высоты третьего этажа на отца: может, то, что сейчас происходит, понарошку? Вдруг он стоит у подъезда, смотрит вверх, и улыбается?
Нет, быстрым шагом отец удалялся в сторону остановки. Понурые плечи в белой рубашке от мелкого сентябрьского дождя промокли и выглядел он от этого ещё больше потерянным.
Никчемным.
У дороги вдруг остановился и я подумал, что вот здесь и заканчивается эта глупая игра. Открыл окно и собрался было помахать рукой, мол, возвращайся, папочка! Но скользнул по подоконнику и …

Последнее, что я помню из того дня – мамин крик, проникающий до самых косточек…
Слово «развод» я услышал гораздо позже. А его смысл понял примерно лет в четырнадцать. Да, ведь надо обязательно сказать, что тогда я не упал из окна – мама кричала по другой причине.
Чтобы я не останавливал отца.
Потом она кричала, чтобы я не плакал от тоски по нему. Затем – чтобы даже не вспоминал…
Не вспоминал о том, что у меня вообще есть отец…
Самое страшное во всем этом – она смогла внушить мне, что так оно и есть. Ведь это он ушёл, оставил нас, бросил. Поэтому – подлец…
Зачем мне это было нужно знать? У меня нет ответа на вопрос. Не подумайте, моя мама – замечательная. Возможно, что в её мыслях я просто стал инструментом нелюбви. Или – мести за расставание.
В общем, достаточно быстро отец просто исчез из моей памяти. На целых двенадцать лет.
Я мало чем отличался от других подростков – курить попробовал лет в четырнадцать. Алкоголь – немного позже. Но я не был шалопаем в полном смысле этого слова – неплохо учился и даже считался активистом в школе. Планировал поступать в юридический. Но компания и двор своё дело делали. А ещё озлобленность из-за частых до формулировок в родительских междусобойчиках в школе типа «безотцовщина» – чего с него взять?
Отсюда и черствость. И цинизм.
К 16 годам я часто не ночевал дома. Приходилось бывать и в подвалах, и на заброшенных стройках. Но матери звонил всегда, предупреждал, чтобы не волновалась.

И в этот раз позвонил.
Стрелки на больших вокзальных часах показывали десять минут одиннадцатого вечера. Не ночи – она для меня начиналась гораздо позже.
– Привет, мам. Не жди меня сегодня…
– С тобой, сын, кое-кто поговорить хочет…
И тут меня буквально парализовало в таксофонной будке. Голос я узнал сразу. Отец.
– Привет, родной мой…– говорит.
Цунами в душе возникло за доли секунды. Хотя, может быть, моя злость маскировала совсем другие чувства…
– Родной??? Какой я тебе родной?! У меня 16 лет отца не было! Почему он сейчас появиться должен? Пошёл вон из нашей квартиры, тварь!..
Ничего не дал ему сказать, ответить. Повесив трубку, тяжело дыша, стараясь проглотить огромный комок в горле, я медленно открыл дверь кабинки и побежал!
Побежал домой. Может, успею…
Железнодорожный вокзал располагался в получасе ходьбы от дома и бегом это расстояние можно было преодолеть минут за пятнадцать.
На ступеньках подземного перехода споткнулся, упал на глазах редких вечерних прохожих, которые смотрели на меня как-то с вопросом что ли. Да плевать на всех!
– Чего уставились? – заорал на все мощь.
А слезы-то уже лились по щекам, проделывая извилистые тропинки от глаз к подбородку. Попытался размазать их грязными от падения ладонями… Стало ещё заметнее, что плачу. Как девчонка…

Поднялся, вздохнул, сделал три шага и снова припустил в сторону дома.
Успеть бы.
…Метров за сто увидел красные фонари отъезжающей волжанки такси. А на заднем сиденье – все тот же понурый силуэт в белой рубашке…
Но по-прежнему бегом взлетел на этаж, ведь, может, обознался. Перед дверью в коридоре прислонившаяся к стене плачущая мать.
– Зачем ты так с ним? – вздохнула.
– Это я-то зачем? Я? – слов больше не было – их забрала моя бесконечная, как тогда казалось, боль. Лучше бы я упал с того подоконника!..
Уже потом, через несколько дней, мама рассказала мне, что все эти годы она с отцом созванивалась и переписывалась, мои фотографии ему посылала. Хвалилась – какой большой, самостоятельный и умный сын у него вырос. Добрый и понимающий. А я вон какой оказался, «пошел вон, тварь»…
Я, выходит, виноват во всем…
Плохо с виной жить. Но еще пятнадцать лет прошло с этим ощущением.
В армии отслужил, женился, дочь родилась. Как-то она у меня спросила – где мой папа, её дедушка? А что скажешь?
Ничего.
Но пути господни – странная штука. Туда приводят, о чем подумаешь. По работе оказался в том городе, где отец живет. Адрес его у меня с той, несостоявшейся встречи после разговора с матерью, всегда при себе в блокнотике был. Не знаю зачем – надеялся, наверное, что пригодится.
С самарского вокзала, с первых шагов по перрону, карман с блокнотом горел буквально. Ладонь обжигал, в которой сжимал его. Решение принял – увижу отца в этот раз. Обязательно!
Три дня командировки одним махом пролетели – уезжать завтра рано утром. Но слово себе дал – исполнять надо. Собрался, ботинки начистил, даже галстук нацепил. Может, чтобы понравиться?
Такси привезло к обычной «хрущевке». Во дворе – детвора, старушки на лавочке. В этом смысле все наши города друг на друга похожи, не отличишь. Постоял на углу – может, так увижу? Нет вроде бы лица знакомого. Родного. Еще одну сигарету закурил. Чего жду – непонятно. Трушу, значит. Решился, зашагал бодро ко второму подъезду – по номеру квартиры посчитать успел, мимо бабушек прошел, поздоровался. Но на их вопрос в спину «вы к кому?» сил ответить не нашел. На второй этаж поднялся – вот она, дверь дерматином обитая. Уф, воздуху в легкие набрал, в звонок позвонил. А у самого ноги назад отошли, будто бежать собрались. Стоять! – кричу себе. За дверью, слышу, шаги… Замок щелкнул.
Открыла приятная на вид женщина с сединой в прическе.
– Вам кого? – спрашивает.
Пока я слово подбирал – то ли отцом назвать, то ли по имени отчеству – в её глазах узнавание возникло. Рукой за сердце взялась.
– Господи… Игорек…
И слезы брызнули.
– Он тебя ведь каждый день ждет. Сейчас хотя бы в окно смотреть перестал… Да что же ты, заходи, – и дверь шире распахнула. – Сейчас он с прогулки вернутся – вокруг дома гуляет. Вот радости будет!
Сотни хороводов в голове эмоции закружили – и радость, что живой, и счастье, что ждал-таки. Не смотря ни на что.
– Нет, – отвечаю, – я его во дворе подожду лучше.
Развернулся и через две ступеньки из подъезда вбежал. Пристроился на низком заборчике детской площадки напротив, жду, в лица всматриваюсь.
…По плечам узнал – тем самым, понурым, будто груз на себе несет. Или вину за что-то. И по слезам тоже.
Отец остановился метрах в десяти, на дерево рукой облокотился. Смотрит прямо в глаза, только подбородок дрожит. И я не выдержал.
– Папа…
И тут рванул ко мне, словно пацана маленького заграбастал, прижал. А сам в голос плачет.
– Сынок. Сына. Сколько же я ждал тебя. Как надеялся, что простишь…
– А я думал, что прощения просить я должен, – выжал из себя сквозь слезы.
И мир дворовый притих вдруг. Круги счастья, как по воде, до всех докатились. И даже умудренные жизнью бабушки, смотрю, платочки подоставали, носом хлюпают.
Отец отстранился, улыбнулся и все годы прожитые растаяли, талой водой из сердца смылись. И надо-то всего было – приехать. Просто как.
Под руку в подъезд зашли, в квартиру поднялись.
Всю ночь на кухне просидели. Про жизнь свою рассказывали. Тетя Валя, жена отцова, стол накрыла, суетилась до полночи. Потом оставила мужиков – мол, вам есть о чем поговорить – спать ушла.
А мы молчали больше – насмотреться друг на друга не могли.
Но время, как на зло, пролетело быстро. А у меня поезд рано. И еще в гостиницу успеть за вещами.
На пороге обнялись. Опять со слезами.
– Теперь, – говорю, – приезжать часто буду. И внучку твою привезу.
С эти ощущением счастья и уехал. С надеждой и любовью в сердце. Ведь родного человека, который, казалось, потерян, снова для себя нашел…
Как обещал, в следующий свой приезд к отцу дочку взял, с дедом познакомить. Правда, забегая вперед, скажу, что знакомство это скомканным получилось.
У могилы…
Отец через неделю после моего отъезда умер. Сердце не выдержало. Тетя Валя рассказала потом, что у него болезнь неизлечимая была, на чем держался – неизвестно. На ожидании, может.
…Дочка сорванные на лужайке перед входом на кладбище ромашки ему положила.
– Привет, деда, – улыбается. – Я тебя таким и представляла – глаза как у папы.
И погладила фотографию на памятнике…
Любовь, она ведь навсегда, вечная, независимо от расстояния между людьми, глупых и придуманных обстоятельств. Она и в прощении тоже. Ради детей. Ради себя…

Ты, моя дорогая, уже все границы перешла! Воспитывать тебя буду!

— Все! Мое терпение лопнуло! – крикнул Максим, как только с Аней вошли в квартиру. – Ты когда-нибудь научишься держать язык за зубами?

— А что я такого сказала? – возмутилась Аня.

— И ты еще спрашиваешь? — проговорил Максим с недоброй ухмылкой. — Ты, моя дорогая, уже все границы перешла! Воспитывать тебя буду!

— Максим, а в чем, собственно, дело? – отступая, спросила Аня.

— Дело в том, что твое поведение даже удовлетворительным назвать нельзя! Сама пи..га.лица, а гонору!

— Не всем же быть такой каланчой, как ты! – ответила на резкость мужа Аня. – А девушке положено быть маленькой и утонченной!

— А еще тихой, покладистой и покорной! Чего тебе категорически не хватает! – Максим расстегнул ремень и вытянул его из штанов. – Воспитывать тебя буду, как предки наказали!

— Ты с ума сошел? — отступая, произнесла Аня. – Ты меня что, бить будешь?

— Воспитывать! – Максим оскалился. – А еще наказывать за длинный язык! Ты мать мою сегодня чуть до инфаркта не довела!

— А пусть она не несет всякий бред! – ответила Аня. – С какого перепуга я должна снять туфли, которые, между прочим, в пакете принесла, чтобы надевать ее вонючие тапки? Не с моим ростом, знаешь ли, на низком ходу дефилировать!

— Нормальные тапки! – наступая, произнес Максим. – Для гостей!

— А с каких это пор гости должны мыть посуду, а потом и плиту? – чуть наклонив голову, спросила Аня. – Тем более, не терплю, когда мне приказывают!

— Вот поэтому ты сейчас и получишь! Ты моя жена, а ведешь себя, будто принцесса недобитая! Так я тебя сейчас добью, чтобы ты мужа уважала! И родителей его почитала!

— А пусть ведут себя нормально! – Аня умудрилась проскользнуть в комнату. – А то, сами хамят, а я что, молчать должна? Так и ты должен был свою жену защитить!

Вон, какая я маленькая и хрупкая! А они меня обижают! – Аня надула губки, но продолжала внимательно следить за супругом.

— Если бы ты вела себя соразмерно со своим ростом и положением, тебе бы никто не хамил! Но у тебя же свое мнение! Вот я из тебя сейчас его выбью!

— Пожалуйста, не надо! – Аня шмыгнула носом. – Ты сделаешь мне больно!

— Еще как сделаю! – довольно произнес Максим. – Так сделаю, чтобы ты до конца жизни уяснила свое место! А то, с виду маленькая, а ставишь себя, будто царица!

— Не надо! – взвизгнула она, отпрыгнув к стене и сжавшись в комочек. – Пожалуйста, не надо!

Максим подошел вплотную и замахнулся ремнем:

— Надо! Из таких борзых ду…рь выбивать надо! Иначе вы не понимаете!

Знакомство Максима с родителями будущей жены оставило неизгладимый след в его памяти.

Федор Алексеевич, который настаивал, чтобы его называли «папа Федя», долго тряс руку Максима, а потом еще и крепко обнимал:

— Сыночек! Да я же для тебя все, что хочешь, делать буду! Всю жизнь о сыне мечтал, а Маша мне только дочку родила и на этом забастовала!

А я все мечтал о рыбалке с сыном, на футбол сходить, на охоту! Это ж сын! А не все эти бабские рюши-побрекуши! А с тобой, зятек, мы теперь так развернемся!

— Я рад, папа Федя, — сконфуженно говорил Максим. – Я в рыбалке не специалист.

— Успокойся! Мы все не специалисты! – рассмеялся папа Федя. – Главное, что у меня сын будет! А рыбачить я тебя научу! Чему хочешь, научу!

— Так, если время будет…

— Ты же не понимаешь, какое ты для меня счастье! – в глаза мужчины сверкнули слезы. – С ними же и поговорить не о чем! – он кивнул в сторону дочки и жены. – А мы с тобой можем машины обсуждать, про космос поговорить, кости перемыть бабскому засилью!

Мария Михайловна отстранила супруга от будущего зятя и пригласила к столу:

— Это больная тема! – сказала она извиняющимся тоном. – У него пять сестер, да и работает в женском коллективе. Он же меня чуть в роддоме не оставил, когда я скала, что не сына родила. Вот будет теперь ему с кем душу отвести!

— Чем смогу, — скромно ответил Максим, присаживаясь на стул.

— Я думаю, сможете, Максим, — улыбнулась Мария Михайловна. – Знали бы вы, как он о сыне мечтал! Даже из Анечки пытался пацанку воспитать, так хорошо, что я вовремя вмешалась!

Девочка должна быть нежной, ласковой, утонченной! – она глянула на супруга: — А не то, что ты из нее сделать пытался!

Папа Федя недовольно зыркнул на жену, потом на дочку, но с доброй улыбкой посмотрел на Максима.

— Вот! – заметила Мария Михайловна. – До сих пор на нас обижается. Иной раз прибежит возбужденный, чтобы рассказать что-то, а понимает, что не женская тема.

Рукой махнет, ругнется в кулак, да и уходит. Бывает, что и парой слов за день не перекинемся. Но с вашим приходом в нашу жизнь, Максим, — Мария Михайловна погладила ухажера дочери по руке, — он воспрял!

Но если он вам сильно надоедать будет, так вы скажите! Не стесняйтесь! Я его быстро урезоню!

— Нет, что вы! Не беспокойтесь! Я уверен, мы подружимся!

— Вот и славно!

Слова с делом у папы Феди не разошлись. Ангажировал он Максима в свое, чуть ли, не персональное пользование и сразу начал жаловаться:

— Ты не представляешь, как я рад, что у нас в семье еще один мужчина появился! Вместе мы их точно одолеем! А так, просто жить невозможно!

Ругнешься случайно, ну, бывает. Так сразу начинается, что солдафонам место в казарме, а у них дом приличный! В трусах по дому не пройтись!

Маша сразу начинает: «Тут не пляж и не баня! Приличия надо соблюдать!» Так и Анька туда же! Говорит: «Фи, папаня!» — папа Федя рубанул ребром ладони по горлу: — А мне эти их «фи» вот уже где сидят!

— Утонченные натуры, что поделаешь? – поддакнул Максим.

— Ой, и не говори! Утонченнее некуда! – закивал папа Федя. – В натуре, тонкие, аж прозрачные! Как на диету сядут, все! В холодильнике есть нечего! Капуста, морковка, брокколи и шпинат! Честное слово, хоть к соседке на борщ напрашивайся!

— Я в смысле душевной организации, — усмехнулся Максим.

— Да ну их с этой организацией! В театр меня потащили. А так на сцене бред форменный. Кто-то кого-то любит, кто-то кого-то не любит! И страдают все попеременно!

Из буфета на вторую часть я не вернулся! Так они вдвоем мне весь мозг выполоскали! Больше ходить с ними не стал. Водителем подработал, привез-забрал!

А они же по всем выставкам, театрам, филармониям! Как только я не помер от их культуры с утонченностью!

— Так женщине положено такой быть, — произнес Максим.

— Допустим, Марию я и выбирал такую, — папа Федя тяжело вздохнул, — чтобы не лезла, куда не просят. Но я же думал, что она мне сына родит, тогда будет все замечательно!

А она, понимаешь… — он махнул рукой. – У всех дети, как дети, а мне Бог дочку послал! Единственная от нее радость, что тебя в дом привела!

— Папа Федя, так мы отдельно жить будем, когда поженимся, — напомнил Максим.

— Вот это правильно! – поддержал будущий тесть. – Запереть эту утонченную натуру под замок и пусть борщи варит! А я свою запру! И будем мы с тобой по-мужски жизнью наслаждаться!

Из откровений папы Феди Максим понял, что дочку он не сильно-то и любит. А воспитанием в массе занималась Мария Михайловна. Да и похожи они были, почти как сестры. Обе невысокие, худенькие, прямо, воздушные, но с характером.

Чувствовалось и хорошее образование, поэтому на все у обеих всегда было свое собственное мнение. И они, к сожалению, не старались его скрыть.

— Анюта, — нежно говорил Максим, — давай не будем спорить? В вопросах искусства вообще нет единого мнения.

— Нет, давай поспорим! – настаивала она. – Истина должна восторжествовать!

— Допустим, она восторжествует, — произнес Максим, — но мы-то поссоримся! И вот какая разница Моне, Мане или Кандинский?

— Так и скажи, что уступаешь! – она озорно показала язык и рассмеялась.

А были более серьезные стычки.

— Вот тебе сложно было промолчать? Запихнули бы эти коробки на балкон, а потом бы выкинули по-тихому и все! – сокрушался Максим

— Если ты все равно собирался это выкинуть, зачем тогда в дом тащить? – не понимала Аня.

— Господи, ну, неужели было так сложно не портить нервы моей матери? Понятно, что про детей нам думать еще рано, полгода после свадьбы, но у моей мамы несколько иные представления!

— Пусть она их при себе и держит! – заявила Аня, обиженно.

— Блин, вопрос не вселенского масштаба, а всего лишь в четырех коробках с моими детскими вещами!

— Спасибо, не надо! – фыркнула Аня. – Для своего ребенка я сама буду покупать вещи! Новые! А не это старье, что у твоей мамы двадцать лет в шкафу пылилось!

— А ей ты зачем это сказала? – Максим качал головой. – Мама же потом капли пила!

— А чего ты мне все это предъявляешь? – возмутилась Аня. – Если ты сам понимаешь, что нам это не нужно, сам бы и отказал! А ты же только охал и ахал, что мамочка все это сохранила!

Сказал бы по-мужски, что тебе пережитки истории не нужны. А если маме так важны воспоминания, так пусть эта ветошь у нее и лежит!

— Все! Хватит! – произнес Максим строго. – Я сейчас поеду извиняться за тебя перед матерью…

— Только, если она это барахло тебе всучит, выкини его где-нибудь на помойке! Не тащи в дом!

— Так вот! – Максим посмотрел на жену с укором. – Я поеду извиняться, а ты, я очень на это надеюсь, найдешь в себе силы, больше не провоцировать ее на скандал! А если ты еще и извинишься, то я буду несказанно счастлив!

— Только ради твоего счастья! – произнесла Аня. – И не сегодня! Мне надо успокоиться!

Общего языка со свекрами Аня так и не нашла. Общались, конечно, но периодически Максиму приходилось ездить к родителям и просить у них прощения за несносную супругу.

А потом уже супругу уговаривать, чтобы она выдавила из себя извинения, так сказать, для галочки.

Пару лет так прожили. А потом, когда Максим в очередной раз приехал извиняться, Раиса Ильинична с Петром Андреевичем вывели разговор совсем в другое русло.

— И долго ты собираешься за свою благоверную перед родителями краснеть? – спросил у Максима отец. – Это же безобразие, когда взрослый мужчина так унижается! Да еще не за свои провинности, а за…

— Этой несносной выскочки! – закончила за супругом фразу мама.

— Сын, понимаю, что у вас семья, любовь и будущее впереди, но поведение твоей супруги оставляет желать много лучшего!

И, если мы, твои родители, можем как-то понять, то, прости, конечно, она же тебя позорить может и перед посторонними людьми! Они в твое положение не войдут! А вот то, что ты унижаешься из-за этой…

— Пи.гали.цы! – вставила Раиса Ильинична.

— … могут истолковать превратно! А значит, и уважать тебя не будут!

— Мам, пап, а что вы мне предлагаете? – растерялся Максим.

— Ты с ней поговори, что свой характер она пусть тебе на кухне показывает, а в обществе должна вести себя пристойно, как и положено женщине! – произнесла Раиса Ильинична. – Раз замуж вышла, должна за мужем стоять, а не лезть поперек батьки в телевизор!

— А что я могу сделать, характер у нее такой! Своевольный!

— На любое своеволие всегда находится плетка! – заметил Петр Андреевич. – Ты говорил, что отец ею не занимался? Значит, тебе придется воспитать свою жену!

Мама тебе не скажет, а ведь тоже своевольничать хотела. Враз приструнил!

— Знаешь, сынок, а я папе за ту науку благодарна, — произнесла Раиса Ильинична. – Зато я знаю, кто хозяин в доме, и кто моя опора! Силу я в нем увидела, да так и прожила, как за каменной стеной!

— Сын, тебе с ней жить! Сразу не воспитаешь, — резюмировал Петр Андреевич, — потом она тебе на шею сядет и ножки свесит! И будешь ты, как ишак в парке, ее по кругу катать! Оно тебе надо?

Максим принял стратегию родителей, но пускать в дело не спешил. Решил еще раз проговорить с женой, после ее очередного прокола. А если не поймет, то тогда сам Бог велел.

А очередной скандал не заставил себя ждать…

— Сейчас я тебя воспитаю! – повторил Максим, собираясь приступить к экзе..куции, но что-то пошло не так.

Хрупкая женщина, тонкая в талии, с ростом в сто пятьдесят восемь сантиметров впечатала ему кулачок в солнечное сплетение. А когда Максим согнулся, так с места коленом въехала ему в лицо.

Выпрямился Максим так же резко, как и согнулся. А потом последовала серия в корпус, как руками, так и ногами. Свалить тушку под сто килограммов весом было не просто. Но подсечка с добиванием в челюсть угомонила Максима на полу.

— Хорошо же тебя мама воспитала, — прохрипел Максим, стараясь сгруппироваться на полу, ожидая новых ударов.

— Мамочка занялась моим воспитанием только, когда мне шестнадцать исполнилось, — произнесла спокойно Аня, отойдя от тела супруга, — а до этого папочка меня пытался мальчиком воспитывать. С четырех моих лет мы на дзюдо ходили!

— Тьфу, папа Федя, — стонал Максим, — что ж ты самого главного не сказал!

— Ну, что, воспитатель? – усмехнулась Аня. – Еще меня повоспитываешь или с тебя хватит?

Неделю после инцидента Максим провалялся в кровати. Аня, как порядочная жена, подлечила супруга, а потом собрала вещи и уехала к родителям. А на развод она подала, когда Максим еще пластом лежал.

— Доча, ты его не сильно? – спрашивал с улыбкой папа Федя.

— Жить будет, — отвечала Аня.

— Моя девочка! – довольный мужчина скрылся на кухне.

Мария Михайловна тяжело вздохнула:

— Поздно я за тебя взялась, — произнесла она, — хотел папа сына, вот и воспитал на мою голову!

— Зато она за себя постоять может! – донесся голос отца.

— Мамочка, а я всем довольна! – произнесла Аня. – А нормального мужа я найду, — пообещала она, — ну, или воспитаю!

Прихожу, он заявляет, Ленок, так устал — руки не поднимаются, когда ужинать будем? то есть поле вспахал, пять вагонов разгрузил, колодец выкопал, всё в одиночку и в непогоду, руки, натруженные мышкой, у него не поднимаются, картошку почистить ими никак, лучше подождать два часа, у меня почти сто контрольных на проверку, у меня семь уроков и родительское собрание, у меня Петров в 10-ом «А»! Петров! хотела, чтоб он меня понимал, похоже, слишком много хотела.

Иванов говорил:
Зарабатываю дай бог каждому, могла бы вообще дома сидеть, жаждешь работать? работай, я не против, но не по двенадцать часов! то тетради, то олимпиады, то Петров в милицию попал — и так по кругу, Петров-поганец как член семьи, навек прописался в моих кошмарах, что она с ними возится?! надеется взрастить из петровых нобелевских лауреатов? хотел, чтоб меня дома ждали с улыбкой и ужином, а не с Петровым и тетрадями, я что, слишком много хотел?
Развелись. Разъехались. Всё как у людей.
Иванов завёл себе Настю.
Довольно скоро поменял её на Дину.
Дину на Еву.

И даже не вспоминал про постороннюю женщину Иванову.
Почти.
Ехал домой, остановился на светофоре, посмотрел по сторонам и в соседней машине увидел Иванову, сидит рядом с каким-то гнусным типом, хохочет, а у него лысина на пол башки и нос кривой, да чем он может насмешить?! с таким-то носом! тьфу! хорошо, что развелись.
За ужином начал рассказывать, как день прошёл, Ева слушала, привычно кивала, ахала и поддакивала.
Или не слушала, но кивала, ахала и поддакивала.
Дура.
Через неделю не выдержал, посмотрел расписание на сайте школы, факультатив с шести до восьми.
Иванова вышла без четверти девять, ну да, как же, великий педагог, несёт свет ученья в массы петровых.
Сказал, привет, Иванова, вот, мимо проезжал, давно не виделись, давай сходим поужинаем, поговорим.
Сказала, здравствуй, Иванов, не вижу смысла ни в ужине, ни в разговорах, что ты меня держишь? отпусти немедленно!
Потом искры из глаз и темнота.
Очнулся на земле.

А над ним склонилась Иванова.
А за Ивановой в тусклом фонарном свете маячил некий амбал, бубнил, Еленандревна, ну я ж не знал, ну я ж думал, пристаёт, гадина, ну Еленандревна, я ж не хотел, ну я ж слегка, а он сразу с копыт!
А Иванова плакала и говорила, Сашенька, ты меня видишь? Сашенька! скажи что-нибудь! Петров! ты идиот! сила есть, ума не надо! Сашенька, миленький, ты живой?!
Пахло прелыми листьями, на школьный двор опустился туман, на щеку Иванову упала слеза, обожгла, горячая, и он подумал, давно ему не было так хорошо и так спокойно.

Через год расписались, тайком, никому не сообщали, зачем людей смешить.
Но на ступеньках загса их дожидался студент первого курса мехмата Петров с дурацким букетом жёлтых хризантем.
Откуда только узнал.

Олег женился на Наде назло своей возлюбленной. Хотел ей доказать, что не страдает от того, что его бросила.
Они с Марией встречались почти два года. Олег любил её так, что сносило голову: был готов носить на руках и сворачивать горы ради Машки. Считал, что дело идёт к свадьбе. Правда, ему не очень нравилось, когда она отнекивалась:
— Зачем нам сейчас жениться? Я ещё институт не закончила, у тебя на фирме дела идут ни шатко, ни валко. Ни тачки приличной, ни жилья своего. Олька, конечно, моя лучшая подруга, но встречаться с ней каждое утро на кухне, я не хочу. Вот если бы ты дом не продал, жили бы там.

Это немного обижало Олега. Но правота в словах Маши была: они с сестрой жили в квартире, что осталась родителей, и в делах семейного бизнеса он только-только начал разбираться. Кто же знал, что придётся брать управление в свои руки, не закончив университет? Олег и так разрывался, стараясь вытянуть компанию и получить диплом.
Дом продавали по обоюдному согласию с Олей. Решили, что важнее сохранить бизнес. За полгода, пока не вступили в наследство, долги накопились, оба студенты – он на последнем курсе, Оля – на третий перешла.
Продажа дома позволила закрыть всё, что задолжали, часть вложить в закупку товара для магазина, и ещё подушка безопасности осталась.

А Маша считала, что нужно жить здесь и сейчас, а не ждать мифического завтра.
Ей хорошо так рассуждать под крылышком у родителей. А когда вот так, в одночасье, становишься старшим в семье, надеждой и опорой для сестры, начинаешь думать по-другому. Дела наладит, будет и машина хорошая, и дом, и сад.
Ничего не предвещало беды. Ждал Машу на остановке у кинотеатра, по телефону договорились сходить на новый фильм. Она сама сказала, чтобы не заезжал за ней. Олег удивился этому, не любила Маша общественный транспорт. Высматривал её с маршрутки, а она подкатила на крутой тачке.

– Извини, мы больше не можем быть вместе. Я выхожу замуж, – она сунула Олегу в руки какую-то книгу, развернулась и села в машину.
Олег долго стоял, переваривая услышанное. Что могло случиться за три дня, пока его не было в городе?
Оля всё поняла по лицу Олега:
– Уже знаешь?
Молча кивнул.
Олег женился на Наде назло своей возлюбленной.

– Нашла богатенького Буратино. Двадцать пятого свадьба. Меня в свидетельницы звала, я отказалась. Подлая она! За спиной у тебя шашни крутила, – Оля расплакалась от обиды за брата.
– Успокойся, – он гладил сестру, как маленькую, по голове. – Пусть у неё всё будет хорошо, а у нас ещё лучше.
Почти на сутки заперся в комнате. Оля скулила под дверью:
– Ну, хоть покушай. Я блинчиков испекла.
Под вечер вышел с горящими глазами:
– Собирайся, – велел он сестре.
– Что ты задумал?
– Женюсь на первой встречной, которая согласится выйти за меня замуж, – ответил Олег.
– Так нельзя, – пыталась образумить его Оля. – Ты не только со своей жизнью играешь.
Но всё было бесполезно.

– Не пойдёшь со мной, пойду один.
В парке гуляло много народа. Одна девушка, услышав предложение, покрутила пальцем у виска. Вторая – шарахнулась, как от ненормального, а третья, внимательно посмотрев в глаза, согласилась.
– И как тебя зовут, красавица?
– Надежда, – ответила избранница.
– Нужно отметить помолвку, – Олег потащил новую знакомую и сестру в кафе.
За столиком возникло неловкое молчание. Оля просто не знала, что говорить. Олега обуревали мысли о мести. Он уже знал, что сделает всё, чтобы его свадьба тоже была двадцать пятого.
– Наверное, есть серьёзная причина, по которой вы сделали предложение незнакомой девушке, – нарушила тишину Надя. – Если это спонтанное решение, я не обижусь и уйду.
– Нет. Вы дали слово. Завтра подаём заявление и идём знакомиться с вашими родителями.
Олег подмигнул:

– Для начала, предлагаю перейти на ты!
Весь месяц до свадьбы встречались каждый день, разговаривали, изучали друг друга.
– Может быть, объяснишь, почему? – спросила как-то Надя.
– У каждого есть скелеты в шкафу, – ушёл от ответа Олег.
– Главное, чтобы они не мешали жить.
– А ты почему согласилась?
– Представила себя царевной, которую царь-батюшка за первого встречного замуж выдаёт. Такие сказки хорошо заканчиваются: «Жили они долго и счастливо». Вот и захотела сама проверить.
На самом деле не всё так просто было. Большая любовь закончилась разбитым сердцем и потерей, хоть и небольших, сбережений. Зато научила разбираться в людях. Хлыщей, которые стаями вились около неё, отваживала на раз.
Специально Надя того, единственного, не искала, но точно знала, ей нужен умный и самостоятельный мужчина, способный на поступки. В Олеге она увидела решительность и основательный подход к делу. Если бы он не с сестрой был, а с друзьями, прошла бы мимо, не задумываясь.

– И какая ты царевна, – Олег задумчиво смотрел на девушку, – Несмеяна, Василиса Прекрасная или царевна Лягушка?
– Поцелуй, узнаешь, – отшутилась она.
Но не было ни поцелуев, ни большего.
Олег сам занимался подготовкой к свадьбе. Наде нужно было только выбирать из того, что он предлагал. Даже покупку платья и фаты Олег не доверил никому.
– Ты будешь самая красивая, – твердил он.
В ЗАГСе, в ожидании торжественной регистрации, пересеклись с Марией и её женихом. Олег натянул улыбку на лицо:
– Разреши тебя поздравить, – он поцеловал свою бывшую в щёчку. – Будь счастлива со своим кошельком на ножках!
– Не устраивай шоу, – нервно ответила Маша.
Она оценивающе осмотрела избранницу Олега. Статная, красивая, не просто красивая – эффектная девушка. И держится с королевским достоинством. Маша проигрывала по всем статьям. Ревность терзала душу. Ощущения счастья не было. Не покидало чувство, что просчиталась, что не получит того, на что надеялась.
Олег вернулся к Наде:

– Всё в порядке, – наигранно сказал он.
– Ещё не поздно остановиться, – прошептала Надя.
– Нет. Играем партию до конца.
И только в зале регистрации, взглянув в грустные глаза теперь уже жены, он понял, что натворил.
– Я сделаю тебя счастливой, – произнося это, Олег верил в свои слова.
И потекли семейные будни. Оля и Надя подружились, они отлично ладили и дополняли друг друга. Вспыльчивая Ольга научилась справляться с эмоциями, а Надя со знанием дела, организовывала быт и незаметно управляла всеми.
Как хороший, грамотный экономист, и специалист, разбирающийся в бухгалтерии и налогообложении, Надежда быстро навела порядок в финансах. Через полгода открыли второй магазин, а чуть позже создали бригады отделочников – теперь не только торговали стройматериалами, но и занимались косметическими ремонтами. Прибыль увеличилась в разы.
Она оказалась Василисой Премудрой, умела преподнести всё так, что Олег считал её идеи своими. Казалось, живи да радуйся, но Олега тяготило, что нет того пьянящего чувства, которое он испытывал с Машей. Всё размерено, предсказуемо, спокойно. «Рутина, – думал он, – которая засасывает меня, как болото. Не люблю я её, этим всё сказано».
Стараниями Надежды вышли на новый уровень в бизнесе – занялись строительством коттеджей под ключ. И первым построили дом для себя.

Чем лучше шли дела, тем чаще Олег вспоминал Марию: «Не могла потерпеть. Видела бы, на какой машине я езжу. А дом – не дом, дворец!» – гордился он собой. Его всё чаще посещала мысль: «А что, если…»
Надя видела, что муж маятся. Она стремилась стать любимой, но сердцу, тем более чужому, не прикажешь. «Не все сказки становятся былью», – горько размышляла она, но надежду не теряла, имя обязывало.
Оля тоже наблюдала за братом.
– Ты потеряешь больше, чем найдёшь, – сказала она, застав его на странице Маши в социальных сетях.
– Не лезь, куда не следует! – отрубил Олег.
Ольга зыркнула потемневшими глазами:
– Дурак, Надя тебя любит по-настоящему, а ты всё в игры играешь!
«Не хватало, чтобы мелочь мне указывала», – кипятился Олег. Его всё сильнее тянуло к Маше. И он написал ей.
Маша жаловалась, что личная жизнь не сложилась. Муж её выставил за порог ни с чем. Институт она так и не закончила. Работы нормальной нет, к родителям не вернулась, живёт в областном центре на съёмной квартире.
Олег несколько дней колебался: «Ехать? Не ехать?» Но тут обстоятельства сложились так, что остался один на несколько дней, увеличивая соблазн – жена уехала на неделю к больной бабушке в деревню.
Решился, назначил встречу. До Челябинска летел на крыльях любви, не обращая внимания на дорожные знаки. Душа трепетала, представлял, что скажет, куда поведёт.

Реальность оказалась суровой.
– Какой ты красавчик, – кинулась ему на шею Мария.
Запах немытого тела шибанул в нос. Брезгливо отстранился:
– Люди смотрят.
– А мне плевать! – расхохоталась она.
Короткая юбка, дешёвый макияж, духи сомнительного происхождения… Эта вульгарная особа проигрывала его Надюше во всём: «А ведь она и раньше была такой. Как я этого не замечал?» – терзался он, глядя, как бывшая любимая накачивается пивом.
– Ты мне денег дай, я тебя отблагодарю, – Маша игриво облизала губы.
Он уже не знал, как отделаться от этой женщины.
– Ты извини, у меня дела, – поднялся Олег из-за стола.
– Позже встретимся?
– Не думаю, – Олег подозвал официанта. – Рассчитайте, пожалуйста.
– Я ещё хочу посидеть, – заканючила Маша.

– Пусть девушка отдыхает в пределах этой суммы, – довольно большая купюра оказалась в папочке официанта.
Молодой человек понимающе кивнул.
Домой гнал на пределе скорости.
– Точно, дурак,– ругал себя Олег, – права Олька! Зачем затевал всё? Или не зря съездил?
«А ведь я никогда не называл жену Надюшей. У меня же нет ближе и роднее человека», – он резко затормозил, осознав это. Минут пять сидел, прокручивая в голове прошедшие со дня свадьбы годы.
Олег видел перед собой лицо жены, её глаза, ярко-синие, с поволокой, вспоминал, как Надюша улыбается при виде его, как нежно взъерошивает ему волосы своими длинными, ухоженными пальцами.
«Я же обещал сделать её счастливой», – он осмотрелся, соображая, где остановился, завёл машину и, проехав километров двадцать по трассе, свернул на просёлок.
– Неделя – слишком долго. Я не смог прожить без тебя даже два дня, – сказал он, когда Надя выскочила к нему навстречу из дома бабушки.

– Вот сумасшедший, – она улыбалась со слезами на глазах.
– Надюша, любимая, – шептал Олег на ушко жене, и голова от счастья кружилась у обоих.

-И как тебе удается столько лет с одной женой уживаться? В чем секрет? — мой брат каждый раз, приходя в гости, задавал эти вопросы.
-Любовь и огромное терпение. Вот и весь секрет. — я отвечал всякий раз одинаково.
-Этот рецепт не для меня. Я люблю всех женщин. Каждая для меня — загадка. А жить с прочитанной книгой — уволь. — ухмылялся брат.

Младший брат Петр женился в восемнадцать лет. Его невеста была старше на десять лет. Милая девушка Ася безоглядно влюбилась в Петра на всю жизнь. А Петр лишь позабавился ею.
Ася законно обосновалась в доме мужа, где проживали еще семь родичей, родила сынишку Митю. Женщина решила, что птица счастья у нее в руках. Молодой семье выделили крохотную комнатушку. У Аси была чудесная коллекция фарфоровых статуэток, к которой она трепетно относилась и берегла, пуще глаза. Коллекция состояла из десяти раритетных статуэток. Ася определила им видное место на стареньком комоде. Вся наша многочисленная семья знала, как дороги эти хрупкие фигурки Асе. Она часто подходила к комоду, пристально рассматривала, любовалась фигурками.

Я в то время только готовился обзавестись семьей, присматривался к молоденьким претенденткам. Хотелось найти одну-единственную на всю жизнь. Забегу вперед, моя мечта сбылась. Со своей женой я в браке более полувека.
Петр с Асей прожил десять лет. Асе нечем было похвастаться в этом союзе. Она старалась быть хорошей женой, всей душой любила мужа, сына. Покорная, тихая, сговорчивая женщина. Чего не хватало Петру?

Один раз мой брат пришел домой навеселе. Что-то ему не понравилось в облике и поведении Аси. Начал придираться, грубо шутить, хватать за руки. Ася, предвидя назревающий скандал, решила молча удалиться из комнаты. Она, прихватив сына Митю, вышла во двор. Вдруг послышался страшный грохот. Ася, сразу поняла — это звон разбивающихся статуэток. Она вбежала в комнату и глазам не поверила. Вся её любимая коллекция валялась на полу. Теперь это были жалкие осколки. Лишь одна фигурка чудом уцелела. Ася подбежала к этой статуэтке, бережно подняла, поцеловала. Женщина ничего не сказала мужу-варвару. Только её глаза были полны слез. С тех пор между Петром и Асей образовалась трещина. По-моему, Ася мысленно жила вне семьи. Она так же выполняла все семейные обязанности, была примерной женой, умелой хозяйкой… Но все как-то с натугой, без рвения.
Петр стал чаще выпивать. А вскоре в его окружении появились вульгарные, непристойные женщины-подруги, сомнительные дружки. Ася обо всем догадывалась, но молчала, замыкалась и уходила в себя. Стала какой-то отрешенной, неприкаянной. Петр все реже появлялся дома, совершенно забросил семью. Ася, наблюдая за выходками мужа, поняла, что за ветром в поле не нагоняешься. И, в конце-концов, Петр и Ася развелись. Без криков, унижений, взаимных претензий. Ася с Митей уехала в родной город. Оставшаяся в «живых» статуэтка, одиноко стояла на комоде. Ася оставила её в память о себе.

Петр не заскучал. Началась разгульная жизнь, без тормозов и обязательств. Брат легко увлекался и еще легче расставался. Петра несло в пропасть. Он трижды женился-разводился. Любил упиваться вином до бессознательного состояния. При этом, надо сказать, что Петр работал в институте, был успешным и сведущим экономистом. Его часто приглашали на консультации в другие города. Даже вышел учебник по экономике с авторством Петра. Брату прочили блестящее будущее. Алкоголь и беспорядочная жизнь все напрочь перечеркнули.

Как-то наша семья решила, что Петр угомонился, взял себя в руки. Мы с облегчением вздохнули. Брат решил жениться на «ошеломительной» женщине. Мы были приглашены на скромную свадьбу. У невесты имелся семнадцатилетний сын. Все заметили, что этот сынок и Петр в образовавшейся семье не поладят. Слишком они были чужими и разными. Петя зря на этот факт не обратил внимания. Казалось, что мой брат не до конца понимает, что в жены берет женщину с «приданым» и с этим придется считаться. Собственно, пасынок и стал причиной развода через пять лет. Петя и сын жены чуть не поубивали друг друга. Недолго было и до беды. Общий язык Петя и пасынок так и не нашли.

Потом вокруг Петра порхали «текущие»: Лиля, Наташа, Света… Всех он любил, обожал, с каждой собирался прожить жизнь.
Но у жизни свои планы. Петр в пятьдесят три года неизлечимо заболел. К тому времени рядом с ним уже не было любимых женщин. Все незаметно и навсегда испарились. Я и сестры ухаживали за лежачим Петром.
-Семен, у меня под кроватью чемодан. Подай его. — Петру тяжело было говорить и двигаться.
Я заглянул под кровать, достал пыльный чемодан. Открыл и ахнул. Чемодан оказался полон фарфоровыми статуэтками. Каждая из них была завернута в мягкую салфетку, видимо, чтоб не повредить хрупкий товар.
-Вот, собирал для Аси моей. Не могу забыть её немого укора, когда она увидела разбитую вдребезги коллекцию. Дааа, намыкалась со мной женушка. Помнишь, я по стране с командировками колесил? Покупал фигурки везде, где можно. В чемодане двойное дно. Возьми оттуда деньги. Это все мои накопления. Родной жене отдай. Пусть она меня простит. Не свидимся, уж. Семен, поклянись, что все это передашь Асе. — Петр отвернулся к стенке.

-Хорошо, Петя, все исполню. — у меня перехватило горло. Понимал, что брат мучительно уходит.
-Конверт с адресом Аси у меня под подушкой возьми. — Петр так и не повернулся ко мне. Не смог.
Ася по-прежнему жила в своем городе детства. Митя хворал неизвестной болезнью. Врачи разводили руками. Говорили, мол, поезжайте в Европу, возможно, там помогут. Об этом я узнал из письма Аси, которое лежало под подушкой Петра. Оказывается, Ася не теряла связи с бывшим мужем. Но лишь в письмах. Причем, писала только Ася, Петр не отвечал.
…Похоронив брата, я собрался в дорогу. Нужно было выполнить просьбу почившего Петра.
С Асей я встретился на каком-то полустанке. Она очень обрадовалась, увидев меня, обняла:
-Ох, Семен, вы так похожи с Петей! Прямо, одно лицо.

Я вручил Асе чемодан, попросил прощения, как и обещал брату:
-Ася, прости своего непутевого мужа. Это тебе. Там деньги и еще кое-что от Петра. Дома посмотришь. Хорошо? Ты была для Пети родной женой. Помни.
Мы расстались с Асей навсегда.
Я получил от нее единственное письмо.
«Семен, спасибо тебе и Петру за все. Я благодарна Богу за то, что Петя был в моей жизни.
Статуэтки мы с Митей удачно продали. Нашелся их истинный ценитель. Не могла я на эти фигурки спокойно смотреть. Ведь, каждая из них побывала в руках моего любимого Пети. Жаль, что он так рано ушел. На вырученные деньги мы смогли переехать в Канаду. Сестра давно звала. Меня больше ничего не держало на родине. Оставалась одна надежда — Петя позовет. Не позвал. Но я счастлива, что он считал меня родной женой. А, значит, не совсем ко мне охладел. Кстати, Мите здесь нравится, он чувствует себя намного лучше. Прощай.»
Обратный адрес не указан.

День свадьбы для Оксаны стал самым счастливым днем в ее жизни. Все прошло так, как она и мечтала. Много гостей, красивый декор и, главное, счастливые молодожены.

С Димой Оксана познакомилась на работе. Вначале они просто общались, периодически пропуская вместе по стаканчику кофе. Затем Дмитрий позвал девушку на свидание, и та согласилась. На самом деле, Оксана не думала, что дело дойдет до свадьбы. Но Дима окружил ее такой заботой и нежностью, что девушка не заметила, как в него влюбилась.

Поженились они довольно быстро – через полгода после начала отношений. Многие подруги Оксаны удивлялись такой спешке и подозревали девушку в беременности. Но та лишь с улыбкой отвечала, что они счастливы и влюблены, поэтому не видят смысла откладывать.

Первые звоночки начались уже через месяц после свадьбы. Внезапно Дима резко стал недоволен подругами Оксаны. И если поначалу он просто сидел с хмурым лицом, когда она собиралась отдохнуть с подружками, то потом уже начал высказывать вслух свое недовольство.

Все чаще Оксана сталкивалась практически со скандалом, когда собиралась отправиться куда-то без него.

— Знаю я таких подруг, — возмущался он. – Небось, пойдете в клуб и будете там с мужиками флиртовать!

— Что за глупости, Дим, — искренне удивлялась Оксана, — мы просто посидим в кафе, поболтаем, посплетничаем и разойдемся.

Но разумные доводы девушки мужчина просто игнорировал. И постепенно, Оксана стала все реже и реже встречаться с подругами. Ей было неудобно говорить, что ее муж против их посиделок, поэтому она ссылалась то на занятость, то на усталость. Ну и подруги уже реже стали звать куда-то девушку, считая, что ей просто с ними неинтересно.

Следующим звоночком стало вечное недовольство Димы. По поводу всего. Не так приготовила, не постирала вещи, задержалась на работе. Позже эти недовольства начали высказываться в грубой форме.

Если бы Оксана могла посмотреть на эти отношения со стороны, то она бы сразу поняла, что столкнулась, как это сейчас модно говорить, с абьюзером. Но одно дело здраво оценивать слова и поступки, другое – когда ты все еще влюблена в человека и помнишь, как вам было вместе хорошо. Да и все эти события не произошли резко, чтобы Оксана поняла, что это не тот человек, что ей нужен. Дима постепенно и очень аккуратно ограничивал ее общение с другими людьми и занижал ее самооценку.

На людях они всегда были идеальной парой. Муж окружал свою любимую заботой, интересуясь ее мнением. И никто бы не мог заподозрить, что в семье у них не все гладко.

К тому же Дмитрий очень красиво чередовал унижение с похвалой, делая из Оксаны послушную жену.

Но все же девушка еще сохраняла какую-то разумность, потому что в какой-то момент начала задумываться, что все идет как-то не так. Не такой она представляла свою семейную жизнь. Но Дима об этих размышлениях не знал, и очень вовремя для Оксаны перешел черту.

В один из дней, когда Дмитрий отправлялся на какую-то важную встречу, он обнаружил, что его деловой костюм Оксана забыла сдать в химчистку. А на пиджак он посадил пятно, и его уже точно надевать нельзя было.

Вначале он накричал на свою жену, говоря, что она безответственная и ничего не может сделать, как надо. Но тут вдруг Оксана взбрыкнулась, сказав, что если ему так нужен был костюм, мог бы и сам отдать его в химчистку.

И тогда Дмитрий поднял на нее руку. Это был первый и последний раз, когда он ее ударил. Но обо всем по порядку.

Оксана схватилась за щеку, чувствуя, что ей не хватает воздуха от того ужаса, что она сейчас чувствовала. Мужчина же понял, что перегнул палку, и тут же начал извиняться, говорить, что ненавидит себя за такое, умолять ее о прощении. Он сладко пел о том, как ее любит, и что такое больше никогда не повториться.

Оксана повернулась к нему и улыбнулась.

— Я тебя прощаю, — сказала она, а затем, взяв костюм мужчины, отправилась с ним в химчистку.

Но такое девушка, конечно, простить не могла. По-хорошему, нужно было бы сразу собрать свои вещи и уехать, но Оксана затаила сильную обиду. Ей очень хотелось отомстить за этот удар и за те оскорбления, что она так долго терпела. Словно, у Оксаны резко открылись глаза на их совместную жизнь.

И она придумала план. Не зря говорят, что месть – это блюдо, которое подается холодным. Поэтому Оксана и уехала из дома, чтобы проветрить голову и ничего не сделать сгоряча. Именно сейчас она осознала, что этот человек чуть не разрушил ее жизнь, делая из нее послушную и забитую марионетку. Она вдруг поняла, что уже полгода ни с кем не общалась без него. Ни с подругами, ни с родителями, ни с коллегами. Все только в присутствии Димы и под его тотальным контролем.

— Господи, — прошептала она, сидя в своем автомобиле возле дома, — а что было бы дальше?

Она была уверена, что тот, кто ударил единожды, поднимет руку еще ни раз.

И тогда она твердо решила, что сделает все, чтобы этот человек никогда и думать не мог о том, чтобы кого-то обижать. Она покажет ему, что женщина не слабое существо, и может за себя постоять.

Вечером Дмитрий был как никогда ласков. Улыбался, обнимал Оксану, снова просил прощения. Девушке пришлось притвориться, что все хорошо, и тогда ее муж расслабился. Уже перед тем, как ложиться спать, он опять отругал Оксану за то, что она не помыла посуду перед сном.

— Ты так тараканов разведешь, — рявкнул он.

Оксане очень хотелось ответить, что тот мог бы и сам все убрать, но она не стала. Иначе ее план не сработает.

Сделав виноватое лицо, девушка отправилась на кухню. И пока она мыла посуду, на ее лице то и дело появлялась улыбка.

По пятницам Дима и Оксана работали дома. Оксана знала, что сейчас время отчетов, и что для Димы очень важно сделать все правильно. Ведь для окружающих он ответственный и честный работник.

Весь день Дима корпел над документами. И в какой-то момент, оставив включенным ноутбук, он отправился в туалет.

Оксана тут же подошла к его рабочему месту, а затем поменяла несколько цифр в отчете.

Когда Дима вернулся, он ничего не мог понять. До этого все сходилось, а теперь выходит ерунда. Оксана же делала вид, что она занята, и когда муж начал вслух ругаться, удивленно посмотрела на него.

— Что-то случилось? – невинно спросила она.

— Ничего! – буркнул Дима, снова погружаясь в отчет.

Он до середины ночи исправлял данные, потому что знал, что завтра ему все нужно показать.

Когда он заснул, Оксана подошла к ноутбуку, включила его и снова изменила несколько цифр. Но так как она работала в этой же компании и примерно в той же сфере, она прекрасно знала, что нужно поменять, чтобы Дима сходу не заметил.

Затем она достала его костюм, который забрала из химчистки и подрезала швы на брюках, прямо на пятой точке.

Ну а после отключила его будильник. Дима хотел встать пораньше, чтобы успеть еще раз все проверить, но в итоге проснулся вместе с Оксаной. Поэтому, времени на проверку не осталось и, надев по-быстрому костюм, он вместе с девушкой отправился на работу.

Когда Дима заходил к начальству, чтобы отчитаться за проделанную работу, брюки, наконец, разошлись по шву. Он извинился перед начальством, и тут же переключил их внимание на свою работу. И уже через десять минут его лицо горело, потому что он столько услышал в свой адрес! Он пытался объяснить, что в отчете что-то не так, но вчера все было в порядке. Но начальник ничего слушать не хотел, сказав лишь Диме, что тот остается без премии.

Дмитрий не был дураком и сложил все свои неприятности в голове. И тут же догадался, откуда растут руки.

Но Оксана и этот момент продумала, поэтому, сославшись на головную боль, уехала домой раньше. Уже дома она установила на кухне камеру, которую купила вчера. Она знала, что будет дальше, и потирала руки в ожидании скандала.

И, конечно, как только Дима вернулся домой, он тут же влетел на кухню и, схватив Оксану за волосы, начал орать.

Девушка слабо отбивалась, говорила, что не знает, что произошло, и умоляла не делать ей больно. Но под действием адреналина, Дима не заметил, что Оксана несколько переигрывает.

Отведя душу, тот ушел в комнату. А вскоре заснул, так и не приходя больше к жене.

Когда Дмитрий уснул крепко, Оксана достала собранный заранее чемодан и тихонько вышла из дома. Оказавшись уже у родителей, девушка просмотрела видео, а затем разослала его всем друзьям Дмитрия, их общим коллегами и даже его родителям. А после занесла его номер в черный список.

Забирать документы о разводе она пришла не одна, а с подругами. Дима, было, сунулся к ней, но девушки встали рядом, давая понять, что ни одна из них не спустит ему с рук хамство или, более того, рукоприкладство.

— Ты еще пожалеешь, — произнес он, зло смотря на свою бывшую жену.

— Ты мне ничего не сделаешь, — улыбнулась она, — после того видео, ты будешь первым подозреваемым. Поверь, у меня в запасе осталось еще несколько вариантов, как окончательно испортить тебе жизнь. Так что, мой совет, лучше забудь обо мне.

Либо Дима испугался, либо решил, что оно того не стоит, но он и впрямь исчез из жизни Оксаны. Он уволился с работы и даже, вроде, переехал в другой город.

А Оксана теперь поняла, что ты никогда не знаешь, что творится в чужих семьях. И если они выкладывают совместные фото в соцсети, на которых они счастливы, это совсем не значит, что так оно и есть.